Мироходец

Он с трудом расцепил веки. Ощущение реальности неохотно возвращалось, напоминая, в каком состоянии его тело. Почти все раны уже неделю как затянулись, но из-за нарушения работы ядра, вся кровь, которая являлась практически чистейшей магией, оказалась повреждена. Из-за этого всё тело ощущалось неправильно и болезненно, но это были мелочи, по сравнению со смертью, которая неминуемо поджидала в ближайшем будущем. Эти размышления подстегнули его собраться и оглядеться, попутно промелькнула мысль о том, кем является в этом мире является персонификацией смерти, учитывая, что вскорости аликорн отправится в его подчинённую сферу. Он находился в одной из дворцовых комнат, которая, как ему показалась, оказалась той же самой, в которой его смертельно раненое тело оказалось семь десятилетий назад. Сразу в его поле зрения попало смутно знакомое приоткрытое окно, вид из которого подтверждал его предыдущую мысль. Лёгкий прохладный ветерок холодил кожу, попутно принося приятный запах дождя, мерным шумом обрушивающегося на улицы города. Судя по местоположению лунного диска, на улице стоял поздний вечер. Адвен дёрнул левой передней конечностью, являвшейся теперь просто культей, а не туманной ногой. Он попытался встать, но только сейчас почувствовал мягкую мордочку, уткнувшуюся ему в бок. Аликорн повернул голову, увидев лицо своей дочери, которая тихо посапывала, заснув в неудобной позе. Его сердце обеспокоенно сжалось, когда он заметил дорожки от слёз под её глазами. Бережно, боясь разбудить молодую фестралку, Адвен сдвинул её с себя и мягко подложил подушку под голову. С некоторыми проблемами, борясь с фантомными ощущениями тела, он смог встать на три ноги, попутно бесшумно размяв конечности. Следом аликорн закрыл окно, нежно погладил Виту по голубой гриве и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. - Герцог? Вы проснулись!? – почти успел воскликнуть стражник у двери, но сильный усыпляющий импульс сорвался серым потоком в него, заставляя рухнуть на пол. Аликорн медленно поковылял по коридору в поисках ближайшего места, где он установил стационарный портал в лабораторию, по дороге пытаясь напоминать телу, что у него нет четвёртой конечности. По пути ему попалось подозрительно мало стражников, которые тут же оказывались в царстве Луны, натыкаясь на умирающего аликорна, не настроенного на разговоры. Лаборатория встречала обыденными серыми стенами, мягким светом и чистым, почти стерильным, воздухом идеальной температуры. Пройдя в главную комнату, он не увидел никаких признаков того, что здесь кто-нибудь побывал, за последнее время. Адвен подошёл к зеркалу, уставившись на своё изменившееся отражение. Он долго смотрел на себя, но в его мыслях падающие песчинки, одна за одной, медленно чернели, добавляясь к океану прожитой им пустыни. Слишком мало золотого песка осталось, слишком много он хотел ещё успеть, но теперь не суждено. Сейчас ему хотелось просто лечь здесь и заснуть вечным сном, но этого себе позволить Адвен не мог, по крайней мере пока не решит проблемы, которые вызвал своим вмешательством. Аликорн закрыл глаза, вспоминая последние события перед комой. После того как осколок вылетел, он упал, едва не расшибившись о пол, но смог выбраться наверх. Там, находясь почти без сознания, аликорн нашёл Кейденс, которая тут же ринулась ему на помощь. Следом всё оказалось тускло и туманно, но в итоге, всё привело к тому, что все они бежали из Кристальной Империи. Аликорн просил остаться вместо Шайнинга, но упёртый капитан дневной стражи настоял на своём, давая время всем уходить. Последнее, что запечатлел его затуманенный взор, оказалось исчезновение в тёмном облаке белого единорога. Адвен тяжело вздохнул. Третья смерть, произошедшая только из-за того, что он есть. Дальнейшие события, в целом, ему предсказать не составило труда, а значит сейчас, по его прикидкам, началась война. Аликорн поднял культю, которую обхватила серая аура с тусклым зеленоватым оттенком. Магия жизни, а именно биомантия, использует силы самого организма для регенерации, в большинстве случаев, но также способна на обширную структурную переделку любого существа. За последнее, особенно за фантазию, которой частенько обладали маги жизни, Адвен недолюбливал эту ветвь магии, но его познания достаточно обширны, чтобы знать, как отрастить потерянную конечность или изменить пигментацию чего-либо. В этот самый момент из культи начал выстраиваться костяной нарост, медленно сжигая запасы его организма. Затем, когда предыдущая стадия закончилась, начались образовываться нервные, мышечные и кожаные ткани, начиная от основы конечности. Продвинутый биомант мог бы в любой момент как-нибудь усовершенствовать новоприобритённую ногу сейчас, но Адвен предпочитал не вмешиваться в заложенный механизм, учитывая, что при любых изменениях пришли бы побочные эффекты, с которыми ему, находящемуся одной ногой в могиле, не хочется иметь дело. В итоге, по прошествии нескольких часов, у аликорна возникла конечность, сияющая новенькой шерстью. Он чисто механически проверил, не было ли какой-нибудь запинки в подключении нервной системы, но нога отзывалась как родная. Аликорн поднял взгляд на зеркало. Его грива и хвост развевалась на эфирном ветру напоминая плотный, густой белый туман, рассеивающийся на конце. С тех пор, как у него появились последователи и он стал богом, аликорн имел возможность наполнить гриву магией, но подобные действия, которые хоть и добавляли ощутимой весомости его виду, в условиях крайнего недостатка магии оказались отброшены и заблокированы, до сих пор. Теперь ему это было неважно, теперь вся магия, которая должна поддерживать его существование, доставалась ему, а не уходила в осколок. Но в действительности это мало меняло ситуацию. Его взгляд упал на явно видимый шрам, рассекающий его тело от груди, где находился сапфир, который сиял в такт сердцебиению, до левой передней ноги, откуда вырвался осколок, буквально пробурив его плоть насквозь. Вся шерсть вокруг ранения полностью побелела из-за сверхплотной энергии, что вырвалась из повреждённого ядра, поэтому почти треть его шерсти стала не иссиня-чёрной, а полностью белой. Последним изменением, которое аликорн даже не сразу заметил, стали два пятна на обеих сторонах его крупа. Он давно привык видеть метки на других, но у себя – нет, поэтому всегда на публике скрывал тело, чтобы не вызывать лишних вопросов. Жёлтая сфера, внутри которой находилась полностью чёрная. Адвен чуть улыбнулся, вспоминая, что именно такую рисовала когда-то Кейденс. Но его улыбка поблекла, когда он понял, что его магическая сущность как минимум один раз схлопнулась, чтобы в изломанное ядро попала Эквестрийская магия. Адвен в последний раз оглядел себя, а затем направился прямиком в магическую кузню, с лёгкой подозрительностью оглядывая помещения вокруг на предмет вторжения. Он сразу подошёл к доспехам, которые всё также стояли с поломанными крыльями. После недолгих размышлений, аликорн отсоединил их, так как чинить пришлось бы слишком долго, без участия магии желаний, а вновь использовать книгу не входило в его планы. Критично оглядев оставшуюся часть, он принялся их править. Провозившись с доспехами до утра, он смог отвлечься от гнетущих мыслей и восстановить броню полностью. Потратив немного времени на полировку, аликорн облачился в доспехи, подхватил меч с огненными рунами и покинул лабораторию, направившись на поиски тех, кто ему подробно разъяснит, какова сейчас ситуация. Пройдя мимо зеркала, он попробовал использовать магическое и временное зрения. Его радужки блеснули сначала синим блеском, а затем полностью залились золотом. Но из-за отсутствия практики на протяжении десятилетий, а также нарушения контроля, уже через несколько минут его голова стала гудеть, поэтому он вернул себе нормальное зрение, решив использовать другие по необходимости. После пары часов блуждания по дворцу Адвен смог найти место, где заседал совет. Такая задержка оказалась вызвана тем фактом, что бронированному аликорну не подсказали, где находится нынешнее правительство, в основном потому, что стоило его кому-нибудь завидеть, так они поспешно ретировались, не желая встречаться с ним. Он надеялся увидеть Селестию или по крайней мере Луну или Кейденс, но встретил двенадцать богато разодетых пони, среди которых поровну находилось земных, пегасов и единорогов для равновесия. Его беглый взгляд узнал в них высокородных, приближённых аристократов, но это также быстро дало понять, что с правлением солнечной принцессы что-то случилось. Второй мыслью стал статус лунной принцессы, единственной, кто мог его разбудить. Сделав выводы, он грозно направился в сторону совета, которые сначала вежливо улыбались, но стоило им столкнуться с его ледяным взглядом, начинали нервничать. - Герцог Адвен, мы так… Ближайший единорог, застывший в поклоне, не успел договорить, так как резкая телекинетическая хватка захлопнула его рот, едва не сломав челюсть. - Я не позволял тебе говорить, - тихий, похожий на рык, голос вырвался из горла аликорна. На подобное поведение естественно возмутилась наиболее пышно одетая пегаска. - Что вы себе поз… Адвен не стал тратиться на неё, а просто взглянул пронзающим взглядом, заставляя умолкнуть. Он подошёл к круглому столу, на котором оказались разбросаны карты Кристальной Гряды и разнообразные послания. Совет напряжённо наблюдал за безумным, по их мнению, аликорном. Герцог внимательно осмотрел письма и записки. Его рот искривился, раскрывая острые клыки, заставившие присутствующих напрячься. Он указал на стоящего напротив него единорога. - Какова сейчас ситуация? – негромко спросил аликорн. - Эм. Видите ли, герцог Адвен. За последние несколько недель много что изменилось, поэтому ваши слова не имеют веса, - объявил пони, впервые противопоставив свою власть, а значит и совета, аликорнам. Герцог продолжал сверлить взглядом горделивого единорога, вид которого понемногу терял уверенность. Его взгляд бегал в поисках поддержки, но другие члены совета отводили глаза. Адвен медленно оскалился, в тот момент его рог загорелся, и на шеи единорога возникло кольцо серой ауры. Неспешно оно стало сужаться, а пони задыхаться, яростно царапая копытами воздух вокруг горла. - Хватит, герцог! – раздался Кантерлотский глас со стороны входа. – Отпусти его! Аликорн нарочито медленно стал разворачиваться на звук, отпустив беднягу, который начал судорожно вдыхать воздух. Совет, стараясь не привлекать внимания, начал отступать вдоль стен. - Что ты творишь? – возмутилась Луна. - Луна, - поприветствовал Адвен вызывающим тоном. – Я вношу правильные порядки в ряды ничтожеств, - он кивнул в сторону советников, которые вжались в стену, когда на них указали, - пока Селестия отсутствует. - Значит ты выбрал не тот способ, отступись! – бросила принцесса ночи. - Я не собираюсь играть, Луна, - его голос снизился до угрожающего шёпота. Совет, воспользовавшись моментом, спрятались в дверях, позади принцессы, которая широко раскрыла крылья и приняла боевую позу. - Твои движения говорят, что ты боишься меня, - он сделал шаг вперёд. – Рефлекторный жест, оставшийся от животного происхождения. Ты пытаешься казаться больше, чем ты есть. - Остановись, Адвен, нам незачем сражаться, - попыталась дозваться она. - Ты хочешь защитить этих ничтожеств, я хочу их проучить. Ты должна была понимать, что, разбудив меня, не получишь марионетку, которая станет просто плясать под твою дудку. Естественно, я не стану убивать тебя, а просто выведу из строя. Я ведь не хочу сильно повредить сестре принцессы Селестии. Его ухмылка разозлила Луну, и с её рога сорвалась магическая стрела. Радужки аликорна блеснули золотом и всё остановилось. Он лениво смотрел на практически не двигающийся сгусток энергии, чувствуя, как в затылке нарастает гул, приносящий пульсирующую боль. Два импульса вырвалось в пространство по его воли, и в этот момент время возобновило свой бег. Две стрелы встретились в воздухе, уничтожив друг друга, а оставшийся сгусток пролетел между крыльев и взорвался над головой одного из советников, заставив того испуганно прижаться к полу. - Луна, если ты думаешь победить меня, то советую прямо сейчас отступить, но если ты этого не сделаешь, то, я признаюсь, я получу удовольствие растаптывая богиню луны, - пригрозил Адвен. - Стой, отец! – донёсся крик из-за Луны. Вита вспорхнув над головой принцессы, приземлилась между ними, заняв боевую стойку, направленную на аликорна. - Отец, принцесса обещала разбудить тебя в обмен на то, что ты поможешь ей, - вклинилась фестралка, одетая в лейтенантские доспехи дневной стражи, что не ускользнуло от герцога. - И почему я должен исполнять это? – закономерно спросил он. - Потому что я обещала ей, - по-детски наивно ответила она. Лицо Адвена утратило своё ожесточённое выражение, пока он переводил взгляд с дочери на принцессу, которая сложила свои крылья, но всё ещё оставалась достаточно напряжена, ожидая его вердикта. - Ладно, - объявил он. – Луна, у тебя есть две недели, чтобы закончить войну или убедить меня продолжить подчиняться тебе. - Отец, ты должен поклясться клятвой Пинки! – потребовала, насупившись, Вита. - Я клянусь и всё такое, - пробурчал аликорн, окончательно смягчившись. - Нет, ты должен, - настояла она. - Это по-детски, Вита, - закатил он глаза, но её взгляд был непреклонен. Герцог посмотрел на слегка удивлённую Луну и растерянных советников за ней. Он резко захлопнул двери, оставив совет в коридоре и начал стишок: - Я клянусь, а если вру – кекс себе я в глаз воткну, - с явным недостатком энтузиазма выдал аликорн. – Никогда больше не проси меня об этом, Вита, - предупредил он. – Никогда.