Можно, я возьму тебя за руку?

      Старшие после обеда вновь принялись за домашнее задание. Так что Гарри продолжал прислушиваться к редким комментариям, лениво листать уже прочитанный Кодекс, и раздумывать о полученной информации. А также прикидывать ещё одну тему, над которой мальчик как-то не успел задуматься раньше: так на какой факультет он собирается идти? В Гриффиндор, потому что там были хорошие-люди-родители? «Ну, может, когда мама с папой там и учились, то факультет ещё не называли гриффиндурками», — думал Гарри. — «Но это было, как минимум, 11 лет назад, если не больше. Сегодня же там, судя по общему мнению остального Хогвартса, настоящая клоака. Так что прости, Хагрид, но в этом я на своих родителей похож не буду», — снова перелистывая главы о воспитании Наследников, думал Поттер.       Двери в купе ещё не раз пробовали открыть. Причём и магией тоже. По крайней мере, так понял Гарри, когда двери сильно содрогнулись и кого-то с той стороны, кажется, приложило отдачей.       Ещё из занимательного для Поттера стала тележка со сладостями. Он с парнями выходил ненадолго в тамбур и Септимус рассказал и показал, как вызвать к себе эту достопримечательность поезда. Так что, ко всему, Гарри ещё и волшебных сладостей отведал. Не всех, правда, но и того что было — ему пока хватило. Кусать брыкающуюся лягушку и «кипящий» шоколадом котлокекс и так было достаточно экзотично.       Еще забавно было, когда подъезжали к станции, и вся компания заторопилась натянуть школьные мантии и вытащить верхние. Поттер тогда даже порадовался своим покупкам. Всё же, верхняя мантия больше походила на плащ, чем на балахонистый халат, условно являющийся тут формой. И не вытащи он его сейчас, то довольно сильно выделялся бы на фоне остальных учеников. Вот только, когда он накинул на себя обновку, и взял в руки верхнюю одежду, все в купе как-то странно замолчали и уставились на Гарри с такими лицами… Но может это ему и показалось? Ведь когда он спросил в чем дело, его заверили что всё нормально…

***

      Поезд уже подъезжал к станции, когда в одно из купе предпоследнего вагона ввалился злющий рыжий мальчик в грязно-черной* школьной мантии, с перепачканным носом, красочным фингалом под глазом и почему-то c хворостом в руках.       Он обвёл страшным — как ему казалось — взглядом присутствующую там компанию из четырёх мальчиков постарше, двое из которых явно были ему братьями, и открыл рот, собираясь устроить всем весёлую жизнь.       Однако все находящиеся в купе оказались к этому готовы. Потому как не испугались, не растерялись и вообще не отрываясь от игры в карты, не особо целясь бросили в мелкого мальчишку по заклинанию. С такого расстояния промахнуться было нереально. Так что мелкий пацанёнок обзавёлся кляпом, свинным пятаком, красным с синими блямбами балахоном вместо мантии и красивыми витыми бараньими рогами.       Возмущённо замычав, размахивая зажатыми в одной руке ветками и старательно пытаясь выцарапать пружинящую гадость изо рта, маленький скандалист попробовал наброситься на сидевших с кулаками. Но от первого же шага запнулся о мантию, не только сменившую расцветку, но и ставшую много длинней, и с шумом упал вперёд, больно приложившись пятачным носом об пол.       Старшекурсники обидно заржали, хотя и быстро заткнулись, когда мальчик разогнулся со слезами на глазах от боли и обиды, и тоненькой струйкой крови с пятака.       Близнецы Уизли тяжко вздохнули, и стали расколдовывать брата, шутка над которым и так зашла дальше, чем стоило. Хотя с Ронни всегда так… В чем, по мнению близнецов, он всё равно виноват сам. Последним заклинанием, с хнычущего чучела в виде Уизли номер шесть, снимали кляп. И так и быть, смиренно готовились выслушать всё, что доставучий братик собирался им сказать.       И тот их не разочаровал! Навзрыд воя и заикаясь, он тут же начал причитать в лучшей из смесей разговорных стилей женской части семьи. Близнецы вздыхали, и мысленно морщились от резких переходов с истеричного фальцета на хрюкающие причитания.       — Вы-ы-ы-ы-ы! Да я-а-а! Ы-ы-ы-ы… — чудовищно скривившись ныл младший. — Мама же выыыам говорила! Что Дамблдор пр-просил про Поттера! ИыЯ весь вагон! И с Малфоем этим орыжко-ой пожирательсьнквой… А вы-ы-ы-ы…       Пропёрло младшего рыжего минут на десять. Старшие братья в лице Фреда и Джорджа Уизли — так и быть — терпеливо ждали конца истерики, так как были в курсе, что раньше чем она закончится, ничего путного с брата ждать не придётся. Так что пусть отноется. Остальные жители купе в виде одноклассников близнецов, с интересом и натуральным удивлением наблюдали за этой семейной идиллией, и молча поражались. Нет, ну Фред с Джорджем им конечно пару раз рассказывали про младших своих родственников — ну раз старшие всё равно на виду… Но друзья считали, что близнецы преувеличивают. Ну или где-то привирают…       Тем временем, где-то на третьей минуте причитаний начала наконец поступать более внятная информация.** И была она занимательной, так как сами близнецы, обошли один раз поезд, да и бросили это дело. И так дважды чуть проклятий себе не нахватали от «милых доброжелателей». Оно им делать нечего, как причуды мамаши выполнять? Хватит и папулиного примера, чтоб видеть чем женская тирания кончается, если ей не препятствовать. А вот Ронни не остановился. Он и на вокзале больше всех этого дурацкого Поттера высматривал, пока Джинни рядом с ним на пол магловского перрона про магию разорялась. Хорошо ещё у матери маглооталкивающие чары сносно выходят, а то загребли бы весь этот цирк и Фреда с Джорджем за компанию.*** Вообще, когда за ужином, папочка объявил семье, какая честь ему сегодня на работе выпала — явление самого Дамблдора народу в его кабинетную конуру, с целью узнать за жизнь и на свою пожаловаться. — Ну, а как вы думали? У Великих тоже есть свои проблемы! Вот Хагрид, на днях к Избранному ходил, билет на поезд отдавал, а как пройти на платформу — сказать забыл. А я человек старый, занятой, когда ж мне за ребёнком смотреть? А ведь мальчик так плохо знает магический мир, ведь его пришлось держать в стороне от него… В общем родитель, поспешил предложить старому маразматику свою помощь.**** Молли поначалу не обрадовалась, и начала кричать, причитать и высказывать Артуру, что и о своих-то детях заботиться надо, что б из-за чужого спиногрыза, и что-то там ещё минут на пять, но тут вмешалась Джинни. Пронзительно заорала на весь дом (и как подозревали близнецы, свалившие к тому моменту из столовой — на весь Уэльс), о том, что это же сам Гарри Поттер — тот самый который её (Ага, личный, блин! Подписанный прям) принц. На целую минуту в доме разлилась тишина — это Молли подвисла слегка, пока остальные ждали чтоб в ушах звенеть перестало. Матриарх семьи заторможено что-то переваривала, а потом снова разразилась речью. Только теперь о том, что они с Артуром оказывается знали Поттеров, и что Гарри им вообще как сын, что это не проблема — сделать крюк через магловский вокзал, а дальше началась промывка мозга (ну или того, что там от него было) младшему поколению (так как старшее из кухни успело расползтись по своим делам). В сущности Рону — о плюсах дружбы с настоящими героями-гриффиндорцами-Наследниками; и Джинни — о том, как важно планировать своё будущее в том числе и матримониальное.       Слышимость в Норе хорошая, а понижать голос из всей семьи, трудился в основном только Артур. Так что большую часть этих наставлений, помимо воли слушали и близнецы. Хихикая в особо наивных местах, и всё больше понимая Чарли в его пристрастии к драконам, и своему полу. Ну серьёзно: заведёшь себе такую баньши, и до конца жизни в гараже как отец прятаться? Нет, они безусловно любили свою семью. И скандальную мамашу, и наивную, но уже интриганистую сестрёнку, и ущербного во всех смыслах братца.       Но каждый раз, когда их ловили в магловском мире, то первым делом отводили в полицейский участок. И в течении часа они оба оказывались на приёме у милой тётушки-психолога, каждый разговор с которой, вселял в юные головы достаточно моментов для размышлений. А поскольку заканчивались эти сеансы довольно быстро, то и стирать память этой даме, дорогие родители не догадывались. Забирая нерадивых чад из участка, они обливиэйтили дежурных, следователей и всех, кто попадался на пути, забирали протокол задержания и, похватав хулиганов за уши — аппарировали.