***
— Это точно поможет? — Обязательно, — уверяет Мина врач. — Его организм страдает от передозировки спиртного. Хотя я не особо уверен, немного странная реакция на алкоголь. Но может это потому, что он худой. В любом случае я взял кровь на анализ. С результатами мы будем точно знать, что с ним такое. — Врач сложил все инструменты к себе в рабочую сумку, поправил капельницу. — Когда лекарство закончится, просто выньте иглу и протрите спиртом. — Я все понял. Спасибо за помощь. Надеюсь, наша договоренность остается в силе? Минсок вытащил из кармана пиджака белый конверт и протянул его мужчине. — Конечно, господин Ким. Я все прекрасно понимаю. — Он положил конверт в свой карман, поклонился и двинулся к выходу.***
Пак Чанёль по своему обыкновению стоял возле окон в офисе, взирая на погружающийся в сон Сеул. Такой усталости он не чувствовал, пожалуй, никогда, но это была не просто усталость, а раздавленность, растоптанность, уничтожение — все, что стучало в висках и давило на грудь. А ведь он знал. С самого первого раза, когда приказал себе не влюбляться, когда приказал себе не любить. Знал, что рано или поздно такое может случиться. Ведь тот, кого он любил, стал его персональным убийцей, будто скальпелем, препарировавший душу Чанёля, безжалостно раскрыл его грудную клетку, обнажив сердце, и теперь бездумно кромсает его на мелкие кусочки. Пак не знал, как поступить. В нем боролись два варианта решения проблемы: один требовал оправдать, найти сотню причин для того, чтобы простить, чтобы снова быть счастливым рядом со своим любимым мальчиком, но вторая орала во всю глотку: «удовлетвори свою жажду мести, излей бальзам на душу.» Сейчас его душа сильно кровоточила, будто снова открылись старые раны. Те, которые, казалось, он залечил уже давно. Мечты, которые он лелеял и до которых, казалось, уже почти достать рукой, снова вне досягаемости. И с каждой новой мыслью, с воспоминаниями о Бэкхёне рядом с другим человеком в душе поселялся нестерпимый холод. Пак зашел так далеко, что позволил себя обмануть. Разрушительная игра подсознания делала свое дело, выпуская на передний план всех демонов, что спали внутри Чанёля. Минсок известил его, что Бэк уже пришел в себя, но по-прежнему слаб, скорее всего, проспит всю ночь. Ёль нервно схватил со стола телефон, не заметив, как неосторожно задел статуэтку. Та повалилась на пол и разлетелась на куски. «Приятное зрелище.» — Чан хищно улыбнулся. После на пол полетело все, что находилось на столе, вазы вдребезги разлетались об стены, стулья и кресла теперь валялись по углам. Чанёль дышал глубоко и быстро. Боль потихоньку отступила, но лишь затем, чтобы ей на смену пришла безысходность. Парень резко развернулся и двинулся к выходу. Нужно было возвращаться домой, но не туда, где был его истинный дом, а в то место, которое по документам значилось таковым.***
Кошмары сменялись один за другим, и только под утро Бэкхён почувствовал себя более или менее лучше. Он почти ничего не помнил, не понимал, как мог впасть в такое состояние. В смутных воспоминаниях всплывали обрывки фраз Чена о сложностях жизни, которые он сейчас испытывает, его виноватый взгляд, а после — бутылка пива, то, как парни пьют прямо из горла, потом какое-то время их беседа ни о чем, а после темнота, настоящая дыра в подсознании, будто кто-то пришел и вырвал страницу из книги. Что было дальше, как Бэк очутился дома — все покрыто пеленой. Зато кошмары были такими четкими и ясными, что казалось, они происходят в реальности. Утром заехал Минсок, привез лекарства и предписания врача. На все расспросы о Чанёле он отмалчивался, отводил взгляд и вообще казался каким-то отстраненным. — Минсок-хён, да что происходит-то? — не выдержал Бён. Взгляд у младшего был таким растерянным и умоляющим, что тот сдался. — Бэкхён, — осторожно начал Мин, — я точно не знаю, что именно произошло, меня там не было. Ёль лишь рассказал мне, как забрал тебя из квартиры друга абсолютно голого, в жутком опьянении. Нет, даже не так. Забрал тебя из его постели, в которой вы оба были в непристойном виде. — Что? — Неверя переспросил младший. Подобное в голове не укладывалось. Бэкхён ведь не способен на такую низость, он бы никогда не смог изменить старшему. Нет! Нет, нет и нет! Никогда! Это какое-то нелепое недоразумение, однозначно оно. Парень успокаивал себя мыслью, что как только Чанёль увидит его, все поймет. Он должен. Он любит Чанёля, а Чанёль любит его. Поэтому все обязательно разрешится.***
Уже почти стемнело, когда дверь с кодовым замком запищала. Бэкхён вскочил с кровати и побежал встречать Пака, но осекся, видя, что тот не один. Нервы у младшего натянулись до предела. Парень изнемогал от напряжения и дурных предчувствий. Он пытался цепляться за остатки разума, делая невозмутимый вид. Бэк ждал, когда Чанёль наконец-то соизволит обратить на него внимание, но тот продолжал обсуждать дела компании с Минсоком, проходя по каждому пункту, как показалось младшему, слишком тщательно, они даже начали обсуждать личные дела сотрудников, дойдя до самых низких сплетен и обсуждений, из-за чего тревога Бэкхёна сменилась откровенным недоумением. Он вскочил с кресла и, перебивая парней, возмутился: — Чанёль, ты не думаешь, что моя персона тоже заслуживает внимания и времени? — Это подождет, — холодно бросил Пак, даже не удостоив Бэка взглядом. — Когда я обсужу все важные дела, тогда мы переговорим с тобой с глазу на глаз. Такой явный намек на то, что Бэкхён — не особо важное дело, вывел парня из себя. — Пак Чанёль! Нам надо поговорить! — Истерично выкрикнул Бён, громко добавив: — Сейчас же! Минсок отвел взгляд, чувствуя себя третьим лишним. — Ёль, мы, в принципе, обсудили почти все, я пойду . Лухан заждался уже, наверно. Черты Пака немного разгладились. — Хорошо, хён. Я завтра позвоню. Парни похлопали друг друга по плечам, после чего Мин удалился. Все это время младший ждал, не произнеся и слова. Чанёль неспешно подошел к столу с напитками, откупорил хрустальный резной графин и плеснул янтарную жидкость в низкий стакан. Залпом опустошив его, тут же налил вторую порцию. — Ты пьешь? — Изумленно спросил Бэк. — А что мне, блядь, нельзя? — Рявкнул Пак, выдавая свои чувства. Под маской спокойствия и безразличия кипела ярость. — Я… я знаю, как это выглядело, хён, — начал Бэкхён, пытаясь подобрать слова, которыми можно было бы доходчивее объяснить ситуацию и чувства парня. — Да что ты говоришь, как интересно все получается, — убийственно холодный тон старшего окончательно вывел из равновесия Бёна. Он пытался собрать остатки смелости, но она тут же разбилась об неприступную стену, которую Чанёль выстроил. — В таком случае почему бы тебе не приступить? — К чему? — растеряно спросил Бэкхён. — Ты так торопился поговорить, — Пак осушил ещё один бокал со спиртным и даже не поморщился. — Так говори! Начни, допустим, со слов о твоей бесконечной любви ко мне, продолжить можешь ложью о произошедшем, о том, как ты переживаешь и как тебе искренне жаль, а все остальное — бред моей больной ревнивой фантазии. — Но так и есть! — Воскликнул Бэк, ведь слова старшего были близки к правде. — Зачем ты мне это говоришь? Ещё и с такой злостью...— Он не успел договорить из-за внезапного вопроса Чанёля. — И как оно было? — Ты о чем? — Какого это, трахаться с другими, а? Невероятный опыт? — Что? — Возмущению Бэкхёна не было предела. Парень схватил первое, что попалось под руку, и кинул этим в Пака, но тот увернулся. Спиртное не ослабило его концентрации, несмотря на то что взгляд уже заволокло пеленой. Или это было из-за ярости. — Пак Чанёль, ты скотина! — И снова кинул в старшего какой-то предмет, который оказался небольшой вазой. Та в свою очередь безжалостно разбилась об стену. Чанёль стремительно пересек комнату, с силой схватил младшего за руку и потащил к спальне. — Что ты делаешь, хён... Парень не успел договорить. Пак грубо толкнул его на кровать и быстро подмял под себя. Схватив Бэка за руки, он завел их высоко за голову младшего и уже более удобно устроился между ног. Бэкхён отчетливо почувствовал стояк в штанах Ёля. — Не надо, — начал протестовать парень, но Чан тут же заткнул его рот своим. Без разрешения он ворвался своим языком в рот младшего и начал свою игру. Бэк не привык к такому напору. Обычно Чанёль был нежен, аккуратен, но сейчас это был будто другой человек: безжалостный, грубый, берущий свое, даже если кто-то против. — Зачем ты это делаешь? —Вскрикнул Бэкхён, когда Чанёль на секунду отстранился от его губ. — Затем, чтобы преподать урок. Все это время ты жил в своих иллюзиях, я собираюсь их развеять. «Чанёль такой милый, такой благородный. Он так нежен со мной, я могу крутить им, как хочу. Он так влюблен в меня...» Список продолжать? Пак зажал одной рукой оба запястья Бэка, а другой стал лихорадочно, с каким-то остервенением сдирать с того домашние брюки. Младший со страхом осознал, что сейчас должно произойти. — Не делай этого, — пошептал он. — Я не хочу…только не так. — А как тогда, а? Как, Бэкхённи? Как? Может расскажешь, как надо? Как делал это твой «друг»? А может, ещё кто-то? Казалось, глаза старшего налились кровью. Пак не просто говорил обидные слова, а хлестал ими по щекам. С каждой произнесенной фразой Ёль оголял парня все больше, стягивая последнюю одежду с Бэка. А потом рванул свою рубашку так, что пуговицы полетели на пол. Со своими брюками он также не церемонился. Перед взором Бэкхёна предстал возбужденный член старшего, со вздутыми венами и стекающей с головки смазкой. Чанёль опьянел. Это уже было видно даже Бэку. Снова впиваясь в рот парня, Ёль не дал даже ответить. Прижавшись вплотную, практически вдавив младшего в кровать, Чан начал тереться о его раздвинутые ноги, проходя по члену парня своим стояком. Бэкхён мужественно пытался бороться с возбуждением, которое неумолимо наполняло его внутренности. Здравый смысл кричал, что он не хочет так, а тело реагировало по-другому, помня все приемы, которыми пользовался старший. Пак спустился ниже, засасывая нежную кожу, вылизывал ключицы, выцеловывая грудь, и снова вернулся к губам. Но делал все это не так как раньше. Движения были рваными, грубыми иногда даже болезненными. Младший не выдержал. Ему было невыносимо стыдно, что даже против его воли он начинал хотеть Чанёля. Слезы брызнули сквозь плотно сжатые веки. — Не надо…остановись, — просил он, но губы Пака снова заткнули ему рот. Тогда Бэкхён решился на сумасшедший поступок. Он укусил Ёля за губу и постарался сделать это как можно сильнее, чтобы у последнего проступила кровь. Тот застонал и отшатнулся от парня. Во взгляде Чанёля плескалась неподдельная ярость. Ещё секунда и Бэк был уверен, что он задушит его. Пак как-то вымученно простонал и накинулся на парня с ещё более возросшим желанием. Без предупреждения и без какой-либо смазки старший так резко ввел пальцы в мальчишку, что тот взвизгнул от боли и попытался увернуться от его рук, сгибая ноги. Чувствуя приятное тепло, которое обхватило пальцы, тот тут же начал движение. Чанель истекал смазкой, она капала на простыни, пачкала бедра Бэкхёна. Но Чан, не обращая внимания, продолжал двигать пальцами внутри младшего. Только убедившись, что внутри стало свободнее, Пак вошел. Резко и до упора. Мальчишка под ним заскулил, но Чанёлю уже было все равно. Страсть и злость перемешались в нем, вытесняя всякий здравый рассудок. Перед глазами всплывали картины обнаженного Бэка, лежавшего на чужой постели. — А я ведь говорил, — начал шептать старший над самым ухом Бёна. — Предупреждал, что разрушу, что заберу у тебя все — желание, волю, чувства, что буду властвовать и получать желаемое. — С каждым новым словом он резко входил в младшего. — Ты вкусил запретное, малыш, и теперь слишком поздно. — Чанёль специально проходился по простате парня как можно резче и глубже, заставляя его дрожать под ним. — Но ты, Бэкхённи, не желал этого слушать. А теперь смотри, как я имею тебя, как я трахаю, несмотря на твои протесты. Потому что ты все равно уже мой. Не только твое тело, но и твой разум, твоя воля. Я заберу у тебя все, оставляя только себя. Иначе я не могу. Слова Пака тонули в наслаждении мальчишки, потому что старший неумолимо терзал его, все сильнее давя на простату. Дыхание, смешанное с запахом алкоголя, опаляло щеку и шею Бэкхёна, и когда уже стало совсем невыносимо, он забился под Чанёлем, как мелкая рыбешка, выкинутая на берег. Бэк кончил себе на живот, хватая ртом воздух, и почти не почувствовал, как вязкая сперма Чанёля бьет внутри. Старший со стоном откатился в сторону, тяжело дыша. Бэкхён не мог открыть своих глаз. Ему было слишком стыдно за свое поведение, было больно из-за того, что Пак его изнасиловал, а он даже удовольствие получил. Младший шмыгнул носом и потер ладонью глаза, из которых текли слёзы. Со стороны Чанёля не было и намека на раскаяние в содеянном. Старший медленно встал с кровати, поднял свою одежду с пола и вышел из комнаты, не сказав ни слова.