В тишине

Ахтунг, блять, это не очередной а-ля «чувак, ты свихнулся» сон и не один из недоголливудских фильмов с ебучими спецэффектами. И на хеппиэнд, который он прежде так ненавидел в сопливых мелодрамах, можно было только надеяться. *** Продержавшись столько лет «на грани», Савада перестал бояться смерти. Неудивительно, впрочем, при такой-то профессии. Если уж говорить совсем честно, юный Дэчимо о ней мечтал. Нет, не что-то из серии «черт, может пустить тебе пулю в висок?», а нечто больше похожее на «хочу умереть достойно». Ну, знаете, типа «закрыть кого-то из своих хранителей от смертельного удара» или, возможно, «словить пулю из вражеского пистолета, гордо ухмыляясь и надменно глядя в глаза предполагаемому убийце». И можно придумать еще тысячи вариантов под заголовком «сдохнуть не как последнее дерьмо», но Савада, если задуматься, даже не удивился, когда все в очередной раз пошло по пизде. Как-то по-другому назвать ситуацию, в которой он по воле ебаных ублюдков из верхушки случая оказался, просто не поворачивался язык. Хотя, опять же, если перестать запудривать самому себе мозги, то Тсунаеши с самого начала прекрасно осознавал, на что идет. И что он, в принципе, сам виноват во всем произошедшем. Ведь именно он наплевал на тревожные вопли позывы знаменитой по всему миру интуиции, что стоило жизни огромного количества его подчиненных. Ведь все должно было пройти идеально. Ведь никто не должен был сегодня погибнуть. Ведь даже Реборн похвалил его за «столь проработанный план». Пожалуй, последнее и послужило причиной столь упорного игнорирования известной по всему миру интуиции. Ведь Аркобалено очень редко хвалил его. От слова «никогда», чтоб вы лучше понимали. И вот сейчас, сидя за рулем хуй-знает-чьей потрепанной машины, полностью пропахшей дорогим алкоголем и, кажется, сигарами, пытаясь укрыться от невъебенного количества элитных наемников, и цепляясь за свою жизнь как последняя падаль, Савада осознавал, что как никто другой заслуживает смерти. Дерьмовой смерти, если быть точным. Зато дерьмовой смерти не заслуживали его Хранители, как и все те люди, что лежат сейчас там, под обломками подорванного здания, как и вся Вонгола, обреченная на гибель. И Тсунаеши было стыдно. Посему сейчас ему безумно хотелось отвлечься. Ведь, пожалуй, нет ни одного человека, кто знал бы, что Савада до ужаса боялся тишины. Во всяком случае, теперь уже нет. И плевать, что звуки выстрелов, взрывов и шум вертолетов где-то на заднем плане довольно трудно таковой назвать. Сейчас Дэчимо не слышал ничего, кроме биения своего сердца, собственного давно уже сбившегося дыхания и звука падения стекающих с пальцев на пол капелек крови. Ну и, разумеется, ебучий звон в ушах. Куда без него? Саваде хотелось верить, что с его смертью что-нибудь изменится. Что его гибель не станет одной из многочисленных наступающих каждодневно смертей, на которые, в общем-то, всем плевать. Что найдутся те, кого будет волновать смерть не «Нео-Вонгола Примо», а Савады Тсунаеши, «Никчемного Тсуны», если вам так понятнее. Но на его похоронах не будет лить проливной дождь на заезженный манер классических (да любых, вообще-то) фильмов. Некому (теперь уже) будет оплакивать смерть неприметного без своего поста двадцатилетнего парня. А на улицах Палермо[1] по-прежнему будет светить раздражающее яркое солнце, озаряя десятки тысяч спешащих куда-то людей. Ведь со смертью Савады, в принципе-то, и не должно было ничего меняться. И Савада действительно оказался неудачником. И вот, в очередной раз вывернув руль до предела и, кажется, чуть не протаранив чью-то машину, Тсунаеши даже почти захотелось исповедоваться в той огромной церкви, которую постоянно посещает его экономист. И не особо-то и важно, что огромный храм всего лишь красивое прикрытие для склада с оружием. *** Вообще-то, Саваде уже почти плевать на столь отвратную кончину, уже почти не волнует судьба гребанной семьи после его смерти, и почти не волнуют звуки взрывов, выстрелов и шум вертолета где-то на заднем плане. Хотелось выкурить полпачки «Treasurer», которые хрен-знает-зачем недавно притащил для него консильери. Влить в себя пару бочек бутылок подаренного ему Занзасом элитного виски. И укрыться, блять, наконец, от этой уничтожающей его тишины. Но эти ебаные сигареты сгорели вместе со всеми его хранителями. Этот осточертевший виски давно разлит по всему салону. И даже гребанная магнитола почему-то разъебана в хлам. И он по-прежнему сидит в тишине. *** Пора бы уже понять, что это не учебная тревога, не очередной а-ля «чувак, ты свихнулся» сон и не один из недоголливудских фильмов с дешевыми спецэффектами. И уже давно нет смысла надеяться на столь ненавистный ранее хеппиэнд. Но Саваде (опять же) хотелось верить, что что-то еще можно исправить. Ведь «Вонгола» не настолько беспомощна без Десятого поколения. Ведь Тсунаеши не единственный выживший (на данный момент) наследник. Ведь Реборн не позволит семье погибнуть. …Ведь так?

...And now I just sit in silence