В черно-белых

На улице было тепло, несмотря на вечер и то, что только сегодня в телефонном календаре высветилось короткое «май». Ни намека на ветер, последние лучи солнца со светло-рыжего края неба, на деревьях понемногу начинали набухать почки. Отличная погода никак не вязалась с тем, что происходило внутри. Кирилл проводил взглядом автобус, на котором уехали Аня с Алиской, прикрыл на секунду глаза и медленно вдохнул, преодолевая спазм в горле, за последние несколько суток ставший привычным. Его морозило, независимо от того, что косые, едва ощутимые лучи еще согревали воздух. Кирилл передергивал плечами от ощущения проходящих по телу волн мурашек, сильнее сжимался, поднимая плечи, и стискивал ладони в карманах в кулаки. Хотелось сесть на ближайшую скамью и расслабиться, позволить мыслям захлестнуть сознание, просто чтобы потом они ушли, оставили в покое хоть на какое-то время: у него не хватало сил держать их в узде. В квартире было слишком пусто и тихо, и осознание собственного одиночества впервые придавило так, что виски отозвались тянущей болью. Кирилл снял обувь и прошел на кухню, не раздеваясь и доставая из шкафа подаренную Стасом бутылку бренди, которую за полгода не успел закончить. Посмотрел на количество, кивнул и закрыл дверцу, вслушиваясь в дребезжание дернувшихся бутылок, — около трети. Чтобы напиться, хватит сполна. Скинул пальто на диван, рухнул рядом и подтащил ноутбук, поднимая крышку и выводя из сна. Свернутое окно скайпа мигало, уведомляя о сообщении; Кирилл помедлил, но, уже наведя на него курсор, передумал, закрывая и выходя. Желания читать и отвечать, пусть даже это Артур, не было. Он никак не ожидал, что тот появится у него на пороге меньше, чем через полчаса. Артур стал ближе, чем Кирилл мог предполагать, но он не думал, что сам стал ему близок настолько, чтобы тот приехал к нему. Поэтому, когда мужчина закрыл за собой дверь и начал раздеваться, Кирилл во второй раз за последние несколько дней ощутил хоть что-то, кроме страха, злости или отчаяния, — удивление и радость от мысли, что не останется один на один с самим собой, пусть и расслабленный алкоголем.  — Салют.  — Привет, — Кирилл оперся плечом на стену, скрестив руки на груди и сжимая пальцы на плечах, чтобы не передергиваться от того, как лихорадит тело. — Чай, кофе? И, глядя, как Артур бросает автомобильные ключи в сумку, продолжил:  — Бренди? Тот с сожалением покачал головой:  — Чай. Кирилл пожал плечами и заварил две кружки: пить алкоголь одному было неуютно. Он сел в кресло напротив дивана, прислонил керамический край кружки к губам и посмотрел на Артура, державшего свою на коленке. Медиа-центр негромко играл что-то неразборчивое, но этого оказалось достаточно: не было давящей со всех сторон тишины, не получалось полностью сосредоточиться на внутренних ощущениях — звуки вырывали, мешали, не отпускали, и парень цеплялся за них, выныривая из собственноручно созданного омута. Артур сначала рассматривал комнату, после чего перевел взгляд на Кирилла. Тот смотрел в темно-серые глаза, щурился, чуть склонив голову, и ловил любую мысль, позволяя ей раскрыться, лишь бы отвлечься. Вспомнилось, каким азартом горел взгляд мужчины в тот раз, когда они ехали вместе; Кирилл тогда впервые понял, насколько это нужно не только ему самому, но и остальным. Артур ездил не для того, чтобы просто потешить свое самолюбие, — он отдыхал, расслаблялся, отпускал самого себя. До Кирилла вдруг дошло, что он практически не знал его. Да, с ним Артур был искренен, в этом парень не сомневался, но многое ли тот давал ему узнать? Полгода, за которые он вошел в его жизнь и стал неотъемлемой ее частью, а сколько рассказал о себе? И вроде бы достаточно, но Кирилл никогда не спрашивал, а Артур никогда не начинал подобные разговоры сам. Так почему бы не спросить сейчас?  — Расскажешь о своей семье? — вполголоса спросил парень и пожал плечами, получив в ответ удивленный взгляд. Может, это последняя стадия мазохизма, но больше ничего в голову не пришло. По крайней мере, Кирилл надеялся, что из ответа Артура сможет узнать больше, нежели просто имя-фамилию родителей и наличие братьев-сестер. Через несколько минут Артур вздохнул, поставил пустую кружку на подлокотник и начал:  — Мне, собственно, нечего рассказывать. Я единственный ребенок, а с родственниками родители особо не общались; я знал только троих, да и то лишь по звонкам. А когда появилась возможность, знакомиться с кем-либо желания уже не было, — он качнул головой и пожал плечами, коротко улыбнувшись уголком губ. — А так… не могу сказать, что на меня не обращали внимания, но и не было такого, чтобы носились, как наседки. В общем, минимум привязанностей и настолько ограниченное количество общих тем, что, когда стало ясно, что продолжать дело отца я не стану, общение почти сошло на нет.  — И поэтому на новый год ты даже не думал о том, чтобы поехать к ним, — сам себе кивнул Кирилл, допивая остывающий чай.  — Ага. А вообще я просто терпеть не могу разговоры на тему «как живешь» и «как мог бы жить, если бы пошел по „правильному“ пути». А его родителей не волновал его выбор. Кирилл тряхнул головой, зачесал челку назад, отпуская ее прядями на лицо, и посмотрел за окно: уже темнело. На миг появилось ощущение надвигающегося страха; он дернулся и, бегло окинув взглядом комнату, остановился на постукивающих по обивке дивана пальцах Артура. Он спрашивал о чем угодно, лишь бы не возвращалась тишина, безуспешно пытался концентрироваться только на его голосе и не отводил от него взгляда. Кирилл был совершенно уверен: он выдал себя в первые секунды, вопрос про семью оказался обычным криком о помощи, и Артур не мог этого не заметить. Пожалуйста, говори со мной. И он говорил. Разбивал тишину своим голосом, отгонял мысли о родителях и Максе, не позволял отвлекаться от действительности, за что Кирилл был ему искренне благодарен. Шутил, и, хотя парень не мог отвечать большим, чем кривой улыбкой, на мгновения давящая атмосфера квартиры исчезала. Кирилл старался не думать о том, что будет после его ухода, — на столе стояла бутылка бренди, и этого вполне хватит, чтобы не сойти с ума. Он не представлял, как будет жить ближайшее время. Закончили они часам к одиннадцати. К тому моменту Кирилл уже знал, что делать после того, как Артур уедет: спать хотелось так, что уже начинало вырубать. Когда он в очередной раз зевнул, мужчина усмехнулся:  — О, все, глаза посоловели. Тебе пора спать, а я домой поехал, — он встал, потянулся и одернул рубашку. — Блин, не хочу завтра на работу.  — Что так?  — Да там заказчик урод. И фирма на постоянке, не откажешься. Обычно приходит нормальный человек, и думает логично, и сроки выполнимые ставит, не жмотится, а этому либо прищемило ниже пояса, либо просто жадность покоя не дает. Короче, заебал так, что я сам хочу ему морду набить, — он устало вздохнул и провел ладонью по шее. Кирилл сочувствующе хмыкнул и тоже поднялся, следом за Артуром выходя в коридор и включая свет.  — Удачи с ним.  — Ага, спасибо. — Артур надел пальто и, быстрым жестом поправив ворот, посмотрел на Кирилла. Протянул руку, тепло улыбнувшись. Парень тряхнул головой и ответил на рукопожатие. Мужчина на секунду сжал кисть сильнее, провел большим пальцем по коже и, продолжая внимательно смотреть в глаза, отпустил. А Кирилл вдруг почувствовал, как внутри словно что-то оборвалось, и мерзкая дрожь в теле, от которой то и дело он передергивал плечами, прошла. Он растерянно перевел взгляд на руку Артура. Что это, черт побери, было? Кирилл прикусил губу, выдохнул и улыбнулся — впервые за весь вечер нормально.  — Спасибо, что пришел. Артур пожал плечами, но затем фыркнул:  — Ты каждый раз будешь говорить «спасибо» за то, что я заваливаюсь без приглашения и разрешения? Серьезно, прекращай, это тупо.  — Сам ты тупой.  — Ага, — расслабленно отозвался Артур и вдруг понизил голос: — Когда ты в следующий раз будешь участвовать? Скрип тормозов, громкий хлопок и красные пятна вокруг. Кирилл зажмурился, чувствуя, как перехватывает дыхание. Он пытался сесть за руль этим утром. Плюхнулся на сидение и завел двигатель, но, как только коснулся руля, накатила волна страха. Просто доехать до кладбища, до которого было всего около километра, оказалось нереально. Он еще никогда не выскакивал из автомобиля так быстро. И сейчас, криво усмехнувшись, скрестил руки на груди и сжал пальцами плечи.  — Я не знаю. Я не могу даже думать об этом, не то что ездить, — он прикусил губу с внутренней стороны. — Не знаю. Не сейчас. Артур некоторое время смотрел на него, не отрываясь, после чего сказал себе под нос:  — Силком тебя не потащишь. — И уже громче: — Тогда… буду ждать. Ты должен меня обогнать.

***

Кирилл проспал почти сутки. Раскалывающаяся голова, затуманенное сознание, не слушающиеся конечности; радовало только то, что ему ничего не снилось. Он ничего не слышал, ему ничего не виделось, хотя в том, что галлюцинации вернутся, сомнений не было. Ничего, совершенно ничего, и от этого тоже было страшно, потому что оставаться наедине со своими мыслями еще хуже, чем страдать от кошмаров. Голова раскалывалась от духоты; Кирилл скинул одеяло, встал и замер, когда уже открыл окно и задержался взглядом на ярко освещенной Объездной. Смотрел на пустую дорогу, по которой изредка проносились автомобили, и чувствовал, как от легких по горлу поднимается ком и дышать становится труднее: никого. Совсем никого. В его жизни осталось лишь считанное количество людей, а тех, кто мог быть рядом в любое время, не стало вовсе. Что у него вообще сейчас было, кроме него самого? Кирилл сел обратно на диван, привалился к жесткой спинке и укутал ноги, подогнув их под себя. Появилось острое желание забрать со стола бренди, к которому он вчера так и не притронулся, но напиться даже не с утра — ночью — он не смог бы и в таком состоянии. А если начнет, то вряд ли уже остановится. Дотянулся до ноутбука, дождался, пока тот загрузится, и зашел в интернет, включая первую попавшуюся музыкальную подборку. Совершенно плевать какую, лишь бы отвлекала и не позволяла мыслям поглотить его окончательно. И почему-то именно сейчас вспомнился Артур. Кирилл так и не смог понять, как тот влиял на него, но рядом с ним становилось спокойно. Артур был уютным, несмотря на то, что Кирилл так и не перестал видеть в нем мажора; он умел отвлекать, и рядом с ним парень переставал держать оборону от внешнего мира, непроизвольно расслаблялся и становился не просто самим собой — открывался, не позволяя читать себя, но и не скрывая практически ничего. Кирилл посмотрел на сложенные в замок руки, лежащие поверх одеяла. Ему действительно стало легче, когда к словам добавилось прикосновение. Вокруг словно лопнул пузырь, отгораживавший от внешнего мира и не дающих осознать реальность происходящего. Только вот легче стало лишь на то время, пока Артур был в поле видимости. Как только Кирилл закрыл за ним дверь, то привалился к ней спиной, чувствуя, как начинают дрожать руки. И квартира не казалась самым безопасным местом на земле — она вообще не казалась безопасной. Словно из комнаты Макса, которую он никак не мог привыкнуть хотя бы вслух называть бывшей, мог в любой момент кто-нибудь выйти. Кирилл не боялся странных звуков, его пугало именно то, что в определенный момент тени перерастут в нечто большее, и он увидит самого Максима. Вопрос, сойдет ли он после этого с ума, отпадал сам собой: к тому моменту он бы уже сделал это. Парень тряхнул головой и сфокусировал взгляд на ярко светившемся экране, по которому плавали мыльные пузыри заставки, — автоматически открывшееся окно скайпа до сих пор мигало непрочитанным сообщением. В утро похорон Артур не написал ему пустые соболезнования, не сказал, что ему жаль, — он просто спросил, как Кирилл себя чувствует. И пусть тогда вопрос был совершенно не в тему, сейчас он подходил как никогда лучше. «Я хочу напиться», — отправил парень в ответ, не думая о том, что Артур сможет прочесть только утром. Нормальные люди по ночам спят. Кирилл же определенно сейчас не казался себе таковым. Поэтому, когда через несколько минут пришел ответ, он удивленно поднял брови: Артур казался ему нормальным. «Составить компанию?» «Я еще не так опустился, чтобы пить, как только проснулся. Если деградирую до новой стадии — сообщу». «О, так ты не так плох, как я думал», — и несколько смайликов, от которых губы сами собой растянулись в кривую улыбку. И дело не в явной попытке Артура развеселить его, а в том, что Кирилл понимал ее тщетность. Он в принципе был не так плох. По сравнению с Максимом и родителями — лучше, чем могло быть. На улице медленно начало светать, когда Кирилл вновь встал с дивана и ушел на кухню. Поставить чайник, выпить таблетки, достать уже выветрившиеся бутерброды из холодильника — и снова действия на автомате, словно их выполняет кто-то другой. Кирилл сел на столешницу и уставился за окно, на возвышавшиеся за лесом высотки; сколько до них — километр, полтора? Расстояние, которое он проезжал за несколько минут, вдруг стало казаться недосягаемым. Словно там никогда не было этого района, не было жилых домов с подсвеченными крышами. Кирилл бездумно смотрел на них в течение нескольких минут, а перед глазами вместо небольших точек-огней были фары. Десятки фар, сливавшихся в одно светящееся месиво. Когда чайник вскипел, он вздрогнул от свиста, резко спрыгнул на пол и задернул шторы, впервые, наверное, за последний год. К черту. К черту это все. Он не так сильно переживал из-за смерти родителей. Кирилл боялся собственного одиночества, которое осознал именно теперь. Сердце гулко колотилось в груди от страха остаться совершенно одному, а внутри все переворачивалось от того, сколько лицемерия в этом было на самом деле. Хотелось немедленно с кем-нибудь поговорить. Не важно, о чем и как — просто говорить и заполонять ту пустоту внутри, которой с каждым днем все больше и больше, потому что она пугала. Кирилл вспоминал свои чувства после аварии, в которой разбился Макс, и понимал, что они были совершенно другими. Не было всепоглощающего серого и красного в голове, не было колотящего изнутри страха, и хреново тогда стало из-за потери, а не переживаний за самого себя. Горячий чай обжигал горло, но немыслимым образом протолкнул внутрь ком и избавил от спазма. Кирилл кусал чуть болящие губы, держал кружку за бока и чувствовал, как от высокой температуры начинает покалывать пальцы, несмотря на толстые керамические стенки. Хорошо, что он все сдал. Непонятно как, но сейчас за ним не было ни долгов, ни несданных экзаменов, и впервые «автомат» давал больше, чем возможность откосить: Кирилл бы просто не пошел в университет, даже если бы это грозило отчислением. Пульсирующая боль в голове не проходила. Она в принципе редко исчезала, и таблетки Кирилл старался хранить всегда на виду, чтобы даже в самом плохом состоянии найти. Он помнил, как было в сентябре: кое-как дошел до кухни, но не нашел какого-либо обезболивающего вообще и где-то час просто сидел на стуле, оттянув дрожащими пальцами волосы и с силой сжав веки, до цветных кругов, чтобы хоть как-то отвлечься. Он забыл, что такое разрывающаяся черепная коробка и отсутствие концентрации, с самого первого рейда. Не вспоминал об этом почти пять лет, а за последние полгода получил объем за весь срок и боялся, что получит еще. Заставить себя раздвинуть шторы не получалось; Кирилл пошел обратно в зал, нараспашку открыл окно и уперся ладонями в подоконник, прислонясь лицом к москитной сетке. Холодный свежий воздух обдувал разгоряченную кожу, пускал по ней волны приятных мурашек, но на босые ноги задуло: несильно, но ощутимо, так что он не смог выстоять дольше пары минут, забрал с кухни чай и залез на диван, вновь кутаясь в одеяло. Работающий ноутбук, поставленный на колени, грел даже через ткань. Кирилл бездумно сидел в интернете, читал забытую со школы классику, не особенно запоминая сюжет, и постоянно ходил на кухню, где заливал кипятком очередной пакетик. В итоге задолбался, заварил в двухлитровом чайнике, накрыл сохраняющим тепло футляром и забрал в комнату. Хватило на полтора часа. Было скучно. Когда в углу экрана всплыло уведомление о том, что Артур снова в сети, Кирилл моментально отправил сообщение. «Ты сегодня вообще спал?» «Ага, час. Вырубился прямо за столом. Май — это пиздец». «Расскажешь?» Он следил за появляющимися и исчезающими точками, пока Артур набирал ответ, и вздрогнул, когда через некоторое время пошел видео-звонок. Хмыкнул под нос, помедлил, но все-таки ответил, пусть и без камеры.  — Не лучшее время для скайпа, знаешь.  — Слишком много набирать, а у меня руки заняты. Лучше так скажу, — ответил Артур и добавил: — Доброе утро, кстати.  — Доброе, — отозвался Кирилл, морщась: «доброе» не начинается так, как у него. Он тряхнул головой и, натянув пальцами челку, прикусил губу с внутренней стороны. — Чем тебе май не угодил? Он смотрел на Артура, который не отводил взгляда от экрана и стучал по клавиатуре. Тихий размеренный звук успокаивал. Кирилл разглядывал усталое лицо с пусть светлой, но хорошо заметной щетиной и на удивление не мятую рубашку, пил понемногу остывающий чай и вдруг подумал, что Артур не видит его и не знает, что тот наблюдает за ним. Стало неловко, словно он подсматривал, но на прямой вопрос мужчина лишь усмехнулся и качнул головой:  — Так лучше, не отвлекаешь. Хотя… — он прищурился, — твое лицо лучше той белиберды, которую надо отправить в письме. Что насчет мая, то тут все просто: скоро лето. А значит, это полная смена рекламной кампании практически у всех, с кем мы сотрудничаем, — начиная баннерами и заканчивая роликами. Артур зевнул и потянулся, после чего выругался сквозь зубы.  — Я в последний раз нормально спал в выходные. На третьей неделе апреля. И позавчера, потому что разрешил себе не выходить из дома до полудня.  — Так много работы? — сочувствующе спросил Кирилл, получил в ответ согласное мычание и цокнул языком. — Почему ты не можешь дать себе один выходной? Сутки погоды не сделают, а для организма могут оказаться спасением.  — Ага, для моего организма. А для сотрудников — самое настоящее издевательство. Работы сейчас у всех хватает: не так уж много у меня людей, — да и заниматься конкретно этим должен официальный представитель. А это кто? Правильно, я, — тот вздохнул и провел ладонью вдоль виска, ероша пальцами волосы. Кирилл посмотрел на его руку и вспомнил, как стало спокойно тогда от прикосновения. Сейчас, пусть и не в темной квартире — за окном уже светало — безопасность чувствовалась очень слабо. Появилось желание пригласить Артура к себе, просто чтобы снова почувствовать себя спокойно, ни о чем не волноваться, но Кирилл закашлялся, а когда отпустило, уже понял, что затея бредовая. Только сделал очередной глоток чая, смачивая горящее горло, и сказал:  — Все равно лучше взять выходной. Издевательство над другими это или нет, но над собой — точно. Как ты работаешь, если выглядишь не лучше подъездного алкаша?  — Врешь, — коротко бросил Артур и самодовольно улыбнулся: — Даже сейчас я выгляжу в разы лучше, чем алкаш.  — И самооценка у тебя соответствующая. Он кивнул, потянулся в сторону и взял в руку телефон.  — Разумеется. Я ведь мудак с секретарем и спортивным авто. Губы сами собой растянулись в улыбку. Мудак оказался еще и до безумия успокаивающим — даже так, через интернет и без личного контакта. Кирилл прищурился и посмотрел Артуру в глаза, прекрасно понимая, что тот этого не видит. Пожалуйста, продолжай меня успокаивать.