В черно-белых

На стоянке было на удивление многолюдно. И хотя участников набралось шестеро, зрителей было гораздо больше: на обочине Объездной уже кто-то стоял, несмотря на то, что до старта оставалось минут двадцать. Еще не собрались организаторы, не то что водители. Кирилл практически сидел на капоте, засунув ладони в карманы куртки, смотрел вокруг и улыбался. Он все-таки вернулся. Даже если после заезда с Артуром ему понадобился месяц, чтобы окончательно побороть самого себя, он был здесь, в привычной обстановке, в обостряющей восприятие до упора атмосфере. И это не просто радовало — это будоражило, возбуждало, заставляя мышцы несильно сокращаться и пускать по телу едва заметную дрожь, и делало охрененно счастливым. Ему было слишком тяжело согласиться на это. С самим собой — в первую очередь. Кирилл ломал себя, пытался пересилить, убедить, а когда смог — выстраивал заново, возвращая к жизни «ночную» половину. Рика, который ловил кайф от скорости и слабо вибрирующего руля в пальцах, от широких проспектов и искусственно освещенной дороги. Который прятал в себе все ненужное, перекрывал азартом и ощущением полного контроля, получал безумное удовлетворение от адреналина в крови. Кирилл думал, что ему понадобится больше времени. Гораздо больше. Но когда вновь выпавший снег окончательно лег, понял: пора. Подготовка была лишь вопросом времени. Артур согласился скидывать информацию о заездах сразу же, не задавая лишних вопросов. Только попросил отписаться ему, когда он будет готов. Просить об этом Ворона Кирилл не хотел, хотя так и не нашел объективных причин для этого. Разве что желание удивить; парень даже приехал раньше необходимого, встал дальше, чем на последних заездах, — на старое место, где когда-то стояла «тойота» брата. И Кириллу казалось, что на него все смотрели, хотя он не ощущал на себе чужих взглядов. Может, потому что вокруг слишком много пустого пространства в сравнении с тем, что было ближе к выезду со стоянки. Может, потому что он был уверен: Ростов, машина которого стояла метрах в десяти, уже заметил его, а говорить с тем вообще не хотелось. Людей становилось больше. В конце концов, Тихомиров заметил заезжающий на стоянку «ниссан» и про себя усмехнулся, представляя реакцию Ворона. Он уже знал, какой она будет: даже если тот ему обрадуется, сначала выскажет все, что думает по поводу внезапного появления и незапланированного увеличения числа участников. Кирилл и сам понимал, что проблемы будут в любом случае, потому как изменение оговоренных заранее правил заезда — единичный случай, но только так он и мог поступить. Казалось, что чуть раньше или позже — и он бы не решился. Ворон заметил его почти сразу. Парень понял это, когда тот, едва выйдя из салона, посмотрел на него поверх автомобильных крыш, отмахнулся от уже подошедших, готовых делать ставки людей и пошел в его сторону, сжав при этом кулаки. Наклонив голову вбок, Кирилл сел удобнее, подтягиваясь еще выше, пожал протянутую руку и улыбнулся. Ворон прищурился, оглядел его с ног до головы и хмыкнул, становясь рядом.  — Я не собирался спрашивать, когда ты вернешься, если вернешься вообще, но все-таки: ты точно уверен, что готов? — мужчина повернул к нему голову, опершись ладонями на капот. — Две недели назад не был.  — Ну, раз я уже здесь, давать задний ход поздно. Парень нашарил во внутреннем кармане куртки сигареты, вытащил, повертел упаковку в руке. Во рту становилось горько от одного взгляда; он нахмурился, сжимая пальцы на сминающемся картоне. Кирилл практически не курил весь месяц, а за сентябрь давно забытая зависимость, вопреки ожиданиям, не вернулась. Да и сейчас просто хотелось взять что-нибудь в рот, а не давиться никотином.  — У тебя жвачки случайно нет? — он убрал сигареты обратно и благодарно кивнул, открывая протянутую пластинку. — Кто сегодня поедет?  — А хрен его знает. У меня три участника, насчет которых я уверен: Ростов, Данил и Черный. Один из новичков соскочил, получив штрафы на пять тысяч, а с другим неизвестно, подъедет ли вообще, — он убрал ладони в карманы и посмотрел в сторону выезда, но все же скосил на Кирилла глаза. — И… ты? Покачав головой, Кирилл посмотрел на вышедшего из машины Ростова, поднял руку в знак приветствия и ухмыльнулся.  — Посмотрим, что из этого выйдет. Он не был уверен, что дойдет до конца. Что сможет проехать всю дистанцию и тем более — что пройдет ее в числе первых. Ему до сих пор виделись те фотографии, и Кирилл все еще просыпался по ночам от удушливого кома в горле, потому что во снах был Макс. И если бы те были хорошими, все было бы отлично, — почему-то он был уверен, что это бы даже помогало. Но ему снилось, что он ехал тогда вместе с Максимом или говорил с ним по телефону в момент аварии. Это было тяжело, не только морально, но и физически, потому что ломать в себе по утрам человека, который пробудился в нем после смерти брата, и возвращаться к прежнему, почти нормальному состоянию было чертовски тяжело. А еще тяжелее было дожить после таких снов до утра. Не напиться, не плюнуть на то, что нормальные люди по ночам должны спать, не выкурить пачку сигарет, а именно дожить. Желательно — уснув без сновидений. Хотя бы не питать иллюзий. Потому что неделю назад Кирилл проснулся от того, что услышал хлопок входной двери. Слишком естественный, чтобы показаться сном, настоящий, вынуждающий встать и пойти в коридор, светя себе телефоном. Парень даже не удивился, когда никого не нашел, потому что сразу понял, что ему померещилось. Только ругал свою фантазию, когда еще в течение некоторого времени ему слышались глухие шаги в квартире. И это было, наверное, даже хуже любого кошмара: во снах все не так реально, как при галлюцинациях. Так что сейчас все, чего Кирилл хотел, — это вернуться к нормальной жизни. И гонка была самым большим и главным шагом к этому. Когда к ним подошел Ростов, он ничего не сказал. Выругался про себя и натянул на губы усмешку, глядя ему в глаза и отмечая, что поговорка про зеркало души в этом случае — самая настоящая правда. Когда при одном взгляде передергивает, а еще больше хочется даже не начинать разговор, ты ставишь клеймо на человека. В данном случае Кирилл бы написал ему на лбу «подонок».  — Мужики, привет, — Ростов ухмыльнулся и оттянул большими пальцами карманы кожаной куртки. Посмотрел на Тихомирова и протянул: — Не думал, что ты вообще вернешься. Мы тебя уже не ждали. Поедешь сегодня?  — Для этого тут и сижу.  — Ну давай. Посмотрим, что осталось от Рика за два месяца. Кирилл сжал челюсти, не обращая внимания на то, как потянуло нижнюю, не успевшую с щелчком встать на место. Если бы год назад, когда Ростов сбил женщину и даже не вышел из машины, он не пообещал себе не марать об него руки, то сейчас точно бы ему врезал. Хоть куда-нибудь, по лицу или в пах, но так, чтобы побольнее.  — Мы когда начинаем? — Ростов перевел взгляд на Ворона. Мужчина посмотрел на наручные часы и оглядел стоянку, про себя отмечая присутствующих.  — Если через десять минут еще один не подъедет, выйдете со светофорного. Пусть пока заканчивают со ставками, из-за Рика там все переигрывают, — он кивнул в сторону толпы около выезда.  — Что именно? — Дима подозрительно сощурился, скрестив руки на груди.  — Ставят на него деньги.  — Вот как. А прибылью поделитесь? Кирилл хмыкнул и, не сдержавшись, засмеялся.  — А ты что, корону успел себе на голову надеть?  — Победа твоей не будет. Ты не в форме, Рик, просто признай, и я не буду ставить тебя на место, — парень снисходительно посмотрел на него, улыбка нервно исказилась из-за напряженной челюсти. Тихомиров поднял перед собой руки, раскрыв ладони, наклонил голову и посмотрел на него исподлобья, склоняясь вперед. Прошептал так, чтобы услышать мог только Ростов:  — А ты попробуй докажи. Обгони меня. Он следил за реакцией, изначально зная, что тот проиграет. Дима слишком возвысился в своих собственных глазах, а потому сейчас смог только ухмыльнуться и, сквозь зубы пожелав удачи, уйти обратно к машине, выдавая себя разве что с силой сжатыми кулаками. Кирилл даже удивился такой выдержке: сам бы на его месте не сдержался. Может быть, для Ростова не все потеряно? Ворон проводил его спину задумчивым взглядом, вздохнул и недовольно спросил:  — Ну и? Ты самоутвердился?  — Конечно, — саркастично ответил парень. — Чувствую себя королем, не меньше.  — Теперь осталось только выиграть, если хочешь поставить его на место. Кирилл кивнул, встал и потянулся, разминая плечи. Взгляд зацепился за заехавший на стоянку черный «ауди», который развернулся и остановился у выезда, не глуша двигатель. Артуру он, вопреки обещанию, ничего не сказал. А тот его всяко заметил: почти весь народ уже перешел на обочину Объездной, до старта оставалось несколько минут. Тихомиров чуть повернул голову к Ворону, не отрывая взгляда от автомобиля, и негромко спросил:  — Как думаешь, за коньяк многое прощают?  — Смотря что натворил.  — Не сдержал обещание. Мужчина проследил за его взглядом, прочистил горло и усмехнулся.  — Не думаю, что он простит тебя за коньяк, — он положил ладонь ему на плечо, — но ты попробуй. Может, и ему людское не чуждо.  — Очень смешно, — протянул Кирилл, недовольно покосившись на него. Ворон развел руками и посмотрел на часы, после чего хлопнул в ладоши.  — Начинаем. Удачи, Кирь. Парень покачал головой и выдохнул, прикрыв глаза. Главный шаг к чертовой нормальности.

***

Это было… потрясающе. Кирилл не знал, с чем это можно сравнить: с качественным сексом или пьяным кайфом, но слов не находилось. Выезжая со стоянки, он надеялся, что все вернется. Хотя бы часть того, что было раньше, потому что это должно было стать главным толчком в правильном направлении. Тем, что ему месяц подряд давал Артур, о чем говорил Стас и в отсутствии чего упрекала Аня. Он хотел окончательно растормошить ту часть себя, которую пробудила поездка с Черным. Кирилл любил светофорные старты. Особенно когда можно было не ехать гурьбой в одном направлении, а свернуть в сторону, следуя своему собственному маршруту. Он и стоял в крайнем ряду, на поворот, вспоминал ближайшие кварталы и выстраивал в голове стратегию, которая позволит уйти в отрыв. Пальцы на руле дрожали от напряжения. Он слишком сильно сжимал их, отчего на костяшках белыми линиями выделились натянувшиеся сухожилия, тягуче отдаваясь где-то в локте. Но Кирилл был спокоен. Не думал о том, что слишком глубоко дышит, смотрел на дорогу и временами распрямлял пальцы, чувствуя, как щелкают суставы. Артур всегда стоял в соседнем ряду, Тихомиров привык к этому за несколько лет и уже без дискомфорта ощутил на себе его взгляд. Только вот сейчас он заставлял почувствовать вину за глупое обещание сказать о своем возвращении на трассу, которое тот неожиданно принял всерьез. Сдалось ему это. Кирилл из принципа не поворачивался, разглядывая практически пустую трехполоску впереди. Когда на параллельной дороге загорелся красный, Кирилл на пару секунд прикрыл глаза, сквозь зубы втянул воздух и улыбнулся. С Черным они стартовали одновременно, на едва загоревшийся желтый. Телефон на соседнем сидении мгновенно завибрировал, осветив салон и заставив парня вздрогнуть. Он бросил взгляд на имя отправителя и хмыкнул, догадываясь, какой текст получил. «Рано». Ворон всегда писал это, когда кто-то из участников опережал время на секунды, и Кирилл иногда задумывался, как тот может так быстро реагировать: между тем, как он отпустил тормоз, переставляя ногу, и уведомлением о сообщении прошло всего несколько секунд. До первой точки он добрался быстро, срезав дворами и пролетев пару светофоров на красный. Кирилл опустил взгляд на прикрепленный перед рулем навигатор с отмеченными на карте точками и осмотрелся, вспоминая, где был нужный ему поворот. Район не был достаточно знаком, чтобы хоть как-то ориентироваться в нем по наитию — пешком он вряд ли смог бы вернуться обратно без проблем, — но туманных воспоминаний хватило, чтобы чуть запоздало, но все же успеть свернуть на нужном перекрестке, случайно подрезав какое-то такси. Улицы были знакомы, но он совсем в них не разбирался. Ехал вперед, смотрел на дорогу и полагался только на навигатор, потому что память подкидывала слишком размытые воспоминания. Кирилл опять только за пару десятков метров понял, что придется поворачивать, и крутанул руль, практически не сбавляя скорость. Внутри что-то встрепенулось, тут же обостряясь до предела: в конце улицы ярким пятном выделялась Объездная. Появилось острое желание доехать до нее как можно быстрее. Опустить ногу на педаль полностью, создавая видимый контроль за ситуацией, уверенно обхватить пальцами руль, не сдавив нервной хваткой, и сделать музыку громче. Ночной город требует жизни. Такой же, как и он, — освещенной неоном, фарами и диодами, наполненной глухой музыкой из клубов и баров и скрипом шин. Тихомиров ухмыльнулся, чувствуя, как в нем просыпается тяга к чертовой скорости, как становится жарко в практически зимней куртке и как стягивает все внутри от ощущений. Он действительно боялся, что ничего не вернется. Что смерть брата перерубила в нем то, что помогало держаться на плаву, и окончательно утопила его в собственном прошлом и настоящем. Кирилл два месяца боролся с ними и вернулся именно из-за того, что осознал: ему не выдержать долго. Слишком многое он перекрывал. Две следующие точки он взял друг за другом, не думая о том, что придется менять маршрут. Они располагались чересчур близко, чтобы проехать мимо, следуя намеченному плану. Тихомиров был уверен, что выигрывает по времени хотя бы у двоих, а значит, третье место ему обеспечено. Забрать победу у Черного можно попытаться, но обойти Ростова он обязан. С лица не слезала улыбка. Наглая, дерзкая, характерная только ему — с неравномерно поднятыми уголками губ, перекошенностью в одну сторону. Кирилл улыбался и думал о том, что даже если после гонки его вновь накроет, это будет уже не тем. Это будет не так сильно, и он сможет вновь вернуться. Воспоминания окончательно отошли на второй план, оставляя четкой лишь цель: он должен прийти вторым. Меньшего он сейчас не хотел. Что-то подобное он испытывал в самую первую гонку. На остальные точки он потратил немногим больше десяти минут. Когда вырулил на прямую, ведущую к финишу, практически поравнялся с идущим впереди «ауди». Черный даже мигнул аварийкой, но скорость все равно набрал, делая отрыв в пару десятков метров. Кирилл сжал пальцы на руле, кусая губу и проводя ладонью по коротко подстриженной челке, но не стал пытаться догнать его — бесполезно. Он не отдает победы так легко, а везения сейчас будет уже недостаточно. Если бы он сообразил ускориться раньше, чем это сделал Артур… А вот Ростова сзади он заметил, только когда уже проезжал финишный перекресток. Кирилл хмыкнул и не сдержался, повторил за Черным, мигнув аварийкой, чем, кажется, окончательно вывел парня из себя: раздался протяжный гудок, и машина вильнула из стороны в сторону. Сердце на секунду замерло, тут же перейдя в бешеный ритм: этот придурок едва не угробился. Пара секунд, пара чертовых секунд — и Тихомиров бы вновь сидел в участке, давал показания и проталкивал чувство вины, вставшее комом в горле, внутрь, чтобы не мешало дышать и говорить. Он с силой сжал пальцы, чувствуя, как руль впивается в кожу, и прикусил щеку изнутри. Гребаный подонок! Он даже не запомнил, как заехал на стоянку. Бросил машину посередине, плюнув на то, что приехал пока только Артур, и развернулся к остановившемуся Ростову. На собственное обещание не марать руки было плевать; Кирилл с размаха въехал едва вылезшему из авто парню в челюсть, через несколько секунд получая в ответ. Было все равно, куда бить; он чувствовал только боль от ответных ударов, а в голове крутилась одна единственная мысль: выбить из долбаеба всю дурь, как он должен был выбить ее из Макса. Согнувшись пополам, когда Ростов попал в район солнечного сплетения, и хватая разбитыми губами воздух, он посмотрел на покрасневшие, но целые костяшки и просипел:  — Еблан конченый… За что едва не получил кулаком по ребрам, кое-как перехватив его кисть и ударяя в ответ в нос. Какая-то девушка визжала не хуже сирены, а пытавшиеся их разнять парни получали смазанные удары и почти сразу упускали. Дима схватился за нос, отшатнулся и сгорбился, опершись ладонью на колено.  — Чья бы корова мычала…  — У меня брат разбился. — Кирилл дернулся, но его вовремя обхватили за плечи, не давая сдвинуться с места. Он сплюнул и вытер кровь с губ тыльной стороной ладони. — Разбился, блять! Потерял управление и покатил по встречке без фар! А ты из-за драного проигрыша перестаешь контролировать дорогу и едва не врезаешься в чертово ограждение!  — Иди нахуй со своим братом! — Ростов сжал кулаки. Ворон среагировал быстро. Встал между ними, толкнул Ростова в плечо, вынуждая отойти еще на несколько шагов. Кирилл повернул голову и посмотрел на державшего его Артура, который внимательно следил за зажавшим пальцами ноздри парнем. То, что вырываться было бесполезно, он понял сразу, но все равно дернулся, хоть и слабо. Черный крепче сжал руки и сказал над самым ухом:  — Успокойся. Парень качнул головой, перевел взгляд на Ростова и облизал ноющую губу, тут же отозвавшуюся острой болью. Вздохнул, перебарывая желание продолжить, прижатой в плече рукой показал средний палец и сипло бросил сквозь зубы:  — Иди нахер.  — Ах ты ж сука! Дима дернулся вперед, но Ворон оттолкнул его, тут же подходя и давая затрещину еще не опомнившемуся парню, удержал его за шиворот, не позволяя подняться с земли.  — Блять, успокоились, оба! Кирилл поднял перед собой ладони и растянул губы в блеклой ухмылке.  — Все, все, я закончил. Отпусти меня, — он повернул голову к Артуру и поднял бровь, когда тот посмотрел на него. — Пожалуйста? Мужчина прищурился, посмотрел ему в глаза и хмыкнул, все же отходя на пару шагов, но продолжал сжимать его плечо одной рукой. Кивнул в сторону стоявшей посередь стоянки «тойоты», перегородившей дорогу остальным финишировавшим.  — Отгони машину, и пойдем поговорим. Кирилл кивнул и, качая головой, сел за руль. Тело болело. Особенно в груди — даже дышать было больно. Он радовался, что по лицу получил лишь два раза, и оба пришлись на губы. Только подбитого глаза и синяков на половину лица ему не хватало. И все-таки Тихомиров был уверен, что прав. Ростов слишком вознесся в собственных глазах и теперь гнался за признанием и хотел, чтобы все было так, как надо ему. Он напоминал избалованного ребенка, которого впервые отправили на улицу одного. Кирилл боялся думать, чем эта гонка могла закончиться. Как бы он к Ростову ни относился, это разрушило бы все, что он так старательно выстраивал внутри, вновь. А сейчас было достаточно выспаться, чтобы это стало не «только что», а хотя бы «недавно». Артура он нашел в «ауди». Мужчина копался в телефоне и только покосился на Кирилла, когда тот сел на пассажирское, и жестом попросил немного подождать. Тихомиров пожал плечами и начал листать музыку в поисках чего-нибудь интересного или хотя бы знакомого. Он практически влюбился в этот автомобиль за последние два месяца: слишком крутым он был. Кирилл не привык к машинам такого класса, тем более не ездил в них; желание оказаться за рулем подобной, к тому же собственной, можно было отнести к мечтам. И несмотря на то, что Артур скорее всего бы согласился, он никогда бы не попросил дать на ней проехаться, потому что авто — это личное. Часть самого водителя. Особенно для них. Черный хмыкнул, заблокировал телефон и, бросив его на колени, повернулся к Кириллу.  — Что это было?  — Он долбаеб, — парень пожал плечами и прислонился затылком к подголовнику, расслабляясь на сидении; конечности потянуло. Кирилл посмотрел вперед, на стоявшую напротив «тойоту», и негромко добавил: — Чуть не разбился.  — Что конкретно произошло?  — Ты все слышал, — он повернул к нему голову и облизал губы, чувствуя уже меньше крови. Артур вздохнул, обернулся назад и достал откуда-то салфетки, протянул ему пачку. Кирилл благодарно кивнул и промакнул рот. — Я его обошел, а он психанул и чуть не въебался в ограждение, потому что завилял на дороге. Мужчина остановил блуждающий по его лицу взгляд и посмотрел в глаза. Секунд через десять усмехнулся и предположил:  — И вы стопроцентно поспорили.  — Почти, — Кирилл качнул головой вбок и щелкнул языком. — Я сказал, что если он хочет поставить меня на место, то ему надо обогнать меня.  — Не говори ему такое больше, — неожиданно серьезно произнес Артур. — А лучше вообще не разговаривай.  — Почему? Черный криво улыбнулся.  — Хочешь стать причиной аварии? Кирилл сглотнул, сжал в пальцах челку и облокотился на колени, закрыв ладонью глаза, после чего хрипло выдохнул:  — Блять… Это было не тем, на что он рассчитывал. Совсем не этого он ждал от гонки. Несмотря на то, что необходимое он получил, Кириллу все равно было тяжело. И он надеялся, что это просто последствие драки. Но ему надо выпить. Грамм сто хорошего бренди, лучше двести. И выспаться, потому что больше такого шанса не будет.

***

Разбитые губы заживали долго. Кирилл практически две недели питался только едва теплыми бульонами и, матерясь сквозь зубы, записывал рецепты под диктовку сестры. Аня переживала, но смеялась, каждый раз подзывая Алису посмотреть на то, «какой дядя Кирилл теперь красивый». Племяшка, в отличие от матери, чуть не расплакалась, когда увидела его, и серьезно пообещала позаботиться о нем, как только приедет в гости. Кирилл улыбался уголками губ, стараясь не раскрыть расходящиеся от любого напряжения ранки, и кивал головой. Он существовал на автомате, пробуждаясь только во время общения с сестрой и Стасом и езды. Две гонки, организованные друг за другом и, кажется, специально подобранные так, чтобы он в них участвовал, Кирилл почти выиграл — второе место после Черного можно было считать небольшой, но победой. Их разделяло меньше пятидесяти метров, и парень в шутку пообещал отпраздновать выигрыш походом в бар. Артур ехидно посмотрел на него, но согласился, добавив, что выпивка будет за его счет. Стас ни слова не говорил о Максиме. И даже когда пришли результаты экспертизы, ограничился обещанием сначала во всем разобраться самостоятельно и только потом привлекать Кирилла. Хотя ему показалось, что Стас сам был рад думать над этим в одиночестве. Парень не понимал, что именно тот ищет и какие загадки стремится разгадать. Для него с первого дня любая официальная бумага, касающаяся аварии, заменялась единственной фразой: «Макс умер мгновенно». Она была проще и гораздо понятнее нескольких страниц текста. Все наконец-то встало на свои места. И Кирилл понимал, что, если бы он был все это время один, вряд ли справился со всем так быстро. У него было бы слишком много свободного времени, которое он тратил на прокручивание в голове воспоминаний и попытки спрятаться от них. И если Ворон просто помогал ему держаться на плаву, то Стас и Артур сделали гораздо больше. Стас вообще старался постоянно напоминать о себе, держаться поблизости: звонил, отправлял сообщения и заезжал хотя бы раз в неделю. Но он сам до конца не мог смириться со всем — Кирилл тоже был чем-то вроде якоря, за который он хватался. Из того, как менялся Стас, приходя к нему в квартиру, сделать другие выводы было невозможно. Артур продолжал вести игру, понятную только ему. Звонил, общался с ним на стоянке, иногда переписывался в сети и каждый раз заставлял его думать только о настоящем, несмотря на то, что часто говорил о Максе. Что-то вроде лечения пресыщением — пресловутой теорией точки Кюри. И Кирилл сдался, поверил и перестал гадать, зачем ему вообще это надо, потому что Артур действительно помогал. С ним было легко. И парень постоянно вспоминал его слова. Про пистолет, отчаяние и поддержку. Он даже представить не мог Черного сломленным, наоборот, тот был одним из самых сильных людей, которых он знал. По крайней мере, ему так казалось. Кирилл боялся думать о том, какой ценой приобретается подобная сила, но понимал: такими не рождаются, а именно становятся. Следующая гонка была через неделю. Ворон не объяснил, что они запланировали, ограничившись тем, что его участие не обсуждается и ему должно понравиться. Кирилл согласился и отправил сообщение второму организатору, ответ на которое до сих пор не получил. К чему была такая секретность, он не понимал: любой участник может пойти в отказ хоть за пару минут до начала, — но ему было интересно. Удивляло еще и то, что информация пришла только под утро — он увидел сообщение, когда собирался на учебу. Что же они такое запланировали, что потратили на обсуждения всю ночь? На третьей паре Кирилл не вытерпел: хотелось узнать хотя бы то, какой будет размах. Удостоверившись, что в аудитории были те, кто записывал конспект, он закрыл на ноутбуке документ и загрузил скайп, тут же набирая сообщение: «Через неделю участвуешь?» Ответ пришел через пару минут, когда Кирилл подпер рукой подбородок и почувствовал, что хочет спать. Громкий звук уведомления заставил вздрогнуть, встретиться взглядом с преподавателем и включить беззвучный режим. «Да. И в бар идти не планирую, без обид». Парень посмотрел на экран и цокнул языком: чего он, собственно, ожидал? «Не знаешь, кто еще поедет?» «Серега точно, может, еще Ростов. Если бы знал, что они задумали, сказал бы». «Тебе тоже ничего не сказали… Мне уже интересно». Кирилл перевел взгляд на часы — до конца пары еще двадцать минут. Артур молчал, да и ответа он как-то не ждал, получив необходимую информацию. Некоторое время лениво листал ленту «ВКонтакте», изредка поднимая взгляд на преподавателя, отстраненно слушал разговор сидящих сзади одногруппниц и строил планы на вечер. Хотелось отдохнуть и ничего не делать: все вдруг решили, что студентов необходимо проверить за месяц до сессии, удостовериться, что материал понятен. Долги копились, несмотря на то, что Кирилл почти все сдавал вовремя. Новое сообщение пришло минут через десять. «Есть предложение выпить на выходных». Парень удивленно качнул головой. До сих пор подобных идей Артур не выдавал. «Ты так уверен, что я тебя не обгоню?» «Я уверен, что твоя печень выдержит два похода в бар. И если на то пошло, то да, уверен», — и подмигивающий смайлик в конце. «Теперь я просто обязан тебя обогнать». «Удачи. Не в этой жизни». «Давай в субботу. Во сколько?» «И что, никакого сарказма в ответ?» — снова смайлик. «Окей, иди нахер. Так во сколько?» — Кирилл улыбнулся и отправил вдогонку несколько скобок. «Давай в девять. Я смогу оставить машину у дома?» «Без проблем», — набрал в ответ парень и вновь переключился на «Вконтакте», отвечая на пришедшие сообщения и закрывая сайт. До конца пары оставалось пять минут. «Тогда в восемь». Кирилл сам себе кивнул, отключился и убрал ноутбук в сумку, положил голову на сложенные руки. Артур как-то быстро из просто соперника превратился в человека, с которым хотелось общаться. И Кирилл этому радовался: с ним было интересно. Может, потому что Артур вел себя по-другому и у него были совсем другие взгляды. Или парень просто привык общаться с теми, чей образ жизни не сильно отличался от его.

***

На улице было холодно, хоть и солнечно. Парень накинул на голову капюшон, поскользнулся на подмерзшем асфальте и мысленно выругался. Ну почему он решил не ехать на машине именно сегодня? Простояв на остановке минут пятнадцать, плюнул и пошел в сторону метро, понимая, что сильнее уже не замерзнет и пара пройденных пешком кварталов хуже не сделают. У входа в подземку Кирилл достал наушники. Народу было немного, но слушать чужие разговоры все равно не хотелось. Он и так весь день был негласным участником разговора одногруппниц, сегодня почему-то садившихся именно за ним. Логично: где еще говорить, если не на последней парте? Стас позвонил, когда он уже заходил во двор и доставал из сумки ключи. Говорить в подъезде Кирилл не любил, слишком неприятной была акустика, так что со вздохом пошел в сторону детской площадки и сел на скамью.  — Привет, Стас, — сказал парень, растягивая имя. — Молчать, пока с тобой не поздороваются, — плохая привычка, знаешь.  — Ничего не могу с собой поделать, — ответил тот извиняющимся голосом и запоздало добавил: — Привет.  — Как дела? — спросил Кирилл спустя некоторое время, понимая, что Стас сам разговор не начнет.  — Нормально… Да, нормально. А у тебя? Кирилл удивленно хмыкнул. Что это с ним?  — Тоже. Что-то случилось?  — И нет, и да. Кирь, скажи… — Стас запнулся. — Макс тебе ничего не говорил? Тихомиров напрягся. Опять?  — Мы уже говорили об этом, разве нет?  — Он не говорил тебе ничего странного? — тверже спросил мужчина, когда Кирилл уже думал послать его. Парень выругался. — Блин, я понимаю, что уже достал тебя, но это правда важно.  — Что ты там вдруг нашел, раз снова поднимаешь эту тему? — он откинулся назад и посмотрел на подходящий прямо к домам лес. Получив в ответ только молчание, протянул: — Стас? Тот повторил вопрос. Кирилл вздохнул: бесполезно.  — Нет, он не говорил мне ничего странного, вел себя как обычно и ни с кем меня не знакомил. Если и было что-то подобное, то я не запомнил, значит, странным это мне не показалось. А сейчас ты мне объяснишь, с чего вдруг снова поднял эту тему. Стас выругался и ответил, повысив голос:  — Блять, я не знаю. Ничего не понимаю. Должно быть хоть что-то, какая-нибудь хрень, которая поможет разобраться в этом дерьме.  — Что происходит? — Кирилл сжал губы, получив в ответ очередную порцию ругательств. Понимая, что Стас сейчас все равно ему ничего внятного не скажет, начал прокручивать в памяти все, что помнил. Через некоторое время произнес: — Ничего не было. Правда. Только… Он запнулся. Подходит ли это под «странное»? Он удивился, но не более того — это просто было Максиму несвойственно.  — Только что?  — Только он оставил мне кейс с документами, — неуверенно сказал Кирилл и, на секунду задумавшись, продолжил: — Там ничего не было, просто бумаги на квартиру, по которым я становился собственником. Через некоторое время Стас негромко сказал:  — Проверь документы еще раз. И если что-то найдешь, то сразу позвони мне, — и отключился, не дожидаясь ответа. Кирилл сжал в пальцах телефон и недоуменно посмотрел на экран. Это слишком напрягало.  — Да что, блять, происходит? — спросил себе под нос парень и поднялся со скамьи, убирая мобильник в карман. Но документы все-таки проверил. Снова не сразу вспомнил пароль, который угадал тогда совершенно случайно, введя дату свадьбы Макса, достал бумаги и сел с ними на диван. Перелистал все, мельком пробежал по строкам глазами и пожал плечами: ничего необычного. Самые простые документы на квартиру. Взгляд зацепился за открытый кейс, лежащий на полу. Кирилл нахмурился, пытаясь понять, почему тот кажется ненастоящим. Сложил бумаги стопкой и опустился перед ним на колени, продолжая смотреть. И вдруг осознал: кейс был слишком неглубоким для такого дна. Он провел пальцами по бархатистой ткани, которой тот был оббит изнутри, и попытался надавить на края у стенок, чувствуя себя персонажем гребаного детектива. Дно поддалось не сразу, а только когда Кирилл уже решил, что ему померещилось. Отошла тонкая пластиковая прокладка, за которой оказались еще документы. И, читая мелкий текст и сминая бумагу подрагивающими пальцами, Кирилл все сильнее чувствовал, как в горле вновь встает мешающий дышать ком. Это точно было странным.

***

Кирилл сидел на ковре, подогнув под себя ногу и прислонившись спиной к дивану, вертел в пальцах пустой бокал и смотрел на отражение Стаса в стоящем напротив телевизоре. В горле немного горчило после бренди, и он безрезультатно сглатывал привычный, но ставший именно сейчас неприятным привкус. Стас приехал почти сразу. Ему хватило одной фразы, чтобы понять, что Кирилл действительно что-то нашел, — эту интонацию его голоса он запомнил еще в конце августа. Хриплый, срывающийся, словно что-то мешает говорить и слова выходят через силу. Парень был сейчас именно таким: судорожно сглатывал, постоянно пытался прочистить горло, а кадык двигался при каждом вдохе. И Стас отчасти его понимал. Он еще раз пробежался взглядом по первым строчкам документов, отложил их и протер ладонью лицо, устало выдыхая. Он до последнего надеялся, что это все окажется какой-то ошибкой, хотя, еще читая заключение экспертизы, понял, что ошибки в этом нет. Кирилл откинул голову назад, встретился взглядом со Стасом и закрыл глаза. Хотелось еще раз выпить, чтобы прояснить и одновременно затуманить мысли, но он сидел, дожидаясь, пока мужчина сам начнет разговор. На улице уже начинало темнеть, и быстро проносящийся мимо окна снег сливался с посеревшим небом. Кирилл передернул плечами, чувствуя, как от лопаток расползаются мурашки. Несмотря на то, что в квартире было довольно тепло, от ощущения практически наступившей зимы становилось не по себе. Словно он вот-вот окажется на улице и замерзнет. Проведя ладонью по челке, Кирилл зачесал ее назад и посмотрел на наблюдавшего за ним Стаса одним глазом. Тот нервно приподнял уголки губ.  — Это все, что ты нашел?  — А тебе этого недостаточно? В ответ он неопределенно пожал плечами, закусил губу и прошелся пальцами по отросшему ежику волос. Стас выглядел слишком возбужденным, растрепанным и неуверенным. Кирилл редко видел его таким, только когда случалось что-то, что выбивало его из колеи. Сейчас был именно такой случай, парень уже понял это и теперь просто ждал, когда он все объяснит. Строить догадки в непонятной ситуации хуже, чем знать правду. Через минуту Кирилл не выдержал:  — Может, хватит уже?  — Что? — Стас перевел на него растерянный взгляд.  — Пытаться оттянуть момент. Я здесь и никуда не уйду, пока не узнаю все от начала и до конца, а ты не уйдешь, пока не расскажешь. Мужчина усмехнулся и откинулся на подушки, переведя взгляд на потолок. Документы он отодвинул подальше от себя.  — Это сложно объяснить.  — А я не сердобольная горожанка, у которой сбили собачку, — перебил Кирилл, раздражаясь. — Стас, ты… ты понимаешь, что я просто хочу понять, откуда вообще взялись эти бумаги и какое отношение они имеют к Максу?  — Ты уверен, что это все?  — Я тебе сейчас врежу, — предупредил он и повернулся, ловя его взгляд. — Ты достал ограждать меня от смерти моего брата. Это уже случилось, ты ничего не изменишь и хуже уже не сделаешь.  — Кирь…  — Подожди, — Тихомиров повернулся, встал на колени и положил ладони на сидение. — Войди в мое положение. Он оставил мне кейс, в котором, кроме обычного, оказалось потайное отделение. И в нем — гребаные реквизиты счетов и документы на другую квартиру. Он сжал кулаки, скользнув пальцами по ткани, прикрыл глаза и сел обратно, успокаивая дыхание. Слишком много вопросов и ни одного ответа.  — И все это — на мое имя. Почему? — уже тише добавил парень, сжав челку и натянув волосы. — Что за херня творилась в его жизни? Стас наклонился вперед, положил ладонь ему на плечо, заставив Кирилла вяло усмехнуться. В последнее время ему начало казаться, что все пришло в норму. Как же он хотел, чтобы действительно так и было. Он не знал, что заставляло его так думать, но был уверен: сейчас Стас расскажет то, что в очередной раз разнесет его усилия к чертям. Кирилл уже устал от этого. Он откинул голову назад, закрыл глаза и выдохнул так, что едва не закашлялся от внезапной боли в груди. Мужчина посмотрел на него и покачал головой, буркнув себе под нос: «Придурок», — за что тут же получил удар по ноге от неизменившегося в лице Кирилла. Стас вздохнул, потер голень и дал ему подзатыльник, получая в ответ косой взгляд. Оттягивать больше не было смысла. Мужчина поджал губы и начал, не подбирая слова и объясняясь так, как приходило в голову:  — Я насторожился почти сразу. Сначала просто не мог поверить, потому что Макс… это Макс. Он бы не вылетел: действительно ведь хорошо водил. Может, я не езжу и не участвую в ваших гонках, но я все-таки не слепой. Такие… прощальные почести устраивают не каждому. Стас перевел взгляд с криво усмехающегося парня на потолок, закинул руку за голову, опершись на стену.  — А потом что-то заставило напрячься. И поехало. Я еле как уговорил начальство отдать мне результаты экспертизы, сам осмотрел машину, поговорил с выжившей девушкой и с каждым разом все сильнее убеждался в том, что что-то не так. Что так не бывает. Это слишком идеальная авария: отказ тормозов, неработающие камеры, мертвый кусок трассы. Как думаешь, — спросил он в потолок, — гонки проходят на таких участках? Кирилл замер и с трудом подавил скепсис, понимая, что… логика есть. Он только сказал, прочистив горло:  — Он сам мог выбрать эту дорогу. Чтобы срезать или обогнать. Стас кивнул.  — Я тоже так подумал. Но потом вспомнил, как Максим относился к ЕКАДу. Тихомиров вопросительно хмыкнул. Как относился? Он ушел с района именно потому, что полюбил однорядную Кольцевую. Кирилл ничего не имел против, даже был рад тому, что между ним и победой стало на одного соперника меньше, но не понимал, хоть и молчал. Группа, в которую Макс ушел, никогда не выделялась, особенно после того, как Седьмой организовал в Пышме свою.  — Ему там не нравилось. По крайней мере, напившись в дрова, он сказал именно так. Что-то вроде того, как его все это достало. Я так понимаю, он не говорил тебе об этом.  — Не нравилось? Значит, вот так? — Кирилл не смог удержаться от смешка. — Он ушел из своей первой команды туда, где ему не нравилось? И единственным человеком, которому он об этом сказал, был ты. Не я, не Ворон, а ты, совсем не разбирающийся в гонках. Это бред, Стас. Ты несешь откровенную херню и даже не понимаешь, о чем говоришь. Он… …получал информацию о заездах от Ворона. Кирилл не обращал на это внимания, по привычке даже не задумываясь, зачем ушедшему участнику эта информация и почему он иногда появляется. У них не было жестких ограничений, но если уж ушел — уходи нормально. Он вспомнил об этом только сейчас и впервые понял, что это было нихрена не нормально. Кирилл открыл глаза и замер, глядя на Стаса в отражении. Тот кивнул, словно понимал, о чем тот думает. Парень нахмурился и сжал губы. Нет, такого не было. Такого не могло быть, он отказывается соглашаться с этим.  — Это все равно бред, понимаешь?  — Ты просто не хочешь верить в то, что это было не случайностью, Кирь.  — А чем это было? — он повысил голос. — Он разбился специально? Или его разбили? Попытка напугать? Убийство, как в американских боевиках, наверное, да? Ты правда считаешь, что кому-то придет такое в голову? Стас не ответил, просто смотрел ему в глаза и чуть щурился, наклонившись вперед. Через некоторое время глухо и безразлично спросил:  — А тормозные диски он маслом сам себе обрызгал? — и, не отпуская его непонимающего взгляда, улыбнулся уголком губ. — Я не просто так добился повторной экспертизы, Кирь. И могу тебе сказать, что… это не было случайностью. Тихомиров резко поднялся, сжав кулаки. Стас замер: он сейчас выглядел так, словно вот-вот сорвется. Глаза уже блестели, а голос был слишком отчаянным:  — А чем это было? Тянуть дальше было нельзя. Ему все равно бы пришлось сказать это, но Стас продолжал надеяться, что это произойдет не сегодня. Даже когда говорил, закрыв глаза:  — Тем же самым, что и наркотики во внутренней стенке багажника. Несколько килограмм чистой дури.