Ничего личного

— Гриш, там к тебе чудики какие-то приперлись, требуют аудиенции. — Чудики? — Григорий Александрович отвлекся от экрана ноутбука и недоуменно глянул на своего зама. — Ага. Жанна держит оборону, споила им месячный запас кофе, утверждает, что ты шибко занят, но они настаивают. Особенно один из них. Ты б его видел: кактус в человеческом обличье, ещё и дерганый какой-то, как будто сидит на чем-то. Может, попросить охрану их на выход проводить? — Ага, — фыркнул Григорий. — Сначала заинтриговал, а потом выгнать предлагаешь. Нет уж, мне теперь интересно, что там за чудо такое. Много их там? — С десяток. Но это только те, кто в приемную влез, остальные на улице ждут. — Да? Ну пусть дерганый заходит, будет гласом народа. — Оке-е-й, — довольно протянул Алексей Дмитриевич. — Сейчас позову. А поприсутствовать можно? — Леш, у тебя что, дел нет? — Злой ты. Алексей Дмитриевич ушел, нарочито громко хлопнув дверью, и Гриша, сузив глаза, вполголоса пообещал самому себе зарвавшемуся заму припомнить это. Пусть он его лучший друг, но субординацию-то ещё никто не отменял. — Здрасьте. Вошедший в кабинет парень потрясал воображение. Длинный, худой и действительно дерганый, даже стоять спокойно не мог, нервно дрыгая правой ногой и теребя в руках какие-то бумажки. Грише он напомнил попугая. Ещё и потому, что одет парень был в ядовито-зеленую футболку и невообразимого цвета джинсы, рваные в самых неожиданных местах. Венчали образ красная жилетка с кучей значков и ленточек и прическа парня — салатово-желтые дреды, забранные в пучок. Ну и, само собой, пирсинг. На брови, в губе, в носу, в ушах. Наверняка был и где-то ещё, в более интимном месте. — Здравствуйте, — невозмутимо отозвался Григорий. Жизнь научила его не удивляться ничему. Ну или, по крайней мере, удивления своего не показывать. — Что привело Вас ко мне? — Кроты, — охотно пояснил парень. — Чего? — Григорий чуть слюной не поперхнулся, успев подумать, что от охраны отказался зря. Мало ли чего у мальца на уме, сейчас ещё инопланетян приплетет, конец света, сверхсилы и начнет зазывать в какую-нибудь секту, где надо будет грызть черствый хлеб, пить дождевую воду и уповать на то, что душа ваша будет спасена. Только перед этим надо будет всю свою недвижимость переписать на какого-нибудь магистра, или кто у них там, в сектах. А иначе все — никакого тебе спасения души. — Вы на Трактовой землю выкупили, под торгово-развлекательный центр, строительство планируете начать в будущем месяце, а там кроты. Наткнувшись на абсолютно непонимающий взгляд, парень пояснил: — В этом месте водится вымирающий вид кротов, занесенный в Красную книгу. У них в это время как раз гон. — У кротов гон бывает? — удивился Григорий Александрович. — Да и какое мне дело до них, пусть себе размножаются, мне не помешают. — Вы им помешаете. Вы понимаете, что можете их убить? Убить беззащитных животных, находящихся на грани вымирания! — глаза парня заблестели. Можно было подумать, что Григорий собирается убить его любимую бабушку. — Так ты из «Гринписа», — сообразил, наконец, гендир фирмы «Империя». Что ж, примерно так он себе «зеленых» и представлял. Они же вроде все поехавшие. Может, редкие исключения и бывают, но этот патлатый явно не одно из них. — Да. И мы против того, чтобы Вы вели строительство на этом месте. Вот, петиция, — парень протянул Григорию одну из бумажек. — Её пока только сто тридцать четыре человека подписало, но после того, как мы распространим информацию в СМИ, думаю, будет больше. Если вы будете с нами сотрудничать, не сомневайтесь, мы всячески осветим в оных ваш поступок, это непременно найдет отклик в душах многих людей. Меня, кстати, зовут Грин, и по любым вопросам Вы можете обращаться ко мне. — Грин? — гендир насмешливо фыркнул и поднялся с кресла. — Да у тебя гринпис головного мозга? Строительство они мне не рекомендуют. Что мне, одуванчиками там всё засеять прикажете? Срать я хотел на ваших кротов, даже на самых редких. Сдохнут — туда им и дорога, я не сентиментальный. Вы б ещё дождевых червей спасать взялись, тоже мне. Кроты… да это ж паразиты, каких поискать! — Неправда! — возмущенно подпрыгнул Грин. — Они очень даже полезные! — И чем же? — Ну, они… они землю рыхлят, вот, — нашелся парень. — Ну и вообще… Короче, Вы не должны их убивать! — Я никому ничего не должен, — холодно сказал Григорий. — В частности, не должен тратить свое время на Вас. Аудиенция закончена, Вы свободны и клоунов своих заберите. — Я этого так не оставлю! — упрямо мотнул головой парень. — А ты отчаянный, да? — Я жалобу напишу, я в суд подам, я… — Иди уже, борец за справедливость, пока я охрану не вызвал. — Я вернусь! — Избави Господь. *** Рабочий день не задался. Гринписовцы переполошили весь офис, и толком работать так никто и не смог, целый день обсуждая сложившуюся ситуацию. В другой раз Григорий как следует бы коллектив пропесочил, но у него у самого никак из головы не шел попугаистый парень. Он вызывал глухое раздражение, некоторое опасение и в то же время уважение — надо же, готов костьми лечь, чтоб отстоять свои принципы. — Привет, Гриш, домой едешь? — в кабинет заглянул Алекс. — Ну у тебя и видок, в гроб краше кладут. Отдохнуть тебе надо, расслабиться. — Во-первых, Григорий Александрович, во-вторых, ещё один сомнительный комплимент в мой адрес — и ты вылетишь отсюда, как пробка. — Во-первых, Григорий Александрович, не будь задницей. Во-вторых, ты слишком меня любишь, чтоб уволить, а ещё я офигенный специалист, второго такого ты не найдешь. — Конечно, не найду, — согласился Гриша. — Второго такого дебила в природе не существует. — Бука ты. Что, зелененький так взбесил? Правда внешность у него зачет? Я прям бурную молодость вспомнил, помнишь, панковал когда? — Нифига ты не был панком, — фыркнул Гриша. — То, что ты всех люто ненавидел, бренчал на гитаре и волосенки свои в гребень маминым гелем собирал, ещё тебя им не делало. — Зануда. Но самое интересное знаешь что? — Боюсь предположить. — Этому блаженному двадцать девять лет. — Сколько? — вытаращил глаза гендир. Паренек-кротозащитник выглядел максимум лет на двадцать, с натяжкой на двадцать два. — Угу, у них же на входе документы проверяли, и вот — сюрприз. А имечко у него и того круче — Леонид Аркадьевич, прикинь, как у Якубовича. Даже не представляю, насколько ему в тридцатник нечем заняться, что он в зоозащитники пошел. Мне вот даже интересно, бабки при его виде креститься не начинают? — Ага, а молодые мамочки детей пугают, что если они не будут слушаться и хорошо учиться, то станут как это дяденька, — поддакнул Григорий. — Да пофигу, в общем-то. Пусть себе хоть в СМИ освещают, хоть у друг дружки на заднице свои петиции подписывают. Документы у меня в порядке, так что… — Да-да, мы все в курсе, какой ты крутой. Ну, так ты домой едешь или нет? Подбросишь, а то мой «крузер» вновь приказал долго жить. Разок снизойду до твоего «вольво». — Я тебя когда-нибудь точно уволю, честное слово. — Ага-ага, надейся. *** Первое, что Гриша увидел утром, выйдя во двор, большую ярко-розовую надпись «спасем кротов от вымирания». Для пущего эффекта рядом расположился рисунок, призванный, видимо, символизировать мордочку крота, но больше всего был похож на мужской половой хуй. И всё бы ничего, Гриша бы все понял и возможно бы даже, поскрипев зубами, простил, если бы все эти художества не располагались на боку его машины, которую он неосмотрительно припарковал во дворе, поленившись заезжать на парковку. В офис он ехал, злой как собака. В личности художника-абстракциониста он не сомневался ни секунды и был преисполнен решимости закопать его в землю, чтоб он там мог вдоволь пообщаться со своими занесенными в Красную книгу сородичами по интеллекту. По паспортным данным найти его не составит особого труда, так что… Алекс истерически смеялся минут двадцать. Периодически он пытался выдавать из себя пару слов, но снова срывался в гомерический хохот, благодаря которому посмотреть, чего это зам так ржет, собрался весь офис. Гриша мысленно добавил в список «убить и закопать» ещё несколько имен. Когда ему показалось, что хуже уже ничего быть не может, его «приятно» удивила сотрудница, которая регистрировала посетителей. Она потеряла журнал регистрации. Клялась, что когда уходила домой, он лежал на месте, а теперь исчез. У Гриши перед внутренним взором мелькнула картина крадущегося под покровом ночи к офису Грина с натянутым на голову чулком… Бред какой. Вызверившись на провинившуюся девицу, гендир заперся в кабинете и велел никого к себе не пускать. Алексу, конечно, было на запреты плевать. — Я даже зафоткал, на память, — сообщил он. — Только я не понял, зачем этот чудик там член пририсовал. — Это крот. — Да? Ну, я в принципе сразу так и подумал. Что делать будешь? Порча имущества это уже серьезно. — А что я сделаю? Доказать, что это он, я не смогу, я машину во дворе оставил, камер там нет. Леш, отвези тачку в мастерскую, пусть эту порнографию закрасят. — Без проблем. Кстати, я чего пришел-то, позвонили мне тут ребята… ты на объекте давно был? — Давно, — предчувствуя неприятные новости, медленно проговорил Григорий Александрович. — А что? — А там всю землю табличками утыкали. А на табличках… слушай, мне прям интересно, кто у них такой мастер фотошопа. — Алекс! — Ну, там ты протыкаешь копьем мультяшного крота из чешского мультика. — Я его убью.