Треснувший бокал

Бархатные полотнища закрывают все стены. Багровые, черные, кажется, местами бурые. Освещения нет, комната утопает в тенях. Единственный источник света - стрельчатое окно. За окном вечер и вид на старый собор. Молодая женщина расслабленно полулежит в некоем подобии кресла, полном подушек и пледов. Ее одежда в совершенном беспорядке, волосы разметались по подушкам. Она тяжело дышит, но уже приходит в норму. Кажется, нужно одеться. Привести себя в порядок... Зачем? Кто его знает, зачем. Мало ли. Её рука тянется к стоящему рядом столику. Бокал из темного стекла наполнен вином или, по крайней мере, похожим на вино напитком. Женщина облизывает влажные еще губы и делает большой глоток. Вино тёплое. От него сразу становится легче. Ей так не хочется одеваться, ей так не хочется покидать это кресло. Ей так не хочется оставаться здесь, чувствовать, как капля влаги стекает по бедру. Всё еще тошно. Она берет себя в руки. Кое-как приводит в порядок своё платье. Наверняка остались пятна. Да и плевать. Она делает еще один глоток. Этот бокал ей подарили... Когда? Она смотрит на это произведение стеклодувного искусства и не может вспомнить. Раньше он был более красивым. Более новым. Теперь же стекло помутнело, а в одном месте образовалась трещинка, из которой по капле вытекает вино. Когда он успел так состариться? Когда успела состариться она сама? Дверь открывается без стука. Она оборачивается и видит мужчину. Жесткие глаза, прямой нос, темные волосы, губы, готовые растянуться в насмешке. - Я вижу, кузина, у Вас была компания. - Да, была. Будьте столь любезны, кузен, - покиньте мои покои. - Предпочитаете проводить время в компании себя самой? - Он словно и не заметил ее реплику. - Это моё дело, не Ваше. Покиньте помещение. - Я понимаю Ваше отношение, но я пришел, чтобы помочь. - Вы уже как-то раз "помогли", кузен Эйвон! Если хотите, чтобы я повторно вспорола Ваше ублюдочное горло - вперед! - Я здесь, чтобы помочь. Я знаю, что в прошлом повел себя весьма недостойным образом, но сейчас я пришел с самыми благими намерениями. Вы не справляетесь, Романа. У Вас проблемы. Позвольте... - Уходите, кузен Эйвон. Я не желаю Вас видеть. Я не желаю принимать от Вас никакой помощи. Уходите. Он молча разворачивается и уходит. Она борется с желанием запустить бокал в стену. Тени, кажется, сгущаются. В воздухе пахнет какими-то пряностями. Романа подходит к окну и смотрит на собор. Вся её жизнь - отвратительная фантасмагория. Безумный кровавый карнавал. Она все помнит. Кровь, кровь, кровь. Маленькая девочка на алтаре. Романа медлит, смотря на ребенка сквозь чужие пустые глазницы. У девочки ее глаза. Хруст ломающихся костей. Существо, покрытое гладкой чешуей, кричит от боли. Точно такое же существо стоит рядом с окровавленным оружием. Романа отсекает ему голову. Она наденет эту голову. Это будет ее лицо. Крестный Отец хвалит ее. Он хлопает ее по плечу окровавленной рукой. Его подбородок в крови. Вокруг все горит. Она пытается вырваться. Эйвон прижимает ее к стене, второй рукой грубо лаская там, внизу. Её мутит. Кровь. Тошнота. Он сделал это с ней. Она видит эту сцену со стороны. Еще ничего не произошло. Она вспарывает кузену горло. Она выкалывает ему глаза. Она отсекает его язык. Кровь, кровь, кровь. Этого не было. Уже не было. Но она помнит. Она все помнит.