закон джунглей

Откинувшись на подушки, Хосок поднял руку, размыкая перед своим лицом, до этого плотно сжатую в кулак, ладонь. В расслабленных пальцах, тонкой паутиной была впутана серебряная цепочка, а свисающая подвеска маятником раскачивалась в воздухе. Задумчиво проходясь в который раз, взглядом по незамысловатым формам украшения, пленившего взор своей простотой и изяществом, омега пытался уловить в отголосках воспоминаний вчерашнего вечера, откуда сия вещь взялась у него. Проснувшись утром Чон обнаружил ее на своей шее и признаться совершенно не знал, как та оказалась на его теле. И все можно было бы списать на игристое вино ударившее в юношескую голову, но парень выпил не так много, чтобы совершенно не помнить, что вчера было. Подвеска замедляла свой ход, обещая скоро и вовсе застыть на месте. Амплитуда и траектория движений уменьшались и Хосок вновь мог рассмотреть каждую деталь украшения. Небольшая прямоугольная пластинка с округленными углами была отлита из того же материала, что и сама цепочка. Сам аксессуар очень был похож на те жетоны, что носят американские солдаты с краткой информацией о себе. Но вместо имени, группы крови, личного номера и вероисповедания, на поблескивающей в солнечных лучах стали, была выгравирована всего одна фраза: « but when we are together, I am always alone „ Что это могло значить омега не знал, но внутренний голос настойчиво твердил, что это все не с проста. И Чон зная, что его шестое чувство еще никогда не подводило, решил не тянуть с тем, чтобы узнать чьих рук это дело. Смутно он догадывался, что единственным человеком, который мог это сделать был Намджун, поэтому парень уверенно поднявшись с кровати, отправился на поиски альфы, покинув пределы своей спальни. В любом случае, вчера он натворил много всего и даже, если Ким скажет, что понятия не имеет откуда эта вещица взялась у его мужа, Хосоку нужно прояснить с мужчиной некоторые вещи. Он до сих пор корил себя, что поддался моменту, сказочной феерией вскружившему и пьяным хмелем ударившему ему в голову, самолично поцеловав Намджуна. Сейчас Чон был не прочь выкинуться из окна, попутно протараня лбом парочку стен. Чем он думал тогда на балконе и как теперь собирался расхлебывать ту кашу, что так необдуманно заварил сам? Омега простонал, прикрывая веки ладонью. Он так долго избегал любых намеком о близости и любви между ними, не желая давать ложных надежд, а сейчас сам напортачил по крупному, разрушив только начавшее выстраиваться меж ними доверие своей тупостью и легкомыслием. Чон Хосок, ты внеземной придурок. Остановившись возле двери в кабинет мужа, юноша сглотнул. С этим местом у него были связаны не самые приятные воспоминания. Случайно подслушанный ночной разговор его личного охранника и Намджуна клеймом запечатлелся в памяти парня. Передернув плечом, сбрасывая тем самым с себя вновь окутавший его, липкими щупальцами страх, омега постучался в дубовую дверь. Он уже уяснил для себя одну важную вещь — если хочешь остаться целым и невредимым, не лезь куда не стоит. Больше рисковать и пытаться так необдуманно узнать больше, чем ему позволено, Хосок не хочет, поэтому задвинув раскаленным металлом въевшиеся в кору мозга чужие слова, на задний план своего сознания, Чон прислушался к немой тишине кабинета. — Его нет. Раздался тихий голос в паре метрах от испуганно отскочившего в сторону омеги. Джексон улыбнулся в присущей ему манере и подошел чуть ближе к остолбеневшему юноше, аккуратно потряхивая за плечо. — Эй, ты чего? В глаза напротив промелькнуло беспокойство, ведь побледневший Хосок пригвоздившись к месту не сводил округлившихся глаз с Ванга. — В-все в порядке. Хрипло выдавил юноша, наконец пробуждаясь от оцепенения и легонько отстраняя чужую руку от себя. — Ты нездорово выглядишь, точно все нормально? Может вызвать врача? Не успокаивался альфа, внимательно оглядывая стушевавшуюся омегу с ног до головы. Чон отрицательно замотал головой, желая как можно скорее скрыться из-под обжигающего взгляда темных глаз. — Ты искал Намджуна? Вздохнул Джексон отходя от юноши и кивая на дверь, возле которой минутой ранее околачивался Хосок. Последний заторможенно кивнул, мысленно облегченно выдыхая, когда охранник наконец-то покинул зону комфорта омеги. Почему он так странно отреагировал на Ванга и откуда взялась эта внезапная недоверчивость? Чон поджал губы, стараясь незаметно для альфы разглядеть в столь привычном поведении, что-нибудь намекающее на того Джексона, которого парень видел через тонкую щель двери в кимоский кабинет. — Он уехал еще рано утром. Выдал уже достаточно приевшуюся за столько месяцев, идеально отработанную фразу, охранник. Омега вновь кивнул, не ожидая слушать чего-нибудь другого и обойдя Ванга направился обратно в свою спальню, разочарованно подмечая в голове, что темная лошадка в лице Джексона обладала слишком хорошими актерскими навыками, дабы раскусить его так просто. Одно Хосок знал наверняка, теперь доверять кому-либо в этом доме, было весьма опрометчиво и глупо. Сумерки подкрались незаметно, окутав предвечерний город сизым туманом и свинцовыми тучами. Зима плавно вступала в свои права, отчего омега поплотнее укутавшись в клетчатый плед, умостился на широком подоконнике у достаточно большого окна, выходившего на сторону города. Там, в нескольких сотен километров зажигались первые вывески и яркие афиши, создавая причудливую гирлянду из разноцветных лампочек. Совсем скоро должно наступить Рождество и Хосок до сих пор тайно верящий в рождественские чудеса с трепетным волнением ожидал этого праздника. Обычно, он всегда проводил этот день в компании своей матери. Теплый уютный вечер наполненный любовью и заботой, был самым любимым праздником юноши. Не смотря на то, что они с мамой еле сводили концы с концами к главному событию зимы, женщина всегда покупала маленькую, не такую красивую как она могла бы быть, елку, которую Чон собственноручно наряжал. Раньше мама всегда помогала ему одевать последнюю, самую главную игрушку, служившую центром всей незамысловатой композиции и бывшей самой красивой из всех скудных елочных украшений, что были у бедной семьи — небольшую золотистую звезду на верхушку дерева. Сейчас же Хосок запросто мог сам достать до пики, ощущая в такие моменты, как быстро пролетело время. Рождество ассоциировалось у парня с запахом свежего мороза, первым снегом, что он так любил, цитрусовым ароматом мандарин вперемешку с тонким запахом елки и той радости, что царила вокруг всего, даря счастливые улыбки. В голове тот час же, всплывал вопрос: будет ли в этом году присутствовать на самом любимом празднике омеги новый человек? Юноша облокотился лбом о прохладное стекло, наблюдая за тем как из-за теплого дыхания вырывающегося из его рта запотевает стекло. Тонкий палец аккуратно провел линию на влажной поверхности, а после еще несколько, вырисовывая снежинку. Где-то там, за соседним забором протяжно завыла собака и Хосок мягко отстранившись от окна, спустился на пол. Длинный плед, словно плащ волочился по паркету за шлепающим босыми ступнями омегой. Чон брел по коридору, задумчиво смотря себе под ноги. Подвеска найденная сегодня утром висела на точенной шее юноши, изредка выныривая из-под выреза теплого свитера со смешными оленями. Проходя мимо гостиной, парень направлявшийся на кухню, дабы заварить себе горячего какао и вернуться на прежнее место у окна в одном из тупиков коридора, где почти никто не ходил, остановился, слуховыми рецепторами уловив звон разбитой посуды. Нахмурившись, Хосок осторожно приблизился к приоткрытой массивной двери, заглядывая внутрь. На одном из диванов расположенных друг напротив друга сидел Намджун. Альфа сгорбившись в спине и опустив лицо на руки, что-то неразборчиво бормотал. На небольшом столике меж диваном помимо привычно вазы с красивыми цветами стояла бутылка виски, а на полу под ногами были разбросаны по всей видимости осколки разбившегося стакана. Ощущая всем нутром, что нужно сваливать пока еще не стало поздно, омега упрямо поджав губы тихо проскользнул внутрь помещения, неслышно прикрывая за собой дверь. Судя по всему Намджун достаточно много выпил, но упертый Чон именно сейчас хотел поговорить с альфой. Ведь если упустить момент, то он не увидит Кима еще долгое время, так как тот весьма умело избегает с ним встреч. — Намджун. Негромко позвал ничего не замечающего парня Хосок. Намджун резко умолк, камнем замерев на месте. Омега крепче сжав пальцами плед медленно приблизился к мужу. — Намджун. Повторил юноша присаживаясь подле ног не двигающегося альфы. — Ты можешь пораниться. Цокнул языком парень, принявшись аккуратно собирать осколки и складывая их на поверхности столика. Напряженная тишина повисшая в гостиной заставляла Чона чувствовать себя некомфортно, а шестое чувство продолжало истошно верещать о том, чтобы он немедленно встал на ноги и как можно скорее покинул помещение, но Хосок умело игнорировал внутренний голос, поднимая голову и встречаясь взглядом с отстранившем от своего лица ладони, Намджуном. Чужие глаза были наполнены убийственной болью, отчего у омеги сперло дыхание. — Нам… Джун… Одними губами произнес юноша, прежде чем альфа схватив его за грудки не повалил на мягкую обивку дивана. Боязно зажмурившись до разноцветных кругов перед глазами парень попытался вырваться из чужой хватки, но Ким решив показать всю свою силу, больно заломал хрупкие омежьи конечности. Испуганному Чону даже показалось, что он услышал хруст своих собственных костей. — Ч-что ты делаешь? Намджун, отпусти меня! Вскрикнул Хосок, чувствуя горячее дыхание альфы на своем лице, полное зловонного перегара. — Сука, не рыпайся. Прорычал Ким одной рукой фиксируя обездвиженные кисти юноши, второй же бесцеремонно задирая свитер на чоновском теле. Горячая ладонь блуждала по бледной коже омеги, оглаживая подтянутый живот и властно сжимая бока, отчего через некоторое время на этих местах расцветут темные бутоны. Словно обезумивший зверь альфа жадно впился в мягкие губы Хосока, прикусывая и оттягивая нижнюю губу отчего поцелуй приобрел металлический привкус. От неожиданности юноша открыл рот впуская внутрь чужой язык, принявшийся грубо орудовать внутри. Чон протестующе замычал и воспользовавшись моментом, когда мужчина отстранился дабы сделать небольшой глоток воздуха, отвернулся в сторону. — Намджун! Прекрати сейчас же! Смыкая брови на переносице потребовал парень. На языке остался неприятное послевкусие крови, смешавшейся с вкусом виски, осевшим на кимовских губах. — Куколка, тебя не учили, что для того чтобы что-то получать, нужно отдавать в замен? Пьяно усмехнулся Намджун, смыкая пальцы на чужом подбородке и насильно разворачивая лицо омеги к себе. — Ты выпил и сейчас не в себе. Остановись пока не поздно! Попытался вразумить альфу Хосок, но тот лишь хрипло рассмеялся, еще сильнее сжимая пальцы на подбородке. — Сучки не должны открывать свой поганый рот, пока от них того не потребуется. Чон стиснул зубы, борясь с желанием плюнуть прямо в эту надменную до тошноты надоевшую рожу. В который раз он не послушался сам себя и нарвался на еще большие неприятности. Ким был слишком пьян чтобы понимать что он творит, но достаточно силен, дабы с легкостью заломать омегу и жестко оттрахать прямо здесь и сейчас. Ведь кто его остановит? Это его дом и даже, если Хосок сейчас закричит, никто не придет. Намджун вновь сократив расстояние между их лицами принялся терзать чужие губы. Нужно было срочно придумать как от него отбиться, ведь если не остановить альфу произойдет то, чего юноша боялся больше всего. В голове мелькнула мысль и Чон не имея больше никаких вариантов для спасения своей задницы решил следовать внезапно появившейся идеи. Расслабившись, он прикрыл глаза, неумело попытавшись ответить на требовательный поцелуй. Было ужасно страшно и противно, но Хосок подавляя рвотные позывы, мысленно отсчитывал до десяти. Альфа довольный тем, что юноша перестал брыкаться и сопротивляться, убрал руку с посиневших кистей и принялся вновь изучать дрожащее тело омеги, попутно задирая свитер до самой шеи. Почувствовав долгожданную свободу в действиях, парень замахнулся коленом, расположившимся между ног мужчины, больно впечатывая то в кимовский пах. Нечеловеческий вой вперемешку с громкой пощечиной, коей наградил Намджун Чона за непослушание, эхом повисли под высоким потолком гостиной. От болезненного удара перед глазами все поплыло, а в ушах звенело, отчего Хосок потерял всякую ориентацию в пространстве. Щеку больно жгло и юноша мог поклясться что на ней остался отпечаток от чужой ладони. Разозленный альфа перевернул обессиленное тело, ставя не соображающего мужа в коленно-локтевую. — Тварь, я блять хотел по хорошему, но ты, неблагодарная сучка, так и просишь чтобы я тебя жестко отодрал. Юноша замотал головой, потихоньку приходя в себя. Глаза защипало и парень больше не в силах сдерживать эмоции всхлипнул. Солоноватая жидкость застилала глаза, неровными дорожками спускаясь по щекам. Намджун одним рывком содрал с упругих бедер домашние штаны с бельем, открывая себе вид на обнаженную задницу. Омега дергается, непроизвольно стараясь свести колени вместе, но сильные руки Кима, что крепко удерживали чоновское тело в данной позиции не позволили Хосоку даже пошевелиться. В попытках повернуться голову назад, юноша получил обжигающий шлепок по одной из половинок, сопровождаемый предостерегающим шипением. Парню хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться, а лучше вообще никогда не рождаться. Понимая всю неправильность ситуации, утопая в собственной истерике и слезах, беспрерывно скатывающихся по раздраженной от переизбытка соленной влаги коже, омега молил всех известных ему Богов, чтобы эта пытка как можно скорее кончилась. Запах имбиря забил все дыхательные пути, отчего Чон тяжело глотал воздух ртом. Желудок скручивался в тугой узел и Хосок давился болезненными спазмами, пробивающие тело крупной дрожью. Сердце яростно колотилось о грудную клетку, грозясь разломать ребра и вырваться наружу. Утыкаясь лицом в скрещенные руки, юноша крепко зажмурился, впиваясь зубами в губу каждый раз, как чувствовал омерзительные касания альфы на своей коже. Намджун словно обезумев, покрывал каждый открытый участок чувственного тела своими метками. Оторвав припухлые губы от омежьей спины, Ким поспешно стянул свои джинсы, освобождая давно колом стоящий орган от сковывающей его плотной ткани. Совершенно не заботясь о растяжке, альфа приставил свой член к сжавшемуся колечку мышц и несдержанно толкнулся внутрь, заходя почти наполовину. Хосок закричал, чувствуя как горит все внутри о дикой боли. Впившись пальцами в обивку дивана, он учащенно задышал, боясь даже пошевелится. — Нет-нет-нет. Пожалуйста, мне очень больно. Перестань, прошу. Забормотал парень, но Ким словно не слыша его принялся двигаться, входя во всю длину с характерным шлепком. С каждым новым толчком задницу Чона словно разрывали изнутри, отчего с губ слетали крики и стоны боли. Альфа в погоне за собственным удовольствием, ускорил темп, выбивая из юноши кажется всю душу. — Ч-черт, ах, какой же ты узкий. Вновь сжимая покрасневшие бедра мужа, простонал Намджун. Хосок же медленно терял связь с реальностью. Все чувства и мысли глушила адская боль. Время текло невозможно медленно и парню казалось, что это не кончится никогда. В глазах потемнело, а по внутренней стороне бедра тонкой струйкой стекало что-то теплое. Ким чувствуя приближающуюся разрядку вышел из истерзанного тела омеги и рывком перевернул юношу обратно на спину. В этот момент Чону показалось, что его вывернули на изнанку, сдирая кожу живьем с еще горячего тела. С физической болью, что сейчас ощущал омега, могла сравниться только моральная. Остатки гордости были жестоко растоптаны, а его собственное ‚я‘ безжалостно задушено и выброшено на ближайшей обочине. Альфа снова вошел в несопротивляющегося Хосока, как можно шире раздвигая его длинные ноги. Перед глазами мужчины стоял туман и он находясь в состоянии фанатического экстаза, вновь вошел в юношу, которого словно повторно пропустили через все круги Ада. Ким остервенело втрахивал омегу в диван и когда тот был близок к потери сознания, Намджун утробно зарычав резко вышел из него, изливаясь на плоский живот. Стоило только мужчине дойти до пика, получив желаемую разрядку, как он тяжелым грузом повалился на распластавшегося под ним Чона. Хосок красными от слез глазами не сводил взгляда с потолка, вслушиваясь в размеренное дыхание альфы. Он не знает сколько пролежал так, пустыми глазами сверля одну точку, но все же, когда он смог найти в себе силы сбросить с себя уснувшего Намджуна и сползти с дивана на пол, часы над камином показывали час ночи. Дрожащими, непослушными руками, он натянул на себя обратно штаны и свитер, замечая как все его бедра были перепачканы в собственной крови и чужой сперме. На подкашивающихся ногах, он превозмогая нестерпимую боль вышел из помещения. Где-то внутри засохли последние цветы чувств и эмоций, а единственный винтик, держащий всю вселенную Хосока внезапно треснул, разлетаясь мелкими осколками по сторонам. Он умер не только морально, но и физически. Как просто можно сломать человека, надавив на пару рычажков его души и он уже у твоих ног, безвольной куклой выполняет любое желание. Размазывая слезы по лицу, Чон вывалился на веранду, где ночной промозглый воздух, моментально окутал смертельно уставшего от жизни парня. Путаясь в собственных конечностях, омега доковылял до калитки и щелкнув замком покинул территорию особняка альфы. Он не знал куда идет, просто брел по единственной дороге вперед, бездумно смотря стеклянными глазами на темное небо. Ещё вчера вид ярких звезд вызывал у него восторг, но сейчас кроме зияющей дыры в груди, Хосок не чувствовал, абсолютным счетом, ничего. Холодный ветер пробирался под тонкую ткань штанов, а босые ноги давно закоченели. Остановившись на месте, омега опустил голову вниз. Он не так далеко ушел от особняка, так как каждый шаг отдавался мучительной болью. Рухнув на землю, юноша хрипло засмеялся, чувствуя как в уголках глаз снова накапливалась влага. Хосок устал плакать. Устал чувствовать себя мусором. Никому не нужным и совершенно разбитым. Отвергнутый обществом, испорченный и надломленный. Разве сможет ли он жить с чувством собственной никчемности? Звезды плыли перед глазами, а сиплый смех перерос в надрывной кашель. Где-то вдалеке протяжно завыла все та же собака. Чон притих, вслушиваясь в тишину ночи. Завтра будет лучше, чем сегодня, и послезавтра будет лучше, чем завтрашний день. Тихий шелест деревьев росших на обочинах, колыбельной убаюкивал метавшегося в собственном Аду Хосока. Неторопливо поднявшись на ноги, омега вздохнул полной грудью. Сердце по прежнему разрывалось от гнетущей боли, но в голове стояла непривычная ясность. Словно окунувшись в источник с ледяной кристаллически чистой водой, юноша развернулся обратно по направлению к особняку. Он ненавидит Намджуна. Ненавидит себя и весь мир в целом. Его могут избивать, насиловать, растаптывать гордость и втаптывать самого парня в грязь, но он никогда больше не позволит кому-либо заставить хотеть его умереть. Да, Хосок черт подери, еще тот слабак, позволяющий пинать себя и причинять боль, словно он бесчувственный кусок пластмассы, но даже слабаки могут стать сильными. И сейчас он сделает первый шаг, доказав себе, что чтобы не случилось никто и никогда не сможет его сломить окончательно. Потрепанная душа протяжно застонала и Чон кинув прощальный взгляд полной луне, служившей ему немой опорой, мелкими шажками направился обратно к дому. С твердой решимостью и разбитым в дребезги внутренним миром, омега вошел в особняк. Тот встретил его мертвой тишиной, отчего волосы на затылке парня встали дыбом. Бесшумно ступая по полу, Хосок зашел обратно в гостиную, где совсем недавно его опорочили, грубо воспользовавшись хрупким телом. Сглотнув, юноша почувствовал как потяжелели его ноги и с каким трудом ему удается делать шаги вперед, подходя все ближе и ближе к дивану. Намджун по прежнему лежал на диване, но теперь его голову украшала сквозная дыра в центре лба, а безжизненные глаза смотрели прямо на застывшего на месте Хосока. Рвано выдохнув, омега зажал свой рот ладошкой сдерживая испуганный вскрик. Отшатнувшись от некогда живого мужа, он рухнул на застеленный дорогим ковром пол и в ужасе принялся отползать подальше от дивана. Мысли хаотично заметались в черепной коробке и Чон был вновь на гране истерики. Страх и непонимание окутали омегу, а спазмы в животе выталкивали желудочный сок наружу. Сдерживая рвотный позыв, юноша всхлипнул. Намджун был мертв.