***
Ёль не мог пройти мимо. Он не был героем или совестливым человеком, который под вдохновением прочитанных в детстве комиксов про Бэтмена или Супермена бежал на помощь ближнему, нет. Он был настоящим отбросом. Тем самым отбросом, на которых общество махнуло рукой, презирая и списывая со всех счетов. Про таких, как он, обычно говорят: «Горбатого могила исправит». Наверно, так и есть. В свои шестнадцать лет парень чувствовал, что прожил почти целую адскую жизнь. Такой участи Пак не пожелал бы даже врагу. Он знал, что такое голод. Это пакостное чувство, которое превращало человека в животное, парень испытал на себе. Голод присутствовал почти всегда. Мальчишка ел, что придется: объедки со стола, остатки выброшенной пищи на улице, украденные в магазине конфеты - разница была не велика. Хотелось лишь спастись от гадких ощущений, что скручивали живот и не давали нормально спать. В то время, как его сверстники купались в родительской любви и заботе, Чанёль был один. Потеряв маму в пятилетнем возрасте, он потерял весь мир. Эта единственная любимая женщина, за которую Ёль держался своими еще маленькими ручками, оберегала его и дарила свою любовь в ответ. Поэтому даже тогда, когда она исходила кровью на его глазах, мальчик не отпускал ее руки. А дальше начался ад: вечные пьяные побои отца, вакханалия в доме с девицами второго сорта погружали с раннего детства в атмосферу хаоса, насилия, боли. Уже тогда Пак стал убеждаться, что весь мир соткан из дикого страха и отчаяния. Никто не смог переубедить мальчишку, ведь единственный маячок, его "свет" погас вместе с умирающей матерью. В тот злополучный день, когда в его маленьком доме туда-сюда сновали полицейские и врачи, отец не был пьян и выглядел вполне прилично. Социальные службы посчитали приемлемым жить в таких условиях, оставив маленького Чанёля с отцом. В итоге легче было уйти из ставшего ненавистным дома. Не велика потеря. Последний родитель только выдохнул с облегчением: груз, лежавший у него на плечах, так вовремя решил самоустраниться. Мужчина довольно улыбался, наливая себе очередную порцию спиртного в пластиковый стаканчик. На улице парню задышалось легче. За время «странствий» Чанёля приютила компания таких же, как он: брошенных, оставленных, вырвавшихся, выживающих своими силами. Бороться за жизнь приходилось по-всякому. Те, кто были поменьше, попрашайничали, собирали макулатуру, пивные банки; ребята постарше, к которым принадлежал Ёль, грабили дома, оставленные хозяевами, помышляли мелкими кражами на улицах. Однако ему этого все равно было мало. Тогда-то Пак и нырнул с головой в мир криминала, где каждый знал негласное, но основное правило: выживает сильнейший.***
Четырьмя часами ранее. — Ёль, не отставай! Иначе я не отвечаю за твою сохранность, — закричал невысокий парень в черной кожаной куртке, закусывая зажённую сигарету зубами. — Да я не из робких, хён! И как это, не отвечаешь? — Отозвался Чанёль и быстрее засеменил ногами, ровняясь с Минсоком. Мин покопался в кармане и вытащил пачку сигарет: — Будешь? — Протянул другу упаковку. Парень вытащил одну из коробочки, прикурил и, жадно затянувшись, выпустил дым кольцом. Горечь прошлась по всему горлу, проникая в легкие, оставляя на языке неприятный привкус. Чанёль довольно простонал. — Там точно будет весело, Минсок? — Парни шли вперёд, не сбавляя скорость. — Я тебе обещаю. Девочки просто сказка. Жаркая ночка тебе сегодня гарантированна, - старший окинул Пака оценивающим взглядом с ног до головы и одобрительно закивал. — Да, да, сегодня у тебя точно все будет. Эх, мне бы твою внешность, Ёль, я бы не вылезал из того места. Сегодня твой день. Все услуги заранее оплачены вместо тебя, ты и копейки не потратишь! Хм, вообще, возьми на заметку, друг мой, многие девушки согласились бы лечь под тебя и без денег. Уж больно смазливое личико у нас тут получается с годами. Вот нарастишь еще мышц, и бабы будут целовать тебе ноги только за один твой взгляд. В ответ младший смущенно фыркнул, но все же остался доволен похвалой старшего. Они шли по слабо освещенной улице, пряча лицо в глубоко натянутых капюшонах и тихо ступая по влажному асфальту. Двигаться без шума у этих двоих уже вошло в привычку. Закрытый клуб, куда направлялись парни, обещал им приятное времяпровождение. Неприметная со стороны металическая дверь отворилась после нехитрых манипуляций, позволяя войти им с чёрного входа. Внутри клуб оказался впечатляющим. В воздухе повис густой запах духов, пота, алкоголя и сигаретного дыма. Басы отдавали в грудь, грозясь проломить ребра; светомузыка мигала, погружая в своеобразный транс танцующих. Казалось, все помещение движется, как один большой организм. — А вот и наши мальчики, — пропела над ухом стройная девушка в платье, напоминающем больше нижнее белье, чем полноценную одежду. Минсок, не долго думая, заключил красавицу в свои цепкие объятия и, не стесняясь, оставил на ее губах долгий, глубокий поцелуй. — Со Ин, охренительно выглядишь. Я для тебя кое-что приготовил. — Парень недвусмысленно показывал на ширинку своих джинс. Девушка захихикала и стала откровенно заигрывать. Чанёль, чувствуя себя третьим лишним, оставил парочку и направился к барной стойке. — Ёль! — Добродушно приветствовал парня бармен, едва завидев его, поднимая вверх руку. — Наш конфетный мальчик наконец-то прибыл. - Парень почти кричал, чтобы быть услышанным своим собеседником. Он протянул Чану низкий стакан с янтарной жидкостью, в которой плавали кусочки льда. — Только залпом или зайдешься кашлем. — Спасибо, хён. Он взял из рук бармена стакан, заглядывая внутрь, чтобы получше рассмотреть содержимое. В нос ударил резкий запах, от которого сразу же стало мутить. Чанёль последовал совету знакомого и, опрокинув жидкость в рот, быстро проглотил. Горячая смесь обожгла горло, и Пак все равно кашлянул в кулак. Он не любил спиртное еще с детства, ненавидел даже запах, но сегодня алкоголь был просто необходим для него. Почему-то сейчас вспомнились слова Мина о его внешности. Чанёль и сам стал замечать, что с каждым годом становился все выше и симпатичнее. Но какой от этого прок, он точно не знал. Смазливое личико разве поможет ему выжить? Или накормит вечером? Вот если бы Бог одарил его выдающимся умом! Это качество пришлось бы очень кстати. Однако не тот момент для подобных размышлений. Минсок обещал жаркий вечер. Пак потер руки. То, что должно произойти чуть позже, заставляло поволноваться, все-таки опыта у него не было. Именно поэтому парень, не раздумывая, согласился на выпивку. Братья из компании часто обсуждали женские прелести, смакуя интимные детали. Они настолько сочно и со вкусом описывали, что Ёль был уверен, такой кайф не сравнится с простой дрочкой за углом. Парень пошарил глазами по макушкам танцующих. Недалеко, вдоль всей стены, возвышался подиум, на котором, разбившись на секции, стояли массивные кожаные диваны, освещенные тусклыми светильниками. Столик перед ними был уставлен бутылками с горячительными напитками, закусками. Такой же худой парень, как и Пак, окруженный с обеих сторон четверкой девушек, сейчас махал ему рукой и приглашал присоединиться. Чанёль тут же двинулся в его сторону, на ходу огибая танцующих людей. Он потрясенно разглядывал девушек. Милостивый Боже! Все как на подбор: длинноволосые, с тонкими фигурками, которые, казалось, можно с лёгкостью надломить, туфельки, нейлоновые чулки. От такого зрелища у Пака непроизвольно поползли мурашки по телу и не куда-нибудь, а именно в штаны, собираясь разбудить все еще дремлющего «Чанёля младшего». Возбуждение было слабым, но чувствовалось отлично, а после того, как его усадили в самую гущу «цветника», и девушки тут же заинтересованно, не таясь, стали кидать взгляды, усилилось в разы. — Боже, какой ты хорошенький, - тут же залепетала одна и вцепилась своими юркими пальцами в руку Пака. И в эту минуту тот окончательно понял, что все только начинается. Алкоголь лился рекой. Его сосед уже во всю лапал какую-то девушку, норовя залезть ей под коротенькую юбку, остальные же наперебой восхваляли все прелести и достоинства младшего, от чего его торчащие уши слегка покраснели. Но, несмотря на всю прелесть сидящих рядом дам, Чанёля отчего-то раздражался. Громкая музыка, запах спиртного, исходивший от всех девиц, их громкий смех - все было таким наигранным, нервирующим и удушающим, из-за чего он снова закурил. Спиртное ему явно противопоказано, так как эффект оказался совершенно противоположным ожидаемому: никакой эйфории, как расслабленного состояния, только раздражение и сожаление из-за выпитой огненной жидкости. Когда девушки ненадолго отлучились в дамскую комнату, сосед спросил чуть заплетающимся языком: — Чанёль, ну как? Ты определился? Какую из них хочешь? Пак никого не хотел. Все, что ему казалось необходимым сейчас, - это очутиться у себя в комнате и хорошенько выспаться. Однако показывать такой настрой нельзя: не поймут. Младший, недолго думая, ответил: — Та, что в белом платье, вроде бы ничего. Минсок выразительно засмеялся: — Губа не дура, Пак, она самая дорогая. Но это не страшно, ты имеешь право на любую из них. Старшие мне так и сказали: «Сегодня Ёлю самую охуительную бабу, он заслужил». - Парень помахал крупными купюрами возле носа Чанёля. Накануне состоялась крупная сделка, и Паку доверили доставить товар тихо, так, чтобы остаться незамеченным, а ему все нипочем, не привыкать к таким условиям. Парень с детства научился быть невидимым. От этой сделки зависели многие, и Ёль, как и ожидалось, справился, за что получил бонус в свою копилку и одобрения со стороны «начальства». Девушки вернулись. Изрядно пьяный сосед жестом приказал всем удалиться, кивком головы показывая той самой, в белом платье, чтобы присоединилась к Чанёлю. Остальные тихо покинули помещение. — А теперь я покажу тебе один фокус, — продолжил сосед и стянул со стола пульт. — Видишь вот эту красную кнопку, Ёль? — В пьяном угаре пытаясь точно указать на ту самую кнопку, водя пальцем вокруг да около. — Я понял, какая, хён. — Забирая пульт из рук старшего, уверил Чан. — Нажимай. Чанёль нажал, и подиум, на котором они сидели, стал закрываться железными жалюзи, отрезая от общей массы народа, оставляя в уединении. Ёль смотрел на это и поневоле присвистнул: мир явно не стоит на месте, совершенствуясь. Такое новшество было Паку по душе, ведь куда-то идти в состоянии опьянения ему не хотелось, а тут как раз такой продуманный сервис. Старший подтянулся ближе к Чанёлю и на ухо шепнул: — Оставляю тебя с твоей дамой, только выпусти меня отсюда. Ёль снова нажал кнопку, и жалюзи сразу же пришли в действие, полностью открывая вид на танцпол. Мин вальяжно поднялся с дивана и медленной пьяной походкой, обнимая другую девушку, удалился вглубь зала. Пак сидел, широко расставив свои длинные ноги и закинув руки на изголовье дивана. В свой подростковый возраст он уже выглядел более мужественно, чем его одногодки, только лицо пока ещё не приобрело должного отпечатка взросления. Незнакомка медленно и изящно двигалась к нему. Парень скользнул взглядом по ее ногам, поднимаясь выше, к кромке платья, которое было настолько коротким, что, наклонись она ниже, и парень увидел бы самое сокровенное. Хоть это самое сокровенное сегодня при любом раскладе станет его. Девушка тем временем подошла вплотную и остановилась у раздвинутых ног сидящего парня. Он немного приподнялся, чтобы лицо оказалось на уровне ее плоского соблазнительного живота, и медленно поднял глаза вверх, встречаясь с ней взглядом. Чанёлю не было известно ее имя, что она любит, чем занимается, ее пристрастия и увлечения, но он и не стремился узнать эту информацию. Ему было все равно, абсолютно безразлично, поскольку перед ним находился лишь объект, с помощью которого нужно убедить себя в своей «нормальности». Осторожно проведя ладонями по стройным ногам, парень добрался до платья. Зацепив большими пальцами ткань, он медленно стал поднимать его. Соблазнительные бёдра все больше оголялись, и вот уже показались ажурные трусики. Также неспешно стягивая вниз шелковые веревочки, Ёль полностью оголил девушку ниже пояса. «Красиво», — подумал парень. Как картинка в мужских журналах. Красивая картинка, которая не вызывала в нем нужной реакции, из-за чего Пак мысленно чертыхнулся. Реакция должна была быть не в штанах, а в мозгу. Он ждал, когда что-то в нем переключится и он посмотрит на нее другими глазами, но этого не произошло. Чанёль протянул ладонь, накрывая мягкую плоть девушки. Сухо. Парень знал, что девушка проститутка и такова ее работа; ей совершенно не нужно возбуждаться, в ее обязанности это не входило, что жутко бесило. Резко и как-то грубо парень опрокинул девицу на диван, нависая над ней. Он искал в ее взгляде хоть какие-то чувства, эмоции, но она определенно была мастером в своем деле. Без каких-либо ласк, прилюдий, без поцелуев и нежностей, с совершенно бесстрастным лицом, будто она в данный момент оплачивает проезд в общественном транспорте или же делает покупки, а не собирается трахаться с первым встречным. Что ж, работа, работа, Ёль все понимает. Раздвигая ноги, девушка сама принялась расстегивать его ширинку. В трусах уже было тесно. От созерцания такой красоты, член все же среагировал. Девушка умелыми движениями натянула на него презерватив и сама направила Пака. Чего он ожидал от первого секса? А может люди все-таки преувеличивают его значение? Ведь, по всем красочным описаниям старших, прямо сейчас он должен был трястись от возбуждения, терять голову от чувств и наслаждения. Ну, и где, блядь, все это? Без особого энтузиазма парень вошел и начал двигаться. Приятное тепло поглотило его член, но отчего-то разум оставался холодным. Парень смотрел в безразличные глаза партнерши и понимал, что его первый раз оказался не таким, как он представлял. Машинально двигаясь в девушке, тело начало реагировать. Почти так же, как и дрочить по ночам. Развязка приближалась, а Пак по-прежнему ничего не чувствовал. Ни тех мурашек по коже, ни того улетного возбуждения, ни крышесносной страсти. Тупой, машинальный отклик, ничего больше. И перед тем, как пустить семя в резинку, в голове словно видеозапись на быстрой перемотке замелькали кадры из прошлого. Эй ты, да ты! Мелкий сученыш, иди сюда! — Заорал отец. Маленький мальчик осторожными шажками придвинулся к проему двери, наполовину показываясь мужчине, который сидел в драном старом кожаном кресле. Спиной к Чану на коленях у родителя, сидела женщина с задранной юбкой и жадно стонала, подпрыгивая на члене его отца. Мальчик зажмурился. Его затошнило, грозясь вывернуть содержимое желудка на пол. „Не закрывай глаза, паршивец! Тебе пора бы уже знать, как настоящие мужики трахают баб!“ - орал отец. Чувствуя все большую тошноту, маленький Пак Чанёль выскочил из комнаты и пулей пролетел в туалет, склоняясь над унитазом. Он успел. Это хорошо, иначе отец опять бы избил его за испачканный пол. Чанёль кончил без лишних стонов. И вдруг почувствовал ту же тошноту, что и в далеком прошлом. Она накатила так быстро и так неожиданно, что парень только и успел отскочить от девушки, чтобы, свесившись с подлокотника, прочистить свой желудок. — Да что за мерзость!— Завопила девушка, поправляя на себе платье. Ёлю было все равно, только стук ее каблуков известил об уходе. Мало сказать, насколько он был разочарован. И зол. На себя. На свое прошлое. На то, кем он стал. А ведь были мечты. Глупые по-детски, но все же! Выйдя из душного клуба, он достал из кармана пачку сигарет, раскурил одну и глубоко затянулся. Минсок испарился. «Наверняка с упоением трахает ту самую», — подумал Пак. И от чего люди так возвышают секс? Это был его первый раз. Первый гребаный раз. От этого на душе и скребли кошки. Опять очередная разбившаяся мечта, разрушившийся идеал того, что секс — лучший кайф. Наверно, люди бредят, когда говорят с упоением об этом? Или может, он просто в конец сломлен? Ещё тогда, в детстве? Парень снова натянул капюшон, глубоко вдыхая едкий дым, побрел по темной узкой улице, нехотя перебирая ногами. Если секс его не впечатлил и это останется навсегда с ним, как же быть? Потирая виски и выкидывая окурок на мокрый асфальт, Пак пришел к выводу, что надо просто найти то, что его будет вставлять не хуже секса, то, что сможет заменить ему это наслаждение. Наркотики? Однозначно нет! И в тысячный раз нет! Чанёль вырос в таких условиях и собственными глазами видел, что творит с людьми героин. Особенно с бедными, с такими, как он. Какие ещё вещи заставляют людей получать удовольствие? Секс, наркота, деньги и власть. Остается последнее. Деньги и власть. Благо, от этого крышу срывало даже получше, чем от мутных представлений секса и дурмана наркоты. Размышления прервал плач. Ёль отчетливо его слышал. Плач и жуткий треск раздираемого на щепки дерева, будто бы огромный термит поглощает свою добычу. А на ночном небе уже мелькало зарево. Быстрым шагом огибая очередную кирпичную кладку и попадая в район частных домов, парень поднял голову. Двухэтажный небольшой дом находился во власти огня. Человека всегда завораживает вид трагедии, вид застывшего ужаса. Люди, не понимая свой порыв, всегда затормаживают, чтобы лучше разглядеть проплывающую в лобовом стекле аварию. Это ужасно: разбитая машина, мертвые тела и кровь. Но мы все равно прилипаем к окну, чтобы посмотреть на весь ужас ситуации. Или похоронная процессия, она такая жуткая, что стынет кровь, но все тот же неконтролируемый любопытный взгляд не даёт людям отвернуться от происходящего. Вот так сейчас и с ним. Пак поднял голову вверх, наблюдая, как огонь пожирает некогда милый уютный домик с голубыми ставнями. Он тихо выругался и чуть было не похлопал себя по щекам, приводя в чувство, для того, чтобы оторваться от этого завораживающе-ужасающего зрелища. Пак Чанёль не был хорошим парнем. Он был отбросом. Тем самым, на которых общество махнуло рукой. Но пройти мимо он не мог.