Катализатор чувств

Раньше Алоис думал, что завидует Сиэлю. Теперь он думает, что завидует Озу. Этот мальчишка немногим старше его самого появляется слишком неожиданно, будто из ниоткуда. Точнее, из Бездны. Спустя десять лет. Чудесная новость, не правда ли? Алоиса уже заранее бесит этот герцогский папочкин сынок, с которым все так носятся. Ровно до того момента, как он натыкается на Безариуса собственной персоной. В тот раз Алоиса к Фантомхайву привело, как ни странно, дело, а не желание подразнить, как это обычно бывало. И хотя с того случая прошло около двух недель, за которые много чего ещё случилось, Алоис помнит всё, словно это было вчера: вот он собирается зайти в кабинет, готовый отпускать всяческие шуточки и выводить Сиэля из себя (дело делом, но это не повод отказываться от любимого развлечения), почти открывает дверь, но резко останавливается и замирает, услышав кое-что любопытное. Стараясь быть как можно незаметнее, юноша осматривает комнату через образовавшуюся в дверном проёме щель, — и что же он видит? Граф Фантомхайв, этот невыносимый зануда, для которого находиться рядом с людьми уже подобно каре (впрочем, его актёрское мастерство неплохо скрывает этот факт), мило беседует с Безариусом. А после отнюдь не мило и даже не очень вежливо прозрачно намекает, что, дескать, господин Оз, не советую связываться с типами вроде Транси: сплошная морока да головная боль. Находящийся тут же Найтрей важно поддакивает: ну да, ему-то уж точно не хочется, чтобы всякие сомнительные личности оказывали тлетворное влияние на его обожаемого господина (да-да, Алоис в курсе, что приёмный сын герцога Найтрея был слугой Безариуса; Алоису известно ещё немало занятных вещей — спасибо за это Клоду). Пожалуй, сейчас самое время дать о себе знать, раз уж его так горячо обсуждают. Фантомхайв замечает его первым, ничуть не меняясь в лице, а ничего не подозревающие драгоценные гости продолжают сидеть к нему спиной как ни в чём не бывало. Фантомхайв не спешит обнаруживать его присутствие. Фантомхайв ждёт, что скажет Безариус. Алоис не удивится, если нелестные слова в его адрес окажутся не более чем проверкой чужой реакции. Хотя ни в чём нельзя быть уверенным наверняка, зная тягу Сиэля ко всяким дурацким, лишь ему ведомым играм. Тем не менее, Транси уже знает, что последует дальше. Сейчас кое-кто, как любой порядочный мальчишка-дворянин, радостно примет заботливо вешаемую на уши лапшу и скажет... — А знаете, господин Фантомхайв, о вас тоже ходит много любопытных слухов. Как хорошо, что мне до них нет дела, иначе я бы с вами сейчас не говорил. Кажется, Алоис впервые за долгое время искренне рад ошибиться. Голос Безариуса вкрадчивый, обманчиво ласковый. Едва ли по чужой спине можно считывать эмоции, но Транси готов поспорить, что сейчас он улыбается. И вряд ли эта улыбка предвещает что-то хорошее. — Хах, лучше ответа не придумаешь! — Алоис не может не похлопать. Сидящие к нему спиной оборачиваются. — Сразу видно, у кого тут язык хорошо подвешен. Что скажешь, Сиэль? Сиэль не спешит отвечать. Сиэль наблюдает. Хитрая графская физиономия излучает небывалое довольство. Ну да, ещё бы ему не выглядеть довольным, когда среди кучки легковерных идиотов встречаешь кого-то с собственным мнением. Господин Гилберт и господин Оз недоумённо переглядываются. Первый кажется растерянным и раздражённым, а второй чему-то усмехается и спрашивает, явно обращаясь к Транси: — А вы, значит, тоже?.. — А я просто вовремя зашёл, — отвечает он с самым безмятежным видом. — Граф, потрудитесь объяснить! — Всенепременно, господин Гилберт. — Фантомхайв сохраняет всё тот же деловой вид, ни капли не смутившись. — Прошу извинить за эту небольшую вольность. Мне показалось крайне важным выяснить, насколько реальная картина соответствует тому, что вы описывали, рассказывая о господине Озе. Как говорится, доверяй, но проверяй. Алоис прямо сейчас готов поздравить Фантомхайва: только что ему удалось здорово разозлить Найтрея. У последнего, должно быть, в голове не укладывается, как кто-то посмел подвергать проверке его, несомненно, святого господина. Хотя методы у Сиэля, конечно, те ещё... Алоис даже поверил на долю секунды этой идиотской фразе: «Не советую связываться с типами вроде Транси». Пусть только попробует хоть раз всерьёз такое сказать — мало ему не покажется! Безариус между тем примирительно произносит: — Ну-ну, Гилберт, не нервничай. Это лишь доказывает, что у графа есть чувство юмора. Уверен, он не будет в обиде, если в следующий раз я подшучу над ним подобным образом. Не правда ли, господин Сиэль? — Буду ждать с нетерпением, господин Оз, — не остаётся в долгу Фантомхайв, отвечая на чужой елейный тон ядовитой улыбкой. — Приятно встретить человека, который верит в первую очередь себе. А теперь, не сочтите за грубость, я вынужден попросить оставить нас с господином Найтреем наедине. Нужно уладить один вопрос. Полагаю, граф Транси с радостью составит вам компанию. Новоявленный нелегальный контрактор (любопытный нос Алоиса где только не успел побывать) вопрошающе смотрит на заметно успокоившегося, но всё ещё раздражённого Найтрея. Тот ободряюще улыбается: — Это ненадолго, Оз. Всего лишь формальности. Безариус выходит из кабинета первым. Прежде чем закрыть за собой дверь, Алоис, пользуясь тем, что Найтрей сидит спиной к выходу и видит его только Сиэль, показывает тому язык. Фантомхайв не меняется в лице, но зато нетерпеливо машет рукой, мол, кыш отсюда. За дверью Транси видит притаившегося Безариуса, готовящегося совсем не по-аристократически греть уши. — Ай-яй-яй, господин Оз, — осуждающе произносит Алоис, цокая языком. — Вам в детстве не говорили, что подслушивать нехорошо? Глядя на него с хитрым прищуром, Безариус улыбается, будто услышал забавную шутку: — Нет, не говорили. И это, несомненно, было огромным упущением в моём воспитании. Да и не только в моём, судя по всему: воспитанные люди не имеют привычки показывать язык. И да, можно просто Оз. Терпеть не могу все эти церемонии. А этот парень и впрямь не так уж безнадёжен. И совсем не похож на этих чёртовых избалованных дворянских деток. — Не припомню, чтобы Найтреи сотрудничали с Фантомхайвами... — задумчиво произносит тот. — Или мои сведения настолько устарели за десять лет? — Сотрудничество? Ха-ха, можно и так сказать. Сейчас сам всё услышишь. Зеленоглазый выглядит заинтригованным. Алоису, напротив, даже почти не интересно: он и без того представляет, о чём пойдёт речь. Найтрей снова будет краснеть за младшего сводного брата, на которого Сиэль с удовольствием пожалуется. Но оставлять нового знакомого стоять под дверью в одиночестве как-то неловко. К тому же он кажется довольно любопытным человеком, так что Алоис не прочь составить ему компанию. — ...уже имел удовольствие видеть вашего младшего брата, господин Гилберт, — сарказм в голосе Сиэля отчётливо слышится даже через закрытую дверь. — Более того, у нас состоялся очень занимательный разговор, в ходе которого он высказал своё мнение на этот счёт. Очевидно, ваш брат лучше знает, как действовать в подобных ситуациях. В ответ раздаётся натянутый, неловкий смешок: — Не знаю, что вам наговорил Элиот... — Элиот? — вполголоса повторяет Безариус. — Ах да, точно. Малыш Элиот. Видимо, кое-кто предался ностальгии и успел позабыть, что "малышу" уже шестнадцать и он на год старше его самого. — ...мастер делать поспешные выводы. Временами он бывает не очень сдержан... — голос Найтрея становится тише, и слышимость резко ухудшается. — ...его также волнует участь леди Элизабет. «Ага, знаем мы, как его эта участь волнует. Уже, поди, испереживался весь, бедняжка». Будь Натрей сообразительнее, он бы не стал произносить фразы, в которых при желании можно найти двойное дно. Впрочем, Сиэль всё равно ничего не смыслит в делах сердечных, иначе уже бы давно кое-что понял. При упоминании Мидфорд у Безариуса тут же загораются глаза, а разговор за дверью подозрительно быстро перестаёт его интересовать. Они даже успевают перейти в гостиную, оставив фантомхайвовский кабинет в покое: Алоис без труда ориентируется в помещении, что не остаётся незамеченным (ещё бы, не зря же он терроризировал Сиэля своими визитами). — А леди Элизабет, я так понимаю... Это та самая, которая была на фотографии рядом с графом и его дворецким? Слышал, она пропала. Какая жалость... За такой очаровательной леди глаз да глаз нужен. Будь она моей невестой... кхм, я хотел сказать, будь у меня невеста, я бы уж точно приглядывал за ней как следует! «Приплыли. Ещё один». Сначала Элиот Найтрей всё никак не мог угомониться, теперь ещё этот Безариус... И если первый лишь тихонько по ней вздыхал, довольствуясь короткими встречами и прикрываясь дружбой с её братом, то со второго станется проявить куда более настойчивый интерес. «Смотри, Сиэль, такими темпами уведут твою невесту...». Элизабет нередко привлекала чужое внимание. Любой нормальный мальчишка на месте Фантомхайва уже бы забил тревогу и принял меры, но его голова, похоже, забита лишь отчётами, расследованиями да бизнесом (Алоиса всё это, конечно, никак не касается, но любопытство часто бывает сильнее пресловутой порядочности). Неизвестно, к каким ещё заключениям мог прийти Алоис, не привлеки его внимание некая вещь в руке Безариуса. Вещь из кабинета Сиэля. По крайней мере, ещё несколько минут назад она была таковой. — Это ещё что? Дротик? — Позаимствовал у графа — на память, так сказать, — отвечают ему без всякого зазрения совести (Алоис тоже не прочь прихватить чего-нибудь себе "на память", но если это сделает он, Фантомхайв точно будет возмущаться). — Буду метать его и представлять на месте цели физиономии своих недругов. Оз прищуривает один глаз и заносит руку для броска, но дротик так и остаётся в его руке. Видимо, новоявленный хозяин не спешит так просто расставаться с приобретённым из чужого кабинета трофеем. Трофей тут же исчезает, незаметно перекочевав в карман. Недра другого кармана являют на свет леденцы в замысловатой обёртке — Алоис морщится, без труда признавая в них продукцию компании "Фантом". — Будешь? Так уж и быть, сегодня я угощаю, — говорят ему с таким пафосным заговорщическим видом, будто они сейчас по меньшей мере коньяк распивать будут. — Как-нибудь обойдусь. — Сдержать презрительное фырканье не выходит. — Видишь ли, у меня аллергия. — На леденцы? — насмешливо уточняет Безариус. — На Фантомхайва, — привычно ухмыляется Алоис. — Что ж, в таком случае ты не оставляешь мне выбора, — вздыхает Оз и с хрустом откусывает по кусочку от каждого леденца. Алоису хочется сказать что-нибудь в духе «В гробу я видал эти леденцы», но его невысказанную грубоватую мысль нагло прерывают. — Какая жалость, — сквозь хруст прорывается смешок. — Мне показалось, вы с ним неплохо ладите. Их непродолжительный разговор прерывают чужие шаги. Появившийся в поле зрения Найтрей беспокойно оглядывается, поджимает губы и нервно теребит ворот рубашки, всем своим видом показывая, что хочет убраться отсюда поскорее. Должно быть, его порядком утомила проведённая Фантомхайвом экзекуция. — Уже закончили, господин Гилберт? Вы там присматривайте за братцем получше, а то не дело это, отчитываться потом какому-то мальчишке, пусть даже и графу. — Я не нуждаюсь в ваших советах, Транси. Алоис может только порадоваться, что не умеет читать мысли, ибо чёрт его знает, что может твориться в голове человека с таким гневным взглядом. Юноша почти уверен, что в следующий раз вместо мишени для стрельбы Найтрей будет представлять его лицо. Но это не мешает ему чувствовать себя довольным, ведь мистер Найтрей в кои-то веки соизволил ответить: чаще он просто игнорирует его и сторонится, как сторонятся по обыкновению душевнобольных. — Оз, думаю, нам пора. Я сказал, что нас не нужно провожать, чтобы не тратить драгоценное время. Это может оказаться довольно утомительным, но сегодня нужно нанести ещё один визит... Безариус не реагирует, задумчиво уставившись куда-то в пространство. — Оз?.. С тобой всё хорошо? Встрепенувшись, тот запоздало отвечает: — Да-да, Гил, всё в порядке. Лжец. Алоис прекрасно знает эту улыбку: похожую он часто видит в зеркале. Она никогда не бывает искренней, но зато отлично показывает окружающим, насколько у него всё прекрасно. Точно такую же он будет наблюдать позже на многочисленных приёмах, где нередко бывает ещё не покинувший Лондон Безариус. Его постоянно окружают всяческие надоедливые особы, которых сам Алоис на его месте уже бы давно послал к чёрту. Но нет, этот парень терпеливо всё выслушивает и что-то отвечает, поддерживая разговор. И улыбаться тоже не забывает, причём делает это так часто, что кажется, будто он родился с этой улыбкой и она к нему намертво приклеилась. А может, так оно и есть, иначе нижняя часть лица, ответственная за улыбку, уже бы давно покрылась трещинами. К Озу Безариусу люди тянутся как-то сами собой. Пожалуй, Алоис может их понять: тот со всеми приветлив и дружелюбен, постоянно улыбается и даже кажется... как бы правильнее выразиться... хорошим человеком? И заодно образцовым дворянином, идеальным до зубовного скрежета (удивительно, но когда речь идёт о Безариусе, понятия "хороший человек" и "образцовый дворянин" не кажутся взаимоисключающими). Для всех он порядочный, правильный, честный — этакий ангел во плоти. И хотя на Бога всем обычно плевать, ангелов почему-то очень любят. Но даже у таких вот чёртовых ангелов запасы света исчерпаемы. Иногда при взгляде на Оза становится жутко: чувствуется в нём что-то неправильное, разрушительное... И ведь чёрт его разберёт, в чём дело: вот же он, улыбается, весь такой светлый, солнечный. Впрочем, нет, улыбается только рот, а взгляд остаётся пустым. В такие моменты невольно спрашиваешь себя: а он точно человек?.. Конечно, глупо думать об этом всерьёз, ведь он смертен — смертен больше, чем кто бы то ни было. Нелегальные контракторы долго не живут. Как, впрочем, и заключившие контракт с демоном. Вот только у Алоиса нет преданных до гроба Гилбертов Найтреев, похожих на обычных девчонок странных Цепей с именем Алиса и прочих занятных личностей, которым было бы до него дело. Каково это, разрываться между близкими людьми и в то же время чувствовать их заботу? Алоису правда интересно, и это неудивительно: любому человеку будет интересно что-то незнакомое. Всё, что у него есть — горстка демонов в качестве прислуги. Он замечает преданность Ханны и хочет верить, что всё ещё нужен Клоду, но с каждым днём сомнений только прибавляется. Независимо от того, испытывают ли слуги к собственному господину хоть толику привязанности, Алоису не хватает человеческого общества — не того лживого светского общества, состоящего более чем полностью из чёртовых сплетников и лицемеров, а нормальных людей. Настоящих, искренних, которые просто будут рядом. Смазливая внешность никогда не сделает Алоиса по-настоящему похожим на ангела. Внутри него никогда не было, нет и не будет света: там лишь чёрная бездонная пустота, обросшая паутиной. Отвратительное ничего. Ему лишь остаётся заполнять эту пустоту звонким смехом, как набивают ватой уже потрёпанные временем, выброшенные на помойку игрушки. Пожалуй, в этой ситуации нет абсолютно ничего смешного. Но Алоис не может контролировать это состояние, не может остановиться. Он и сам смешон — смешон до омерзения. Очередная ваза летит в уже истерзанное своими предшественницами зеркало. Находящийся там двойник сочувственно улыбается: «Тебе никогда не стать таким же, Джим. Выбраться из грязи в князи — это, конечно, похвально, но не каждому дано быть солнцем. Ты никому не нужен, понимаешь?». — Заткнись! Алоис вновь злится, кричит на Ханну и кидает всё, что попадается под руку, пытаясь хоть как-то избавиться от накопившейся обиды на весь мир. Но почему-то ничего из этого не приносит облегчения и только распаляет гнев ещё сильнее. А потом он всё же успокаивается (во всяком случае, пытается успокоиться). На смену крикам приходит смех — обманчиво звонкий, до неприличия громкий, до безобразия отчаянный. Ещё недавно ему хотелось рвать и метать от бессильной ярости. Но ярости больше нет: её сменяет что-то липкое, мерзкое, опутывающее изнутри своими чёрными лапами не хуже паука. Что-то по имени Зависть.