Несбывшееся

Твое лицо скрыто длинными волосами. В толще зеленоватой воды они кажутся диковинными лианами, которые оплели кажущееся совсем хрупким тело. В плену тяжелых оков, в своей камере ты кажешься совсем юным. Я не могу удержаться от того, чтобы каждый день, завершая обход, приходить в твою камеру и долго-долго смотреть на то, как ты медленно дышишь. С момента твоего пленения не прошло и недели, а мир уже сошел с ума, словно ты был единственным гарантом его душевного здоровья. Бьякуран постепенно подбирает мафию под себя, не стесняясь ни в средствах, ни в выборе союзников. Похоже, теперь именно он — преступник нашего мира, и мы обязаны его схватить, но нашего могущества не хватит даже на то, чтобы попасть в его основной штаб. Совсем недавно пала принцесса аркобалено и встала на его сторону, чем нанесла всем нам непоправимый урон. Твои Хранители мечутся по всему свету, из последних сил стараясь выполнить — явно твои — приказы. Я с интересом слежу за их передвижениями, едва улавливаю очертания чего-то грандиозного, но так и не могу понять, в чем заключается твой план, почему ты так легко сдался. Твое Облако собирает кольца по всему свету, твое Солнце не отходит от Девятого, твой Туман служит врагу. Порой я жалею, что не забрал тебя тогда, в старом кинотеатре, потому что мне хотелось бы, чтобы ты выступил на моей стороне. А иногда я сожалею, что мы так и не стали настоящими врагами: быть в центре разыгранной тобой комбинации, должно быть, головокружительно. Бьякурану, наверное, знакомо это чувство, хотя я не думаю, что он способен оценить хоть чью-либо игру, помимо своей собственной. И его игра заставляет меня посылать стражей Вендикаре на разведку, ловить тревожные слухи, все больше и больше склоняться к идее отойти от позиции невмешательства. Я понимаю, что должен выпустить тебя и объявить Бьякурана нарушившим законы мафии, чувство долга присуще даже мне, однако его давление не сравнится с тем сожалением, которое вспыхивает во мне при мысли о расставании с тобой. Сейчас ты в моей власти, такой беззащитный и невинный, такой хрупкий, такой… мой. Твоя жизнь всецело принадлежит мне, и я не желаю ничего менять. Я знаю, что, выйдя отсюда, ты метнешься в самый центр сражений, ворвешься в адское пекло, перевернешь все с ног на голову и сгоришь, потому что беречь себя ты так и не научился. Я смотрю на тебя сквозь толщу воды и подмечаю все твои шрамы, синие тени вокруг глаз, пугающую бледность кожи. Да, конечно, твое состояние ухудшилось из-за нахождения в этом месте, но основной вред собственному телу причинил ты сам. Там, за стенами Вендикаре — война, боль и сражения. Здесь — тишина и мерный шорох приборов. Здесь — безопасно. Я должен выпустить тебя отсюда, но ни за что не сделаю это, потому что в последнее время больше всего на свете желаю сохранить твою жизнь. Мне вспоминается вкус твоих губ, подчеркнутых кровью от укуса. Я помню тихое дыхание, наполненное смирением и покоем. Но ярче всего в моих глазах встает твоя улыбка, безмятежная и отстраненная, делающая тебя похожим на безжизненную куклу. Мне нравятся эти воспоминания, и я не желаю возвращать тебе жизнь. Я помню про свой долг, Савада Тсунаеши, но ты навсегда останешься моим безмолвным пленником. Мне кажется, или сегодня стало тяжелее дышать?