Смерть и налоги

Быть королём Фингону не очень-то подходило. Быть принцем — очаровательным, лихим и вдохновляющим — было так естественно, а вот верховная власть казалась слишком набитой бумажной волокитой и восседанием на троне в неудобных нарядах, чтоб он мог её счесть приятной. — Да у наследного принца вовсе не меньше дел, связанных с управлением! — заявил Маэдрос, знавший такое, скажем прямо, не понаслышке. — Просто ты никогда их не делал! — Успешное делегирование полномочий — вот ключевой принцип власти, — чинно парировал Фингон. Именно этот подход он сейчас и демонстрировал, закинув ноги на стол и срезая с яблока кожуру, пока Маэдрос изучал его счётные книги. — Но я уверен, что ты пришёл не для того, чтоб обсудить мою налоговую политику! — Он подмигнул. Не дождавшись от Маэдроса ответа, он картинно слизал с пальцев сок. — На самом-то деле, — ответил Маэдрос, — именно для того. В свете того, что урожайность зерновых в прошлом году была низкой, я подумал, что было бы мудро… — Ты мог хотя бы сначала поприветствовать меня должным образом! — Фингон надулся. — Так я уже поприветствовал, — отозвался Маэдрос, делая неразборчивые каракули на пергаменте перед ним. — Да, но как друг! А я тебе куда больше, чем друг. Маэдрос поднял брови, но взгляда не поднимал, пока Фингон не отложил яблоко в сторону и не взял его за руку, останавливая перо. — Если ты пришёл сюда не к Фингону, а к Верховному королю, то давай отдавай должное своему сюзерену! — Ты размазал мою… а, неважно. Где сказано, что Дом Феанора не в состоянии оказать Дому Финголфина должное почтение? — Маэдрос поднялся из кресла и, подойдя к столу, встал у ног Фингона на одно колено. — Славься, владыка Хитлума, Верховный король всех Нолдор, в битве могучий и духом щедрый Фингон Отважный, сын Финголфина Мудрого. — Прекрасное начало, — одобрил Фингон. Он сомневался, что кто-то ещё нашёл бы покрытое шрамами лицо Маэдроса, с этой саркастической миной на нём, столь исключительно привлекательным — но зато это означало, что не придётся ни с кем им делиться. — По праву прославленный выше всех принцев Нолдор, Победитель Глаурунга Ужасного, Защитник Дор-Ломина, спаситель глупцов от их собственной некомпетентности. Фингон опустил руку на голову Маэдроса жестом властителя… но — что было куда более важно — это позволило перебирать пальцами матовый медный шёлк волос Маэдроса. Тот, казалось, не реагировал — но нарочитая ирония в его голосе слегка дрогнула. — Я, Маэдрос сын Феанора, простираюсь перед тобою ниц и в мольбе взываю к  мудрости твоей, о благородный владыка, и блага испрашиваю: будь добр, серьёзнее относись к своему законодательству о налогах. — Да такого мне хватает от других моих вассалов! — заявил Фингон, слегка потянув его за волосы. — Кажется, они никогда не перестанут! Не знаю, как отец это выносил. — Думаю, помогало то, что он искренне любил всю эту бюрократию. И думаю, ты тоже мог бы — просто надо дать тебе правильный стимул, — Маэдрос, глядя ему в глаза, моргнул, медленно и по-кошачьи, и прижался к его ладони. — Я могу быть куда убедительней прочих твоих вассалов… — Ну что же, давай, — подхватил Фингон, — убеди же меня! Вряд ли требовалось говорить это, потому как Маэдрос уже раздвинул полы мантии Фингона и теперь расшнуровывал ему штаны. Маэдрос, на коленях, наполовину с сарказмом, наполовину всерьёз повинуясь, выглядел так опьяняюще… и член Фингона был уже совсем твёрдым к тому моменту, как Маэдрос высвободил его из штанов. — Подумай же о своих войсках — как хорошо будут они обеспечены провиантом, — проговорил Маэдрос, одной рукой обхватив его ствол, а другую, стальную, положив Фингону на бедро. — Подумай об отличных мечах и острых копьях. О славе, которую они тебе завоюют. О силах Врага, которые содрогнутся перед твоей мощью. Мы разрушим Ангбанд до основания и низвергнем вершины Тангородрима, поставив Моргота на колени. Всё для тебя, мой повелитель... — А что же ты?.. — Фингон выгнулся дугой в хватке Маэдроса, но стальная рука придавила его обратно к сиденью. — Когда мы вернём Сильмариллы, я тоже буду твоим, — ответил Маэдрос и, склонив голову, нашёл куда лучшее применение своему рту, нежели лесть. Он унаследовал фамильную фанатичную целеустремлённость в самосовершенствовании в любом избираемом мастерстве… и Фингон думал: ну хоть иногда эта ужасающая одержимость Маэдроса помогает усовершенствовать его мастерство в удовлетворении своего короля... — Да-а, — выдохнул Фингон. Если Маэдрос полагал, что болтовня о войсках или жар его рта и скользящие движения языка помогают Фингону решать налоговые вопросы… то он и вполовину не был так быстр, как Фингон рассчитывал. Казалось, да как такое возможно вообще — сосать член саркастически! — но что-то было такое в развороте плеч Маэдроса, в смеющемся взгляде — когда он его поднимал... и то, что он вытворял, можно было назвать только и именно так. Фингон, одной рукой всё ещё вцепившись ему в волосы, другой надавил вниз, поощряя к тому, чтобы Маэдрос взял глубже. И тот послушался... и, пожалуй, эта покорность даже больше, чем гладкие стенки его горла, заставила Фингона громко застонать вслух. У занятия Маэдроса было ещё одно преимущество для Фингона — оно делало того неспособным Фингону отвечать. — Ты мой самый верный вассал! — объявил Фингон. — Покорный... в своём служении. Стоящий твёрдо... в своём карауле. И рукой своей… карающий... — Маэдрос попытался был отстраниться, чтоб возразить, но Фингон удержал его на месте. — И прекрасный, как обнажённый меч. Маэдрос издал полузадушенный звук, означавший удовольствие или насмешку и отодвинулся, чтоб всё же сказать: — Ну, если мы тут сравниваем кого-то с обнажённым мечом… — Вернись к своим обязанностям! — заявил Фингон со всей строгостью, на какую был способен… и коей было немного. — Как повелит мой господин... И далее воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом одежд, частым дыханием Фингона и влажными непристойными звуками дипломатического процесса. За прошедшие годы Фингон немножко научился терпению — поэтому позволил Маэдросу задавать темп, упиваясь медленными, размеренными движениями его губ, языка и руки. Он может и ринулся бы искать разрядки, но так много могло было быть ещё сказано этой близостью… этим плохо скрываемым наслаждением Маэдроса сладострастными стонами Фингона… этим невероятным восхождением к вершине оргазма… Но вот он уже задыхался, хватая ртом воздух, и дал пальцам выскользнуть из волос Маэдроса, чтоб не причинить ему боли, и задержал ладонь на его левом плече. — Я… сейчас… — выдохнул он. Маэдрос отстранился перевести дыхание… и не продолжил, глядя на Фингона потемневшим взглядом из-под ресниц. — Подожди. Нам нужно обсудить налоговые вопросы. — СЕЙЧАС?! — прохрипел Фингон. Маэдрос успокаивающе погладил его по бедру, стальная ладонь приятно охладила разгорячённую кожу Фингона. — Мы договорились о двенадцати мешках зерна с гектара два века назад, но на основе предположения, что это составит десятину. А урожайность упала, без сомнения, спасибо за то Морготову искажению, и… — Мы не можем обсуждать финансовую политику, пока мой член у тебя во рту!!! — И правда, — Маэдрос наклонился, дразняще близко, дыхание его коснулось возбуждённого члена Фингона. Ладонь всё ещё обхватывала ствол, и Маэдрос неспешно и нежно поглаживал его — в точности так, чтобы держать Фингона на грани. — Так что нам лучше быстро закончить с этим вопросом — чтобы я мог продолжить с другим... — Я твой король, — простонал Фингон, — я не собираюсь позволять трахать меня ради налоговых льгот! — Скажем, пять мешков с гектара?.. — сладким голосом уточнил Маэдрос. Он потянулся вперёд и скользнул языком вокруг головки члена Фингона — и, со смешком, вновь отклонился назад, когда Фингон попытался надавить, чтоб тот взял глубже. — Ты не можешь диктовать мне! — Если мы не можем вести переговоры — так для чего же я здесь? Может, мне лучше уехать в Химринг? — он приподнялся с колен, но Фингон поймал его за воротник и пихнул обратно на колени. — Закончи, что начал! Тебе велит твой король! — О, я так и сделаю, — отозвался Маэдрос, игнорируя отчаянную хватку Фингона на воротнике. — Как только согласуем вопрос. — Напускная скромность тебе не идёт! — солгал Фингон. Очень мало что — по его мнению — не шло Маэдросу, даже если это мнение и выглядело в чьих-то глазах совершенно неразумным. — Какая жалость, — Маэдрос многозначительно перевёл взгляд с разрумянившегося лица Фингона вниз на его член, так требующий внимания — и опять посмотрел в лицо Фингону. — А вот ты таким выглядишь великолепно. — Ты не… это не… Что же это за переговоры такие!!! — Дай мне то, чего я хочу — и я отвечу взаимностью. Это неразумно? — Ладно! — огрызнулся Фингон. — Пять? — Да! — Договорились, — сказал Маэдрос и опять сомкнул губы на члене Фингона. Спор не охладил пыла Фингона, совсем даже наоборот. В этот раз он не позволил Маэдросу задавать темп, а крепко стискивал его всё время, что толкался ему в рот. Он вошёл достаточно глубоко, чтоб Маэдрос стал задыхаться, но не попытался отстраниться, даже когда Фингон ослабил хватку — хотя вполне мог. Маэдрос любил быть ведомым Фингоном больше, чем готов бы признать… и он так стонал, когда Фингон изливался ему в рот, что Фингон понимал это безо всяких слов. После, со спутанными волосами и зардевшимся лицом, Маэдрос повернул было голову, чтобы сплюнуть — но заметил на ковре разбросанные счётные книги и описи — и передумал. Он сглотнул и закашлялся, а затем утёр рот. — Семь с половиной, — сказал он. — Я согласился… — Фингон вздрогнул и приступил к мучительному процессу оправления своих одежд и достоинства. — Ты говорил про пять. — Если б ты действительно согласился на пять, то был бы достойным жалости королём, желающим пустить по миру своё королевство ради умелого языка, — отозвался Маэдрос, оставаясь на коленях и собирая разбросанные бумаги в стопку. — Ну, а ты не такой, потому ты просто жёстко поторговался. — Он взглянул вверх и усмехнулся. — Только не говори Карантиру, что я не воспользовался случаем так безжалостно тебя поэксплуатировать. — Как скажешь! — Фингон демонстративно не стал опускаться, чтобы ему помочь. — В  защиту свою скажу, что ты был исключительно дипломатичен. — А что в этом удивительного? Мой отец был известен, как исключительный искусник в работе с языко… — Закончи эту фразу — и я буду вынужден тебя изгнать. — Ну, а кто тогда поможет тебе со всей этой бумажной работой? Пойдём, нам ещё нужно обсудить твой налог на наши стада. И это они сделали тоже...