***
Девушка отворила дверь и, плавно проникнув внутрь кабинета, тихо закрыла её за собой. Начальник полиции Сасаки Исабуро, сидящий за письменным столом, тяжело вздохнул и оторвал глаза от бумаг. — Долго же ты шла… — с заметным недовольством в голосе сказал мужчина. Казалось вот-вот и он начнёт её отчитывать за нерасторопность. Он понимал всю безнадёжность ситуации относительно манер своей подопечной, так как «дрессировке» она никак не поддавалась. Мужчина внимательно посмотрел на девушку, ожидая от неё хоть какого-то ответа. Вытянутое лицо было всегда невозмутимо, девушку это поражало, Исабуро в любой ситуации был сдержан. В каждом его действии отдавалось безупречное воспитание и хороший тон. Пепельные волосы аккуратно зачёсаны назад, лицо гладко выбрито, чуть прикрытые веки делали его взгляд спокойным. — Я была занята. — равнодушно ответила девушка, наблюдая за реакцией своего негласного хозяина. — Нобумэ-сан, работа есть работа, даже если дело невеликой важности, надо выдвигаться сейчас же, а не приходить четыре часа спустя! — Так или иначе, я уже пришла. Зачем звал? Мужчина выдержал паузу, будучи недовольным неподобающим тоном. Но, развернувшись лицом к окну и спиной к своей подчиненной, он продолжил: — Попрощайся с этой формой, последний год ты будешь учиться в обычной школе. Девушка впала в ступор, она была крайне удивлена. И не без причины. Именно Исабуро, её опекун, помешанный на всём «элитном», устроил её в школу для снобов, следил, чтобы она училась или хотя бы делала вид, что учится, создавая себе репутацию лучшей из лучших, запретил ей заниматься любимым делом — ходить на занятия по кендо, где она якобы не нарочно калечила людей. А теперь он говорит, что она будет ходить в «школу для простолюдинов», преподнося это как факт, давая ясно понять, что всё уже решено за неё. — Маленькая сестра Императора изъявила своё желание поступить в школу для обычных детей, и его императорское величество, потакая свое сестрёнке, согласился на это при условии, что к принцессе приставят охрану, — Исабуро развернулся к девушке и выдержал небольшую паузу. — Нобу-тасу, ты самый оптимальный вариант из всех, что есть. Поскольку ты ещё в старших классах, сможешь присматривать за принцессой Соё в самой школе. Девушка молча стояла и переваривала очередную порцию сказанного. По правде говоря, сам перевод ей был безразличен, в гимназии для элитных детишек её ничего не держало, но вот ответственность за кого-то нести совершенно не хотелось. — Если тебя это обрадует, в начале года будет набор в команду по кендо, я разрешаю тебе вступить. — Почему? — удивилась девушка. Начальник столько времени следил, чтобы она не запачкала свою репутацию. А тут сам же открывает дверь, позволяя волку вырваться наружу, прямиком на пастбище овец. — Не вижу смысла продолжать заставлять тебя строго соблюдать рамки, когда облачаешься в серый. — Мужчина снова окинул взглядом девушку с ног до головы, чтобы запечатлеть произведение искусства, что он создал. Он помнил, как девять лет назад забирал из детского дома утёнка, которого смог превратить в лебедя. Он обучил её манерам, подобающей речи, но, к сожалению, само её существо окончательно изменить не удалось. И всё же он хотел запомнить её такой, какая она сейчас, поскольку весь следующий год в ней не будет той визуальной элитности, которая была ей так к лицу. А Имаи не знала, что ответить, она не была рада, что теперь ей позволено больше обычного, ведь с толикой свободы прибавилась и большая ответственность, которую она так не любила. Даже несмотря на то, что от работы освободиться не представлялось возможным, ей хотелось что-нибудь возразить, ссылаясь, например, на возраст и неопытность — первое, что приходило на ум. Но выдавить она из себя смогла немного. — А если не услежу? — А ты уж постарайся уследить! — невозмутимо ответил мужчина. — От тебя требуется немного, лишь присмотреть за ребёнком в школе и довести после уроков до машины с личным шофёром. С этим ты справишься. Нобумэ кротко кивнула, согласившись с начальником. Это ей было по силам, но от того, что ребёнок, к которому её приставили нянькой, был весьма важной персоной, лёгкое чувство волнения никак не отпускало. И этому волнению суждено длиться ещё две недели. А какие ощущения её будут преследовать на протяжении всего учебного года, Имаи Нобуме даже не предполагала. Оставалось лишь дождаться судного дня.***
Исабуро ещё не вернулся с работы. В последнее время он довольно часто задерживался в участке, а Нобумэ, наоборот, возвращалась домой гораздо раньше, в то время пока ещё должна была находиться на рабочем месте. Приходила позже и возвращалась раньше… Дело было не только в лени и своенравии, а в том, что ей было крайне неуютно под давлением дисциплины и установленных правил. Понимал ли то Исабуро, девушка не знала, но, похоже, он уже смирился с её опозданиями и ранними уходами, если судить по тому, что он отчитывал её уже не так строго, как раньше. Девушка, подобрав под себя ноги, сидела на кровати. Она смотрела на бакен, с которым, как ей казалось, придётся распрощаться навсегда. Её руки всё ещё помнили те ощущения, когда ладонь ложилась на рукоять деревянного меча, как пальцы сжимали её, и то вожделенное чувство, когда деревяшка, заменяющая остриё меча, врезается в плоть противника. Девушке было всё равно, насколько сильно пострадает человек, получивший удар, ей было абсолютно плевать, будет ли у него просто синяк или даже перелом. После несчастного случая, когда один бедолага чуть дух не испустил благодаря стараниям Нобумэ, Исабуро запретил ей даже прикасаться к излюбленному оружию, но теперь у неё была замечательная возможность вновь пустить его в дело. Одно время об Имаи Нобумэ ходила плохая слава и её с неохотой принимали в группу по кендо, а если и принимали, то исключали в довольно скором времени. «Так случится и в этот раз», — девушка была уверена в этом, но всё равно желала поступить туда. Нобумэ прикрыла глаза цвета запёкшейся крови. Ей не терпелось услышать, как из груди её противника вырывается истошный вопль. Снова ощутить то странное тепло внизу живота, когда молят о пощаде, вожделенные ощущения, которые она не испытывала уже так давно.