Смирение и принятие действительности — вот истинное мужество человека.
* * *
Времена года быстро сменяли друг друга, пока очередь вновь не дошла до осени. Было интересно наблюдать за плавно рассекающими воздух цветастыми, уже слегка подсохшими, листьями, сорванными с веток сильным порывистым ветром. Довольно часто с заслонивших яркое солнце серых небес капала холодная вода, делая и без того мокрую землю более рыхлой, почти превращая в грязь. Из чего следовало, что настал долгий сезон проливных дождей с небольшими переменами в температуре. В такую ненастную погоду оказалось тяжело выходить на улицу для наших цирковых представлений, а постоянного крытого зала у нас не было. В связи с этим неоспоримым фактом, приходилось оставаться дома и как обычно заниматься изучением математических и гуманитарных наук, а также музыкой и искусством. Лично для меня чтение зарубежных книг приносило бо́льшее удовольствие, чем понимание иностранных языков, но программу обучения выбирал не я, поэтому просто делал то, что от меня требовали. Впрочем, меня постоянно интересовал один вопрос: откуда же Мана, обычный клоун, знал столько всего? К сожалению, я ни малейшего понятия не имел, однако, он всем своим видом давал понять, что не так прост, каким кажется. За короткий промежуток времени я действительно научился многому, но, в меру своей нестабильной памяти, не мог запомнить достаточное количество информации, иными словами, часто забывал какие-то моменты жизни, а затем долго пребывал в растерянности из-за того, что не заметил этого раньше. Пробелы в воспоминаниях негативно сказывались на моей внимательности и сосредоточенности, что было невозможно скрыть от Маны, который успел стать дорогим мне человеком и отцом. Каждый раз, когда становилось тяжело или грустно, он специально покупал много сладостей и вкусной выпечки, вроде клубничного торта со сливками, и заставлял меня всё это есть вместе с ним, пока на тарелке ничего не оставалось. После такой терапии я мгновенно забывал о своих проблемах и думал лишь о том, как бы не вытошнить всё съеденное наружу. Через пару месяцев такого действа, я перестал любить сладости и едва ли не возненавидел их вообще, но почему-то иногда приятно почувствовать лёгкую сладость на языке, запивая это крепким чаем. Сегодня, когда я проснулся и пошёл наверх будить отца, он, что было невероятно странно, до сих пор спал. Мне пришлось очень долго звать его, пока Мана наконец не открыл свои сонные глаза. Благодарно кивнув и как обычно по-доброму улыбнувшись, мужчина медленно опустил ноги с постели и внезапно схватился за голову, слегка нахмурив брови. — Кажется, я немного перетрудился вчера… — Мана, ты точно в порядке? Может сегодня побудешь дома? — подойдя к нему поближе, взволнованно спросил я, стараясь не быть слишком назойливым. — Нет, мне нужно идти, — ответил отец и, покачнувшись, встал с кровати. — Да куда же ты постоянно уходишь?! — вспыхнул я, перегородив дверной проём. Мана посмотрел на меня тяжёлым взглядом, в котором, как мне показалось, читалась немая боль, словно хотел сказать что-то, но не осмеливался. Он без лишних слов и объяснений оделся в свой обычный костюм и, встав прямо передо мной, смотря сверху вниз, произнёс: — Аллен… Я не могу рассказать тебе. Мне правда жаль, но уже пора идти. Несмотря на всё моё негодование и протест, я не смог противиться его воле и просто отодвинулся в сторону, дав ему пройти. За спиной послышались отдаляющиеся шаги, тихий скрип лестницы и громкий хлопок, закрывшейся двери, внезапно заставивший меня вздрогнуть. После нашей первой ссоры, меня не покидали плохие мысли и чувство тревоги, которые не позволяли спокойно усидеть на месте. Я пытался отвлечься и заняться чем-то другим, но никак не мог сосредоточиться на чём-то одном и всё выходило из рук вон. Бросив все свои дела, я накинул на плечи бежевое пальто и поспешил к выходу. Когда наконец вышел на улицу, небо вокруг уже начало темнеть и поднялся сильный ветер. Температура воздуха в это время года быстро упала и стало довольно прохладно, отчего изо рта исходил полупрозрачный пар. Выбежав из дома, я не особо смотрел, куда иду, поэтому через несколько минут непрерывного бега, наконец-то остановился и только потом задумался о том, что поступил очень глупо. Охваченный порывом я, к счастью, умчался не так далеко и хотел было уже вернуться, как услышал в своей голове чей-то манящий зов. Неосознанно я отправился на голос и вскоре оказался на привычной для меня улице. Бросив беглый взгляд по перекрёстку, зданиям и людям, я случайно наткнулся на знакомый цилиндр и, облегчённо улыбнувшись, окликнул стоящего неподалёку мужчину: — Э-э-эй! Ма-а-на, приве-е-т! Почти пропев всю фразу, я радостно собирался подбежать к нему, когда он обернулся в мою сторону, но Мана вдруг изменился в лице и, сделав несколько широких шагов вперёд, крикнул на всю улицу: — Аллен, не подходи!!! Не ожидавший подобных слов в свой адрес, я медленно притормозил, пока совсем не остановился, оказавшись в нескольких метрах от человека, которого так отчаянно пытался сегодня найти. Его фраза за несколько мгновений закрутилась в моей голове уже в сотый раз: «не подходи…», пока наконец не дошло, что мне нужно узнать причину, по которой он так грубо заставил меня пригвоздиться к земле и ни во что не влезать. Но… не влезать во что? В то время как я стоял ошеломлённо хлопая глазами и ничего не понимая, Мана вздрогнул от резких выстрелов и, посмотрев в сторону, попытался мне что-то сказать, но я так ничего и не услышал. В следующий момент прямо передо мной с невероятной скоростью пролетела какая-то непонятная тварь, с лёгкостью пробив огромную толстую стену впереди. Послышался неприятный грохот и из-под обломков камней вылезло нечто странной формы, кровожадно и безумно скалясь на толпу людей, прибежавших вслед за ним. Его механические руки и тело были покрыты алой кровью, которая, словно нагоняя ещё больше страха, медленно стекала вниз, рубиновыми каплями разбиваясь о землю. Воздух рассёк пронзительный скрежущий смех, заставляющий непреодолимый ужас, покалывая, расползаться по кровеносным сосудам и дрожать всем телом, не в силах пошевелиться даже на миллиметр. Крики убегающих эхом застывали в ушах, звуча всё громче и отчётливее. Громкие выстрелы, прорезая воздух, глухо отлетали от металлического монстра и хаотично попадали по всему вокруг, даже по местным жителям, пытавшимся где-нибудь спрятаться. Я словно стоял рядом с каждым из них и слышал их последний отчаянный крик. Эти звуки сводили меня с ума… С очередным громыхнувшим взрывом ноги не смогли удержать меня и я повалился на землю, краем глаза заметив Ману, пытающего как-то подобраться ближе ко мне. Страх действительно сковал всё тело и разум, заставляя через силу наблюдать ужасную картину происходящего, менявшуюся каждую секунду. Из разных углов появлялись искатели из Чёрного Ордена, которые пытались задержать монстра на месте, пока, видимо, не прибудут сами экзорцисты. На какой-то миг я тоже пожелал этого так сильно, что оставалось только помолиться, однако, тварь не успокоилась, а пули продолжали лететь без разбору. И вот одна из них… сюда… — Аллен! Не будь статуей! Мана быстрым и резким движением толкнул меня в сторону, а сам внезапно упал. Больно врезавшись спиной об стену, я наконец смог придти в себя, а увидев лежащего на земле отца, без раздумий бросился к нему, разодрав кожу на коленках от сильного удара. Споткнувшись, я несколько раз кувыркнулся и с шипением распластался рядом с ним, стараясь доползти как можно ближе. — М… Мана? — пытался говорить я дрожащим голосом, слегка приподнявшись над его головой. — Ман… Мана-а-а… — испуганно протянул я, жалобно пытаясь дозваться. — Мана-а, ты меня слышишь? Хаха, не время спать, понимаешь? — вздрагивая всем телом, я чувствовал как в горле вставал ком, а глаза предательски наливались слезами. — Ты же обещал… Обещал, что будешь со мной! — уже громче крикнул, ударив кулаками о каменную дорожку. Почувствовав какое-то движение, я постарался помочь Мане повернуться на спину и увидел кровь на его одежде, что привело в ещё больший ужас. — А… Ал… — тяжело дыша, едва прохрипел он. — Не останавливайся, Аллен… Про… продолжай идти… И… после этого отец не произнёс ни слова. Как бы я не старался докричаться, как бы не молил, как бы не плакал… Но сердце Маны в тот момент... перестало биться… Происходящее вокруг перестало иметь хоть какое-то значение. Мне было плевать на всех остальных. Мне нужен только Мана! Я был так поглощён своим отчаянием, что не заметил, как всё закончилось. Трупы обагрённые в собственной крови лежали повсюду, а героев-экзорцистов, которых с такой уверенностью ждали искатели, нигде не было. И… они не появились вовсе…* * *
Холод от этих серых и мрачных стен пронзал насквозь, а атмосфера здания нагоняла тоску. Слёзы, не прекращаясь, стекали по щекам и разбивались о тёмную деревянную поверхность. Глаза не видели ничего, кроме большого закрытого гроба с золотым орнаментом. Тёмное помещение освещалось лишь проблесками лунного света, пробирающегося сквозь разбитые стёкла небольшого окна. Комната было наполнена гнетущим молчанием и гробовой тишиной, прерываемой размеренным тиканьем настенных часов, висевших над странной пугающей картиной, изображающей суть самой смерти. Внезапно по комнате раздался звук закрывшегося зонта и, повернув голову в сторону, я увидел большое непонятное существо, сидящее на краю гроба. Это была какая-то округлая фигура в плаще и цилиндре на голове, его пугающе широкая улыбка играла на лице, а глаза оказались спрятаны за маленькими круглыми очками. — Хочешь, я верну тебе Ману Уолкера? Я услышал слегка знакомый, но искореженный чем-то голос. Это заставило меня вернуться в мир и на мгновение перестать плакать, потому что в голове всплыло нечто важное. — Я знаю, кто ты… — вернув свой взгляд на картину, произнёс я. — Ах, правда? Я удивлён. — Тысячелетний Граф, не так ли? Я много слышал о тебе… — говоря более тихо, я продолжал: — Ты можешь возвращать души… Но это неправильно… — Неужели ты правда так считаешь? — удивлённо смотря на меня, спросило существо, нагло улыбаясь. — Не хочешь увидеться с твоим дорогим отцом, почившим так рано? Не хочешь поговорить с ним? Попрощаться? Побыть с ним ещё немного? Я почувствовал, как от его слов по щекам вновь покатились слёзы, но ощущал лишь пробирающий до костей холод. Снова одинокая боль в сердце. Я так много потерял, что пора бы уже вообще перестать что-то чувствовать, но почему-то не мог. С каждой потерей становилось лишь больнее… А я ведь даже не успел со всеми ними попрощаться! С Юу… с Алмой, даже с Маной! Хотел всё забыть, но просто не имел на это права. Стало тяжелее дышать, а воздух вокруг словно начал сгущаться… — Я… хочу… — Ха-ха, тогда… Твоё желание будет исполнено, мой мальчик! — весело произнёс Граф, вплотную приблизив ко мне своё жуткое лицо.* * *
Голова нещадно болела, а в ушах громко звенело. Тело было невероятно тяжёлым и не хотело меня слушаться. Левая рука неприятно пульсировала, слегка дёргая кончиками покрасневших пальцев. Всё плыло передо мной и не было никакой чёткости в появляющихся то тут то там силуэтах, словно тёмные пятна чернил на серой бумаге. Я попытался прикоснуться рукой ко лбу, но почувствовал острую боль в половине лица и только потом понял, что совершенно ничего не вижу левым глазом. Кровь медленно и совсем незаметно скатывалась по подбородку, капая на мертвенно белое запястье, напоминая, что Чистая Сила ещё при мне. Кажется, я серьёзно ранен… Что со мной случилось? Я чувствовал невероятную усталость и очень хотел погрузиться в упоительный сон, но вдруг услышал шаги. Я всё ещё лежал на земле, вероятно, опираясь на какую-то могильную плиту, и старался изо всех сил держать веки приоткрытыми. Непонятный мужской силуэт приблизился ко мне и присел рядом, явно пытаясь мне что-то сказать. Сквозь пелену тумана я смог разглядеть длинные алые пряди, ниспадающие по его плечам. Из-под шляпы сияли такие же яркие красивые глаза цвета крови, смутно напоминающие мне какой-то драгоценный камень… — Я Мариан Кросс, экзорцист. Хочешь стать таким же, как и я? Оставаться в сознании становилось всё сложнее с каждой секундой, однако, перед тем, как отключиться, я протянул свою здоровую руку к лицу мужчины и аккуратно прикоснулся к его щеке, словно пытался разглядеть в чертах его лица что-то очень важное. — Мы… Раньше нигде не… встре… чались? — из последних сил прошептал я, прежде чем веки стали настолько тяжёлыми, чтобы всё-таки заставить меня их прикрыть. После этих слов я провалился в уже знакомую темноту, где меня с успокаивающей улыбкой должен был ждать Неа. Так я думал, пока не оказался поглощён пугающе холодным одиночеством и виной.* * *
Я проснулся, не видя сна, а попытавшись разлепить глаза, наткнулся на непривычно яркий свет, заставивший мгновенно зажмуриться. Через несколько секунд моргнул снова и в этот раз картинка передо мной стала более отчётливой, а падающий в комнату луч казался не столь пронзительным, даже тусклым. Всё ещё не собираясь двигаться, я, насколько позволяло поле зрения, пробежался взглядом по сторонам и почти охнул от удивления, когда над головой нависло нечто жёлтое с широкой улыбкой. Попытавшись дотянуться до этого золотого комочка, внезапно почувствовал, что не могу нормально пошевелиться. Тело меня совсем не слушалось, левая рука пощипывала, а ослепший глаз изнывал от боли. И такую ощутимую волну я получил, лишь предприняв попытку движения. Замерев и прикрыв глаза, я спросил в пустоту, ожидая, что кто-то ответит: — Мне и правда всё это не снилось? Мана... — сделал небольшую паузу, дабы заглушить боль в сердце и опять не заплакать. — Он в самом деле умер. И это я... Я! — голос охрип настолько, что его было едва слышно, а поцарапанный в тот день глаз вдруг начал пульсировать. — Я убил его... — Да, ты прав. Внезапный мужской голос заставил меня вздрогнуть. На секунду я даже испугался, но постарался не подавать виду. Искоса посмотрев на незваного гостя, узнал в нём тот силуэт, который видел перед тем, как потерять сознание и почему-то на меня накатила ещё большая тоска вперемешку с отчаянием. Хех, интересно, как сейчас выглядит моё лицо со стороны? «— Наверняка, пугающе! — в своей манере ответил, как всегда весёлый, Неа, пытаясь меня подбодрить». Что не говори, а слова моего глупого братца всё-таки немного позабавили, однако, это ни в коем случае не заставило меня забыть о совершённых грехах. Тяжело вздохнув, я твёрдо решил не разговаривать с красноволосым мужчиной, но, похоже, что он был с этим не согласен. Назвавшийся экзорцистом, судя по короткому скрипу, встал со стула и начал подходить ближе ко мне, пока не оказался на достаточном расстоянии, чтобы расположиться рядом, на краю кровати. — Ты провалялся в отключке несколько дней, — подозрительно легко начал он, — но я весьма рад, что тебе лучше... — и более радостно продолжил: — Особенно рад тому, что мне больше не придётся с тобой нянчиться! Прекрасно, а вот нечто такое я совершенно не ожидал услышать. Как оказалось, я был обузой для своего спасителя, а это, если быть честным, меня не очень-то порадовало, что явно сказалось на моём выражении лица. Я нахмурился и ждал, пока мужчина заметит, но он просто проигнорировал жест раненого ребёнка, чем удивил ещё больше. Если ему так не нравится чужое присутствие, так почему же спас и помог? Не понимаю... Так хочется спросить, но какая-то часть разума этого не желает, поэтому остаётся только молчать. — Я буду присматривать за тобой, пока ты не ответишь на мой вопрос, — взглянув на моё безэмоциональное лицо, экзорцист фыркнул, раздражённо закатил глаза и, резко встав, вышел из комнаты, хлопнув дверью, за которой сразу же послышались крики: — Карга, я так больше не могу! Он меня бесит! И как его только Мана терпел?! — Кто это тебе тут Карга, чёртов ты пьянчуга?! Когда я услышал о Мане, перед глазами опять пролетели сцены его смерти и тот самый момент, когда Чистая Сила вышла из-под контроля и уничтожила Акуму, порождённую Графом по моему отчаянному желанию снова увидеться с отцом. Это был весьма болезненный удар по нервам, но, к удивлению, воспоминание позволило мне наконец пошевелиться. Лёгким и медленным движением присев в постели, я ощутил адскую боль, быстро переходящую от самых кончиков пальцев левой руки прямиком к забинтованному глазу. Я рефлекторно потянулся к покалывающему участку лица и заметил, как совершенно белые повязки окрасились в кровавый цвет. Увидев на своей подрагивающей ладони алые капли крови, начал паниковать, не зная, что предпринять. Тем временем ужасная мучительная боль охватила всю левую половину моего тела, заставляющая судорожно трястить и кричать в страшной агонии. Стало невыносимо жарко, а перед глазом всё плыло. Я не мог больше держать себя в сидячем положении и просто рухнул обратно на кровать, стараясь подавить неприятные ощущения. Однако, чтобы я не пытался предпринять, ничего не помогало, а моё состоянии становилось только хуже. Не в силах больше держать всё в себе, я закричал так громко, что даже охрип. В следующую секунду я сквозь пелену услышал грохот и почувствовал, как чьи-то тёплые крепкие руки пытались удержать меня на кровати, не давая навредить самому себе, что я, собственно, правда собирался сделать. Последующие несколько дней, а может недель, (точно не знаю), всё повторялось снова и снова. Я не мог спать, потому каждый раз, как закрывал глаза, видел реалистичные кошмары, пробирающие до костей, а просыпался всегда с криком и в холодном поту. Всё это время меня мучали адская боль и невыносимый жар, делающие моё состояние ещё более паршивым. Я даже не мог есть! От одного лишь вида еды меня тошнило то на право, то на лево. Пожалуй, это был самый ужасный период моей жизни... Но и чёрные полосы когда-нибудь заканчиваются, так и я, в один прекрасный день, смог наконец проснуться без отягощающей усталости в теле и каждодневной порции боли. Тогда я впервые почувствовал себя лучше, как никогда прежде, и за долгое время опустил ноги на холодный пол и встал, хоть это и продлилось совсем недолго. В конечном счёте, притяжение земли потянуло меня вниз и я упал, но вместо удара ощутил лишь крепкие объятия, в которые попался при падении. Приподняв голову, увидел перед собой того грубого красноволосого экзорциста, который, честно признаюсь, выглядел ужасно. Тёмные круги под глазами, растрёпанные длинные волосы, заросшая щетина и очень усталый вид, словно он не спал несколько ночей подряд. И похоже, что это было по моей вине, что, в каком-то смысле, не могло не радовать. — Так вы всё-таки ухаживали за мной? — не удержался я от едкого замечания, чем вызвал смятение на лице моего спасителя, которое быстро сменилось на раздражённую ухмылку. — Может надо было оставить тебя умирать? — ухмыляясь ещё шире, ответил мужчина и толкнул меня обратно на кровать. — Тебе ещё нельзя вставать, так что упади и не двигайся! — Мне уже лучше! — возразил я, приподнявшись на локтях. — Совсем свихнулся?! Ты забыл, что было недавно?! — на повышенных тонах продолжил кричать он: — Хочешь опять лежать с горячкой и корчиться от боли?! — Заткнись! Ты мне не отец!!! Произнеся это слово я замолк и опустил голову, пытаясь скрыть чёлкой поступающие слёзы, но тихое всхлипывание мгновенно меня выдало. Экзорцист обречённо вздохнул и грузно рухнул на кресло позади себя, отодвинув полную сигарет пепельницу в сторону. — Эй, Аллен... — позвал он, а когда я недовольно промычал в ответ, продолжил: — Помнишь, что всегда говорил Мана? Не останавливайся. Иди вперёд, Аллен. Когда мужчина напомнил мне эту фразу, я вспомнил все счастливые и полные радости воспоминания, проведённые вместе с Маной за эти три года, но заплакал лишь сильнее. Однако это были не слёзы скорби или печали, а, наоборот, принятия и смирения с тем, что дорогого мне человека больше не вернуть. С этими мыслями на душу пришёл и покой, словно тяжёлый груз наконец упал с моего сердца, освобождая от былых страданий.* * *
За время, проведённое в церкви у Матушки, мой глаз полностью вылечился и я смог наконец нормально видеть. Ну, как нормально... Гораздо лучше и острее, чем раньше, но зато на лице у меня теперь красовался большой багровый шрам, под стать кресту на моей руке. Вся боль, которая мучила меня несколько недель, тоже прошла, а тело казалось более лёгким и подвижным, чем обычно. В итоге, все горести и муки, что я испытал, сделали меня сильнее. Сейчас же я с трепетом наблюдал, как мой учитель, одетый в свою чёрно-золотую форму генерала, медленно выходил из здания церкви, держа в руке чемодан и как обычно покуривая сигарету. — Ладно, пойдём, — обернувшись, произнёс он и я сразу же подбежал к нему. — Спасибо, что приютили... — поклонившись Матушке и Барде в знак благодарности, слегка смущённо выговорил я. — Береги себя, Аллен! — слёзно пожелал мне крупный мужчина, приобняв. — Спасибо, ты тоже себя береги, Барбара. — Пока, — произнесла низкая пожилая дома своим обычным, немного властным тоном и, сделав паузу, добавила: — Аллен Уолкер. Когда она назвала меня так, это сильно удивило, потому что ещё никто ко мне подобным образом не обращался. — Что за странное выражение лица? — недовольно спросила Матушка, стукнув о пол своей деревянной тростью. — Эм, ну... — я замялся, не зная, как правильно объяснить то, что чувствовал. — Уолкер, это фамилия Маны. А поскольку я не являюсь кровным родственником, то не могу называть себя так. — Уолкер, — вдруг произнёс учитель, сделав несколько шагов вперед, чем заставил меня обернуться. — Почему бы и нет? По-моему, тебе в самый раз. — Уолкер? — я задумался немного о сложившейся ситуации и решил, что взяв эту фамилию, точно буду всегда помнить отца, поэтому попытался распробовать: — Аллен Уолкер... Мне нравится! Э? Учитель, подождите меня! Увидев удаляющуюся спину генерала Кросса, я поспешил догнать его, пока он не ушёл слишком далеко. Так вот и начались наши совместные приключения и тренировки!