He owns you now

Впервые за последние дни Брайан умудрился проспать всю ночь без кошмаров. Лишь на рассвете ему начало что-то сниться, но его разбудили. Кто-то схватил его за плечи, и О’Коннер стал сопротивляться, думая, что это люди Брага, но тут услышал голос Дома и окончательно проснулся. Брайан лежал на мягкой широкой кровати, придавленный тяжелым телом Доминика. Торетто с беспокойством смотрел на него, сжимая его запястья. Впрочем, сообразив, что агент не будет драться, он сразу отпустил его, но от этого не полегчало: вместо Дома на Брайана тут же навалились воспоминания прошедшей ночи, и агент был готов провалиться сквозь землю от стыда. Брайн ощущал, как под пристальным взглядом Дома горят его щеки, и одновременно чувствовал, как слегка жжет в заднице после вчерашнего. Да уж, надо же было так вляпаться!.. И ведь он сам предложил это сделать! К счастью, Дом догадался отодвинуться и отвернуться, дав О’Коннеру пару минут, чтобы худо-бедно свыкнуться с позором. А потом предложил снова привязать его к кровати. — Кампос вот-вот нагрянет. Надо, чтобы он поверил, — пояснил Торетто. Не в силах ответить, Брайан лишь кивнул и дал ему сделать все необходимое. Надо сказать, это было не так уж трудно. С Домом все происходящее виделось абсолютно в другом свете: все казалось не страшным, почти игрой. Уверенность и спокойствие Торетто передались и ему: сегодня, впервые за много дней, Брайан больше не ощущал себя загнанным в угол одиночкой, не чувствовал подступающего отчаяния. Теперь их было двое против картеля, может быть даже трое, если считать Жизель. И у них был реальный шанс на спасение — по крайней мере, так ему казалось. Но когда в дверь вошли люди Брага, О’Коннер осознал, что они с Домом пока что совсем не властны над ситуацией. Торетто сразу оттеснили в угол, и радостный Феникс снова сунул ему в лицо свою пушку, да с такой уверенностью, будто вот-вот ожидал приказа спустить курок. Кампос и Моко направились к лежащему на кровати связанному Брайану. В этот раз он не собирался сопротивляться, но Моко, наученный горьким опытом, все равно навалился на него всем весом, уселся ему на грудь, крепко сжал лодыжки и прижал его ноги к кровати так, что колени оказались разведены в стороны. Брайан почувствовал, как пружины матраса просели под весом Кампоса, когда тот устроился на кровати между его ног. Из-за спины Моко Брайан не видел его лица, но очень хорошо помнил этот циничный, масляно шарящий по его телу взгляд (увы, лишь один из многих, которые ему приходилось выносить ежедневно). Кампос и раньше осматривал его со всех сторон, обнаженного — это он был тем, кто первым нашел его внешность подходящей для сексуального рабства. К сожалению, в этот раз одним разглядыванием дело не обошлось: О’Коннер почувствовал прикосновение руки, одетой в латексную медицинскую перчатку. Поддавшись панике, Брайан задергался, пытаясь вырваться, но Моко легко удержал его. Меж тем Кампос положил руку на его бедро, потом схватил и оттянул его мошонку, рассмотев со всех сторон, так же бесцеремонно обследовал его пенис и наконец, раздвинул ягодицы и провел пальцем по краям ануса. — Да, славно ты над ним постарался, — хмыкнув, произнес Кампос. — Судя по тому, как растянута его дырка, размерчик у тебя что надо! С этими словами он просунул два пальца внутрь Брайана и ощупал его изнутри. Агент крепко стиснул зубы, чтобы не закричать — его натертую задницу немилосердно саднило даже без прикосновений, а Кампос вовсе не старался быть осторожным. — Однако, ты не порвал его. Удивительно!.. — Как я понял, впереди еще целая неделя, — раздался голос Дома. — Не хочу, чтобы моя собственность быстро пришла в негодность. — Что ж, понимаю, — Кампос наконец-то убрал пальцы, и Брайан смог выдохнуть. — Он тебе недешево обошелся. Но у тебя будет время все с ним перепробовать. У нас тут еще кое-какие мероприятия намечаются… Но не сегодня — сегодня можешь просто отдыхать. Кстати, ты не обязан все время сидеть в комнате: сходи к бассейну, в бар, а хочешь, так и в гараж. Свое приобретение тоже можешь выпускать прогуляться — только в пределах территории и в ошейнике… Ах, забыл отдать, вот же он! С этими словами Кампос вытащил из кармана тонкий кожаный ремешок черного цвета с металлической бляшкой и небрежно бросил его на кровать рядом с головой Брайана. — Это на всякий случай. Наши ребята по лицам знают, кто есть кто, но девки из прислуги могут перепутать… Да, кстати, у нас и доктор есть — который штопает товар, если нужно. Это входит в цену, так что не стесняйся. Дом в ответ что-то промычал, и Кампос, напоследок шлепнув Брайана по бедру, поднялся с кровати и велел Моко сделать то же самое. О’Коннер тут же инстинктивно свел ноги вместе и согнул их в коленях, попытавшись хоть немного прикрыться, свернуться в клубок, что очень позабавило бандитов. Брайан осознал, что дрожит, а на глазах выступили слезы. Внутри все перевернулось от ярости и отвращения к себе — каким жалким, должно быть, он сейчас выглядит!.. Когда Кампос и его кореша убрались восвояси (Феникс выглядел злым и разочарованным), Дом молча приблизился к Брайану и освободил его, потом набросил ему на бедра полотенце. — Сходи прими душ, а я пока поищу тебе одежду, — вот и все, что он сказал, но Брайан был благодарен ему за это — за то, что не бросился утешать, не спросил о самочувствии: жалость была последним, в чем он нуждался. Брайан по достоинству оценил красоту ванной комнаты и ее удобство, но лишь после того, как плотно закрыл за собой дверь и перевел дух. Минуя саму ванну, О’Коннер залез в прозрачную душевую кабину и тщательно вымылся. Потом, немного подумав, включил гидромассаж, музыку, подсветку — все, что можно, чтобы расслабиться — и долго стоял под струями воды, стараясь просто насладиться моментом, ни о чем не думая. Впервые за три недели пребывания в Мексике вода была прозрачно-чистой и теплой, никто не велел ему поторапливаться с мытьем, а самое главное — он мылся за закрытой дверью. Никто не пялился на него, посмеиваясь за его спиной. Когда он вышел из ванной, обернувшись полотенцем, на столике перед кроватью его ожидал завтрак. Учуяв аромат кофе, Брайан замер и уставился на еду: до него только сейчас дошло, насколько он голоден. Рабов кормили плохо: в основном давали просто хлеб и воду. Иногда, примерно раз в два-три дня, приносили тарелку жидкого супа и дешевые фрукты вроде бананов и апельсинов. К счастью, большинство пленников картеля привезли в подвалы особняка лишь накануне торгов, и им не пришлось долго сидеть на такой диете — за исключением Брайана, которого продержали впроголодь почти три недели. И сейчас он с вожделением глядел на кесадилью, кукурузные лепёшки с чёрными бобами, сыр, ветчину и яйца. Также стол украшала корзинка самых разнообразных тропических фруктов и кувшин свежевыжатого апельсинового сока. Брайану показались крайне привлекательными даже несколько видов сальсы, выставленные в чашечках рядом с тарелкой начос, хотя он никогда не питал особой любви к соусам мексиканской кухни. — Давай одевайся, и будем завтракать, — произнес Торетто, и Брайан нехотя отошел от стола и последовал за Домом к шкафу, из которого тот уже достал парочку подходящих по размеру футболок и шорт. Первым делом О’Коннер натянул на себя пляжные шорты — почувствовать их на себе оказалось чрезвычайно приятно после суток, проведенных в чем мать родила. Затем он схватил первую попавшуюся футболку — серого цвета — и поспешил вернуться к столу. Вначале он прямо-таки набросился на еду, но потом огромным усилием воли заставил себя остановиться — вспомнил, как однажды его вырвало после плотного ужина, который он устроил себе после нескольких дней вынужденной голодовки, когда он сидел в засаде и не мог отойти поесть. Поэтому Брайан постарался жевать как можно медленнее и ограничиться для начала небольшим количеством пищи, какой бы вкусной она не казалась. Дом молча смотрел на него поверх чашки с кофе. Когда Брайан с набитым ртом попытался обсудить с ним план дальнейших действий, Торетто отмахнулся. — Ешь, не торопись. Теперь у нас есть время. Потому они закончили завтракать в полной тишине. Наконец, Брайан с сожалением отодвинул от себя тарелку, стараясь не глядеть на остатки еды, и вытер рот салфеткой. — Нам бы не помешало выйти и осмотреться, — сказал он Доминику. — Вчера я осмотрелся, — ответил тот. — Но ты прав: нам придется выйти. Хорошо бы найти Жизель и поговорить с ней. — Ты ей доверяешь? — А что? О’Коннер пожал плечами. — Я знаю о ней не больше, чем ты. Думаю, она все-таки говорит правду. Иначе зачем ей с нами связываться?.. Однако, странно, что она не сбежала от них раньше: Брага много раз позволял ей пересекать границу. Я видел ее в ЭлЭй, когда меня наняли водителем. — Я тоже. Ладно, об этом я ее спрошу, когда будет возможность. — Куда пойдем? — Для начала, к бассейну, — ответил Дом. Брайан согласился с его выбором: это не должно было вызвать подозрений. Но перед тем, как взять полотенца и отправиться наружу, они сделали еще кое-что — а именно, побрились и почистили зубы в ванной, стоя перед зеркалом рядом друг с другом. Совсем как семейная пара, подумал Брайан, и это сравнение заставило его немного смутиться. Ну, а потом он вспомнил про ошейник, надел и безуспешно попытался сам застегнуть его. Дом без лишних слов шагнул ему за спину и помог с пряжкой. Руки Торетто задержались на его загривке дольше, чем нужно, и Брайан, замерев, весь покрылся мурашками от удовольствия. Когда он осознал, как сильно ему нравятся прикосновения Дома (да и все то, что он с ним делал прошлой ночью), О’Коннер смутился уже не на шутку. — Надеюсь, никто не ожидает, что я буду водить тебя на поводке, — звук голоса Торетто вернул его на землю. — Нет. Как я понял, Брага поощряет хорошее обращение… По крайней мере, нам каждый день твердили о том, что если мы будем милы и покладисты, обращение будет достойным. Брайан вспомнил своих товарищей по несчастью — двоих девушек из соседней камеры и крепкого на вид парня, который частенько плакал ночами за стеной, когда думал, что никто не слышит. Интересно, как у них дела?.. Как они пережили эту ночь?.. Брайан дал себе клятву, что вызволит их всех отсюда, вернет домой. Пока они сидели в застенке в ожидании торга, он разговаривал с ними, подбадривал их, как мог — но оказался бессилен защитить этих людей от унижения и насилия. По эту сторону границы он не мог защитить даже себя самого. И теперь он плелся вслед за Домиником по коридорам особняка, а затем по лестнице и крытой галерее, склонив голову и держа в руках полотенца — и в ошейнике, словно собака! Просто раб, покорный и молчаливый. Брайан заставил себя думать о том, что это лишь очередная работа под прикрытием. Липовый продавец в магазине автозапчастей, фальшивый стритрейсер, а теперь он побудет постельным рабом — ну так что с того? Внедренным в банды агентам женского пола частенько приходится спать с подозреваемыми, и все воспринимают это как нечто само собой разумеющееся. Те, кто слишком рьяно блюдет свою нравственность, не годятся для оперативной работы — так размышлял Брайан, когда они с Домом добрались до бассейна. О’Коннер здесь еще не бывал: он попал в особняк уже после того, как его раскрыли, и в качестве пленника видел лишь темную сторону поместья — грязные душные камеры в подвалах, внушающие ужас медицинский кабинет и душевые для рабов, а также тот самый зал, где его вынудили голышом прогуляться по помосту. Теперь же его взору предстал настоящий оазис: яркая зелень сада и декоративные колонны, а между ними — зонтики и лежаки, расставленные по периметру приличных размеров бассейна. Брайан сразу же напрягся, когда увидел людей, которые их занимали. Гости сеньора Брага (многих он знал по фото и досье, и кое-кого успел опознать вчера в зале) — участники торгов вместе со своей «собственностью». Удивительно, но картина открывалась почти идиллическая: спокойно отдыхавшие мужчины и женщины, ничего более. Кто-то грелся на солнышке или плавал в бассейне, кто-то беседовал, попивая сок или покуривая сигару или самокрутку (нос Брайана распознал аромат дорогой травы). Гости держались парами, и, на первый взгляд, рабы отличались от своих хозяев лишь тем, что носили тонкие кожаные ошейники. Горничные одинаково прислуживали тем и другим. Быть может, кому-то могло показаться подозрительным отсутствие смеха и улыбок, но их встретишь далеко не в каждой компании богачей. Все без исключения девушки-рабыни были одеты в дорогие купальники, некоторые носили шляпы, парео и стильные темные очки. О’Коннер был рад увидеть обеих своих соседок по каземату живыми и относительно невредимыми, отметив, что, похоже, рыженькой больше повезло с хозяином — хотя купивший блондинку Адан был молод и красив, его девушка выглядела измотанной и несчастной, и ее очки на пол-лица, скорее всего, прикрывали синяк. А вот рыжая Эмма, накануне напуганная до полусмерти, наоборот, ожила и даже немного повеселела. Ее хозяин, толстопузый пожилой мексиканец, не сводил с нее влюбленных глаз и готов был сдувать с нее пылинки. Эмма была единственной из девушек, которую уже успели одарить золотом: в ее ушах красовались массивные серьги, а на руках — браслеты. «Ну, хоть кто-то выберется из этой передряги без серьезных душевных травм», — подумал Брайан, глядя на Эмму. То же самое можно было сказать и о единственном из трех юношей, которому позволили выйти к бассейну. По мнению О’Коннера, парень был на сто процентов геем и скорее всего, когда-то раньше уже отдавался за деньги или еще какие-нибудь блага — уж слишком рьяно он ластился к своему хозяину. Двух других нигде не было видно, как и тех, кто их купил. И Брайану не хотелось думать о том, где они и что сейчас с ними происходит. Как только они с Домом подошли поближе, разговоры у бассейна смолкли, а все взгляды устремились на них. Сперва Брайан был озадачен таким вниманием, но потом понял, почему: вчера Торетто заплатил больше всех, и он стал самой дорогостоящей покупкой. К тому же, всем было известно, что О’Коннер — агент ФБР. Они с Домом просто не могли не привлекать внимания. Доминик тоже заметил это и нахмурился. В свою очередь он обвел гостей грозным взглядом и решительно двинулся вперед в поисках свободных лежаков, жестом велев Брайану следовать за ним. — Дом! Они оба обернулись и увидели Жизель, устроившуюся в тени зонтика недалеко от воды. Приветливо улыбаясь, девушка указала им на два сложенных стопкой лежака рядом с собой. Торетто сразу же направился к ней, и Брайан поспешил следом. Поздоровавшись с Яшар, Дом схватился за верхний лежак и хотел было поднять его, но взгляд девушки заставил его остановиться. Зазевавшийся Брайан вздрогнул, когда Доминик неожиданно и довольно грубо толкнул его в плечо. — Разбери их!.. Пошевеливайся! И поставь в тень. О’Коннер бросился исполнять приказ, чувствуя, что краснеет. Все взгляды по-прежнему были устремлены на него, и он пожалел, что у него нет темных очков, как у большинства остальных рабов, чтобы скрыть лицо. Все видели его синяки и разбитую губу, и следы от веревок на запястьях, и его покорность. Наркобароны — хуй с ними, но вот другие пленники… Что подумают те девушки, которые все эти дни обращались к нему за поддержкой, пусть хотя бы только моральной? Его сопротивление давало им надежду, теперь же они видели, что он сломлен. Стараясь не думать о зрителях, Брайан быстро расставил лежаки, расстелил на них полотенца. И замер на месте, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Дом уселся на один из лежаков и сладко потянулся. — Сними с меня майку, — приказал он Брайану. «Убью тебя, Торетто», — мрачно подумал тот. Тем не менее, он сделал как велено. Мощный торс Доминика предстал перед ним во всей красе. Литые мышцы под блестящей от пота оливковой кожей… Брайану всегда нравились качки — его лучший друг Роман, безнадежно влюбленный в него, начал качаться, чтобы произвести на него впечатление. Но Рому, даже в его самой лучшей форме, было далеко до Торетто. О’Коннер помнил, каким тяжелым и горячим было тело Дома, когда тот лежал на нем ночью, как отчаянно хотелось прикоснуться, исследовать это рельефное тело руками. Ласкать так же, как Торетто ласкал его самого… «Ну вот ты снова втрескался в него, идиот, — пожурил себя Брайан. — А ведь он здесь даже не ради тебя, не для спасения твоей бестолковой задницы. Он здесь ради Летти, которая, между прочим, его жена. А с тобой ему и переспать-то не особо хотелось». — Дом, не хочешь отправить Брайана искупаться? — вдруг предложила Жизель. И добавила уже тише: — Мне надо с вами поговорить, но другие должны видеть, что я разговариваю только с Торетто. — Хорошая идея, — согласился Дом. — Брайан, сходи поплавай! О’Коннер послушно двинулся к бассейну, но замер и обернулся, услышав смех Жизель. — Ты всегда плаваешь в футболке? Разозлившись, Брайан одним движением сорвал с себя майку, скомкал и бросил на свой лежак. Потом сделал шаг к бассейну и, оттолкнувшись ногами, бомбочкой плюхнулся в голубую воду, щедро окатив брызгами ближайших гостей.