Тонкость грани собственного достоинства с гордыней прямо пропорциональна тонкости грани между терпением и унижением.
* * *
Не понимаю… Почему? Разве я виноват в том, кем стал? Разве хотел, чтобы моё тело меняли, делали сильнее и крепче? Очевидно же, что нет! Так почему же каждый раз, когда я хочу сделать что-то хорошее, во благо других, все брезгливо отворачиваются от меня, кидая вслед презрительные взгляды, словно я какое-то… чудовище..? Хах, всё верно. Я чудовище… А к подобным мне, люди испытывают отвращение, ненависть и… страх? Да, именно это клокочущее в сердце чувство заставляет их ненавидеть, бояться и избегать… Но мешает ли им это понять всё то, что творится вокруг? Или они даже не пытаются понять? Тогда как же люди приходят к пониманию, если они не в силах осознать даже самих себя? Смогу ли я показать свою истинную сущность и примут ли её другие?* * *
Когда я наконец прибыл в английский город, то впервые на своей памяти увидел, как с хмурого серого неба хлопьями падал белый снег, красивым тонким слоем оседая на дороге и всём остальном. Было приятно ходить по холодному снежному ковру босыми ногами, а настроение от этого поднималось само по себе. Я весело шагал по незнакомым улицам, просто наслаждаясь погодой и тем, что одна из моих первых целей в конечном счёте достигнута. Однако по воле зловредной судьбы, ветер начал усиливаться до такой степени, что мог в мгновение ока срывать с людей шляпы, а в моём случае ещё и плащи. Продолжая путь через уже образовавшиеся сугробы, я наткнулся на что-то маленькое, лежащее в куче снега. Это оказался новый на вид кожаный, немного увесистый мешочек, обвязанный ниткой. Взяв находку в руку, я начал осматриваться вокруг в поисках хозяина потерянной вещи и краем глаза заметил подозрительную женщину, взволнованно озирающуюся по сторонам. Я подбежал к неуклюжей даме в пышном платье и неуверенно протянул ей кошелёк: — Мисс, вы обронили. Женщина не сразу обратила на меня внимание, но, заметив мешок перед собой, радостно просияла, намереваясь забрать своё, однако, вдруг громко вскрикнула и отдёрнула руку, испугав заодно и меня. От неожиданности я потерял равновесие и упал, уронив вещь с собой на землю. Непонимающе подняв голову, я увидел в её глазах, смотрящих прямо на меня, немой ужас и страх, которых доселе ещё ни у кого не видел. Она вся сжалась и, крепко обнимая саму себя, отступила от меня на шаг. — М-монстр..! — дрожащим голосом бросила дама и, продолжая медленно отходить, внезапно развернулась и умчалась прочь, не оглядываясь. Я лежал на снегу, не в силах подняться, словно бы меня в одно мгновение поразила какая-то шальная молния. Больше никогда в жизни я не ожидал услышать подобных слов, поэтому был глубоко шокирован. Когда осознание реальности наконец вернулось и я собирался встать, то случайно обратил внимание на свою левую, неестественно белую руку и ужаснулся, болезненно вспомнив, каким способом вернул её себе после того, как потерял.* * *
На следующий день мне удалось лучше осмотреть окрестности. Для меня всё было так ново и интересно, что невольно хотелось побывать во всех возможных и невозможных местах этого города. А иногда некоторые уголки старых улиц казались мне подозрительно знакомыми, словно я когда-то здесь уже бывал. Как бы то ни было, это невозможно лично для меня, но прошлый я действительно мог жить здесь когда-то. Чтобы узнать правду, которую столь небрежно забыл, я должен отыскать дом, в котором всё началось и так жестоко оборвалось. Пока я проводил своё собственное расследование, мне нужно было на что-то жить, а все мои сбережения за это время быстро иссякли. Не оставалось ничего, кроме как попытаться найти работу в городе. Собравшись с духом, я громко постучал в первую попавшуюся дверь одной из многочисленных лавок и украдкой зашёл внутрь со словами: — Извините..? Через какое-то время из другой комнаты показался мужчина средних лет с настоящим беспорядком на голове, его внешний вид тоже оставлял желать лучшего. Однако при этом в главном помещении магазина витрины сияли чистотой и порядком. Разного рода бумага и другие каллиграфические и художественные принадлежности аккуратно лежали на полках за стеклом. Продавец внимательно смотрел мне в глаза, слегка прищурившись, и наконец грубо произнёс: — Чего-то хотел, малец? Это тебе не выставка. Если нет денег, проваливай! — Да, то есть… Эм, сэр, вам не нужен помощник? При упоминании последнего слова выражение лица у мужчины резко изменилось. — Разве похоже, что он мне нужен? Или ты считаешь, что я плохо справляюсь со своей работой?! — Никак нет, сэр! — выпрямив спину от громкого приказного тона, чётко ответил я в ответ. — Тогда убирайся вон отсюдова! — яростно крикнул он, бросив в меня тряпку, лежавшую подле него. Увернувшись от летящего снаряда в последнюю секунду, я выскочил на улицу, слегка хлопнув дверью, и случайно распластался на снегу возле входа в другой магазин. После этого я заходил в ещё несколько похожих заведений, но каждый раз в конце слышал одно и тоже: «Уходи!» Эти люди разговаривали грубо и опасливо, при этом даже не смотря на меня, словно перед ними стоял не такой же человек, как они сами, а нечто совершенно иное. Их пренебрежительное отношение ко мне заставляло злиться и ненавидеть гораздо больше, чем я себе представлял. И однажды, когда хозяин лавки хотел произнести тоже, что и другие, я схватил рыбу, которую он продавал, и резко бросил ему в лицо, убежав. Мне так надоело слышать одни и те же слова уже в двадцатый раз, что я перестал надеяться услышать что-то отличное от этого.* * *
Несколько недель я жил на улице и почти ничего не ел. У меня была лишь грязная вода и жалкая буханка хлеба, превратившаяся в жесткий сухарик, маленький кусочек которого я мог иногда покусывать, чтобы растянуть удовольствие от столь безвкусной пищи и не умереть от истощения. Пытался хоть как-то достать для себя еду и даже просил милостыню, но все просто проходили мимо или прогоняли с порога, говоря что им тоже нечего есть. Я был ошеломлён тем, с какой лёгкостью один упитанный мужчина врал мне лицо, держа в руке большой кусок мяса. Многие люди поступали примерно так же, однако, в самых редких случаях они делились со мной чем-то съедобным. Но вскоре из-за одного происшествия даже это прекратилось, и я вновь оказался всеобщим объектом ненависти. Это случилось, когда я ходил к небольшому колодцу за водой. На улицах всё ещё лежало много снега. Ко мне подошли трое мальчишек в старой порванной одежде. В голове не промелькнуло ни одной идеи о том, что им от меня нужно и почему. Внезапно один из них заговорил: — Так это ты тот знаменитый чудик, который появился полтора месяца назад? — он выжидающе посмотрел на меня, словно хотел, чтобы я подтвердил его слова, а потом сделал какой-то странный жест рукой. Я не успел среагировать, как второй схватил меня за руку, а третий стащил с головы капюшон. Ветер, словно оказавшийся на их стороне, подхватил сильный порыв и вырвал уже отросшие локоны из-под плаща. Мальчишки какое-то время заворожённо смотрели на мои белые волосы, а потом ни с того ни с сего начали смеяться, указывая на них пальцем. — А ты точно парень? — продолжая смеяться, спросил первый и добавил: — Уж больно у тебя лицо красивое. Его слова сильно задели меня и я нахмурился, сдерживая злость. — Эй, ребят. А может проверим мальчик он или всё-таки девочка? — предложил низкорослый мальчуган с веснушками, злобно хохотнув. Услышав подобное, я хотел поскорее оттуда уйти, но мне преградили дорогу. А из-за внезапной подножки позорно оказался лежащим на снегу. Несмотря на всё сопротивление, меня крепко удерживали за руки, пока главный из них, сидя на мне, снимал плащ и грубо расстегивал рубашку, но внезапно всё прекратилось. Я удивлённо раскрыл глаза, когда увидел, как они подобрали мой упавший дневник. — Неужто эта вещь важна для тебя, а, чудик? — посмотрев на моё лицо, произнёс всё тот же мальчик, размахивая дневником прямо передо мной. — Отдай! Это принадлежит мне! — сердитым голосом крикнул на него я, пытаясь выхватить свои записи из его рук. Стараясь получить дневник обратно, я скинул с себя мальчишку и сам завалил его на землю. Пока двое других смеялись над сложившейся ситуацией, я разозлился пуще прежнего и сильно ударил его кулаком по щеке. Только после этого меня силком оттащили от коренастого паренька, заломив руки за спину и прижав лицом в снег. — Вот гад! Ты чё совсем от голода озверел?! — потирая ушиб ладонью, яростно бушевал главный. — Если оно тебе так нужно, то на! Держи!!! — добавил он, крича, и начал резко вырывать страницы из дневника, оставляя лишь маленькие клочки бумаги. Последнее, что я понимал в тот момент это то, что прямо на моих глазах была уничтожена единственная важная вещь, которую оставил мне Я из прошлого. Осознание этого факта заставило моё сердце биться чаще от пульсирующей в голове ярости. Меня охватила ужасная ненависть и злость, которые разбудили давно угасшие внутри чувства неутолимой жажды... Жажды убивать! Попав под влияние внутренних инстинктов, я активировал свою Чистую Силу впервые после того дня в лаборатории и, раскинув испугавшихся неприятелей в разные стороны, схватил виноватого в происшествии мальчика за горло, подняв над землёй и всё больше сжимая руку у него на шее. Я был готов убить его в любую секунду! Был готов... но что-то не давало мне этого сделать. Я колебался... Однако мои сомнения улетучились после того, как двое других с криками о чудовище бросили своего друга и убежали. С безумной улыбкой на лице я весело произнёс: "А тебя предали", и начал сильнее сдавливать его шею, заставляя хрипеть от причиняемых мук и нехватки кислорода. В это мгновение мою голову пронзила резкая боль от ужасно громкого шума, из-за которого я случайно выронил мальчишку. Внезапно я услышал знакомые звуковые помехи, через которые мог улавливать отголоски некоторых фраз: «...ой.. Не... до... Рэд..! » — Неа, это ты? — не веря собственным ушам, спросил я в пустоту. « — Ну, а кто ж ещё-то будет долбиться в твою безумную черепушку, Идиот!!!» Наконец услышав голос Неа, я облегчённо упал на колени, а по щекам уже катились слёзы радости. — Боже... я так рад...* * *
После возвращения Неа мне стало как-то легче на сердце, несмотря на все трудности и переживания. В итоге, ради своего выживания мне пришлось поступиться принципами прошлого себя и начать воровать деньги и еду у других людей. Как говорил мой заносчивый друг: "Если не дают по-хорошему, просто укради!" Так мы и жили пару недель, пока однажды я не наткнулся на одну странную цветастую постройку. Оттуда доносилось много шума и громкого смеха, а рядом бродили незнакомцы в яркой и блестящей одежде. Чуть позже я узнал, что это ничто иное, как цирк бродячих артистов. Каждый из них выступает со своим невероятным номером, чем привлекает ещё больше зрителей. Вдохновившись этой идеей, я попросился на работу и, на своё собственное удивление, получил разрешение вступить в труппу. За короткое время я смог многому научиться и через несколько дней впервые выступил с сольным жонглированием резиновых мячей.* * *
Да, жизнь в цирке стала для меня лучшим местом, чем холодная и жестокая улица. Но и у неё были свои минусы... Несмотря на наши схожие различия, на меня всё ещё смотрели, как на кого-то чужого, а иногда и издевались, ввязывая в драки. Другие дети в труппе ненавидели мою популярность у зрителей и всячески старались напакостить. Я молча терпел все их выходки, пока они касались только меня, но в этот раз... они зашли слишком далеко! Я сидел на холодной земле рядом с рыхлой только закопанной могилой моего дорогого друга и тихо плакал, изнывая от очередной потери, как вдруг услышал прямо над собой чей-то голос: — Тебе грустно, мальчик?