Сборник драбблов Том/Крис

      Теплый кумар долгожданного сна разорвал звонок. Ти не сразу понял, что находится уже не совсем в стране грез, и только когда клубок острых локтей, коленок, плеч и подбородка ткнул его в бок с неразборчливым бурчанием, парень, зажмурив глаза, более-менее вынырнул в родную реальность. Телефон упорно полз по тумбочке, разрываясь гитарными риффами Green Day, и к тому моменту, когда ударник соизволил всмотреться в экран, мелодия уже завершилась. Ненадолго, правда. Незнакомый номер… Крис? Из компании?       — Алло? — глухо ответил он, судорожно соображая, кому он мог понадобиться уже в Лос-Анджелесе после тура, и одновременно пытаясь максимально осторожно перебраться через Айвена наружу.       — Ти? — смутно знакомый мужской голос и совсем чужие интонации.       — Да, — дверь со щелчком отделила Томаса от комнаты со спящим басистом.       — Это Том Каулитц.       Ти сел на стул, выгнув бровь. Особо сил на удивление не хватало, он недостаточно проснулся, но серьезность ситуации была очевидна.       — Понял. Чем обязан?       — Мы можем встретиться?       Ти вытаращил глаза. Каулитц хочет встретиться? С ним? Не говорите, что этот хипстерский немец хочет ему рожу начистить за то, что он не уследил.       — Срочно? — в трубке слышался ветер. Готов прямо сейчас?       — Да.       — Эм… ладно.       Наскоро договорившись о месте встречи, тезки положили трубку. Ти, сгорбившись, сидел на стуле кухне в одних трусах и мысленно проклинал себя, Крис и ее чертового парня.       Каулитц выглядел, как страдающая рок-звезда. Около оговоренного фаст-фуда стоял пафосно выглядящий мотоцикл, и вряд ли он принадлежал группе гламурных девушек-подростков или пьяной группе людей неопределенного возраста, а больше никому не пришло в голову так рано сюда припереться. Видимо, немец гонял всю ночь, и теперь в соотвествующей одежде и с мрачным выражением лица выглядел устало и привлекательно. Ти это немного раздражало.       — Ну и какого черта? — в привычной манере поинтересовался парень, сев напротив немца. Тот только тогда обратил на него внимание и утомленно прикрыл глаза.       — О… черт, я забыл, что вы только ночью приехали.       — Хочешь сказать, в этом случае ты бы не позвонил в четыре часа утра?       Каулитц ничего на это не ответил и молча уставился на наполовину опустошенную пачку картофеля-фри. Он заметно нервничал и вообще не выглядел человеком, настроенным на диалог. Ти решил пойти ему навстречу.       — Ты хочешь поговорить о Крис?       Немец второй раз за встречу перевел на него глаза. Ти только сейчас заметил темные круги под ними.       — Она не отвечает на звонки. Ни на звонки, ни на сообщения.       — И поэтому ты решил позвонить мне, — саркастично ответил Ти.       — Больше некому.       — Джу?       Каулитц иронично и болезненно изобразил улыбку, и слов уже не понадобилось. На Джу надёжи здесь нет, и они знают это оба.       — Я знаю только, что моя фанатка полила Крис кислотой. Что все более-менее обошлось, останется лишь небольшой ожог на щеке. Что она сейчас у родителей, а виновницу ищут. Знаю, что ее мама считает меня виновным в этом, и мне сложно с ней не согласиться, — немец поставил локти на стол и потер глаза пальцами, словно хотел их выдавить. — И я даже не могу извиниться…       — Просишь это сделать за себя? — не сдержал слегка презрительного тона Ти. — Она и на мои звонки не отвечает. И ближайшие пару дней наверняка не ответит.       — Ты хотя бы в состоянии судить, — не отреагировал на провокацию Каулитц. — Я понятия не имею, в каком она состоянии, что думает и чувствует. Расскажи мне все, что знаешь. Пожалуйста.       Несмотря на то что все видимые конфликты были улажены между тезками, Томас недолюбливал парня своей подруги. Немец заносчив, самоуверен, он мажор в отношении чувств и не умеет ценить их так, как должен бы. И Ти не стал бы ему помогать даже ради Крис, но мужчина выглядел… уставшим и растерянным. Ладно, он достаточно волнуется, чтобы помочь ему.       — Ничто не предвещало беды, — спокойно начал ударник. — Мы выходили из отеля, почти дошли до машины. Я был последним и вообще не понял, что произошло, меня просто потащили к фургону быстрее, избегая фанатов, и уже там я увидел, что у нее покраснела кожа, и Джу держала ее за руки… дальше было хуже. Все пришлось менять, нас повезли в больницу, всем руководил Адам, Джу шла следом за Крис и объясняла всем, что произошло. Как мы понимаем, метились на самом деле в нее, но она поскользнулась и ухватилась за Крис.       — И что она? Молчала?       Он хорошо знает ее.       — Да. В конце встал вопрос, либо мы берем билеты на более поздний рейс в ЛА, либо в Мюнхен. Она выбрала второе. Уточнять никто не стал, выглядела она так себе, и не только из-за ожога.       Каулитц выдохнул и потер лицо. Возможно, он понимал, что значит это ее решение, возможно, нет.       — Ладно. Спасибо. Извини, что поднял с постели.       — Иди и сам туда же. Она не выйдет на связь раньше, чем будет готова. И лучше ее не торопить.       — Если все время ее дожидаться, то можно не дождаться вовсе, — язвительно усмехнулся немец. Ти хотелось сказать, что, стало быть, и у этого есть причины. — Я несколько месяцев уговаривал ее начать встречаться со мной. В конце она сбежала от меня, хотя была влюблена. Никогда не идет навстречу после ссоры первой, все норовит соскочить и исчезнуть, едва появляется возможность. Я не знаю, как мы продержались эти три года. Она вроде бы рядом. Помогает, поддерживает, верит в тебя, окутывает… собой. Но так ничего и не изменилось, она все еще испуганный олененок, не доверяет, закрывается при малейшей опасности.       Ти нечего было на это сказать. С ним она себя так не вела, да и по ее словам они много говорят в отношениях, вроде бы все всегда окей. Ну кроме пиковых моментов. Может, она считает это нормальным?       — Ну, ближайшее время она будет закрываться ото всех, — произнес Томас осторожно. — Ей не нравится говорить о том, что причиняет ей боль. И не любит показывать слабости.       — Она много чего не любит, — вздохнул Каулитц. — Умилительных имен не любит. Явную открытую заботу не любит. Простые пути. Да и себя тоже.       — Она пытается стать тебе ровней, вот и скрывает слабости, — даже не пытаясь скрыть осуждение и легкое презрение в голосе, пояснил Ти. -       А кто ее об это просил? — посмотрел на него немец, и ударник понял, что объяснять ему бесполезно. Он не понимает, какое впечатление производит у обычных смертных людей, и на что может неосторожно подталкивать девушку какими-то мимолетно брошенными словами. Справедливости ради стоит признать, что на его месте Томас и сам бы не понимал или не знал, что с этим делать.       — В общем, мой тебе совет — рано к ней не соваться. Дело ваше, но она сейчас в очень уязвленном состоянии, и твой прорыв в ее зону комфорта может доставить ей дискомфорт, мягко говоря.       Каулитц неопределенно мотнул головой, и Ти понял, что к его словам вряд ли прислушаются. Вскоре он снова будет служить жилеткой. С кровоточащей раной в сердце выслушивать, как она любит своего парня и не хочет его терять, но отношения ускользают из рук. Парень поднялся и, растрепав даже не расчесанные волосы, повернулся к выходу.       — Ты все еще ее любишь, верно? — прилетел в спину вопрос, словно выстрел. Томас не стал оборачиваться, боясь, что все видно будет по его лицу. — Когда-то я уже говорил это тебе, и сейчас повторюсь. Будь я таким, каким Крис меня представляет, я бы отошел в сторону, и через пару месяцев она бы уже была твоей, я это знаю. Но мне не наплевать на нее, и я буду пытаться удержать ее столько, сколько смогу. Однако… спасибо, что ты рядом с ней.       Это было самое странное, что когда-либо происходило у Ти в жизни. Парень повернул голову в бок, чтобы видеть немца и с еще большим удивлением, чем до этого, увидел на его лице благодарность. Искреннюю.       — Скажи все то же самое ей. Потому что за четыре года ты так и не убедил ее в том, что тебе не наплевать, — ответил Томас кривым и слегка презрительным советом с замаскированным «пожалуйста». И ушел обратно в дом, где его ждет влюбленный в него парень, которого он хочет попытаться полюбить. Расплата за ошибку будет велика, но оставалось ему мало. Потому что будь Крис такой, какой Каулитц ее себе представляет, она ушла бы и без его разрешения. Но ей не наплевать, и она будет держаться за него в своих мыслях, даже если они расстанутся.       Странная это хрень. Любовь.