Холодным мужчинам

— Боже, даже не верится, — Эмма широко улыбнулась, отправив в рот кусок ветчины, — что все так идеально сошлось: мы разобрались со всем как раз к твоему дню рождения. И не просто разобрались, а выиграли суд, — поднявшись, она обняла Киллиана, который, легко коснувшись губами ее щеки, продолжил разбирать детскую посуду. — Не могу, конечно, сказать, что мне хватило штрафа и срока, что им дали, — он поежился, — но в то же время больше ничего бы не сделали все равно. Кстати, я хотел еще раз поблагодарить твоего отца за то, что он раскрыл нам глаза. Не известно, что было бы, если бы он не узнал Кору. Ведь, как выяснилось в итоге, их конечной целью действительно был Уилл… — Не напоминай, — скрипнула она зубами и, кивнув новой няне, которую они нашли в агентстве, взяла тряпку и стала убираться со стола. Проводив женщину, держащую подмышкой таз с выстиранной одеждой, внимательным взглядом, Эмма тяжело вздохнула и прислонилась к столу возле мужа. — Я теперь боюсь доверять людям. Вдруг и с ней что-то не так? — Вайлет не идеальная, понимаешь? — Киллиан покосился на нее. — Заметно, что она волнуется, и даже несмотря на то, что видно, что у нее есть опыт работы, она все равно несколько раз переспрашивает интересующую ее информацию, чтобы быть до конца уверенной во всем. Кора же никогда так не делала, она просто все и всегда знала. Надо было заподозрить ее сразу, я такой идиот… — Послушай, — развернув его к себе, она обхватила его лицо руками и слабо улыбнулась, — забудь, ты не должен винить себя в этом. Мы оба недоглядели, но хорошо, что все обошлось. И теперь это в прошлом. Впредь мы будем внимательнее, и это больше не повторится. И давай хотя бы на один день обо всем забудем. Мы выиграли дело, они получили то, что заслужили, и вообще… Постарайся хотя бы улыбаться в свой день рождения, хорошо? — почти взмолилась она, ласково глядя в его глаза.       Вытерев руки о полотенце, Киллиан притянул Эмму к себе, обвив ее талию руками, и коснулся губами ее губ. Она приподнялась на носочки, углубляя поцелуй, и запустила пальцы в его волосы. Он усмехнулся и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая слабый аромат ее духов и прислушиваюсь к спокойному биению ее сердца. Она была такой нежной и хрупкой в его объятиях, что он с трудом верил в то, что эта самая женщина всего несколько недель назад была готова броситься с кулаками на другого человека, угрожавшего ее семье.       Немного отодвинувшись, он посмотрел в ее глаза, изучая словно впервые. Он прекрасно помнил, какой видел ее впервые — высокомерная, самоуверенная, эгоистичная, вызывающе одетая в свое невероятно короткое платье, которое он испортил, с ярким макияжем и тоном, не позволяющим возражений. Она всегда думала только о себе, о своих желаниях и требованиях, посылая всех остальных куда подальше, если они не были ей нужны. И сейчас он видел совсем другого человека, уже не было той язвительной девочки, которую избаловали в детстве, вместо нее появилась сильная и уверенная в себе женщина, которая была готова постоять за свою семью и близких ей людей любой ценой, пусть даже отступив от себя. И он не мог не восхищаться ею, тем, как она изменилась. Изменилась ради него. — Что? — Эмма наклонила голову, нахмурившись. — Что-то не так? Ты так странно смотришь на меня, что мне становится не по себе. Я снова что-то не так сказала? — Нет, просто… — Киллиан слабо улыбнулся и прижался лбом к ее лбу, прикрыв глаза, — мне не верится, что мы прошли такой длинный путь. Если вспомнить, с чего все начиналось… И свадьба, и медовый месяц, и тот остров… — Боже, нашел, что вспомнить, — закатила она глаза, фыркнув, — впрочем, все это часть нашей истории, и было бы глупо отрицать то, что не все было гладко. Мы такие же люди, как и все вокруг, и было бы странно, если бы в нашей жизни не было взлетов и падений, это было не интересно. Главное, что сейчас все хорошо, мы в итоге пришли к нашему счастью, и теперь главное удержать его, верно? — он не шевелился, завороженно глядя на нее. — Что? Опять этот взгляд? — Ты правда настоящая? — сипло спросил Киллиан, и Эмма, засмеявшись, потянулась к его губам, притягивая его ближе к себе. Его руки легли на ее бедра, поглаживая, и она сглотнула, хватая губами воздух. — С одной стороны, — хрипло прошептал он ей на ухо, — по дому ходят три человека, которые могут зайти сюда в любой момент, с другой… — обняв ее за талию, он усадил ее на стол и снова прижался к ее губам, требовательно толкаясь языком в ее рот.       Эмма обхватила его бедра ногами, стараясь не думать о том, как ее бросило в жар от слов мужа. Их действительно могли застать в любой момент, но именно это прибавляло остроты их желанию, вынуждая действовать быстрее, посмеиваясь над собственной глупостью. Она стала расстегивать его рубашку, пытаясь спрятать улыбку на его груди, в то время как он возился с ее халатом, сквозь зубы ругаясь из-за того, что она завязала слишком сложный узел.       В этот момент в заднем кармане штанов Киллиана завибрировал телефон, и они оба замерли, пытаясь отдышаться. С трудом сдерживая смех, он поцеловал ее и, легко проведя рукой по ее обнаженному колену, отошел в сторону, принимая звонок. Эмма, посмеиваясь себе под нос, провела себя в порядок и опустилась на стул, глядя на раскрасневшегося мужа, который пытался расчесать пальцами свои спутанные волосы. — Дэйв, ты выбрал самый что ни на есть подходящий момент для того, чтобы обменяться поздравлениями, — усмехнулся Киллиан, подойдя к окну. — Желание поздравить любимого брата с днем рождения было слишком сильным, так что не смотрел ни на часы, ни на что-то другое, так что извини, — отозвался Дэвид. — И, судя по твоему дыханию, я позвонил как раз вовремя — вы только начали, но не успели преступить. Да я гребанный везунчик! — Дэвид! — фыркнул он, прикрыв глаза. — Давай к делу. Я поздравляю тебя с днем рождения и желаю, чтобы ты наконец-то взялся за голову. Выполнишь? — А, ну, это сложно… Но, ты же знаешь, я не особо умею поздравлять, поэтому просто желаю, чтобы у тебя стоял максимально долго, а то мне жалко Эмму. — Дэвид! — Понял, понял, больная тема, бывает… Но я не об этом. Не знаю, какие у вас там были планы, но потрахаться вы сможете и ночью, не обессудьте, но лично я планирую приехать часа через полтора-два и праздновать у вас, потому что собирать своих недоумков я не собираюсь, а нормальных друзей у меня не особо. С меня караоке железно, на счет Твистера не знаю… Наверное, нет, а то у вас сейчас, кажется, такой период, что вы можете начать делать это прямо на моих глазах, и я боюсь за свою невинную детскую психику. — Дэвид! — Как скажешь, караоке — так караоке. Еще что-нибудь нужно? — Нет, — устало протянул Киллиан, проведя рукой по лицу, — просто приезжай и все, ладно? И, ради Бога, постарайся вести себя хотя бы немного получше, я тебя сильно прошу. Ты все-таки взрослый человек, черт возьми! — Оу, — протянул Дэвид и присвистнул, — ты употребил в непосредственной близости и Бога, и черта. Кажется, я реально помешал вам… Извини, брат, я не знал. Ты что ли сообщения пиши мне, что-то типа «собираюсь трахаться, отвали», и все, я буду послушно ждать разрешения войти… То есть позвонить… Черт, вот же хреново прозвучало… — До встречи, все, — закончил он и отключил мобильный. Повернувшись на смешки, он увидел, что Эмма с трудом держится, прикрыв рот рукой. Закатив глаза, он подошел к ней и легко поцеловал в нос. — Кому-то смешно, миссис Джонс? — Со стороны это выглядело нереально смешно, серьезно, — выдохнула она, продолжая хихикать. — Но не переживайте, мистер Джонс, — подмигнула она, проведя руками по его груди, — у нас будет время закончить то, что не удалось. У тебя все-таки день рождения, и я должна буду подарить подарок… — Уже жду не дождусь, — Киллиан усмехнулся и, распрямившись, провел рукой по волосам. — К слову о дне рождения… Дэвид будет тут в течение двух часов, так что… Позови что ли Руби, устроим такой семейный праздник. Конечно, семейный праздник без родителей — это странно, но в нашем случае… — Верно, не стоит. Я позвоню ей, — легко коснувшись губами его щеки, Эмма пошла к двери и остановилась уже в проходе. — Эй, Киллиан. — Да? — С днем рождения! — хмыкнула она и вышла в коридор, а он, счастливо улыбаясь, провел рукой по волосам и покачал головой.

***

— Какое прекрасное вино, Боже мой! — простонала Руби, прикрыв глаз от блаженства. — Киллиан, где ты его взял? Я готова была бы пить его каждый день, потому что это — лучшее вино из всех, что я когда-либо пила. Оно просто невероятно… — Кажется, тебе лучше больше не наливать, подруга, — вмешалась Эмма, с трудом забрав у нее бокал с алкоголем, и протянула стакан с соком, закатив глаза. — Еще даже не вечер, а тебя уже шатает. Может, тебе лучше полежать? — Нет! Я хочу караоке! Дэ-э-эвид, — проскулила она, повернувшись к младшему Джонсу, — ты же споешь что-нибудь? Ну, пожалуйста, у тебя же праздник, ты должен много петь! Я абсолютно уверена, что у тебя прекрасный голос. — Когда он трезвый — о, да, — кивнул Киллиан, проведя рукой по губам, — но лично сейчас я не уверен. Рискнешь, Дэйв? — Я не то, что рискну, — отозвался тот, поднявшись на ноги, и пошатнулся, — я даже перепою тебя. Сейчас только выберу подходящую песню.       Подойдя к DVD-проигрывателю, он стал перебирать иконки на мониторе, бормоча что-то себе под нос, потом, закричав что-то, отдаленно напоминающее «Эврика», начал возиться с пультом от установки, и когда наконец экран включился, заиграла музыка и появилась первая строчка песни, широкая улыбка появилась на его довольном и покрасневшем от алкоголя лице. Обхватив руками микрофон так, словно его у него собираются отбирать, он встал посреди комнаты, отбивая ногой ритм, и начал петь, вступив немного раньше, чем следовало.

Я вижу, ты крутишь мир в своих руках… Просто отпусти его…

      Эмма улыбнулась и начала хлопать в ладоши, поддерживая Дэвида, в то время как Руби, вскочив на ноги, стала подпевать, путаясь в словах и пытаясь совладать с неслушающимся языком. Покосившись на Киллиана, Эмма вскинула бровь, и тот, ответив ей улыбкой, начал отбивать ритм рукой. И к припеву все четверо, отпустив себя, уже пели в полную мощь своих легких.

Доверься мне, когда ты совсем одна… Доверься мне, когда ты не можешь идти дальше… Если любить меня это то, что тебе нужно… Доверься мне*

      Когда песня закончились, они еще долго смеялись, а Дэвид с пьяным упорством пытался заставить Руби петь, но та отнекивалась, говоря, что рискует опустошить своей желудок прямо на ковры Джонсов, а это будет явно не самым лучшим подарком на день рождения Киллиана, с чем тот полностью согласился.       В какой-то момент Руби начала плакать из-за того, что почему-то напилась слишком быстро, и Дэвид сел рядом с ней, пытаясь успокоить, а потом обратился к брату, чтобы он развлек их, если Эмма еще не готова петь. Подняв голову, Киллиан встретился с женой взглядом, и та предложила ему принести гитару. Немного подумав, он кивнул, сходил за музыкальным инструментом, поставил поудобнее стул и, выбрав нужную песню в проигрывателе, перехватил гитару, вдохнул поглубже и запел.

Если бы я мог изменить ход наших жизней, Направить речной поток туда, где он высох, Щедро распоряжаться временем, Тогда бы я увидел тебя сегодня ночью… Если бы я мог вернуть годы, что ушли прочь, Уничтожив всю жестокость судьбы, Я должен верить, что любовь найдет свой путь Сегодня ночью...

      Слезы выступили на глазах Эммы, и она прижала пальцы к губам, пытаясь сдержать рвущие ее на части эмоции. Руби тихо всхлипывала на плече Дэвида, который, обнимая ее одной рукой, улыбался, глядя на брата, который менялся полностью, когда пел. Он расслаблялся, морщинки исчезали, и он казался тем самым парнем, который с улыбкой смотрел в будущее и был готов ко всему, который не прятался в себе, который не видел смерти и не знал, что такое боль. И сейчас, когда он пел, выкладываясь в полную мощь своих легких, у всех в глазах стояли слезы восхищения, а с губ не сходили улыбки.

Одиночество со мной, Однажды ты придёшь, Я буду ждать ради любви, Ждать того дня, когда буду любим тобой… Я навсегда останусь здесь, Пока этот день не наступит, Уходящее время приблизит тебя ко мне, Я буду ждать твою любовь… **

      Не выдержав, Эмма вскочила, пересекла комнату за пару шагов и, обхватив плечи Киллиана, впилась в его губы жгучим поцелуем, давясь слезами. Он опустил гитару на ковер и крепко обнял жену, вцепившись в ее дрожащие плечи. Ее трясло от эмоций, и она жадно хватала губами воздух, стараясь справиться с собой, снова и снова целовала его, потому что он был ей мучительно необходим, больше, чем воздух, которого и так было мало в легких. — Я… я тоже хочу спеть, — просипела она ему в губы, сглотнув, и он слабо кивнул, протягивая ей пульт. Проведя рукой по лицу, Эмма убрала с лица волосы, замерла у монитора, выбирая нужную песню, и потом, повернувшись лицом к друзьям, замерла, глядя в горящие глаза мужа, который тоже еще явно не пришел в себя.       Ей вдруг стало невероятно страшно от того, что она собирается сделать, но в то же время где-то в глубине души она знала, что рано или поздно это произойдет, и ей просто нужно переступить через себя один раз. Она понимала, что куплеты мало подходят по смыслу, но ей был необходим припев, и она надеялась, что Киллиан это поймет, поймет, что она хочет ему сказать. Поэтому, крепче вцепившись в микрофон, Эмма прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, вслушиваясь в знакомую всем мелодию, и, поняв, что пора, запела, словно пробуя свой голос впервые.

Если я останусь, То буду только мешать тебе. Поэтому я уйду. Но я буду думать о тебе Каждое мгновение своей жизни…

      По телу Киллиана пронеслась дрожь, и он крепче вцепился побелевшими пальцами в края дивана, пытаясь понять, к чему она ведет. И Эмма продолжила, ощущая, как ее тело онемело от страха и адреналина, охватившего ее целиком. Второй припев дался с трудом, она захлебывалась эмоциями, понимая, что у него в голове творится настоящая каша от ее слов, но она понимала, что еще два выдоха — и она доберется до припева, ради которого она и выбрала эту песню. И когда музыка стихла за пару мгновений до взрывного момента, все замерло, время остановилось, она видела только его глаза, остекленевшие, застывшие. А потом припев разорвал их на мелкие кусочки.

Я всегда буду любить тебя, Всегда буду любить тебя… ***

      Он вздрогнул, окаменев, и она поняла, что у него все сложилось в голове. И все сразу стало очень простым и легким. Эмма улыбнулась, увереннее обхватив микрофон, и дальше запела уже спокойнее, даже немного двигаясь под музыку. Дэвид, театрально шмыгнув носом, подтолкнул брата, и Киллиан, поднявшись, подошел к ней, взял ее за руку и, притянув к себе, стал медленно покачиваться под музыку, уткнувшись лицом в сгиб ее шеи. Она сжимала дрожащей рукой микрофон, боясь выронить его, и, когда подошло время, запела прямо ему в лицо, осознавая, что он понимает слова песни совсем иначе, как она и хотела.       Пронзительный, трогающий до глубины души припев снова сорвался с ее губ и зазвенел, дрожа в горле, беря свое начало глубоко в ее сердце, и она улыбалась, видя в глазах Киллиана слезы. Она едва-едва допела последние ноты, и он прижал ее к себе, обняв так крепко, что стало больно, но она лишь сильнее вцепилась в него, зажмурившись.       А потом — кивок от Дэвида и Руби, которые, конечно же, все понимали, оставленный на тумбочке микрофон, торопливые шаги под коридору и ее слабый стон, когда он, подхватив ее на руки, вжал в стену на лестнице, жадно набросившись на ее губы. Резкие, но в то же время нежные движения, страстные поцелуи, дрожащие пальцы, скользящие по телам друг друга, и дикое желание, которое, смешиваясь с алкоголем, стучало в висках.       И, по сложившемуся закону несправедливости, назойливый звонок мобильного Эммы, оставленного на кухне. Пару секунд они хотели игнорировать его, не желая останавливаться, но потом Киллиан, выругавшись сквозь зубы, отступил и кивнул ей, как бы побуждая идти ответить на звонок. Проведя рукой по лицу и пытаясь поправить юбку, Эмму спустилась на кухню и, взяв мобильный, прижала его к уху. — Да, пап. Я могу… Что? — ее лицо стало мертвенно-бледным, и она повернулась к мужу, с ужасом глядя на него. Киллиан мгновенно напрягся и шагнул к ней, глазами спрашивая в чем дело. Он слышал, как кричит с той стороны Роберт, и в голове завертелись сотни вариантов того, что могло происходить. — Опять… Кто-то опять сливает его деньги… — она зажала рот рукой и вскинула на него глаза. — Они ничего не могут сделать, все их каналы заблокированы, деньги распространяются слишком быстро, они ничего не могут сделать… Пап, пожалуйста! — на ее глазах выступили слезы, и она с трудом опустилась на стул, дрожа всем телом. — Тебе нельзя волноваться, слышишь? Вспомни, что ты пережил не так давно, тебе нельзя сейчас волноваться. Пап, папочка! — Эмма оторвала мобильный от уха и посмотрела на потухший экран, а потом взглянула на Киллиана, который, не шевелясь, смотрел на нее. — У него припадок… На этот раз, видимо, его собираются полностью обанкротить… Он ведь умрет, у него слабое сердце, он не переживет это во второй раз… Боже мой… — она закрыла лицо руками и заплакала, вцепившись в мобильный так, словно это был спасательный круг. — Эмма… — Киллиан замешкался, а потом, тряхнув головой, сжал ее руку, — я сейчас позвоню своим ребятам и они попробуют остановить процесс. Мы попробуем исправить это изнутри, может, что-нибудь получится. Все будет хорошо, слышишь? — не дождавшись ее ответа, он бросился в свой кабинет и схватил мобильный.       Эмма поднялась и, кое-как дойдя до стола, налила себе воды. Ее чуть не вырвало, когда спазм сковал горло, и она крепче вцепилась руками в край стола, плотно зажмурившись. Она была готова прямо сейчас броситься к отцу, чтобы быть рядом с ней, потому что его голос… Он был на грани срыва, она никогда не слышала его голос таким прерывающимся и хриплым, он был опустошен и испуган, и она понимала, что его сердце может просто не выдержать. А она не могла потерять и его.       Плюнув на все, Эмма уже взяла мобильный, чтобы вызвать такси и ехать к отцу, но в этот момент экран загорелся, высвечивая номер отца, и она нажала на кнопку «принять вызов», прижав мобильный к уху. — Пап, Киллиан со всем разбирается, все будет хорошо, послушай меня, все наладится, только не… — Все… все вернулось, — хриплым голосом отозвался Роберт, и она осеклась, нахмурившись. Он говорил с трудом, словно не веря в то, что говорит, тяжело дышал, задыхаясь и путаясь в словах, — произошло какое-то вмешательство в систему, и все сначала остановилось, а потом… — Папа?.. — А потом вернулись все деньги, что были похищены тогда. Все вернулось, Эмма… — Боже, папа… — она зажмурилась, смаргивая слезы, и зажала рукой рот, пряча улыбку, потом, облегченно выдохнув, вскочила на ноги. — Я так… я так рада, Боже мой… — Я лично поблагодарю Киллиана, когда приду в себя. А пока… — Да, да, я сейчас! — бросив мобильный на стол, Эмма бросилась по коридору и замерла, увидев, как Киллиан спускается на ступенькам. Он остановился, глядя на нее усталыми глазами. — Киллиан, ты… ты смог, — улыбка появилась на ее губах, и она сделала шаг вперед, глядя на него глазами, полными нежности. — Ты сделал это. Ты… ты вернул все деньги отца, ты остановил все… Боже, Киллиан, — преодолев разделявшие их метры, Эмма упала в его объятия и прильнула к нему всем телом, глядя на него светящимися от гордости глазами. Пару секунд она молчала, проведя рукой по его щеке, а потом выдохнула, поняв, что лучшего момента и быть не может: — Я люблю тебя.