Сборник драбблов Том/Крис

When you go Would you have the guts to say «I don’t love you Like I loved you Yesterday» My Chemical Romance — I Don’t Love You

      — Думаешь сделать что-то большое? — Ти удивленно посмотрел на меня, потому что обычно я любительница скромных масштабов. Но, думаю, на двадцатипятилетие можно закатить славную пирушку.       — В последнее время мы сильно продвинулись в музыке, мы с Джу стали популярны в моде, так что отчего бы и нет? — я пожала плечами, посасывая пиво. Светлая Корона навевала воспоминания, которым около года, но я к ним уже привыкла. — Да хочется как-то… перекрыть последний День Рождения.       Я провела его ужасно. Так ужасно, насколько это было реально.       — Понимаю, — кивнул друг. — Это ты советуешься? Сама знаешь, с организацией помочь вряд ли смогу — это к Джу.       — Да, я поговорю с ней об этом чуть позже. Просто хотела предварительно посоветоваться с тобой.       — Мне-то все равно, как пить, главное, чтобы тебе самой было хорошо. Ты вроде никогда не была в восторге от таких вещей…       — С некоторых пор я пробралась высоко. Трудом и потом, так что… я думаю, я имею право сделать что-то помпезное в свою честь, — ответила я и улыбнулась.       Да, мы высоко взлетели. Не до уровня Рианны, например, но вполне на уровне новой группы инди-рока. Я отбросила принципы и черпала возможные ресурсы везде, где могла, начиная с моды и заканчивая фестивалями, стараясь, чтобы наша группа была везде. Я потратила на этого много сил и времени, и пока что это окупалось. Концерты стали масштабнее, зрелищнее, народу приходило больше и уже больше тех, кто не имел отношения к Tokio Hotel. Деньги и слава давали возможности, перспективы. Я стремилась использовать их, дать нашему творчеству, залежавшимся талантам ход. Сама я так себе как дарование, но у меня прекрасная команда, в которой я уверена и которая уверена во мне. Мне было, чем гордиться. Это все, что у меня было. Все, что у меня оставалось. /год назад/       — Билл? Рада тебя видеть! — неподалеку послышался приятный женский голос. Я отвлеклась от разговора с Томом и скрестила взгляды с заинтересованно скосившей женщиной неопределенного возраста. Модель, заметно сразу.       — Шермин! — Билл улыбнулся, как мне показалось, натянуто. — Познакомься, это мой брат Том, моя девушка Джу и Крис.       — Наслышана о вас, приятно познакомиться вживую, — дружелюбно улыбнулась Шермин. По имени и внешности чувствовалась восточная кровь. Впрочем, это вновь одна из многих, многих знакомых.       — Нам тоже, — ответила я вежливо.       Пустой разговор ни о чем, какой часто бывает на такого рода собраниях. Кому-то кажется несложным таскаться по модным вечеринкам, на самом же деле, это постоянные игры в улыбки, поиски спонсоров, связей. Нас с Томом тошнило от этого, но каждого держали обязательства. Мы держали вид, галантно держали шампанское в руке и периодически, хватая друг друга за пальцы, успокаивались в коротких фразах.       — Отойду попудрить носик, не скучай тут без меня, — я незаметно ущипнула Каулитца в бок под тканью пальто, и тот лукаво улыбнулся мне краешком губ.       Месячные пришли, как обычно, не вовремя. Живот крутило и тянуло, нужно было принять обезболивающее и сменить чашу. Меня немного знобило, как и всегда в первые дни, но нужно было улыбаться и делать вид, что все хорошо. Женщина в мире мужчин не имеет права на слабости. Только в туалете можно было не сдерживать сквернословий.       — Женские дни всегда приходят не вовремя, — заметила Шермин, посмотрев на меня, когда я вышла из кабинки. Я непринужденно усмехнулась, смывая остатки кровавых разводов с пальцев.       — Это точно, но поблажки, конечно, никто делать не будет, — ответила я, поддерживая тон беседы. Я невольно сравнила женщину с собой. Высокая, тонкая, стройная. Я ниже и крепче телосложением, мне не хватало… изящества, грации. Как я думала. Том со мной не соглашался, конечно, но какой смысл противоречить фактам?       — Давно у тебя этот шрам? — внезапно спросила она, сфокусировав взгляд через зеркало на мою щеку. Волосы за год отросли по плечи, и сегодня я забрала их вверх, шрам ничто не скрывало. — Ох, прости, наверное, это бестактно.       — Я не стесняюсь его, — спокойно ответила я. — Он со мной год. След пламенной любви фанатов.       — Ужасно, когда кожу девушки портит что-то такое, — слова были сочувствующими, но тон чем-то напряг меня. Я сама не поняла, чем, и только повела плечами.       Шермин весь вечер держалась поблизости. Была ненавязчива, но близка, общительна, мила. Она чем-то напрягала меня, необъяснимо заставляла пугаться.       — Ревнуешь? — ехидно усмехался Каулитц, когда мы вернулись в отель. Я цокнула языком и закатила глаза, скатывая чулки с ног. Ступни болезненно ныли от неудобной обуви, и я старалась их не трогать, с дрожью думая о том, как мне придется их разминать.       — А ты находишь это смешным? — я неодобрительно сверкнула глазами, приподняв бровь. — Считай это забавным, но я видела, как она смотрит на тебя, чуть ли не по ногам течет.       — И чего ты просишь от меня? — раздраженно отреагировал Том, вешая костюм на вешалку. — Носить пояс верности?       — Она мне просто не нравится, и я это просто высказала, чего приебался? — вздохнула я. — Такая прям… любого укатает, хоть чем возьмет.       — Я слышу нотки зависти?       — Отчасти. Она не первой свежести, но сама по себе очень и очень, у нее море харизмы и черный пояс по филигранной работе… куртизанки, если можно так выразиться. Она красивая, женственна и умеет привлекать внимание. Мне бы у нее этому всему еще научиться.       — Чего ради? Твоя прелесть в том, что ты — это ты. Еще мне не хватало, чтобы ты зашкварилась. В душ со мной пойдешь? — распустив волосы и, приготовившись в ванным процедурам, он посмотрел на меня, а я тоскливо вздохнула, глядя на ступни.       — Мне надо помассировать ноги, но я не сдюжу.       — Помочь?       — Это было бы очень мило с твоей стороны, мой прекрасный прынц, — польщенно улыбнулась я.       Но даже после массажа ног, совместного душа, логично завершившегося сексом, укутавшись в родные объятия, я не забыла о гнетущей меня муке. Прежде такого не было. Никогда. Странное иррациональное чувство беспокойства не давало спать.       А через пару дней снова модная туса. Я успела забыть о навязчивой модели, но в толпе я узнала знакомый изгиб шеи и плеч. Сегодня оголенных. Нам пришлось отстать от парней, чтобы дать интервью на ковровой дорожке.       — Эй, что с тобой? Ты какая-то нервная, — заметила Джу уже после интервью, когда мы догоняли милых.       — Да не знаю, ПМС, наверное, — ответила я, вздохнув. Издалека я заметила наклонившегося к Шермин Тома, которому она что-то говорила на ухо. Внутри шевельнулась ревность. Я решительно приблизилась. — Привет.       — О, Кристина, и ты тут, — она по-глупому улыбнулась, и во мне сильнее закопошились сомнения.       Выражение лица Тома ничего не выражало, и я не могла ничего по нему понять. Поговорить нам было негде, и я знала, что на этой вечеринке нам придется быть порознь, мне нужно было пообщаться с рядом знакомых насчет приближающихся туров и прочего. Мне совершенно не хотелось оставлять его одного, но я доверяла своего парню.       Шермин не отлипала от Тома. Я тихо паниковала и покорно глотала комплименты собеседников, поддерживая разговор. Ничего не могла сделать. Пока. И еще более обидно и больно мне было видеть, что и сам Каулитц ничего не делает, чтобы модель отстала. Он любил женское внимание. Он любил именно такое женское внимание. Вдумчивое, восхищенное, так и просящее рассказать что-то еще забавное. И это не давало мне покоя. Я никогда не играла роль ревнивой дамочки, мне никогда не надо было сцепляться языками за парня, такого не было в жизни, но когда великовозрастная потаскуха все же отлепилась от моего парня и проследовала в уборную, я решительно потащилась за ней, надеясь, что там больше никого не будет. И удача была на моей стороне.       — Может, ты все же поимеешь совесть и перестанешь вешаться на Тома? — поинтересовалась я, скрестив руки на груди. Ее мой выпад не смутил, женщина улыбалась и поправляла макияж.       — А он не может общаться с тем, кем хочет, без твоего разрешения?       — Я тебя умоляю, я вижу, что ты не просто общаться с ним собралась, — не повелась я на учтивый снисходительный тон, рассчитанный на то, чтобы сбить с меня спесь. — Извини, но трахаться с кем-то, кроме меня ему нельзя.       — Да ну? А если он этого захочет? — она посмотрела на меня, и я поняла, что передо мной стоит блядь высокого ранга. — Не будем обманываться, я куда старше тебя, и поверь, я знаю, как сделать так, чтобы мужчина захотел меня сам.       — Мне для этого ничего не нужно делать, — я старалась не терять спокойствия, но глупо было отрицать, как мне подурнело. Шермин убрала пудру в сумочку и подошла ко мне ближе.       — Ты, правда, думаешь, что маленькая девочка со шрамом его полностью устраивает? Что ты можешь дать ему все? Уверена, что нет. Ну так сделай выводы. Поверь, я не имею ничего против тебя, но вы с Томом разного ранга люди.       — И ты решила восстановить справедливость? — прошипела я, глядя иранской твари в глаза. Увы, нас прервали, в туалет зашла девушка и заинтересованно посмотрела на нас. Шермин натянула доброжелательную улыбку и вышла. Меня колотило.       Я не помню, как дотянула до конца. Весь вечер меня теснили дальше от Тома, а тот был занят чертовой выблядью. Билл видел мою панику и старался перетягивать внимание на себя, и только это удержало меня в руках. Вечером, едва мы зашли в номер, я вцепилась в благоверного, словно в последний раз, находясь в абсолютном шоке от нынешней сцены.       — Эй, ты чего? Мы всего вечер не виделись, — засмеялся Каулитц, обнимая меня и гладя по волосам.       — Та шлюха весь вечер от тебя не отлипала.       — Шермин? Не знал, куда от нее деваться, она такая вежливая и общительная, что прям отходить как-то… ну… стремно. И впервые слышу, чтобы ты кого-то назвала шлюхой.       — Она тебя хочет, — коротко ответила я. — Она уверена в своем превосходстве и хочет тебя у меня отнять.       — Что?       — Мы разговаривали в туалете.       — Крис, — он взял меня за плечи и отнял от себя, взглянув в напуганные глаза, — ты серьезно? Вы у толчков терки за меня терли?       — Блять, Каулитц! — я зашипела и толкнула его в грудь. — Это несмешно! Мне было не до шуток, когда она задвигала, что мы с тобой разного ранга и что тебя я явно не устраиваю полностью.       — Крис, — со снисходительной усмешкой он вновь прижал меня к себе.       — Она все мои сомнения маломальские прочитала, и, блять, она ведь права! Она до того высокоуровневый для меня босс, я ощущаю это так, словно иду на танк с одним джилетом, — я задыхалась от дикого ощущения приближения чего-то, что я остановить не в силах. И чувствовала я его во второй раз в жизни.       — Крис, — тихо тянул Том, прижавшись губами к виску. У меня спирало дыхание.       — Ну что?       — Я от тебя прусь, ты знаешь? — тихо и интимно жарким выдохом по шее, задевая все тактические точки.       — Не знаю.       — Так вот знай. Буквально схожу с ума, — поначалу все начиналось с игривостью, но тон становился все серьезнее. — Особенно, когда у тебя зеленеют глаза, и ты не пытаешься себя контролировать. Как сейчас…       Я сдалась. Дала себя уверить и покорилась хорошо знающим меня рукам и губам. Не потому что он действительно увлек меня. Потому что иначе я бы сама себя извела.       В третий раз мы увиделись вскоре. Том не выпускал меня из рук, в этот раз особо отвлекаться не приходилось, и это не дало ей подобраться к Каулитцу близко. Я чувствовала себя спокойнее, но знала, что этот иранский кошмар отпустит меня не сразу. Только отпустив благоверного в тур, я вздохну свободно.       — Так, ты прямо заинтриговала меня своим «на этот разговор понадобится много времени». Чего такое случилось? — Джу бросила сумку на заднее сидение, и я практически вдавила педаль в пол. Ветер вплетался в отросшие до прежнего состояния волосы, дурманил и заставлял улыбаться. Я медлила с объяснениями.       — Я думаю закатить вечеринку, — наконец, ответила я.       — Ну, это не новость, у тебя День Рождения, в конце концов.       — Нет, ты не поняла. Не просто бухнуть с близкими, а патихард с блекджеком и шлюхами.       — Опа, — удивилась сестра, — окей, я в деле. Это, и правда, требует долгого разговора…       Нас прервал мой собственный голос из колонок. I can barely speak, black and white bed sheets… Я сжала зубы и переключила радиостанцию.       — Эта чертова песня везде, — ворчливо буркнула я.       — Ты сама содействовала тому, чтобы распространить ее везде, где только можно.       — Не ее, а наш последний альбом.       — Одно тянет другое. И ты сама понимаешь, что глупо скрываться от своего прошлого.       — Какое лицемерие, — горько хохотнула я. — Когда ты рассталась с Эриком, отказывалась идти во все места, где вы были вместе, а теперь ты говоришь мне, что не так уж страшно слушать песню, которая разрывает мне сердце, потому что я сама там разрывала себе сердце.       — Крис, прошел год, — негромко заметила она. Была права, да.       — Да. Прошел год. Но легче не стало. И вряд ли станет.       — Это все очень рисковый шаг, — заметила я, прослушивая последние версии песен.       Я писала их очень долго, кропотливо подбирая строки, и когда все же решилась показать Тому, он пришел в восторг. Мы решили написать сольник. Он давался тяжело: я не привыкла работать с электроникой, он не привык работать с моим вокалом. Мы много спорили, экспериментировали, но в итоге выходил продукт, который не был похож на предыдущие наши вещи. Не давалась только последняя песня.       — Если ты боишься за меня, то я не считаю чем-то неприличным показывать то, что мы сделали, — ответил Том, и я видела, что он был доволен нашей работой, как кошак. — Более того, как по мне, это нечто новое и очень классное.       — Просто, это очень откровенно… — сомневалась я. — Мы никогда не говорили о наших отношениях так откровенно, а тут прямо эмоциональный разврат.       — Мне все равно. Терять нам нечего, а меня задолбали намеки на то, что мы нифига не встречаемся.       — Да ну? — я хохотнула и пихнула его. — Не все ли тебе равно?       — Нет. Я полностью серьезен по отношению к тебе, — его голос потерял вдруг всякий шуточный тон, и я пораженно обернулась на него.       — Ты так говоришь, словно собираешься просить моей руки и сердца, — это была шутка, но по его выражению лица поняла, что это не так. — Ох, черт…       — На самом деле, я всерьез думал об этом. То есть, это, конечно, формальность, но все равно в этом что-то есть.       — Зачем? — пораженно шепнула я. — Мы же говорили об этом не раз, и ты…       — Да, я ни разу не намекал, потому что не был уверен. Ты вкладывала в это действие такое значение, что я пасовал, но, в самом деле, что мне мешает прожить с тобой всю жизнь, через несколько лет завести детей, потом арендовать домик где-нибудь на Мальдивах и наслаждаться жизнью и друг другом под старость лет?       Я так и села. Прямо на пол, рядом с креслом. Мы никогда не говорили о таких планах и вообще не стремились конкретизировать будущее до сих пор. Несмотря на всю любовь, наше будущее виднелось мне расплывчатым, и хотя Том обрисовал прекрасную картинку, я знала, что она не исполнима.       — Ты… всерьез хочешь от меня детей? — у меня сел голос, и я вообще не реагировала на то, как мужчина пытается поднять меня и усадить к себе на колени.       — Ну… понятное дело, не сейчас, но вообще, в перспективе — вполне, почему нет? — он все же усадил меня к себе и не понимал, почему я так потерянно смотрю на него. — Что-то не так?       — Ох, Том… — я уткнулась в его рубашку, не зная, как ему сказать. Черт, никогда не думала, что мы расстанемся именно из-за этого. — Я знаю, мне нужно было сказать тебе раньше, но я была уверена, что мы расстанемся, а потом я боялась потерять тебя, и… черт!       — Что случилось? — Каулитц невольно поддался моей панике.       — Я бесплодна.       Тишина. Страшная, угрожающая тишина. Я чувствовала, как напряглись его мышцы, я понимала, что катастрофа начнется прямо сейчас.       — Что? — холодный острый тон. Я вздрогнула.       — Ты слышал.       — И ты… когда ты узнала?       — В пятнадцать лет.       — И говоришь это только сейчас? — Том оторвал меня от себя, и я боялась посмотреть в его глаза. — Блять, Крис серьезно? Мы встречаемся уже четыре года, и ты говоришь это только сейчас?       — А в какой момент мне нужно было тебе сказать? — вскинулась я, вставая. Отчасти потому, что боялась его взгляда. — Когда я была уверена, что ты кинешь меня не сегодня, так завтра?       — Крис, мне не так важно твое бесплодие, мне вообще плевать, как мы будем создавать семью, какого состава, мне было важно создать ее с тобой, но черт, как я могу доверять человеку, который рассказал о такой важной вещи спустя четыре, мать их, года?! — я понимала его ярость. Но и себя я тоже понимала.       — Я не хотела терять тебя! Я каждое мгновение висела на волоске, вспомни, сколько мы шли к полноценным отношениям, как мне было говорить тебе то, что наверняка оттолкнуло бы тебя?       Каулитц хотел что-то сказать, но осекся и, подорвавшись, вышел, хлопнув дверью студии. Я была уверена, что это конец. Или начало конца. Состояние было близко к предистеричному, в голове не к месту крутились песни, которая все так и не давалась. И я орала строчки, как сумасшедшая, скорчившись на полу, орала до хрипа и срыва голоса. Меня потом вроде приводил в сознание Билл, и кое-как мы с Томом все же помирились. Но это было уже не то. Записанный трек с криками, которые я перенесла в запись, пульсирующей раной на сердце напоминал о том дне. И сольник, запланированный, как символ наших отношений, на деле стал символом их разрушения. Какая ирония.       — Ух, как много пафоса, — протянул Эрик и приветственно распахнул объятия. — Привет, с Днем Рождения! Держи подарок.       Гитарист всучил мне карточку с открыткой, которые в сумраке было не разобрать. Я отложила и поблагодарила. Народу было прилично и еще должны были подойти, но каждого я знала, и с каждым у меня были неплохие отношения. Вечеринка, благодаря нашим стараниям, и правда вышла пафосной, помпезной. Я топилась в ней, понимая, что в обычном узком кругу я снова бы разрыдалась, как и в прошлый раз. В том году я весь день пила вино и рыдала. В итоге, напилась до зеленых чертей и остаток вечера блевала. Шикарно, что сказать.       Сердце пропустила раньше, чем я увидела знакомый пучок. Черт возьми. Целый год я видела его только с экранов и обложек, целый год избегала общих вечеринок. И вот Билл решил сделать мне подарок, приведя его на мой собственный День Рождения.       — Крис! — окликнул меня знакомый до боли голос, стоило мне отвернутся, чтобы смыться. Зачем? Ему-то все это зачем?       — Том, — на удивление спокойно проговорила я, оборачиваясь к нему. Хорош, как и всегда. — Прости, не могу сказать, что рада видеть тебя.       — Это невзаимно, — он фальшиво улыбнулся. — Прекрасно выглядишь.       — Спасибо. Ты тоже.       Пауза.       — Не ожидал увидеть такой… размах, — он обвел глазами помещение.       — Средства и возможности позволяют, так что почему бы и нет?       — Да, я слышал, вы возросли в популярности, я стал чаще вас видеть и слышать… поздравляю.       — Спасибо.       Пауза.       — Как Шермин? — я не сдержала яда в голосе.       — Хорошо, — ответил он, не сдержав неуверенности тона. — Точнее, не знаю.       — Не общаетесь? — спросила я. Я не следила за его жизнью. Не узнавала ровным счетом ничего.       — Нет. Конечно, нет, — он фыркнул и усмехнулся. Я почувствовала, что мне дурно.       — Прости, мне надо идти, — бросила я и понеслась на веранду. Сбежала, не выдержала. Я даже не собиралась ругать Билла за то, что он привел Тома. Черт с этим всем. На улице было куда прохладнее, чем в помещении, и я жадно вдохнула воздух. Хотелось орать, но я сдержалась. Не сразу заметила влагу на щеках. Блядство.       — Крис… — он преследовал меня, и я задрожала.       — Зачем ты пришел? — прошептала я, понимая, что голос будет дрожать. — Неужели тебе не больно, как мне?       Вскоре я почувствовала объятия на плечах. Такие же, какими они были всегда. Вырываться не имело смысла.       — Этот год был кошмаром, — тихо поделился Каулитц. Я молчала. — Поверь, я не лучше твоего пережил наше расставание. Только два месяца я мучился бессонницей. Да и дальше было… не легче. Все это время с тобой я словно жил под кайфом, а потом, лишившись наркотика, пошла ломка. И никакая трава уже не помогала.       Я хрипло и едко засмеялась. За красивыми аллегориями пряталось то, что несмотря на свою красоту и опыт Шермин не смогла стать достойной заменой. Как забавно вышло. Впрочем, я тоже ни на кого не могла переключиться после Тома.       — Мне не хватает тебя. Думаю, тебе меня тоже.       Я понимала, куда он клонил, но…       — Ты изменил мне, — ответила я металлическим голосом. — Ты можешь говорить, что угодно, все те слова, которые были нужны раньше, но этот факт ты не изменишь и не сможешь исправить. Ты изменил мне, и я никогда не смогу тебе этого простить.       — А ты предала меня. Столько времени скрывать…       — Ты всерьез думаешь, что это оправдание?       Молчание. Я горько улыбнулась.       — Уходи. Я любила и буду любить тебя всю жизнь, но простить тебя не смогу, не проси.       Каулитц жадно вдохнул запах моих волос и выпустил, отошел, зашагал прочь.       Внизу шумела музыка, народу было весело. На втором этаже в маленьком комнате я пила вино и рыдала навзрыд.