Великий Шепард

Таймлайн – первые дни пребывания Шепард в новом мире, до поездки в Вал Руайо.

__________________________________________________ Кассандра ходит кругами. Она буквально физически чувствует, что Инквизиция ходит кругами, занимаясь чем угодно, только не тем, ради чего создавалась. И это понимание медленно выжигает искательницу изнутри. Времени, считает она, прошло предостаточно; хватит прятаться за стенами Убежища и ждать, ждать, ждать. Неведомо чего. Гадливый голос внутри не замолкает. Ты поспешила, Кассандра. Ты ошиблась, Кассандра. Ты всех их погубишь, Кассандра. — Аррх!.. Пентагаст молотит тренировочные чучела, и это больше походит не на тренировку, а на избиение младенцев. В каждый свой удар женщина вкладывает такую силу, с которой воины берсеркеры разрубали своих врагов на куски. Но деревянный меч не рубит — колотит по туго набитым мешкам, и искательница истины чувствует себя совершенно беспомощной. Кассандра наблюдает за этой оствикской ведьмой издали, во время их общих походов во Внутренних Землях или в Убежище. Это не сложно — Тревелиан не собирается скрываться или что-то таить; марчанка свободно расхаживает вокруг, часто её можно найти в компании отступника Соласа, что нежно держит в своих руках её обожженную магией руку и быстро-быстро говорит о чём-то. В такие моменты внутри Кассандры извивается шипастый червь подозрений. Слишком складно они появились здесь, один за другим. Слишком крепко связаны каким-то секретом. Кассандра думает, что обязана запереть обоих в темнице; отрубить эту проклятую руку или заставить Тревелиан работать на них. Эти мысли обжигают разум Кассандры. Искательница не дура, она видит, она чувствует нутром, что из того разрыва вышла совсем не оствикская магесса, не родовитая умница из марчанской знати. И когда, в редкие случайные встречи, взгляды ведьмы и искательницы встречаются, Кассандру пронизывает могильный холод. Он проходит сквозь её зрачки, просачивается вглубь, оседая где-то глубоко в её внутренностях. — Ты что-то хочешь мне сказать, искательница? — твердо, с чувством полного права на это, спрашивает Вестница, возвышаясь над Кассандрой колоссом. — Нет, Вестница, — ответ получается рваным, сухим и раздраженным. Тревелиан держит спину прямо, шагает широко и свободно. У Тревелиан ладони грубые и руки обладают такой силой, которой не обладают и иные мужчины. За её взглядом скрываются стальные засовы, а что за ними… Кровь, кровь и дребезжащая сталь. — Ты думаешь, что я сошла с ума, — выдыхает искательница. — Я и сама думаю… — На месте взрыва больше никого не обнаружили, — качает головой Лелиана. — Семья Тревелиан подтвердила своё родство с Вестницей. — Эти… коршуны подтвердят что угодно, чтобы укрепить свое положение. Они видели её? Писали ей письма? — Нет. Ни единого. Лелиана складывает руки на груди, задумчиво смотрит сквозь мутное окно. Она полностью разделяет подозрения Кассандры, хоть и не проявляет их так откровенно. Она следит за Вестницей тщательнее, чем волчицы стерегут своих волчат. И потому, видит то, что скрыто от взгляда искательницы. Тот, кто однажды окунулся в темные воды войны, уже никогда не сможет их покинуть. Инквизиция должна лишь направить их Вестницу в нужное им русло. *** Любое действие, — осознанное же или нет, — воплощение воли человека, его совершающего. По сути, умение создавать поля эффекта массы мало чем отличается от умения извлекать энергию из-за Завесы. Те же яйца, только в профиль. По крайней мере, так думает Шепард. Сплошные предположения без капли подтвержденных фактов. Ей легко дается работа с разрывами — сказывается многолетняя практика с пространственным искажением. Сложнее — контроль над материей. Язык аборигенов изобилует высокой патетикой, однако смысла в ней мало. В свое время пригодился Солас, который словно ищет повода показать своё умственное превосходство. Их разговоры напоминают то ли плохой спектакль, то ли — полуночный покер на крапленой колоде. Однако… Джейн топчется на месте. Она буквально чувствует, что каждый её шаг ведет в одно большое никуда. Переломный момент наступает совсем скоро. Очередной рейд по Внутренним Землям воспринимается осознанной необходимостью. Шепард учится. Храмовники, отступники, мелкие банды, полезшие как плесень из всех щелей — тренировочные манекены коммандера. Женщина рвется в бой остервенело, по пятам за ней идет тень Торфанского мясника. — Вестница! Вестница, сзади! Надрывный вопль Кассандры с периферии. Сияющая дыра разрыва слепит; Шепард резко оборачивается, ядовитая метка в её руке пульсирует обжигающей болью. От рогатого из разрыва несет приторным запахом разложения и удушливой гнилью. На противоположной стороне Солас отбивается от мельтешащей вокруг твори в балахоне, рядом с ним — Варрик. Что темная материя, что магия — всё одно, думает Шепард, сжимая руку в кулак и прекращая передачу энергии разрыву. Миг ей нужен, чтобы перераспределить энергию в теле и сосредоточить её на кончиках пальцах. Она отводит руку назад, — простая физическая мнемоника, — чувствуя сопротивление, и одним мощным ударом откидывает демона на десяток метров назад. Адреналин в крови пляшет безумную пляску. Во взгляде Шепард загорается пламя азарта, которое она не чувствовала со времен штурма базы Коллекционеров. Джейн врывается в бой между Кассандрой и демоном гнева со скоростью сверхновой, она дышит им, она пропитывается им, наконец-то чувствуя себя по-настоящему живой. Прежде чем разрыв был закрыт, коммандер Шепард успевает отработать приличное количество навыков. И ей необходимо их закрепить. — Ты не видела этого, Лелиана! Это не магия! Кассандра беснуется в ставке командования, в какой раз пересказывая Соловью увиденное во Внутренних Землях. Пентагаст не понимает того, что видит, и в суеверном страхе своем желает это уничтожить. — Сколько разрывов вы закрыли? — как бы между делом спрашивает Лелиана, двигая пальцем фигуру на карте. — Все, — отвечает Кассандра, и в её взгляде загорается смутное понимание. — Мы очистили Внутренние Земли. — Значит, Вестнице больше нечего там делать? — Это не игра, Лелиана. — Всё — игра, Кассандра. Просто в этот раз ставка больше. Намного больше. И мы играем тем, что имеем. Кассандра и Лелиана обмениваются взглядом. Они еще долго ведут беседу, затрагивая каждую из волнующих их тем. В этой далекой заснеженной обители ближайшие доверенные покойной Джустинии надеются не только сохранить свои тайны, но и использовать чужие. На благо Инквизиции, разумеется. И каждого, кому требуется защита и высочайшее её покровительство. — Вестница, как хорошо, что… Шепард прибивает Жозефину к месту одним взглядом, прикладывает палец к губам. Леди посол обрывает себя на полуслове, заметив, как играют мрачные тени на лице их Вестницы. Предрассветную тишину нарушает лишь два знакомых голоса, что доносятся из-за двери ставки командования. И Жозефина, не будь дурой, быстро соображает, что здесь происходит. Не может она понять только, как к этому отнестись. Шаги Шепард тихи и неторопливы, но Жозефине кажется, что на неё движется грозовая туча. Её шепот на грани слышимости, но Жозефине слышится в нём оглушающие раскаты. — Мы сохраним это в секрете, леди посол, — обещает Шепард, стискивая плечо Монтилье в железной хватке. — Правда же? — Да, — поспешно отвечает умненькая Жозефина. — Обещаю. Жозефина провожает Вестницу долгим взглядом. Силуэт Тревелиан растворяется в рассветном мареве и на мгновение, на такое короткое мгновение, Жозефине Монтилье действительно кажется, что в этой женщине есть что-то божественное. Божественное умение вызывать страх.