______________________
— Ты ничего плохого не делал. Джон поднял глаза от Длинного Когтя, который он полировал, и увидел Сансу, стоящую перед ним, и Призрака рядом с ней. Двор сегодня был полон людей, нагружающих повозки продовольствием для похода в Западные Земли, и Джон с тревогой осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что никого не было в пределах слышимости. — Санса… — Я пришла к тебе. Это я сделала первый шаг. Ты не должен выставлять себя злодеем, а меня — жертвой. Я сделала свой собственный выбор, и ты не можешь отобрать его у меня. Лицо Джона загорелось от смущения, как всегда бывало, когда Санса его укоряла. Последний раз это было за несколько лун до приезда короля в Винтерфелл, когда он забрызгал грязью ее любимое платье. Он уже и не думал, что такое повторится вновь. Она опустилась на колени рядом с ним, тщательно разгладив юбки. — Я знаю, что то, что я чувствую к тебе — неправильно. Меня просто… не волнует это прямо сейчас. Это делает меня ужасной? — Конечно, нет. — Но ты… ты ведь тоже чувствуешь что-то ко мне, так ведь? Джон невесело засмеялся. — Да, очень. — Итак, мы находимся в весьма странных отношениях. — Она вздохнула и протянула руку, потрепав уши Призрака. — Возможно, потому, что ты только мой единокровный брат, это будет полгреха. — Я не уверен, что для богов есть разница. — Я не уверена, что боги насылают на нас проклятия за то, что мы делаем. Джон также не был ни в чем уверен, но было что-то бесконечно печальное в отсутствии у Сансы веры. — Ничто из этого не мешает мне желать тебя. Но я не могу. Робб… Твоя мать… У меня нет никакого желания погубить тебя. — Погубить меня? Может, ты собираешься забраться на сторожевую башню и кричать оттуда о том, что происходит между нами? Джон не сдержался от улыбки. — Нет, конечно, не собираюсь. — Тогда я вряд ли буду первой женщиной, солгавшей о том, что в первую ночь на брачном ложе она была девицей. — Она протянула руку, положив ее поверх руки Джона. — Если я что-то узнала за этот последний год, то это то, что нет ничего определенного. Может, никто из нас не переживет эту войну. Может, я никогда не выйду замуж. А может, мы будем гореть в седьмом пекле, если сделаем это. — Ее решительное выражение начало разрушаться, глаза наполнились слезами. — А ты не устал от одиночества, от того, что у тебя никогда не было ничего, что делало бы тебя счастливым и защищенным? Он не знал, как рассказать ей все, что он знал об одиночестве, боль от которого почти съедала его сотню раз. Всякий раз, когда он слышал, как его братья и сестры называли Эддарда Старка «отцом», в то время как он вынужден был говорить «лорд Старк», всякий раз, когда леди Старк обнимала их, всякий раз, когда кто-нибудь называл его «бастардом» вместо его настоящего имени, Джон остро чувствовал свое одиночество. Он никогда не думал, что получит от кого-нибудь то, что предложила ему Санса, особенно от нее; и принять это, утолить свою жажду в людях с ней казалось подтверждением всех ужасных обвинений в его подлости, когда-либо брошенных в него. Но никогда не смел он мечтать даже во сне, что леди, подобная Сансе, возжелает его. — Так вот вы где! — раздался громкий голос Робба по двору, заставляя их вздрогнуть, а Сансу — убрать руку. Джон украдкой взглянул на нее последний раз краешком глаза, прежде чем улыбнуться своему брату и королю, надеясь, что его секреты остались в тайне.________________________
— Мне нужно оставить здесь отряд людей, и Санса просила, чтобы ты был одним из них. Джон посмотрел на Робба поверх кружки с пивом и, желая, чтобы голос его не дрогнул, спросил: — Почему я? — Она хочет, чтобы с ней остался кто-то из своих, а я не могу остаться. Думаю, что потеря отца и… и Арьи заставила ее бояться потерять еще и нас. Если мы оба пойдем в бой, нет никаких гарантий, что мы оба вернемся. — Так я должен стать ее телохранителем? — Официально, да. С ней и Цареубийцей здесь я предпочел бы иметь человека, которому полностью доверяю, чтобы присмотреть за ними. Ты не против? — Нет, конечно, нет, но, полагаю, твоя мать будет. — Моя мать знает, что мои лучшие люди служат там, где я считаю нужным. Джон осушил кружку; мысли мчались в его голове. — Если ты думаешь, что мне будет лучше остаться с Сансой, я с радостью сделаю это. Робб усмехнулся, похлопав его по плечу. — Я так рад, что ты со мной. Без тебя все было бы не так. Джон напился до забвения в тот вечер._____________________
Она пришла к нему в первую ночь после того, как Робб со своими людьми оставил Риверран, дождавшись, пока полная луна не поднимется высоко над замком. Когда она мягко постучала к нему в дверь, он решил не отпирать засов, надеясь, что такая черствость заставит ее уйти обратно в свою комнату. Но когда она прошептала его имя, он не сдержался. Ее распущенные волосы струились по плечам, дополняя тонкий голубой халат. Долгое время они просто смотрели друг на друга, и Джон понял, что она взволнована так же, как и он. Наконец она вымолвила тихо: — Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду. — Нет. — Джона обожгло стыдом, когда он сказал это, и он нежно коснулся волос Сансы, откинув их за плечо. Он удивился своей собственной смелости. Санса слегка вздрогнула, ее тело, кажется откликнулось на его прикосновение. Воодушевившись, Джон шагнул вперед и взял ее лицо в ладони. Санса слабо улыбнулась. — Ты… Ты когда-нибудь спал с женщиной, Джон? Он был уверен, что его лицо покраснело точь-в-точь, как ее волосы. — Н-нет, я никогда… в Винтерфелле, а потом я был братом Ночного Дозора и… Она приложила пальцы к его губам. — Так ты тоже невинен. Джон засмеялся. — Да, полагаю, что да. — Хорошо. — Санса обвила руки вокруг его шеи, прижавшись к нему лбом. — Так ты поцелуешь меня? Он хотел бы теперь уделить больше внимания тому, что трезвонил Теон обо всем, что он делал с женщинами. Джону хотелось бы знать больше о том, что нужно делать в постели, кроме самых простых вещей. Они запутались в ногах, когда направлялись к постели, и Санса засмеялась, когда он упал на кровать и утянул ее за собой. Санса избавилась от халата, бросив его к ножке постели. У Джона перехватило дыхание от созерцания сестры, на которой не было ничего, кроме сорочки. В свете свечей ткань была почти прозрачной, и он легко мог разобрать мягкие изгибы ее груди, затвердевшие соски, выпирающие сквозь сорочку. Джон не мог поверить, что такая красивая девушка, как она, хочет его, и никогда еще он не испытывал такого вожделения. Только когда Санса подошла и потянула его тунику, он вернулся в суровую реальность. — Подожди, Санса, мы не можем… Я не заведу тебе бастарда… — Нет, — прервала она, взявшись за края туники и потянув ее вверх. — Есть способы предотвратить это. Я слышала, как девушки шептались об этом. Все будет хорошо, Джон, клянусь. Здравый смысл говорил ему об их неосторожности и безрассудности, но здравому смыслу больше не было здесь места. Он снял рубашку с помощью Сансы, резко вдохнув, когда ее руки опустились ему на грудь, исследуя его обнаженную кожу. Джон изо всех сил старался сдерживаться, чтобы не наброситься на нее, его мышцы сжались под ее пальцами, скользящими вниз по животу, по полоске темных волос, начинающейся от пупка и исчезающей в штанах. Санса наклонилась, покрывая поцелуями его грудь, и Джон попытался сдержать рвущийся наружу стон. Она резко подняла на него свои голубые глаза. — Тебе нравится это? — Да. Она стала осыпать поцелуями его кожу, и они становились все более длинными и влажными. Джон коснулся ее волос, сдерживаясь, чтобы не схватить ее и крепко прижать к себе. Его член ныл от боли, и когда Санса задела переднюю часть его бриджей, Джон инстинктивно подался бедрами вперед, издав неприкрытый стон. Санса удивленно моргнула, а затем положила свою руку на отвердевшую плоть, уверенней касаясь ее. — Боги, Санса, остановись, — простонал Джон, поймав ее запястья и притянув к себе для поцелуя. — Это закончится слишком быстро, если ты продолжишь так делать. Он страстно целовал ее, находя удовольствие от того, как Санса таяла от поцелуев, и знал, что уже не остановится. Она чувствовала себя так хорошо, а он желал ее еще больше. Он попросил разрешения снять ее сорочку, тяжело дыша, и Санса кивнула, помогая ему просунуть ее через голову. Взгляд Джона сразу упал на ее груди, и она тихонько засмеялась, запустив пальцы в его волосы и объявив, что никто и никогда не смотрел на нее так, как он сейчас. — Как на ожившую Деву, — сказала она, но Джон не знал Новых богов. Все, что он знал, это то, что нет в Вестеросе женщины красивее Сансы. Он видел обнаженную женщину всего один раз. Год назад, на день именин Робба, Теон потащил их в бордель в Зимнем городке и заплатил медяк шлюхе по имени Рос, чтобы она сняла с себя платье. Джон не так много об этом помнил; сильнее была память о гневе их лорда-отца, когда он узнал, что его старшие сыновья были в борделе. Когда ему открылся треугольник медных волос, покрывающих холмик Сансы, Джон изо всех сил старался не думать об отце и о его ярости, которую вызвало бы то, что они сейчас делают. Джон сбросил с себя бриджи и нижнюю рубашку и устроился подле нее. Он чувствовал, как растет волнение Сансы наряду с его собственным, и знал всю серьезность того, что они собираются сделать; это могло погубить их обоих. Скользя по ее нежной коже, охватив ее соски, он прошептал: — Ты уверена? — Да. Я выбираю это. Я выбираю тебя. Он не был уверен, насколько Санса действительно беспокоилась о нем, но в ее голосе была такая определенность, решительность, что Джон знал: существует какая-то причина, по которой она настаивала на этом. Что бы ни случилось в Королевской Гавани, это изменило ее, и Джону хотелось бы, чтобы она рассказала об этом. Она, должно быть, уловила его нерешительность, и заверила его: — Ты не пользуешься мной, Джон. Это то, что я хочу. Она не закричала, когда он вошел в нее, даже когда дискомфорт отразился на ее лице. Он замер над ней, покрывая поцелуями ее лицо и шепча извинения за то, что причинил боль, и почувствовал, как ее ногти вонзились ему в плечи. Он слышал о том, что это болезненно для леди — терять девичество; Теон имел обыкновение рассказывать об этом самые грубые истории, и о том, что это сопровождается кровью. Джон хотел бы терпеть ту же боль вместе с ней, но вместо этого почувствовал удовольствие. Теплое, влажное лоно Сансы плотно охватывало его; наверное, это лучшее, что он чувствовал когда-либо, и в него закралось чувство вины за то, что он делает. — Джон, — тяжело дыша, сказала Санса, поднимая подбородок для поцелуя. — Все в порядке. Продолжай. Это закончилось быстро. Ей было приятно с ним, но они не знали в должной мере, как сделать процесс их единения приятным для них обоих. Неуклюжесть движений — это не то, что они ожидали, и Джону неловко было видеть в глазах Сансы проблескивавшую досаду. Когда удовольствие достигло пика, он вышел из нее, излив свое семя на простыни. Санса обвила его руками, крепко прижимая его к себе, пока их дыхание восстанавливалось. — Мне жаль, — задыхаясь, прошептал Джон, но Санса поцеловала его, заставив его умолкнуть. — В следующий раз будет лучше. Мы разберемся в этом. Джон ненавидел себя за то, каким счастливым сделало его это заявление.________________________
Это стало обычным делом. Каждую ночь, когда они удостоверивались, что замок спит, Санса прокрадывалась в его комнату, пробираясь обратно к себе перед тем, как все проснутся. Она с самого начала решила, что ему не следует приходить в ее покои — если их поймают, рассудила она, будет труднее объяснить, почему он находится у нее, чем найти причину, по которой она зашла к нему. Джон знал, что так и есть; если леди Старк когда-нибудь обнаружит его хотя бы рядом с комнатой дочери, то он станет евнухом быстрее, чем сможет моргнуть. То, что она сказала в их первую ночь, было истиной. Они проводили ночи, изучая друг друга, выискивая то, что заставляет другого стонать и трепетать, то, чего они хотят и то, что им больше всего нравится. Ночью Санса показывала ему, где касаться меж ее ног, чтобы доставить ей наибольшее удовольствие, оставляя Джона ходить, словно в тумане, на следующий день; воспоминания о ней, трогающей себя, приходили в голову в самое неподходящее время. Он узнал, что Санса любит прикосновения грубее, чем он ожидал, что она любит, когда он шепчет грязные непристойности ей на ухо, что она предпочитает быть сверху, а не на спине, когда принимает его в себя. Джон жадно впитывал все это, и ему так нравилось, когда лицо Сансы озарялось наслаждением от его правильных, любимых ею ласк, что старался изо всех сил, чтобы видеть ее такой вновь и вновь. Его удивляло, как много она хочет всего попробовать, ее голод до экспериментов. Одной ночью, после того, как они, оба липкие от пота, загнали друг друга, Джон спросил у нее, где она услышала о таких вещах. Санса весело расхохоталась и сказала: — Мужчины — не единственные, кто говорит о том, что происходит в постели, Джон. Он удивил ее, когда лунные дни вмешались в их любовную связь. Пип рассказал ему об этом, когда они тренировались; они с Гренном рассказывали известные им истории о леди, в то время как Джон с Сэмом слушали. Санса смотрела на него в замешательстве, когда он поцеловал ее колено и заскользил губами вверх по бедру, но не возражала; то доверие, которое она к нему испытывала, заставляло Джона любить ее еще сильнее и быть мужчиной, которого она заслуживала. Она громко вскрикнула и, шокированная тем, что он ласкал ее лоно языком, опустила руки ему на голову и схватилась за его волосы. Ее вкус там был соленый с оттенком сладости, и Джон застонал, вцепившись в ее бедра и прислонившись губами к ее бугорку. Голос Сансы, умоляющий его не останавливаться, сводил с ума, и Джон не думал, что что-нибудь заставит кипеть его кровь в жилах сильнее этого. Он обернул губами ее бутон в месте, котором она научила его касаться, чтобы довести ее до пика, и начал сосать его, надавливая языком. Санса выкрикивала его имя, ее тело подалось вверх, ноги ударялись о его спину, когда она сотрясалась в оргазме, и стоны ее усилились, когда Джон скоро довел ее до другого. Она все еще дрожит, когда просит его прекратить, клянясь, что не выдержит ни секунды больше, и тогда Джон взбирается на нее сверху. Санса обхватила его шею и притянула к себе для поцелуя; его рот все еще был в ее соках. Он почувствовал, как она охватила ногами его бедра, одна рука скользнула между ними, чтобы найти член, и Джон охотно позволил ей направить его внутрь себя. Он был в ней уже полсотни раз, но этой ночью все чувствовалось иначе. Санса обычно закрывала глаза и запрокидывала голову назад, когда он двигался внутри нее, но сегодня она встречала его взгляд решительно, ее пальцы путались в его волосах, и их лица были так близко друг к другу. Джон крепче прижал ее к себе, медленно скользя в ней, проникая глубоко каждый раз, и Санса плотно обвила его ногами, будто пытаясь слиться с ним воедино. — Я люблю тебя, — выдохнула она. Слова эти были неожиданными и ошеломили Джона. Они расстроили его, и, когда он достиг пика, то же самое слетело с его губ. Санса прильнула к нему, и они оба крепко держали друг друга; Джон знал, что-то, что сейчас было, никогда не повторится. Они зашли слишком далеко, чтобы возвращаться назад.__________________________
Робб вернулся из Западных Земель с невестой, явно не дочерью Уолдера Фрея, что вызвало раздор в Риверране. Джону понравилась Джейн Вестерлинг. Она казалась милой и доброй и очевидным образом была влюблена в его брата. То, как отреагировали все остальные, вызвало куда большее беспокойство. Фреи покинули замок; леди Старк, казалось, пребывала в таком гневе на Робба, какого он никогда не видел. Он смотрел на эту драму со стороны и ждал, что будет дальше. — Моя мать отвесила тебе комплимент, — сказал ему Робб в первый вечер после возвращения, когда они сидели за кружкой пива, отмечая его свадьбу. — По крайней мере, я думаю, что это был именно он. Она думает, что если бы ты был со мной вместо Теона, я бы не женился на Джейн. — Не уверен, что это может быть для кого-то комплиментом: худшим идиотом, чем Теон, быть невозможно. — Это было импульсивно, я знаю, но если бы я возлег с ней и бросил, какие шансы у нее остались бы на подходящий брак? А если я получил бы от нее бастарда… Ты знаешь, что так правильно, так и надо было сделать, не так ли, Джон? Робб никогда раньше никого не разочаровывал, и Джон ненавидел себя за то, как это обнаружившееся несовершенство Робба ему нравится. — Поступить так было делом чести, а Джейн кажется прекрасной девушкой. Робб усмехнулся. — Да? Я знаю, ты полюбишь ее, Джон. Невозможно не любить ее. Мать увидит это. Санса делает все, чтобы она чувствовала себя как дома, слава богам. Все быстро утрясется, я уверен в этом. — А лорд Фрей? — Когда мы заключили брачный договор для переправы, я обещал жениться на его дочери, а Арью выдать замуж за одного из его сыновей. Я поговорю с лордом Фреем и предложу брак с Сансой и обещание, что ее ребенок будет моим наследником до того, как мы с Джейн не обзаведемся им. Я предложу мужу Сансы важный пост, дам ему замок. Сомневаюсь, что лорд Фрей будет возражать против таких условий. Джон почувствовал нарастающий гнев. — Ты даже не говорил с Сансой об этом? — Она поймет смысл этого. Санса — Старк, и она выполнит свой долг. — Ее долг будет в том, чтобы лежать под каким-то Фреем, чтобы исправить твой промах? Робб в шоке заморгал на его слова. — Джон… — После всего, через что она прошла, ты даже не посоветуешься с ней? Это жестоко, Робб. Все, чего она хочет, это вернуться домой, в Винтерфелл, и быть в безопасности, а ты предлагаешь ей какого-то чужака? — Я бы не стал… Я бы не заставлял ее! Как ты мог так подумать обо мне? Я не монстр, Джон. Джон покончил с пивом, вылив его себе под ноги. Его злость была слишком сильна, чтобы видеть лицо Робба, и он видел замешательство на нем в ответ на его реакцию. Джон пробормотал что-то о том, что поговорит с ним позже и, подходя к своей комнате, понял, что его гнев был больше направлен не на Робба, а на безликого Фрея, претендующего на Сансу как невесту. Он представил себе одного из отвратительных сыновей лорда Уолдера с их дурными манерами и злобными глазами, дотрагивающегося до нее, и ему захотелось убивать. Лезвие Длинного Когтя обагрится кровью, прежде чем он позволит кому-нибудь из Фреев прикоснуться к Сансе. Едва он зашел в свою комнату, как увидел Сансу, стоящую у окна с чашей вина в руке. Ее волосы были распущенны, завязки платья ослаблены и она была босиком; можно было подумать, что он зашел в ее комнату. — Хороший день, не правда ли? — Робб хочет выдать тебя за Фрея, чтобы исправить все это, — выпалил Джон. Санса закатила глаза, сделала глоток вина и подошла к нему. Она протянула ему чашу, и Джон отпил напиток, наморщив нос от вкуса золотого арборского внутри. — Уверена, что он так и сделает. А не говорил он тебе, что рассматривает вариан предложить и тебя как подходящий вариант для обручения с Фреями? — Я не хочу жениться на Фрей. — И я. — Санса повесилась ему руками на шею, дразняще улыбаясь. — Полагаю, у нас нет иного выбора, кроме как бежать в Вольные города. Я слышала, Браавос прекрасен в это время года. — Это не смешно, Санса. Отрезвленная, она соглашается: — Да, но ничто из этого не может помешать нам уединиться сегодня. Так что я предлагаю нам наслаждаться ночью, а утром я пойду к Роббу и скажу, что не хочу выходить замуж за Фрея. Если ты не хочешь, чтобы я ушла… — Нет! — Тогда поцелуй меня. После того, как Санса ушла, Джон лег на подушку, до сих пор пахнущую ее волосами, и подумал, что не может обижаться на импульсивную любовь Робба, когда то, что делает он, еще хуже.___________________
Это начинает разгадываться через четыре луны после возвращения Робба из Крэга. Оглядываясь назад, Джон признавал, как неосторожны они стали. Они больше не избегали обмена взглядами во время еды или необходимости держать дистанцию, когда гуляли по саду. Однажды после обеда они обсуждали что-то несущественное, когда Джон посмотрел наверх и увидел леди Старк, смотрящую на них подозрительным взглядом. Вскоре после этого Джон заметил, что сир Бринден и лорд Эдмар тоже рассматривали их, когда они были вместе, эти проклятые таллиевские глаза, осуждающие каждый его шаг. Если Санса что-то замечала, то ничего ему не говорила; дни она проводила с Джейн и ее младшей сестрой, а ночи — с ним. — Джейн сказала мне, что они очень усердно работают над получением наследника Севера, — сообщила ему Санса в один прекрасный день, когда они шли в богорощу. Отсутствие сердце-деревьев заставляло Джона жаждать увидеть Север и полог красных листьев, которых он не видел уже больше года. — Королю нужен наследник. — А Роббу нужен повод, чтобы мать простила его за его опрометчивость. — Санса взяла его под руку, прижимаясь ближе. — Как только она возьмет внука на руки, он снова станет любимым, и не будет нужды говорить о браках с Фреями. — Слава богам. Санса усмехнулась. — Как ты можешь ревновать к какой-то мнимой помолвке? — Потому что мысль о том, как кто-нибудь касается тебя, заставляет меня хотеть убить его на том же месте, где он стоит. — Ты думаешь, мне приходится легче? Тебе нужно слышать, что служанки говорят о тебе. — С довольно сносным речным акцентом, чуть не падая в обморок, она передразнила: — О, лорд Сноу такой красивый бастард. Я была бы не прочь заполучить его, чтобы он согревал меня зимой. Джон засмеялся. — Никто не говорит так. — Именно так и говорят! Хуже всех горничная Джейн. Я хочу вырвать ей волосы, когда слышу это. — Война изменила тебя, миледи, — поддразнил он. — О, не говори, что это я одна такая сумасшедшая. Она очень мила. Мужчины заглядываются на нее… — Но не я. Я вижу только тебя. Санса остановилась, повернувшись к нему. — Это действительно так? Их поцелуй был сладострастным, какие бывают у опытных любовников. Джон наступал на нее, пока ее спина не прислонилась к дереву, одна его рука пробралась под ее юбки. Санса задыхалась, когда он пробрался под ее сорочку и нашел то место, где она была уже влажная от желания. Джон укусил ее губу и скользнул двумя пальцами внутрь нее, а третьим начал теребить ее бутон. — Ты безнравственный, — задыхалась Санса, выгибаясь от его прикосновений и сжимая его пальцы внутри себя. — Просто… самый безнравственный человек на свете. — Ты ведь любишь это. — Я люблю тебя, — парировала она, притянув его к себе. Джон перенес губы к ее шее, засасывая кожу на ключице. Санса задрожала, рука Джона работала все быстрей, чтобы довести ее до пика, когда она выдохнула: — О, боги! Удар пришелся ему прямо в голову, резко опрокинув его на землю и чуть не прихватив и Сансу вместе с ним. Его голова закружилась, и он смутно слышал, как она кричала кому-то остановиться, когда сапог ударил его в ребра, и кулаки обрушились на него. У него ушло время на то, чтобы попробовать вырваться, и только тогда он увидел Робба, с такой яростью на лице, которой никогда у него не видел. — Прекрати, ты убьешь его! — закричала Санса, закрыв собой Джона и подняв руку, чтобы сдержать Робба. Это самое умное, что она могла бы сделать; он знал, что брат никогда не стал бы рисковать ударить ее, и он отходит; Санса положила его голову себе на колени, отирая кровь с глаз. — Как ты мог это сделать? Как ты мог… Наша сестра! Наша маленькая сестренка! Как ты мог… — Он ничего мне не сделал! — Я только что видел… — Ты видел именно то, что видела я, когда вошла вчера в комнату Джейн! — почти рычала Санса, в то время как Джон пытался сесть. — У тебя нет никакого права… — Никакого права? Джейн — моя жена, а ты — его сестра… — Наполовину сестра! — поправила Санса, и Джон осознал, каким жалким всегда было это синтаксическое оправдание их греха. Робб выглядел настолько разочарованным в нем, что Джон даже не знал, что сказать. Если сказать, что все это было ошибкой, это будет ложью; он бесконечно любил Сансу, несмотря на то, что их отношения были неправильные. Но сказать об этом Роббу, объяснить, как глубоки его чувства, было не лучшей идеей, когда он так сильно ненавидел его в этот момент. — Как долго? Сквозь боль Джон поднялся на ноги, ребра его отчаянно протестовали против этого. — Около шести лун. — Шести… — Робб отвернулся, его руки были сжаты в кулаки. В глазах у Джона поплыло, и он покачнулся. Санса подошла к нему, заботливо помогая устоять на ногах, и Робб с отвращением посмотрел на это. — Пожалуйста, попытайся понять, — молил Джон, но увидел, что за гневом Робба в его глазах блестели слезы. Внезапно Джон ощутил всю тяжесть того, что он сделал. Он вспомнил рождение Сансы, и как их отец отвел его и Робба в сторону и подчеркнул важность защиты своих сестер, и как они оба поклялись делать это. Арья потеряна, мертва или того хуже, а Санса столько раз терпела боль. Это был еще один случай, когда Робб не смог защитить Сансу, и на этот раз в этом был ответственен Джон; он — тот, кто нанес вред. — Как ты мог такое сделать? — спросил Робб бесконечно отчаянным голосом. Джон не ответил. На это не было ответа.__________________
Робб пришел к нему тем же вечером, когда его ярость достаточно остыла, чтобы он мог разумно говорить. Джон встал, когда он вошел, тотчас же поняв: это не брат его пришел к нему, а король Робб, и он собирается отмерить ему наказание. — Я не сказал моей матери о том, что ты сделал. После всего, что произошло, это убьет ее, не говоря уже о том, что будет с репутацией Сансы. Я бы хотел сдержать урон, насколько это будет возможно. — Понимаю. — То, что ты сделал… Я бы снял твою голову, если бы ты не был моим братом. Если бы ты был любым другим человеком, взявшим то, что ему не должно было принадлежать, я бы сделал тебя евнухом, прежде чем лишить головы. — Я ничего не брал. Санса сама это дала. Вид Робба сделался убийственным, и он выплюнул: — Молчи! Я бы отправил тебя обратно на Стену, но после того, как я пожертвовал сотней хороших людей ради тебя, это вызвало бы много вопросов. Ты отправишься на Медвежий остров и будешь помогать им защищаться от железнорожденных. — Как долго? — Пока не закончится война, а после можешь отправляться куда угодно, кроме Винтерфелла. И я клянусь Старыми богами и Новыми, если я когда-нибудь снова обнаружу тебя рядом с нашей сестрой, какую бы любовь я к тебе питал, она тебя не спасет. Ты понимаешь меня? — Да. — Хорошо. Собирай свои вещи. Ты уезжаешь сейчас. — Сейчас? Сейчас полночь. Мы не сможем поставить парус… — Джорель и Лира Мормонт вместе с их людьми едут в Солеварни, чтобы поставить парус там. Уезжай этой ночью, чтобы быть там утром. — Как будто почувствовав сомнение Джона, он заявил: — И, нет, ты не будешь прощаться с Сансой. — Робб, пожалуйста… — Ты уезжаешь через час. Когда он выезжал из Риверрана, то оглянулся и увидел фигуру на зубчатых стенах, ее длинные волосы развевались на ветру, и Джон подумал, что, возможно, это последний раз, когда он видит Сансу.