В черно-белых

Тренировку Кирилл проспал, хотя даже не помнил, как выключил будильник. А потому, когда через полчаса после назначенного времени проснулся от звонка из спортзала, не сразу понял происходящее, рассеянно слушая голос администратора. Пообещав прийти на час позже, он откинул руку с телефоном в сторону и уставился в потолок. В голове немного звенело после ночного похода в бар, но все было гораздо лучше, чем он ожидал, — по крайней мере, Кирилл не чувствовал себя умирающим. Мысли плавали, не позволяя сконцентрироваться на чем-то одном. Отстраненно подумав, что алкоголь выветрится до конца не раньше, чем через несколько часов, парень закрыл глаза. Внутри было пусто. Ни эмоций, ни мыслей, ни ощущений; все сузилось до давления в висках и звона в голове. Он все слишком хорошо помнил, и казалось, будто ничего вчера не пил, хотя следил за количеством вливаемого внутрь алкоголя и был уверен, что похмелье будет сильнее. Мышцы слабо гудели, как после хорошей тренировки, и Кирилл опасливо сжал пальцы, чувствуя противную дрожь и слабость. Так он не сможет сделать даже тот минимум, на который рассчитывал. Оставалось надеяться, что он успеет окончательно проснуться и размяться до того, как надо будет идти. Артур его напрягал. Тихомиров все меньше верил в его бескорыстность, а в полном отсутствии у того альтруистических наклонностей не сомневался. Он совершенно не был похож на человека, который будет что-то делать для других, не имея при этом личной выгоды, и то малое, что Кирилл узнал о нем в течение последних нескольких лет, это только подтверждало. Черный привык получать все и почти никогда не проигрывал, по крайней мере, на трассе. Он с самого первого заезда закрепился в лидерах; Кирилл помнил, как «ауди» впервые въехал на стоянку. Их тогда было человек семь на район, и, наверное, это были самые нормальные люди практически за четыре года. Артур не конфликтовал, но вписаться в компанию не смог: слишком сильными были социальные различия, особенно для двадцати-двадцатипятилетних парней. Сейчас из них остались только Ворон и Черный, а назвать «компанией» приезжавших на стоянку людей Кирилл не мог. Они в корне отличались. И все-таки, вернувшись из спортзала и наткнувшись взглядом на припаркованный черный «ауди», парень на секунду замер, вздохнул и развернулся в сторону будки охраны, хотя знал, что услышит. Артур заявился только вечером, когда Кирилл его уже не ждал и сидел в интернете, переписываясь с однокурсником. Парень протянул ему руку и чисто из вежливости предложил чай. Черный ответил на рукопожатие и усмехнулся.  — А чего-нибудь покрепче нет?  — А тебе вчера не хватило? — он развернулся и пошел на кухню, по пути указав на дверь ванной. Когда Артур через минуту сел за стол, он наливал кипяток в кружки. — Тебе повезло, чайник только вскипел, иначе ждать его еще минут двадцать. Тебе чай, кофе?  — Чай. — Он благодарно кивнул, когда Кирилл поставил перед ним кружку, и посмотрел на опускающиеся на дно чаинки. — А нормальный чайник купить не судьба?  — Да он меня устраивает, — парень пожал плечами. Не начинать ведь жаловаться на отсутствие работы для студентов и жизнь в целом. Деньги пока были, но он предпочел перестраховаться, исключив лишние траты. Кирилл уселся на столешницу, упер ноги в скрипнувшую дверцу шкафчика и взял кружку в обе ладони, грея замерзшие пальцы. И поежился, когда потянуло сквозняком, — он сел прямо между окном и дверью. Ну и почему на их улице каждый год случаются аварии с последующим отключением воды, именно когда холодно? Кирилл надел лежащий на стуле свитер и залез обратно.  — У вас отопления нет?  — Нет. У нас авария.  — А у меня дома котел, — протянул Артур, отпил чай и поднял кружку на уровень глаз. — Не смотри так на меня. Хочешь, приезжай греться.  — Не трави меня, — Кирилл сдвинул брови. — Сколько тебе там, говоришь? Почти тридцать?  — Да, а еще я завтра провожу совещание с гендиректорами трех агентств недвижимости. Парень посмотрел на него поверх кружки и через минуту негромко спросил:  — Что, совсем задолбался? Артур улыбнулся и пожал плечами, налил себе еще кипятка в кружку и встал рядом с Кириллом, прислонившись к тумбе.  — Лучше, чем было раньше. Тихомиров впервые заметил у него начавшие прорисовываться морщины и подумал, какая пропасть лежит между ними. Черный даже живет по совершенно другим законам. Какого черта он вообще забыл на его кухне? Кирилл указал ему на тарелку с печеньем и перешел в зал, по звуку отыскивая звонящий телефон. Посмотрел на экран, сел и со вздохом принял звонок.  — Слушаю.  — Привет, — голос Стаса был слишком бодрым для вечера воскресенья. Только проснулся? — Я сдал автомобиль на повторную экспертизу.  — Молодец, — он выпрямил ноги и съехал по сидению вниз, уткнувшись затылком в спинку дивана. Закрыл глаза, зачесывая челку назад и роняя на лицо темные пряди. — Стас, пожалуйста, давай ты больше не будешь мне об этом говорить? Мужчина замялся, хмыкнул, заглотив почти сказанное слово, и шумно выдохнул, после чего продолжил уже не так жизнерадостно:  — Они обещали более полный отчет, нежели в первый раз. Напишут все до мелочей и…  — Стас, только если они найдут что-нибудь стоящее, — негромко ответил Кирилл, чеканя каждое слово. Сжал губы. — По-настоящему стоящее. В чем я сильно сомневаюсь. Он поднял голову вверх, ткань неприятно нагрела кожу при трении.  — Кирь, я тоже устал, но я должен понять, что тогда произошло. Я не верю, что он мог вылететь на встречку со скоростью под двести.  — Хватит! — он сжал волосы, натянувшаяся кожа тут же отозвалась болью. — Видимо, мог, Стас. Он уже вылетел. Вылетел и, черт возьми, убил одного человека, оставил инвалидом другого и сам, блять, погиб! А я просто пиздец как хочу перестать об этом думать. Стас промолчал. Кирилл глубоко дышал, сжимая в пальцах челку и зажмурив глаза до цветных пятен и боли во лбу. Сейчас ему больше всего хотелось куда-нибудь деть руки, а не стучать кулаком по диванной обивке. Как он может перестать думать об этом, если ему постоянно напоминают? Он ведь не вспоминал, пока был один. Думал о Максе — но только о нем самом, о человеке, о том, как они проводили время, и Кириллу это нравилось. Не было мыслей о смерти, не было перед глазами той фотографии с полунакрытым телом.  — Прости, мелкий. Кирилл нервно улыбнулся, отключился перевел взгляд на серый потолок. Глаза уже привыкли к темноте, так что он уставился на широкую поперечную полосу, словно делящую комнату на две части. Такая же стыковка плит была в квартире родителей. Телефон коротко завибрировал, осветив комнату и заставив парня вздрогнуть. «Я во вторник вечером приеду, так что не уходи никуда». Он тихо выругался. Только сегодня договорился сходить с однокурсниками в клуб. И так прослыл домоседом. Включенный свет резанул по глазам, вынуждая зажмуриться. Кирилл подогнул под себя ноги и, когда зрение перестроилось, повернулся к севшему рядом Артуру.  — Ты не лучший хозяин, знаешь ли.  — Ну, извини. Мне позвонили, что я сделаю, — он развел руками и наклонился вперед, опершись ладонями на диван.  — Я пошутил.  — Я понял. Черный шумно вздохнул, отведя взгляд в сторону и опустив плечи, усмехнулся и откинулся назад, кладя голову поверх подушек. Посмотрел вверх.  — О, стыковка. Я думал, они только в советских домах.  — Каждый, кто впервые смотрит на мой потолок, говорит именно это. Артур повернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза и устало улыбнулся.  — Надо было раньше тебя вытащить. Ты изменился.  — Насчет вчерашнего. Спасибо. Мужчина в ответ кивнул и снова отвернулся, закрывая глаза. Кирилл сжал губы, продолжая смотреть на него и пытаясь найти хоть что-то, что могло бы объяснить причину, по которой Артур все еще тут был. Почему-то он был уверен, что… не случись ничего, Черный бы не шел сам на контакт. Их отношения бы не изменились, а сейчас тот был единственным, с кем Кирилл действительно хотел общаться.  — Артур, — Тихомиров дождался, пока мужчина посмотрит на него. — Почему ты со мной возишься? Тот прищурил глаза, оперся локтями на колени и сцепил пальцы в замок, подперев ими подбородок. Обвел взглядом комнату и снова остановился на Кирилле.  — Я отвечу, но сначала скажи, что именно ты имеешь в виду. Парень замялся. Что именно? Почему он пытается вернуть ему нормальную жизнь? Почему подошел вчера? Почему затащил на стоянку, а потом — в машину? Почему он вообще сидит сейчас в его квартире? Вопросов было слишком много: действия Артура удивляли. Но все-таки казалось, что главным для него было одно.  — Зачем ты так стараешься вернуть меня на дорогу? Тебе ведь это не выгодно. Черный хмыкнул и ткнул в его сторону сложенными указательными пальцами.  — Ты в какой-то степени прав: мне это не выгодно. Но с другой стороны, у тебя есть опыт. Ты лучше новичков, которых набрали.  — Обгоняй их и радуйся. Из реальных противников у тебя остался только Ворон.  — В том-то и дело, — он погладил подбородок, переходя ладонью на шею, затылок и проводя по светлым волосам. — Как бы объяснить… Помнишь, я сказал, что идти против закона интересно? Представь, что ты довольно долго и хорошо играешь в карты. С кем тебе будет интереснее: с таким же опытным игроком или новичком? Кирилл ухмыльнулся и пожал плечами. Карты — это совершенно другое.  — То есть ты автоматически выбрал опытного. А почему?  — От него не знаешь, чего ожидать.  — Именно. Здесь то же. Я не знаю, в какую сторону ты можешь повернуть и какой маршрут сочтешь лучшим. У тебя уже есть манера езды, есть собственные причины поворачивать, менять скорость. А новички предсказуемые. Они всегда выбирают самый легкий и очевидный путь. Так что да, — Артур улыбнулся, — я действительно хочу вернуть тебя на гонки. И хочу помочь тебе справиться… с этим всем. Он посмотрел ему в глаза, наткнувшись на внимательный взгляд, и замер, разглядывая темно-зеленую радужку. Кирилл отвернулся первым, не выдержав и полминуты.  — Какой тебе резон помогать с последним? Черный промолчал, сжав губы, и, кажется, растерялся. Он вообще впервые видел его растерянным. Через некоторое время мужчина положил ладонь ему на плечо, несильно сжав пальцы.  — У меня был период, когда хотелось застрелиться. Причем пуля в висок казалась единственным выходом, а пистолет, как назло, был на расстоянии руки. Если бы рядом никого не было, однажды утром я просто бы не проснулся. Тихомиров перевел на него взгляд с расширенными зрачками и, повинуясь неясному порву, положил свою ладонь поверх его. Слабо усмехнулся, кривя губы, опустил глаза и негромко сказал:  — Спасибо.

***

 — Мелкий, у меня подарок. — Стас, едва зайдя в квартиру и даже не закрыв дверь, качнул в воздухе бутылкой. — Семилетний «Метакса», как тебе? Кирилл качнул головой, подняв брови, оперся на стену плечом и скрестил руки на груди, глядя на гостя. Мужчина выглядел растрепанным — даже отросший ежик, который только начал лежать, топорщился в разные стороны. Он второпях снял ботинки, тут же проходя в зал и скидывая куртку на стоящее у стены кресло. Тихомиров взял в руки бутылку, выключил свет и пошел за ним, разглядывая в слабом освещении этикетку.  — Надо же, — он встал в проеме и прислонился к косяку, сощурил глаза, читая мелкий текст. — Семилетний я еще не пробовал. Спасибо.  — Не за что. Я же помню, — Стас подмигнул и рухнул на диван, вытянув ноги, — ты любишь бренди. Хотя, честно, не самая лучшая штука. Парень только пожал плечами, поставил бутылку на стол и сел рядом, подогнув под себя ногу. Отопление наконец-то дали, теперь можно было не мерзнуть в нескольких слоях одежды — наоборот, все окна были открытыми, и все равно было душно. Это лучше, чем если бы оставалось холодно: при температуре в пять градусов и постоянными дождями на верхних этажах было не намного теплее. Квартира словно изменилась за последние несколько дней. Кирилл старался не искать причин, по которым это произошло, как и тех, что заставили его попытаться свернуть в нормальное русло, но у него начало получаться. По крайней мере, он смог, наконец, зайти в пустую, прибранную еще в первые дни после аварии комнату, перенести в нее некоторые вещи. Хотя до того, как Кирилл избавится от всего, что уже никогда не пригодится, было еще далеко. Он чувствовал себя слабым, но понимал, что все не так плохо. Это как восстановление после комы: медленно, очень медленно и никогда до конца, но ты возвращаешь себе свою жизнь. Ничто не приходит сразу и тем более — так же быстро, как уходит. Стас молчал и внимательно смотрел на него. Кирилл смотрел в ответ, но через минуту все же не выдержал — хмыкнул, ушел на кухню и вернулся с двумя бокалами в руке. Качнул ими, двинув пальцами и звонко стукнув стенки друг о друга.  — Чай будешь?  — Ты серьезно? — мужчина выразительно глянул на бокалы. — Где твое гостеприимство?  — Вот поэтому я и предлагаю чай, — Кирилл поставил их к бутылке и обернулся, засунув ладони в карманы штанов. — А потом будет алкоголь. Попробуем, что ты притащил. Стас отвел глаза, усмехнулся и пожал плечами.  — А что-нибудь кроме чая есть?  — Ну, — Кирилл нахмурился, — могу сделать тебе «Несквик».  — Давай, — он махнул рукой и встал, выходя вслед за парнем из комнаты. На кухню он зашел через несколько минут и брызнул Кириллу в лицо водой с пальцев. — Его на сколько греть? Тихомиров вздохнул и оттянул уголок губ, скептически глядя на Стаса. Алиса вела себя точно так же, когда оставалась с ним наедине: знала, что тот вряд ли откажет в детских прихотях. Аня ее баловала, но он ее понимал: она слишком сильно любила отца Алисы и еще сильнее любила дочь. И парень был по-настоящему рад, что тот мудак ее не подкосил.  — Три минуты, — запоздало ответил, когда мужчина уже поставил кружку в микроволновку и выжидающе посмотрел на него, после чего развернулся и взял в руки кружку, прислонился спиной к столешнице. Улыбнулся, глядя под ноги. — Ты мне напоминаешь племянницу.  — Ага, здорово. Только Наташе не говори, а то она не пустит домой мужа, напоминающего четырехлетнего ребенка.  — Что у вас с ней? Стас провел ладонью по волосам и выдохнул, глядя на поворачивающуюся в микроволновке кружку. Когда время вышло, достал ее и сел за стол, уперев взгляд в собственные руки. Парень нахмурился, сжал губы и поднес чай к лицу. От поднимающегося пара глаза слезились.  — Все так плохо?  — Надеюсь, нет. Только, Кирь, я… — он закрыл глаза и выругался. — Я ее больше не люблю. Тихомиров молча посмотрел на него, поставил кружку и ушел в зал, вернувшись с бокалами и бренди. Поставил на стол, разлил и протянул ему — Стас выпил тут же, почти залпом, заставив его порадоваться, что налил не так много. Сам Кирилл попробовал только после того, как мужчина закрыл ладонью бокал, не давая подлить, и качнул головой. Вкус действительно был отличным, только парень почти не почувствовал ничего, когда распробовал. Стас в несколько глотков допил какао и дернул губами, изображая улыбку, после чего хлопнул себя по коленям.  — Ладно, хватит. Я зачем пришел: окажешь мне услугу? — дождавшись вопросительного взгляда, сложил ладони. — Помоги мне выйти на Ростова. Откинув голову назад, Кирилл закатил глаза и поджал губы. Когда дружишь с полицией, самое главное — не давать ей повода находить в тебе выгоду. Он не мог отказать после того, как сам видел едва не сбитую женщину, в последние секунды отскочившую в сторону, но это было почти год назад. Ростов действительно стал подонком, которому плевать на нарушения, — что ж, наверное, только в первый раз Кирилл сам соблюдал все правила, — но становиться чужим среди своих Тихомиров не хотел.  — Я говорил уже, что с ним помогать не буду.  — Это не имеет ничего общего со стукачами.  — Это тебе так кажется. Там другие законы, Стас. И менталитет тоже другой. Мужчина поднял перед собой ладони, признавая поражение, но продолжал смотреть в глаза. Сейчас Кирилл не собирался проигрывать — Стас первым сдался, опуская взгляд и примирительно улыбаясь.  — Окей, ладно, хорошо. Хотя бы скажи, у вас новенькие есть? — и, словно опомнившись, быстро добавил: — Ты давно ездил?  — В августе, — он поджал губы и криво ухмыльнулся: в тот день. Махнул рукой в сторону погрустневшего Стаса. — Я в выходные был на стоянке.  — О, — тот положил ладонь ему на плечо и слабо потряс, — наш Кирилл возвращается? Или как — Рик?  — Никак. И да, новенькие есть. А что?  — Что-что, мы одного засекли. Белая машина, — он хмыкнул, — это смело.  — Насколько я понял, — Кирилл сделал паузу, подбирая слова, — он хотел произвести фурор.  — И как, получилось? Парень перевел на него смеющийся взгляд и поднял бровь. Произвести фурор, когда на трассе Черный и Ворон, — это что-то из рода фантазии для новичка. Обойти — возможно, но Артур всегда был одним из первых. Вряд ли он отпустил бы его дальше, чем на сотню метров.  — Я никогда не пойму ваши законы, — Стас покачал головой и занес руку за голову, опершись ей на стену. — Какие-то странные правила, и по этим правилам вы нарушаете законы. Это похоже на долбаный американский фильм: мы следим за вами, бьемся башкой об стену, но можем только сыпать штрафами и пытаться поймать на чем-то большем. А большего нет.  — Есть. Вы просто не копаете так глубоко, чтобы найти это.  — Хочешь сказать, мы некомпетентны? Кирилл прищурился и глотнул бренди так, что горло словно прожгло.  — Хочу сказать, что вам это неподвластно. Стас хмыкнул, но промолчал, сверля взглядом стену у него за спиной. Он был в чем-то прав: они действительно не представляли, какая система действует изнутри, только и делали, что наблюдали со стороны. Кирилл никогда не раскрывал перед ним карты, ограничивался пространными объяснениями, вечно водил его вокруг да около — а Максим никогда не говорил об этом так, чтобы было понятно. У него было свое, совершенно иное отношение к дороге, которое ни разу за пять лет не совпало с мнением младшего брата. Может, поэтому они Стаса и привлекали: они были слишком разными и слишком похожими одновременно. И если Макса он действительно воспринимал как лучшего друга, то Кирилл был для него больше братом: он помнил его еще трехлетним. Когда видишь, как растет человек, воспринимаешь его совсем иначе. И то, как Кирилл воспринял смерть Максима, Стаса задело так же сильно. Возможно, потому что с ним он в последние месяцы общался гораздо ближе, чем с лучшим другом. Возможно, потому что слишком резко воспринимал чужую боль, не акцентируясь на собственной. И поддержать его, на похоронах напоминавшего серую тень, ему было необходимо; Стас чувствовал, что обязан сделать это. Тому, что Кирилл начал приходить в себя, он был искренне рад.  — Ты был на стоянке. А в гонке участвовал? Тихомиров неопределенно пожал плечами и взял стоявшую у него за спиной кружку, отпивая остывший чай. Выругался и добавил горячей воды.  — Не участвовал, но прокатился. Меня, — он прочистил горло, отведя взгляд в сторону, — прокатили.  — Прокатили?  — Сидел на пассажирском и послушно смотрел в окошечко, как мне и сказали, — он усмехнулся. — Он просто усадил меня в машину и на пару с Сергеем уговорил проехать маршрут в качестве пассажира.  — Он — это кто? Кому мне тащить коньяк?  — Черный. Спортивный «ауди», может, видел на своих камерах. Стас задумчиво промычал и постучал пальцами по столу. Даже если он и видел, не запомнил: слишком многие машины в темноте могли сойти за спортивный «ауди», тем более на такой скорости.  — Не помню, — он выдохнул, сдаваясь. — Тогда передай ему мою благодарность на словах. Он реально крут.  — А коньяк?  — Оставлю себе, — он улыбнулся и посмотрел на бокал, щуря глаза. Через некоторое время негромко спросил: — У тебя есть что выпить, кроме этой гадости? Кирилл со вздохом ушел в угол, открывая крайний шкафчик и выдвигая широкую полку для бутылок с характерным звоном, то же самое сделал с соседним. И приглашающе махнул рукой.  — К твоим услугам. Выбирай.