Треснувший бокал

Она с трудом открывает глаза. Очень плохо. Очень душно. Над ней склонилась черная фигура. Вместо головы у фигуры - череп с вытянутыми челюстями и огромными глазницами. - Крестный Отец... Браксиэтель? - Кузина Романа. - Я не... Не понимаю. Она с трудом поднимается с пола. Кажется, раннее утро. Она очень смутно помнит вчерашний вечер. Браксиэтель стоит молча, в его фигуре есть что-то необычное. Ей трудно понять, что. Кажется... Она слышит его дыхание. Это пугает до чертиков. Какое-то прерывистое, сбивчивое. Кажется, необычность заключается в осанке - Крестный Отец сутулится. Когда он вновь начинает говорить, Роману пронимает дрожь - его голос шелестит, едва не затухая: - Кузина, дело не терпит отлагательств. Я попал в весьма затруднительное положение... Его слова уходят на задний план. Ей дурно, ей нужно придти в себя. - ...Слушайте же меня! Вы имеете доступ к Коллекции. Вам нужно будет отправиться туда через семь часов, если за это время я не вернусь и не скажу Вам обратного. Там найдите Зал Управления и... Вы знаете, что нужно сделать. Романа, ты поняла меня? - Я поняла Вас, Крестный Отец. - Хорошо. Будь осторожна. Он разворачивается и едва ли не бегом устремляется к... ТАРДИС? Это неслыханно. Материализовывать машину времени вне отведенной зоны, более того, в покоях члена Фракции - какое возмутительное хамство! Это настолько странно, это настолько нелепо... Чтобы Крёстный Отец Браксиэтель?.. ТАРДИС исчезает с ужасным воем. Романа стоит, пытаясь собрать мысли воедино. ...Как-то раз его ТАРДИС потеряла управление. Она не помнит, почему. Кажется, причины этого крушения уже не существует. И никогда не существовало. Или всё же?.. Не важно. Важно, что она его помнит. Маска расколота ударом вражеского оружия, струйка крови стекает из уголка губ. Его глаза горят, он полон энергии и энтузиазма. Несмотря на ужасную ситуацию, в которой они оказались, его голос звучит уверенно, как и всегда. Сейчас они приземлятся, он разведает обстановку снаружи и поищет кровь для духов. Ей не по себе оставаться в одиночестве. ТАРДИС, кажется, тяжело дышит. Она слышит шепот. Это шепчут черепа в стенах. Она выходит наружу. Кажется, ночь. Помещение, довольно примитивное. Крёстный Отец Браксиэтель стоит у кровати, на которой лежит человек. Горло вскрыто. Кровь выходит едва ли не толчками. Кровь уже на полу. Не боясь запачкать рук, Браксиэтель набирает ее в сосуд кобальтового стекла. У человека на кровати измученное лицо, синяки под глазами. Усы, вероятно, были некогда аккуратными. Он выглядит больным. И он очень похож на Крестного Отца. Браксиэтель поворачивается к ней. Он хмурится. Он говорит, что они попали туда, где им не стоит находиться. Впрочем, эта кровь очень хороша, она подойдет. Они смогут вернуться. Когда они входят в ТАРДИС, она слышит его шепот: "Решат, что самоубийство..." Она много помнит. Она хорошо знает Браксиэтеля. Умный, уверенный в себе, обаятельный. Его щегольская привычка часто менять маски. Его безукоризненные манеры. Его потрясающие воображение свершения. Его невероятная Коллекция. Как и когда он превратился в согбенную шелестящую развалину? Взгляд Романы падает на бокал, лежащий на полу. Она вспомнила. Это было очень давно, очень далеко отсюда. Они сидели вместе с Крестным Отцом за столиком ресторана и ждали прибытия одного молодого человека. Он должен был прибыть из будущего, чтобы застрелить... Нет-нет, вовсе не своего дедушку. Лицо, на первый взгляд, вовсе не связанное с ним. Человек, который (вот ирония!) не должен был быть убитым, являлся ключевой исторической фигурой. И знал об этом только Крестный Отец. И он все это подстроил. О, прекрасный парадокс. Целая империя, целое тысячелетие должно было рухнуть из-за одного крохотного кусочка свинца. Браксиэтель подарил ей бокал в тот день. Бокал из империи, которая никогда не будет существовать. Бокал, который не был сделан. Романа поднимает бокал с пола. Повинуясь странному импульсу, полуосознанному чувству, она направляется к стене и резким движением отдергивает одно из полотнищ. За ним - зеркало. Она смотрит на своё отражение. Это чувство чуть ниже груди... Как же она красива. Испытывать влечение к самой себе - чертовски хорошо сочетается с обычаями Фракции. Она берет себя в руки, вглядывается в своё лицо, в свои глаза. Да, она видит это. Её глаза блеклые, уставшие. Её кожа какого-то едва ли не пепельного оттенка. За прекрасной внешностью - боль и страх. Поэтому ей так тошно вечерами, когда она уходит, оставляя себя лежать на подушках. Её существование отравлено. И у неё нет выхода. Сердце бьется часто. Романа сжимает бокал в руке. Сильнее, еще сильнее. Стекло не выдерживает, осколки впиваются в руку. Она не поедет в Коллекцию. Она не придет к себе. И она не регенерирует. Взяв самый крупный и острый осколок, она медленно вскрывает себе вены.