He owns you now

И только когда Дом в очередной раз повернул ключ в замке, до него дошло, на что он только что подписался. Они с Брайаном несколько дней должны будут разыгрывать из себя хозяина и секс-раба. И это при том, что подозрительный Кампос уже на следующее утро собирается проверить, трахнул ли Торетто О’Коннера на самом деле! Хуже всего, что Дом пока что не видел никакой альтернативы. Феникс и Моко, несмотря ни на что, были отличными бойцами, да и остальные ребята Брага тоже не промах. А у них с Брайаном в этой чертовой комнате нет никакого оружия, даже перочинного ножа… За спиной послышалась возня, и Доминик обернулся: все еще завернутый в покрывало, О’Коннер поднялся с кровати и побрел к мини-бару, нашел там початую бутылку виски, тут же откупорил ее и хлебнул из горла… сморщился и закашлялся, после чего, не удержавшись, схватил минералку и запил ею алкоголь. — Мне бы напиться перед этим, — пояснил он недоумевающему Торетто. — Да, боюсь, уже не успею. «Перед чем?» — хотел спросить Дом, но тут до него дошло. Выругавшись, он устало опустился на кровать, потом вскочил и бросился к окну, глянул вниз из-за шторы, затем вернулся к двери и приложил к ней ухо. Услыхав шаги и голоса, Торетто отпрянул назад: Жизель не врала — их обложили со всех сторон. — Ничего, прорвемся, — пообещал Дом самому себе. — Не надо, — произнес Брайан. — Не сегодня. Дом поднял на него взгляд: стоя посреди комнаты, О’Коннер зябко кутался в покрывало, хотя в помещении было тепло. Лицо агента выражало одновременно решительность и обреченность. Торетто покачал головой. — Хочешь остаться до утра?.. Исключено. Ты слышал, что сказал Кампос. Брайан кивнул. — Переживу. Только дай слово, что не будешь трепаться об этом, когда мы выберемся. — Я не трепач. Но и не насильник. — Не будешь ты никого насиловать, — пробурчал Брайан. — Я согласен. Лучше уж ты, чем кто-то из этих ублюдков. Дом снова пристально посмотрел на него, и О’Коннер, смутившись, покраснел и отвел взгляд. — Они правда тебя не трогали? — Нет… Не в этом смысле. Но избили меня здорово, когда раскрыли! — Давно это было? — Около трех недель назад., — начал Брайан, и вдруг вспылил — Честно, Дом, я уже сыт по горло!.. Пока я тут торчал, у меня было достаточно времени подумать, что со мной сделают, когда и как. Мне по-любому будет хуево, тут уж ничего не поделаешь. Но с тобой — это самый лучший вариант при таком раскладе. Как я уже сказал — переживу. — Переживешь? — невесело усмехнулся Дом, и ему захотелось спросить О’Коннера: «А переживу ли я?» — Да! — красный как рак, Брайан с вызовом посмотрел на него. — Мне нужно выбраться отсюда живым, потому что тогда я смогу засадить этих тварей за решетку! Но если нас сегодня убьют, то я уже ничего не смогу. Мы сгинем здесь без следа, так же, как Летти. Дом вздрогнул, услышав имя жены. — Летти… Ее подослали в картель федералы, ведь так?.. Иначе с чего бы ей работать на Брага? — Это я отправил ее сюда, — ответил Брайан. — Ты?!.. В этот раз ярость накрыла его так быстро, что Дом даже не успел это осознать. Вот он сидел на кровати, а в следующий момент уже прижимал О’Коннера к полу и бил его по лицу. Брайан неистово защищался, но драться с разъяренным Домиником было все равно что пытаться остановить цунами. — Как ты мог, — прорычал Торетто, схватив противника за горло. — Как ты мог подставить ее под удар?.. Послать ее сюда, зная, что здесь творится? — Обожди, Дом! — прохрипел Брайан. — Выслушай меня! Взгляд его синих глаз, полный мольбы, заставил Дома остановиться скорее, чем слова. — Я слушаю, — произнес он, перестав душить О’Коннера. — Летти сама пришла ко мне и попросилась работать под прикрытием. Она надеялась, что сможет отмазать тебя, если поможет нам поймать Брага. Она сделала это ради тебя, Дом! Для того, чтобы ты мог вернуться домой!.. Торетто выругался про себя. Ну конечно, какой же он идиот! Покинув Летти в Доминиканской республике, он почему-то надеялся, что жена не будет искать его и уж точно не будет пытаться ему помочь. Сам он уже давно понял, что навряд ли когда-нибудь сможет легально вернуться в ЭлЭй, начать жизнь с чистого листа и снова быть счастлив. Дом сдался, и вместе с тем он желал для Летти самого лучшего, поэтому и оставил ее там, где безопасно — подальше от себя. Но разве Летицию Ортис-Торетто удержишь в безопасности?.. — Дом, отпусти! — попросил Брайан, и Торетто вдруг понял, что все еще сидит на нем верхом, придавив к полу, и что агент полностью обнажен (покрывало слетело в драке) и их полувставшие члены соприкасаются, разделенные лишь слоем ткани нижнего белья и джинс Дома. — Ч-черт! — он вскочил, словно ошпаренный кипятком, и сделал шаг назад. Брайан сел, морщась от боли, потом дотянулся до валявшегося неподалеку покрывала и вытер им кровь с лица. — Что ж, — сказал О’Коннер, потрогав свой разбитый нос и губу. — Так я буду убедительнее выглядеть утром. Дом испытал очередной приступ раздражения, но в этот раз сумел сохранить полный контроль над собой. — Ты — мерзкий манипулятор! Ты специально сказал мне про Летти, чтобы разозлить меня. И ответ Брайан лишь пожал плечами. — Чтобы выжить, все средства хороши. Доминик задумался. — Ну, раз так считаешь, давай-ка иди в постель, — произнес он, не без злорадства отметив, как побледнело, а потом снова покрылось румянцем красивое лицо Брайана. — Пора отыграть этот спектакль до конца! О’Коннер послушно поплелся к кровати и замешкался, лишь поставив колено на ее край.  — На спину, — ответил Торетто на незаданный вопрос. — И я снова свяжу тебя — для убедительности. Когда Дом прикручивал его руки веревками к изголовью, Брайан не сопротивлялся, но избегал смотреть ему в глаза. Дом не стал привязывать ноги О’Коннера, понадеявшись, что в самый ответственный момент тот не запаникует и не попытается дать ему коленом в пах. Обездвижив агента, Торетто не смог удержаться от того, чтобы еще раз не оглядеть его с головы до ног. Брайан лежал неподвижно, вытянувшись на кровати и закрыв глаза. Длинный, худощавый, но достаточно мускулистый — хотя, конечно, не как Доминик. В юности тело Дома было похоже на тело Брайана, но худоба и высокий рост вовсе не делали Торетто привлекательным (по крайней мере, по его собственным меркам). Поэтому Дом стал качаться, и сейчас мышцы на его предплечьях были в два раза толще мышц О’Коннера. Из-за стероидов волосы Доминика начали редеть, и с тех пор он брился наголо. Свою теперешнюю внешность Дом вылепил себе сам, и нисколько не жалел об том. Но те черты, что когда-то так не нравились Доминику в собственном теле, отчего-то привлекали его в других парнях. И Брайан был на сто процентов в его вкусе. Можно даже сказать, что О’Коннер был чем-то вроде его личного эталона мужской красоты: у кого еще могли быть такие золотистые волосы, и бесподобные в своей аквамариновой синеве глаза, высокие скулы, прямой нос и четко очерченный рот? А тело, словно у Давида Микеланджело! Широкие плечи и очень узкие бедра, кубики пресса на животе, длинные руки с крупыми кистями — а вот ступни ног относительно небольшие. Сейчас, пристально рассматривая его наготу, Дом видел и недостатки. Но все они были совсем незначительными и придавали Брайану еще большую живость и очарование. Мелкие веснушки, почти невидимые под слоями калифорнийского загара, молочная белизна кожи, обычно скрытой пляжными шортами; редкие волосы на груди и под мышками и довольно густая растительность в паху; член — не слишком большой в своем теперешнем, опавшем состоянии; и аккуратная, симметричная мошонка. Доминик все еще разглядывал объект своего вожделения, когда последний не выдержал и взмолился: — Ну хватит уже пялиться, Дом!.. Давай покончим с этим, и побыстрее! Сжалившись над Брайаном, Торетто молча кивнул и принялся раздеваться. Он избавился от обуви и носков, расстегнул рубашку и потянулся к молнии джинсов, когда заметил, что О’Коннер смотрит на него: испуганный взгляд агента был направлен в область его паха. Дом замер, напряженно размышляя. На самом деле Брайану было, чего опасаться — природа наградила Дома довольно внушительным размером. Подумав, Торетто решил пока не снимать штаны. Вместо этого он забрался на кровать прямо в джинсах и склонился над О’Коннером. — Брайан, — спросил он как можно мягче. — Ты когда-нибудь делал это раньше? Тот зажмурился и отвернулся. — Это уже не важно. — Ответь мне. — Ты спрашиваешь, трахался ли я раньше с мужиком?.. Да, было дело. Услышав это, Дом, к собственному удивлению, почувствовал ревность и даже разочарование, но постарался не думать об этом. — Ты был снизу? — не дождавшись ответа, он повторил вопрос. — Скажи правду, Брайан. Я должен знать. — Нет, не был! — наконец сдался О’Коннер. — Я никогда этого не делал, но… Я думал об этом. Тогда, пять лет назад, я был не прочь сделать это с тобой. Дом уже и сам пожалел, что не поддался искушению и не переспал с Брайаном. У них мог бы быть совершенно потрясающий первый раз. В гараже, на капоте чьей-нибудь спортивной тачки, или в трейлере на «Гоночных войнах», а лучше всего было бы снять номер в мотеле на побережье — в тот самый раз, когда они вдвоем впервые поехали кататься на «супре». У них была бы вся ночь впереди — или день, не важно. Доминик занялся бы с Брайаном любовью, неторопливо и нежно, и сумел бы сделать так, чтобы тот испытал одно лишь наслаждение. «Но что же мне мешает сделать это сейчас?» — вдруг подумал Дом. Да, они оказались в довольно паршивой ситуации. Этот особняк — логово торговцев людьми, а под окнами и за дверью их стерегут головорезы. Но в комнате они одни, никто их не видит и не подслушивает, а обстановка (кровать и прочее) тут гораздо шикарнее, чем в каком-нибудь придорожном мотеле. Почему бы не попробовать?.. Опустившись на четвереньки, Доминик завис над Брайаном. Опустив голову, вдохнул его запах, почти коснувшись носом шеи — агент пах каким-то дешевым мылом и свежим потом, причем запах пота понравился Дому намного больше. Затем Торетто медленно провел ладонями по телу Брайана, от ключиц до бедер, лаская его и запоминая текстуру кожи. Приятный взгляду, О’Коннер оказался и крайне приятным на ощупь. У него была нежная кожа, лишь немного грубее, чем обычно бывает у девушек, и Торетто подумал, что Брайан должен быть очень отзывчив на любовные ласки. Пока что его тело было напряжено так, что мышцы казались каменными — агент не ждал от происходящего ничего, кроме боли. Это расстроило Доминика. Может, он и способен забить до смерти человека в приступе гнева, но вот быть скотом в постели — никогда. И он собирался доказать это Брайану. — Дом, что ты делаешь? — удивленно выдохнул О’Коннер, когда Торетто коснулся губами его шеи. — М-мм, целую тебя, — ответил Доминик, тщательно вылизывая ямочку между ключиц. — Ты… это… Напрасно стараешься, — пробормотал Брайан. — Я все равно не смогу… Ну, после всего, что случилось. Просто сделай это побыстрее, и все. — Ну уж нет, — Дом поднял голову и встретился с ним взглядом. — Поскольку я купил тебя, то мне и решать, что делать и как. Если мне нужно переспать с тобой, это будет только по моим правилам. Ясно?.. О’Коннер нервно сглотнул, не сводя с него глаз. Торетто заметил, как резко расширились его зрачки. — Повторяю: тебе ясно? — жестко спросил Дом, для верности ущипнув Брайана за сосок. Агент издал сдавленный звук, похожий на стон, потом, опомнившись, поспешно согласился. По его телу вдруг прошла дрожь, кожа покрылась мурашками. Затем Брайан немного расслабился и снова откинулся на подушки, сдаваясь на милость Дома. Между тем Торетто, довольный оказанным эффектом, не спешил убирать пальцы с маленького темно-розового бугорка. Помассировав сосок пальцами, он наклонился и обхватил его губами, пощекотал языком, и, хорошенько облизав, отстранился и подул. Брайан выгнулся дугой и с шумом втянул в себя воздух. Не дав ему опомниться, Дом сразу же принялся за второй сосок, уже напрягшийся в предвкушении. На этот раз он действовал ртом более жестко и даже позволил себе слегка сжать нежную плоть зубами. — Д-дом!.. — задыхаясь, выдавил Брайан. — Не нравится? — Да… Нет… Не знаю! Я же не девчонка, чтоб мне такое нравилось… — Тебе и не надо ею быть, — ответил Доминик, не прекращая теребить пальцами его соски, теперь такие восхитительно твердые и припухшие. — Раньше никто так не ласкал, верно? Брайан кивнул, едва сдерживая стон. — Может, мне поискать еще места, где тебя раньше никогда не трогали? — с улыбкой, несколько игриво спросил Дом. К его удивлению, О’Коннер снова кивнул, и Доминик принялся за дело. Оказалось, что Брайану нравится, когда ласкают его живот — и Дом старался изо всех сил, целуя, вылизывая и легонько покусывая его пресс; ныряя языком в ямку пупка; исследуя дорожку волос, идущую от него к паху. Агент то и дело вздрагивал и едва слышно постанывал, его напрягшиеся от возбуждения кубики пресса стали более заметны и Торетто подумал о том, как смотрелись бы на них брызги спермы — его спермы. То есть, как хорошо было бы когда-нибудь кончить на поджарый животик О’Коннера. Когда Дом наконец добрался до его промежности, член Брайана уже пребывал в состоянии полного возбуждения. Торетто без колебаний сразу взял его в рот. До этого Доминик отсасывал только Винсу, и все эти разы можно было перечесть по пальцам одной руки. Брайан на вкус был приятнее, чем Винс, да и запах его, хотя терпкий и типично мужской, нравился Дому гораздо больше. Не заглатывая член целиком, Доминик долго ласкал языком горячий ствол, посасывал нежную, упругую головку, слизывал капли предсемени. Да, ему пришелся по нраву вкус Брайана, но еще больше понравилось то, что даже делая минет агенту, он все-таки был сверху — держал О’Коннера под полным контролем. Когда Дом почувствовал, что Брайан вот-вот достигнет предела, он отстранился и сжал большим и указательным пальцам основание его члена. Агент заскулил и забился под ним, протестуя против такого обращения, но Дом был непреклонен. — Нет, Брайан. Еще рано. Я хочу, чтобы ты кончил, когда я буду в тебе, — прошептал он ему в ухо. И О’Коннер смирился. Насквозь мокрый от пота, он тяжело дышал, лежа на смятых простынях, и смотрел в глаза Дому, ожидая новых указаний. — Будет лучше, если ты перевернешься, — сказал Торетто. Брайан кивнул, и Доминик ослабил путы на его запястьях — ровно настолько, чтобы он смог перекатиться на живот. — Развяжи меня совсем, — попросил Брайан, но Дом отказался, и О’Коннер снова не стал спорить. Агент послушно лег на живот, продемонстрировав Дому стройную загорелую спину и белоснежную задницу с подтянутыми круглыми ягодицами. Не полапать их было просто невозможно. Дом тут же протянул руки и с удовлетворением обнаружил, что упругие полушария идеально помещаются в его ладони. Немного помяв половинки, он раздвинул их в стороны и осмотрел маленькую, плотно сжатую дырочку в окружении темных паховых волосков. Брайан говорил правду — люди Брага действительно его не тронули. Парня никто не имел последние три недели, а точнее — никто и никогда. И теперь, по странному стечению обстоятельств, именно Дом должен был оказаться тем, кто будет у него первым. Прежде чем начать, Торетто постарался уложить Брайана поудобнее: подсунул ему подушку под бедра и заставил пошире раздвинуть ноги. Дом было потянулся за тюбиком со смазкой, но решил, что пора снять собственные джинсы — находиться в них было уже просто невыносимо. Он поспешно избавился от джинс и трусов, постаравшись, чтобы Брайан случайно не увидел его член, затем так же торопливо нанес смазку на пальцы. Все это заняло каких-то полминуты, но О’Коннер уже успел слегка струхнуть и снова напрячься. Когда палец Дома впервые коснулся его промежности, агент ощутимо вздрогнул и зажался еще сильнее. Доминик не спешил. Он неторопливо массировал колечко мышц круговыми движениями, стараясь расслабить его и ускорить приток крови. Брайану явно нравились эти ласки, но когда Дом попытался ввести в него палец хотя бы на одну фалангу, у него ничего не вышло. — Брайан, не зажимайся! Расслабься! — Ты ведь засунешь его в меня, если я это сделаю? — глухо пробормотал О’Коннер, не поднимая лица от подушки. — Да, — честно ответил Дом. — По-другому никак. — Я знаю, — Брайан тяжело вздохнул. — Скажи мне… Скажи мне, что я должен это сделать. — Что?.. — Скажи мне, что я твоя собственность и принадлежу тебе, — выпалил агент. — Что у меня нет выбора. И еще… шлепни меня, если я не послушаюсь. Можешь довольно сильно. И не один раз. Одно из двух, подумал Дом: или парень слегка тронулся умом от всего пережитого, или это на самом деле его заводит. Торетто, если честно, очень хотелось надеяться на второй вариант. Как бы то ни было, он сделал все, как просил Брайан. Прорычал ему на ухо о том, что он собственность, и звонко шлепнул его по голой ягодице, оставив красное пятно. К удивлению Доминика, это помогло: агент выгнулся, приподняв бедра, издал протяжный стон. Покрытый смазкой палец Дома проскользнул внутрь. О’Коннер был горячий, тесный и очень чистый внутри — Дому не хотелось думать о том, что проделали с ним люди Брага, чтобы так тщательно его вымыть. И когда Брайан, постанывая, сжимал мышцы своего прохода, случайно или нарочно, Торетто самому хотелось стонать, особенно при мысли о том, каково будет загнать свой член в эту красивую девственную попку. Он старался растягивать и массировать Брайана изнутри как можно более медленно и неторопливо, по очереди добавляя пальцы и не жалея смазки, а сам до крови кусал свою губу. Дому казалось, что он сойдет с ума от желания, так сильно ныл его напряженный член и так хорошо было то, что он видел. Ему удалось найти простату Брайана и, массируя ее, добиться того, чтобы она затвердела. О’Коннер к тому времени уже мало что соображал: агент непрерывно стонал, приподнимая бедра и прогибаясь в спине — и оттого до смешного походил на кошку в течке. Впрочем, Дому было не до веселья. Он чувствовал, что сам вот-вот кончит, хотя за всю ночь еще ни разу не передернул свой собственный ствол — редко когда он был столь беспощаден к себе. Но вот наконец-то Брайан был полностью готов, и пришла пора взять награду. Убрав пальцы и поспешно надев презерватив, Доминик еще раз широко развел в стороны ягодицы О’Коннера и поглядел на его анус, а потом на свой член. Ну да, дырочка Брайана, уже растянутая, мокрая от смазки и слегка покрасневшая от полученного внимания, все еще казалась слишком маленькой для его инструмента, но так у Дома была хоть какая-то надежда, что он все-таки не порвет О’Коннера, начав его трахать. Направив пенис рукой, Доминик ввел его в Брайана, медленно, но сразу до самого основания. Агент охнул и что-то пробормотал, а мышцы его прохода тут же крепко стиснули член Дома. Зарычав от наслаждения, Торетто слегка сдал назад и был готов толкнуться снова, но потом заставил себя замереть, остановиться, вспомнив о неопытности своего партнера. Он честно ждал долгих десять секунд. Распростертое под ним тело подрагивало, О’Коннер почти не двигался и не издавал ни звука. — Ты как? — спросил Дом, забеспокоившись. — Нормально, — севшим голосом ответил Брайан. — Давай уже, гони! — Дышать не забывай, — предупредил Торетто, наконец-то начав двигаться. Брайан стоял перед ним в коленно-локтевой, и Дом положил руки на его бедра. Внутри О’Коннера было очень тесно, но все-таки он мог достаточно легко скользить взад-вперед. Дом не видел выражения лица Брайана, но чувствовал, что тому больно, хоть он до сих пор ни разу даже и не вскрикнул. Но пальцы бывшего копа с силой вцепились в простыни, а кожа блестела от пота. Снова заглянув ему между ягодиц, в то место, где их тела были соединены, Торетто увидел собственный член, наполовину погруженный в растянутый анус. Дому нестерпимо хотелось набрать темп, и он надеялся, что, увидев как сильно его крупный ствол распирает несчастную задницу Брайана, он сможет заставить себя двигаться медленнее — но увы, зрелище лишь завело его сильнее. Какая-то часть Дома действительно хотела обладать Брайаном, подчинить его, пометить… Возможно, даже причинить ему боль, наказать за содеянное пять лет назад. И поэтому очень скоро Дом принялся трахать Брайана в полную силу, жестко, именно так, как ожидал от него Кампос. О’Коннер стонал, а вскоре принялся и кричать, но, насколько еще мог осознать Дом, совсем не пытался вырваться. Торетто с самого начала знал, что в этот раз долго не продержится — кончит быстро, но у него еще как-то хватило сил вспомнить о данном Брайану обещании. Сгорбившись, он просунул руку под живот агента, на ощупь нашел его член и принялся надрачивать ему, быстро и довольно грубо. При этом Дом не прекращал движений бедрами, хотя теперь не мог толкаться так размашисто, как с прямой спиной. Но этого хватило, потому что тело Брайана вдруг прошило спазмом — одним, вторым, третьим, и члену Дома было невыносимо приятно от этих ритмичных сжатий. Торетто понял, что это такое, когда теплая сперма брызнула ему в кулак. И, осознав случившееся, Торетто сам тут же излился внутрь. — Брайан, Брайан, — пробормотал он, упав на спину О’Коннера и обняв его сзади. Они оба повалились на простыни и вместе перекатились на бок. Резко натянувшиеся веревки и стон агента заставили Дома вспомнить о том, что руки Брайана все еще привязаны у кровати. Торетто поднялся и поспешно освободил его, затем проверил и немного помассировал его запястья (так и есть, останутся следы) и, наконец, заставил себя посмотреть в лицо своей жертвы. Брайан выглядел усталым и потрепанным, но, в целом, не такой уж и жертвой. В его сонных глазах застыло выражение сытости, что дало Дому надежду — может, О’Коннеру все-таки понравилось, и он не будет теперь до конца жизни его ненавидеть. Все равно, когда Брайан заговорил, Торетто невольно напрягся. — Ох, Дом, — пробормотал О’Коннер. — Это было… Было просто охуенно! Честно! Почему мы не сделали это раньше?.. Пять лет назад… — Ты переспал с моей сестрой, — ответил Доминик. — Может быть, поэтому?.. Молчи уж лучше! Лежи и молчи. Я сейчас. Он заставил себя встать с постели и побрел в ванную, где избавился от кондома и отыскал полотенца. Намочив их водой, он тщательно обтер себя, а потом вернулся в кровать и вытер О’Коннера, невзирая на его протесты. После чего вырубил свет, лег и натянул на них обоих одеяло. Брайан все еще пытался поговорить, но Дом был еле жив от усталости, поэтому он приказал ему заткнуться и спать. И тут же провалился в сон, едва Брайан перестал зудеть ему на ухо.