закон джунглей

Светофор загорелся красным, останавливая бесконечно тянущийся поток машин. Хосок притормозил у пешеходного перехода, пропуская спешно переходящих дорогу людей. Старенький, уже еле дышащий мопед, закряхтел, угрожающе выдыхая темное облачко выхлопных газов. Юноша до этого бездумно наблюдавший за мельтешившими перед ним пешеходами, сморщил нос, мысленно проклиная работодателя поскупившегося на нормальное средство передвижения. Если он заглохнет на половине пути, вероятно сам добьет этого умирающего лебедя. Ментально. Ибо за физический ущерб и без того скудная зарплата, уменьшилась бы в разы. Работа доставщиком пиццы и прочего фастфуда, что предлагало дешевое бистро, кажется, держащееся на плаву, только благодаря заказам на дом, ибо внешний вид самого заведения не внушал доверия, в отличие от сайта, над которым к слову, хозяева постарались намного больше, чем над выбором транспорта для доставки — была намного легче и приятней, нежели грузчика. Даже не смотря на то, что он на протяжении дня мотался от одного адреса к другому, к вечеру чувствуя себя взмыленной лошадью. Светофор предупреждающе замигал, после чего красный фонарь потух, переключаясь на зеленый. Как только мопед тронулся с места, лицо обдул прохладный ветер, сдувая трепыхающуюся, под защитным шлемом, челку на глаза. Омега недовольно цокнул языком, но отрывать руки от руля не стал. Буквально через квартал, перед ним вырос жилой дом у парадной которого Хосок остановился. Еще раз проверив точный адрес доставки, юноша подхватив последнюю коробку направился в подъезд. Как назло лифт не работал, а нужная квартира находилась на предпоследнем этаже. Вау, жизнь по-прежнему не забывает систематически напоминать ему, какой он неудачник, хотя Чон и так всегда помнит об этом. Проскакивая сразу через несколько ступенек, парень торопливо поднимался наверх. Одни за другими сменялись лестничные пролеты, так же, как и мысли, беспорядочным роем пчел, проносились в юношеской голове. Обрывки болезненных воспоминаний, только затянувшихся ран, покрытых тонкой корочкой, беспардонно цепляли, вновь вскрывая. Как бы Хосок не противился, его сознание вновь возвращалось в тот день, когда он последний раз встретился с Намджуном. Прошло больше месяца, а острые слова, произнесенные тогда так необдуманно, тяжелым осадком осели где-то под ребрами. Бессонными ночами, они напоминали о себе тупой пульсирующей болью. Задыхаясь от слез и непонимания, своей собственной беспомощности — ведь, почему, кто-то совершенно ему чужой, заставил его почувствовать себя бесполезным мусором -, он плотно закрывая рот ладошкой, жмурил мутные от соленной влаги глаза. А утром следующего дня, старательно улыбался маме, делая вид, что все хорошо. Сквозь толстую пелену своих мыслей, он нажал на дверной звонок и так же, на автомате отдал заказ владельцу, получая оплату и подпись в документации на планшетке. Громкий стук захлопнувшейся двери, резко выдернул омегу из себя, возвращая в реальность. Рассеяно помотав головой, тем самым стараясь вытряхнуть весь ненужный хлам из нее, Чон направился обратно к лестнице. Путь назад оказался намного длиннее. Когда Хосок зашел в квартиру, носовые рецепторы защекотал приятный аромат свежей выпечки отчего в животе заурчало. Во рту с самого утра не было ни единой крошки хлеба и сейчас омеге казалось, что он мог съесть целого мамонта. Сглотнув вязкую слюну, обильно выделявшуюся только лишь из-за одного вкусного запаха, юноша поспешил в единственную комнату в доме, но споткнулся на пол пути об валившийся под ногами пакет и с грохотом рухнул на пол. Шипя и матеря свою невнимательность (стоило хотя бы включить свет), он потер ушибленное место, предчувствуя как завтра под кожей расцветут синяки. Взгляд скользнул на предмет послуживший причиной аварии. Белый брендовый пакет валялся чуть поодаль, вывернув свое содержимое на свет божий. Плотно закрытая коробка с новыми кроссовками заставила что-то глубоко внутри сжаться. Почти месяц Хосок не натыкался на нее. Задвинув подарок в самый отдаленный угол дома, он ни разу не притронулся к обуви. Лишь при одном взгляде на нее, появлялось чувство отвращения, а в голове всплывал грубый голос владельца этого самого подарка. И сейчас, вновь погружаясь в омут воспоминаний, на задворках мыслей омеги мелькнуло, что стоило с самого начала выкинуть их, не заставляя себя лишний раз переживать все те события по новому. Впившись зубами в нижнюю губу, он словно завороженный не мог отвести глаз от коробки, все больше и больше захлебываясь в собственном немом крике, пока чья-то маленькая рука, нежно не легла на плечо, аккуратно встряхнув парня. — Хосок-а, дорогой, все в порядке? Донеслось до дрожащей омеги словно из-под толщи воды. Заторможенно повернувшись в сторону матери, что обеспокоенно склонилась над юношей, он лишь отрешенно кивнул, возвращая свой взгляд к предмету своей истерики. Мать проследила за действиями сына и смекнув, что послужило странному поведению Хосока, поспешила объяснить: — Я нашла это сегодня на верхней полке в шкафу и признаться, очень удивилась. Хотела спросить у тебя откуда это взялось у нас дома, поэтому решила оставить на видном месте. — А-а-а. Бездумно протянул парень, совершенно не вникая в смысл сказанных слов. Женщина нахмурилась, но лезть с расспросами не стала, решив повременить. Вместо этого, она осторожно потянув сына на себя, помогла ему встать на ноги, после чего вернув коробку в пакет, отложила тот в сторону. — Пойдем, я приготовила твой любимый пирог. Ласково, позвала вновь потерявшего связь с реальностью Хосока мама, скрываясь в дверном проеме. Еще раз кинув быстрый взгляд на кимовский подарок, омега похлопал себя по щекам, призывая собраться и перестать распускать сопли со всего подряд. В комнате, освященной мягким светом небольшой люстры, уже во всю суетилась его мама, старательно колдуя над чем-то в крохотной зоне кухни. Когда омега, вымыв руки, умостился на полу у низкого традиционного столика, на его поверхности уже красовался пышный румяный пирог и две чашки зеленого чая. Умостив подбородок на сложенные в цветочек ладони, омега расслабленно наблюдал из-под полуприкрытых век за не хитрыми действиями матери. На душе в раз стало спокойно, словно все переживания и заботы испарились по щелчку пальцев. Приятное чувство чего-то родного и по-домашнему уютного, теплотой разливалось по телу. — Как ты себя чувствуешь? Потянулся за только что отрезанным кусочком сладости Чон. — Как видишь, держусь огурчиком. Хохотнула женщина, пряча улыбку за кружкой чая. — Тфогда зафтра утром будь гатофа…- невнятно произнес парень, пытаясь прожевать слишком большой кусок пирога. — Ты сначала прожуй, балда, а потом уже и говори. По-доброму шикнула на сына мама, слабо щелкая того по лбу. Хосок проглотил, ставшее комом в горле, тесто и лучезарно улыбнулся. — Завтра в больницу поедем. — Ох, опять эти вымогатели денег напичкают меня всякими препаратами. Совсем не жалеешь ты свою мамочку. Театрально смахнула несуществующую слезинку женщина, на что юноша лишь закатил глаза. Каждый раз поход к доктору сопровождался нескончаемым потоком ворчания и причитаний со стороны матери. И делала она это не потому, что действительно так считала, а просто, из-за вредности и веселой реакции сына. Уж сильно ей нравилось подшучивать над ним и вести себя как упрямая бабуля, прожившая пол жизни со своими сорока четырьмя котами. — Как раз таки потому, что я беспокоюсь о своей маме, мы и отправляемся в больницу. Устало вздохнул Хосок, отпивая уже чуть остывший чай. — Хосок-а, — протянула женщина, укладывая голову на скрещенные на столе руки.- С тобой точно все в порядке? Её внимательный, проницательный взгляд, словно видел омегу насквозь, отчего юноше стало не по себе. Не в силах выдержать зрительного контакта, Чон отвел глаза. Придав своему лицу как можно более непринужденное выражение, он слабо засмеялся, почесывая затылок. — Конечно, ма. Разве может быть иначе? — Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Упрямо поджала губы мать. Какое-то время в комнате царило молчание. Звуки дороги слабо доносились в квартиру через открытую форточку, а тихое тиканье часов, показалось Хосоку невероятно громким и безумно давящим на нервы. В какой-то момент, женщина выдохнула, сменяя серьезный вид на ласковую улыбку. — Мой мальчик, мое золото, прости меня. Твоя мама такая глупая. — Мам, ты чего? Непонимающе поднял глаза на свою мать омега. Чужие объятия окружили озадаченного юношу. Обвив тонкую женскую талию в ответ, Чон зарылся носом в шелковистые, приятно пахнущие волосы, блаженно прикрывая глаза. — Пообещай маме, что будешь сильным несмотря ни на что. — Маам… — Пообещай! Парень почувствовал как сжалась ткань его футболки в материнских руках. — Обещаю. Женщина отстранилась, лукаво щуря глаза и потрепала сына за щеки. — Иди в душ, а я пока приберусь. Парень хотел было возразить, но все его попытки были пресечены на корню, поэтому, чуть позже, будучи силой вытолканным из комнаты, в тот самый, небольшой коридорчик, он глупо хихикнув, направился в такую же маленькую ванну. Сейчас в окружении любви и заботы, ему казалось, что жизнь не так уж сильно его и пинает. Что все хорошо. Что он счастлив. Хосок не мог перестать улыбаться. Он не мог перестать чувствовать неимоверную легкость и воодушевленность. Мысли о победе над болезнью, о поступлении в университет и светлом будущем, вскружили юношескую голову. Довольно мурлыча себе под нос незатейливую мелодию, услышанную раннее где-то на улице, Чон повернул кран, выключая напор теплой воды. Приятная нега растеклась по уставшим и перенапряженным за день мышцам, отчего омега сладко подтянулся. Накинув на себя домашние штаны и растянутую футболку, парень повесил короткое полотенце на шею и вышел из душа. В квартире стояла подозрительная тишина, но Хосок списал это на то, что мама скорее всего уже уснула, ведь парень долгое время пробыл в ванне, нежась под струями воды. В полумраке комнаты, омега не сразу сообразил, что что-то тут не так. Расстеленный диван был пуст. И нигде вокруг не было его матери. Сдвинув брови на переносице, парень взволнованно огляделся по сторонам и лишь подойдя чуть ближе к спальному месту, заметил что-то странное за ним. Обогнув диван, Хосок испуганно округлил глаза. На полу без сознания лежала его мать, отчего из груди вырвался рванный крик. На подкашивающихся ногах, омега опустился подле женщины, взволнованно переворачивая ту на спину. — Мам, мам! Дрожащими руками затряс обездвиженное тело юноша. — Мам, что с тобой? Мама, пожалуйста, очнись! Нет! Нет! Слезы лавой обожгли щеки, а здравое мышление уступало истерической панике. Сознание твердило, что нужно помочь матери, но дрожащие руки и непослушное тело, отказывались выполнять команды мозга, продолжая трясти женщину. — Скорая, скорая! Нужно позвонить в скорую! Как в бреду повторял про себя Чон, бережно опуская маму на землю и вскакивая в поисках телефона. Расплывчатый мир и налившиеся тяжестью конечности, усугубляли процесс поисков единственного мобильного аппарата в их доме. Скидывая все мешающие на своем пути предметы в сторону, Хосок яростно закричал. Он должен спасти маму. Он обязан. Только не сейчас. Нет. Они не могу забрать ее. Пожалуйста. Несколько раз промазав по кнопкам, все больше и больше чувствуя как липкий страх сковывает его, противно наводя на мысль, что он не успеет, омега набрал номер скорой помощи. Казалось раздражающие гудки тянулись вечность, пока на той стороне провода не послышался приятный девичий голос. Время словно тягучая резина, ужасно медленно передвигало стрелку настенных часов. Хосок не знал, сколько просидел в светлом больничном коридоре. Как только тело его матери скрылось за дверьми реанимационной, он словно выпал из этой реальности. Поджав ноги к себе и охватив их руками, юноша уложил подбородок на коленки, бездумно пялясь в точку перед собой. Где-то в конце коридора потрескивая мигала лампа, то освящая, то вновь погружая во тьму его кусочек. Давящая на ушные перепонки тишина, тяжелым грузом навалилась на плечи. Мысли виртуозно сплетались между собой, унося чоновское сознание все глубже и глубже в себя. В который раз, он смог убедиться, что жизнь никогда не будет на его стороне. Дав почувствовать мимолетное счастье, она вновь жестоко вернула его на землю, камнем сбросив с верхушки, на которую он так долго взбирался. Если бы слезы не закончились еще пару часов назад, он бы вновь зашелся в немом плаче, но все что сейчас чувствовал парень, это дикую боль и пустоту. Покрасневшие, слегка опухшие веки, устало опустились на глаза. Тело давно затекло от долгого пребывания в одной позе, а ступни посинели от холода. В панике выскочив следом за врачами, он даже не задумывался о том, что нужно прихватить с собой куртку или кеды. А сейчас, сидя лишь в домашней одежде и стареньких облезших тапочках, ему было откровенно наплевать. Чувство вины, что он не смог помочь маме, хотя находился так близко, противно шкрябало по черепной коробке, наводя отчаявшегося Хосока на не веселые мысли. Неожиданно дверь реанимации открылась, выпуская в коридор хмурого доктора в белом халате. Омега моментально подскочил с надеждой бросаясь к приближающемуся пожилому мужчине. Сердцебиение, а в месте с ним и дыхание участилось. Серьезный вид врача, пугал и без того переживающего юношу. — Мама.Моя мама жива? Хрипло выдавил из себя парень. Больше всего он боялся услышать, что все кончено. — Пожалуйста, присядьте. Доктор видя, насколько сильно взвинчен омега, смягчился в лице. Сдерживая раздражительность от медлительности мужчины, Чон впившись короткими ноготками в ладони, сел обратно на скамейку. Врач присел рядом. — Ваша мать жива. Мы сделали все, что могли, чтобы сохранить ей жизнь. Опухоль стала прогрессировать. Думаю, она испытывала сильные боли, поэтому странно, что вы не обратились к нам раньше. Юноша закусил губу, стараясь сдержать всхлип. Пока он строил из себя героя, думая, что только он один страдает, его мама терпела адские мигрени, ни разу не подав вида, что ей плохо. Хосок не мог поверить в это, чувствуя себя последним дураком. «Прости меня. Твоя мама такая глупая.» Внезапно всплыла женская фраза, среди всей каши из его мыслей и чувств. Неужели она знала? Знала, но молчала. Обхватив руками голову, парень крепко зажмурился. — Сейчас ее состояние нестабильно, — продолжил доктор, после небольшой паузы.- Нужно срочно удалить опухоль. Но для этого требуется дорогостоящая операция и последующий после нее курс восстановления. Сердце Хосока рухнуло вниз. То, чего он больше всего боялся свершилось. Мимолетное облегчение сменилось нарастающем ужасом. Омега не знал, что ему делать. Где достать деньги на операцию? Жалкой суммы, что парень успел накопить за это время, хватило бы лишь на оплату услуг за вызов и оказание медицинской помощи. Полное смятение охватило ошарашенного Чона. Врач сочувствующе похлопал того по плечу и поднялся со своего места. — Времени осталось не так много. Произнес мужчина, перед тем как уйти, оставив, кажется, вновь умершего внутри Хосока, одного. Сколько он просидел там, впившись пальцами в волосы и ведя внутреннюю борьбу с собой, омега не знал. Но когда налитая свинцом голова поднялась наверх, за окном уже светало. Последние слова произнесенные доктором послужили катализатором для принятия самого рокового решения в жизни омеги. Выходя из здания больницы он уже знал, что ему нужно сделать. Ноги неосознанно сорвались на бег. Грудь и легкие горели, а босые ноги — тапочки слетели, оставшись далеко позади — покрылись грязью и мелкими царапинами, но Чон упрямо продолжал мчаться как сумасшедший, чувствуя как воздух режет глаза. «Пообещай маме, что будешь сильным не смотря ни на что.» «Прости, мам, я не смог быть сильным.» Печально подумал омега, тормозя у огромного особняка окруженного высоким забором. Внезапный страх обступил его со всех сторон, отчего юноше захотелось развернуться и убежать пока не поздно. Наперекор своим собственным желаниям, он забарабанил в калитку, громко крича, чтобы его владелец вышел. Щелкнул замок и кулак парня не встретился с привычной преградой, пройдя сквозь воздух. Удивленно вскинув голову Хосок наткнулся взглядом на высокого широкоплечного охранника, явно недовольного вызывающим поведением какого-то бомжеватого юноши в столь ранний час. — Вали отсюда, парень. Грубо произнес тот, уже собираясь закрыть калитку, но омега не собирающийся так просто отступать, удачно проскользнул внутрь, благодаря небеса за худую комплекцию. Сонный охранник не сразу сообразил, что произошло, но как только мозг подал сигнал об опасности, нагнал растерявшегося от масштабов дома Хосока и подхватив по шкирку встряхнул. Омега забился, стараясь как можно больнее царапнуть и укусить амбала поднявшего его тушку над землей, пока второй разозлено пытался вытолкнуть непрошенного гостя за территорию особняка. — Что здесь происходит? Раздался суровый с нотками стали голос, отчего потасовка в лице омеги и охранника прекратилась. Чон сглотнул, осторожно повернув голову в сторону, где на веранде стоял слегка помятый после сна, но не растерявший своей пафосности и ауры власти, Намджун. Как только его взгляд уцепился за перепуганного омегу, кимовские лицо удивленно вытянулось, но буквально через пару секунд приняло привычное надменное выражение. — Кого я вижу. — ухмыльнулся он.- Хончоль, отпусти его. Кивнул охраннику альфа, не сводя взгляда с вмиг сжавшегося Чона. Почувствовав под ногами почву, юноша не смог сдержать облегченного вздоха. Отодвинувшись от амбала, недоверчиво наблюдавшего за каждым его действием, Хосок собрал всю свою волю в кулак, поворачиваясь лицом к Намджуну. Сейчас он распрощается с последними частичками своей гордости, самовольно разрешив себя растоптать и унизить. — Намджун, я согласен. Получилось не так уверенно как омега рассчитывал. Глаза защипало, а последние силы покинули его измученное тело, отчего парень упал на колени, смиренно склонив голову. В конечном итоге он не смог противиться течению. Сколько бы он не твердил себе о мнимой силе духа, сейчас, стоя на коленях перед человеком, служившим главной причиной его ночных кошмаров, Хосок чувствовал себя ничтожным и грязным. — Прошу, помоги моей маме…