Лиса и химера

Все просто до банальности, глупо, шаблонно, неправильно. И если бы это было фильмом, кто-то обязательно воскликнул: «Да вы шутите! Это же сплошной штамп!» Может, им бы даже дали «Золотую малину» за самый худший, шаблонный и типичный сюжет. И Тео почти надеется, что это просто хреновый фильм, в котором он решил сняться с какого-то перепуга. Но это было реальностью. Большую часть времени. Начиналось это в странной попытке не сдохнуть, не дать умереть друзьям и вытащить столько народу, сколько они смогут. Со стороны Стайлз, по крайней мере. Ему-то хватало и первого пункта. — Зачем мне тебе помогать? — спрашивает Тео, глядя на нее — все такую же, высокую, тонкую, звонкую, умную, не изменившуюся за эти пять лет ни на йоту. — А жить ты хочешь? — спрашивает она, складывая руки на груди и улыбаясь как-то мрачно. В глазах ее читается непреклонная уверенность в собственных суждениях и планах. Поза — расслабленная, вроде, но есть в ней что-то такое, опасное. Ей двадцать три. Она — человек. Тео не боится ее. Но в то же время… Чувствуется в ней что-то такое, надломлено-болезненное, сросшееся, но криво, с грубыми рубцами, с видимыми не глазом, но чутьем отметинами. И чем может обернуться этот надлом — рядом внеплановых истерик, боязнью темноты или полным ожесточением — так просто сказать нельзя. Ей двадцать три. Она — человек. До сих пор. Она знает об их мире многое. Слишком много для того, чтобы оставаться просто человеком. Тео понимает это. Понимает, насколько рискованно верить ей. И верит. Друзей она не бросает. А ему просто нужно раствориться в тот момент, когда она поймет, что ей больше не нужна химера в помощниках. Квартира маленькая, обшарпанная. Стайлз задергивает вылинявшие занавески и оглядывается по сторонам с недовольством. — Стью говорил, что тут все прилично, — замечает она. — Тут довольно прилично, — хмыкает Рэкен, глядя на нее — домашнюю девочку — с насмешкой. — Да? — удивляется Стилински, добирается до вентиляции и вытаскивает оттуда мешочек. — Перечная мята с аконитовыми цветками перебивает запах, — улыбается Стайлз Тео. А после начинает спокойно и даже как-то деловито вытаскивать из вентиляции расфасованные пакеты с травкой. — Поищи, — приказывает она. — Если найдешь что-то тяжелей экстази и аддерола, мы отсюда сваливаем. Дочка копа, все же. Тео не спрашивает, кем сейчас работает Стайлз, но почему-то ему кажется, что он не захочет знать ответ. А Стилински довольно профессионально проводит обыск квартирки. Находят они еще пару пакетов с травкой, но на этом все. Через пару часов подъезжает мрачный тип, забирает запасы и сердито отчитывает Стайлз за то, что она поверила россказням его младшего, разрешает пожить «ежели надо». — Здесь и обоснуемся, — говорит Стайлз. — Итак, что мы знаем? — Чистокровный Альфа, — перечисляет Тео. — Ему не угодны смески типа меня. Истинные как МакКолл. И те, кто готовы идти за ними. — Но людей он не трогает, — хмурится Стилински, усаживаясь прямо на стол. — Иначе бы на меня открыли охоту. И больше информации у них нет. И ее придется найти. Они живут в этой квартире — Стайлз устроилась на диване, отдав Рэкену кровать. Утром она готовит кофе и пропадает на целый день. Тео ищет информацию по своим источникам, попутно пытаясь узнать что-то про Стайлз Стилински — слишком уж она уверена для простого человека. Что-то она скрывает. Про мистера Грасса — местного Альфу-мафиози — удается раздобыть кучу компромата, а при вливании денежных средств получить план его дома, схемы расположения охранной системы и почти все коды. — Откуда у тебя такие деньги? — спрашивает Тео. — Питер завещал, — хмыкает Стилински, накачиваясь странной смесью из энергетика, кофе и аддерола. Рэкен подозревает, что после этой миссии по спасению стаи, придется спасать саму Стайлз — от сердечного приступа. Сейчас она работает на пределе своих возможностей, и Тео это устраивает. Пусть. Пусть. На кону стоит его жизнь — жизнь химеры, которых на дух не переносит этот наци-вольф. Так что Рэкен приносит Стайлз бургеры и укладывает ее на диван, когда та все же отрубается, сидя прямо за столом, положив голову на планы и схемы. — Он любит возвеличивание, — говорит Стайлз, вытирая волосы после душа. Тео молча смотрит на нее и думает, стоит ли глупо съехидничать насчет холодной воды и сосков, которые очевидно проступают через ткань майки. Шутка выйдет детсадовской. Глупой. И этим он признает — и самому себе — что пялится на грудь Стайлз. — Будет вечеринка, — продолжает Стилински, сдвигая бумаги и выискивая свой блокнот с заметками. — Я помню, — соглашается Тео. — Только приглашают исключительно чистокровных… Или достаточно редких и властных. — А вот это не проблема, — смотрит на него Стайлз. — Приглашение я достану. Достаточно редкая зверюшка понравится Грассу. Он просто не сможет упустить шанса — возможность познакомиться с одной из Ногицунэ выпадает до крайности редко. Тео слушает ее план. И думает, что она чокнутая. А еще он уверен, что они справятся. Странно, да? План просчитан до мелочей. Кроме одного: — Ты не сможешь сыграть Ногицунэ, — уверенно отвечает Тео, опираясь на стол, где она разложила карты и схемы. — Что? — Стайлз смотрит на него рассеянно, хмурится, кивает и уточняет: — Ты хоть знаешь основные особенности черных лис? Их способности? То, на что они способны? То, из-за чего их так боятся? Тео отвечает после паузы, и ответ его безрадостно короток: — Нет. — Именно, — кивает Стайлз. — Они сторонятся вашего мира, опасаясь, что будут побеждены. Лисы живут среди людей. И мало кто знает их… особенности. — Обычно, — смотрит на встрепанную и двигающуюся как мальчишка Стилински Тео, — про Ногицунэ говорят: пережил ты лиса или нет. — Я пережила, — улыбается Стайлз и преображается. Она выпрямляет спину, но в то же время держится свободно. В глазах появляется что-то такое, темное. Губы растягиваются в улыбке, притягивают взгляд. Полотенце на шее кажется немного неуместным, но о нем забываешь, когда Стайлз чуть прикусывает на мгновение нижнюю губу. Стилински движется. Не тягуче и хищно, как оборотни, но достаточно плавно, чтобы ее могли принять за одну из них. Тео почти завороженно следит, как поднимается подбородок, как язык проходится по губам. И странно, и страшно видеть отблеск света на белых зубах. Как серебро. Ртутное серебро в глазах и улыбке — отличительный признак черной лисы. А Стайлз неожиданно похожа, неожиданно яркая, неожиданно темная, неожиданно опасная. Или ожидаемо? Она с шестнадцати вертится во всем этом. Значит, должно было и в ней появится что-то… такое. Появилось. — Не похожа? — спрашивает она, чуть склонив голову набок и останавливаясь близко к Тео. Они почти одного роста, и ее глаза — напротив. Он говорит, что ему чудится этот серебряный отблеск на дне ее зрачка. Что это — не правда. Что это — самовнушение. Ресницы у Стайлз длинные. Чуть дрожат. И это только игра света и тени — не больше… Не больше… — Так легко обмануть, — шепчет Стайлз, склонившись к его уху, и Тео, остолбенев, чуть скашивает глаза, чтобы заметить ухмылочку, поселившуюся у нее на губах, — если ты желаешь обмануться… — Тебя раскроют, — говорит Рэкен уверенно. — Или побоятся даже приблизиться, — отступает Стайлз, и в словах ее чудится странная правда. Они подбирают снаряжение и одежду, чтобы попасть на вечеринку. Стаю МакКолла знают в лицо. Всех, кроме Стайлз. — Как так получилось? — спрашивает Тео, сидя рядом с кабинкой, в которой Стилински подбирает себе наряд. — Я не бросала их, — отвечает Стайлз. — Просто на людей обращают меньше внимания. Мы же слабые! Затянешь шнуровку? Тео поднимается, приоткрывает шторку и смотрит на Стайлз — в кожаных штанах и кожаном же корсете, который она придерживает одной рукой. — А ты сможешь в этом дышать? — уточняет Рэкен. — Ты прав, — соглашается она. — Но проблема в том, что я должна отвлечь от всех возможных не состыковок в поведении своей внешностью. Стайлз смотрит через зеркало на Тео и усмехается невесело. Тот вскидывает бровь, а она добавляет: — Для меня не секрет, что внешность у меня весьма средненькая. Я могу подчеркнуть глаза. Рот. Попытаюсь замаскировать родинки, а волосы придется красить, потому что все помнят, что у МакКолла в подругах кареглазая шатенка. Только одним лицом не отвлечь. Лицо у меня посредственное, но тело неплохое. Тео оглядывает ее с ног до головы и признает, что она права. Тело у нее было тренированное, подтянутое, но более или менее округлое в нужных местах. — Нужно что-то придумать с грудью, — хмыкает Рэкен. — Обычно грудь притягивает больше всего внимания. — Я и пыталась, — кивает Стайлз, дергая вверх сползающий корсет. — Посмотри, может, придумаешь что-то. Я не сильна в женских шмотках. Тео не думает долго — он подходит к продавщице и обрисовывает ситуацию. Она кивает задумчиво, а после приносит именно то, что им нужно. Стайлз смотрит на себя в зеркало и хмурится. Да, той, кто привык носить джинсы на два размера больше и свободные рубашки довольно странно видеть на себе облегающие словно вторая кожа брюки. Светлая блузка подчеркивает легкий загар. Кожаный жилет. Берцы. — Обувь, — хмыкает Тео. — Девушкам положены небольшие странности, — отзывается Стайлз. — К тому же бегать в них мне. Тео не спорит. К вечеру они готовятся с тщательностью, достойной тайных миссий. Стайлз зашивает в подкладку жилета деревянные пластины. Она колет себе пальцы, ругается под нос, но работает. Тео сортирует порошки аконита, перца и пепла рябины по герметичным пакетам — чтобы никто раньше времени не унюхал. Стайлз выбрала достаточно объемный бюстгальтер, чтобы было, куда спрятать их «оружие». — Зачем тебе деревянные пластины? — спрашивает Тео. — Они заговорены, — отзывается Стилински. — Их сложно пробить обычной пулей. Когда-то у нас с Дитоном было время и возможность, чтобы поэкспериментировать. Тео не комментирует то, что руки у нее дрожат. Стилински вгоняет себе иголку в большой палец — чуть ниже и левее подушечки, дергает ее неаккуратно и рвет кожу. Смотрит на кровь отстраненно и, кажется, не понимает, что именно происходит. — Заляпаешь кровью, — хмыкает Тео и, дотянувшись, сдергивает с ее колен жилет. — Сама справишься? — Что? — Стайлз поворачивает голову медленно, смотрит на химеру оценивающе. Пугающе. Словно прикидывает, как его убить так, чтобы причинить как можно больше боли. — Неплохо, — хмыкает Тео. — Только тебе надо обработать палец. — Ты, — усмехается шатенка, — конечно, не можешь вытянуть боль, да? Тео молчит. Этого дара он либо не унаследовал, либо не смог его в себе раскрыть. — Исцеление — это любовь, — усмехается вдруг Стайлз, поднимаясь на ноги и идя в ванную. — Исцеление — это сочувствие. Можно ли его ждать от такого как ты? Питер тоже никого не исцелял. Тео сидит с жилетом на коленях, слушает звук льющейся воды и думает, почему его так задели слова Стилински. Но задели. Стайлз пропадает за день до вечеринки. Тео ждет ее и допрашивает своих информаторов. Только те ничего не знают. Стайлз Стилински не существует в этой вселенной. В этом мире. В этом городе. Нет, есть следы, есть упоминания… пятилетней давности. Стайлз знала много. Слишком много. Пугающе много. Есть ли вероятность, что ее спрятали? Да, черт возьми. Насколько Тео знал, у Кристофера Арджента были все нужные связи. Он мог организовать для Стилински-младшей новую жизнь. Тео не любит работать в условиях дефицита информации, но… это же Стайлз. Все та же Стайлз, которая стремится спасти своих друзей. У нее есть принципы, ненужная мораль и желание вытащить почти с того света тех, кто ей дорог. …От нее пахнет грозой и кровью… Стайлз приходит после заката. Она проходит сразу в ванную и долго отмывает руки. Тео заходит следом за ней, смотрит на то, как деловито и привычно Стилински вымывает из-под ногтей кровь и спрашивает: — Встреча прошла плохо? — Хорошо, — не соглашается Стайлз. — Пришлось доказывать, что я — Ногицунэ. Но у меня есть свои уловки. Она усмехается, а Тео ей верит. Ногицунэ не меняют человеческую физиологию — да, отблеск ртутного серебра на зубах и в глубине глаз, да, больше сил, улучшенные реакции, быстрая регенерация, но это не значит, что Лис может отращивать когти или что-то типа того. Лисы — не оборотни. Или оборотни, но в несколько ином понимании. Стайлз отмывает руки от крови. Тео берет полотенце, намачивает его и стирает кровь с щеки рядом с ухом. — Не заметила, — усмехается Стилински. — Думала, все убрала с лица. Ладно, завтра у нас будут приглашения. Нас будут ждать. — Ногицунэ плюс один? — уточняет Тео, ведя полотенцем по светлой коже вниз, на шею, где отпечатались чьи-то окровавленные пальцы. — Типа того, — усмехается Стилински. — Давай повторим план. И они повторяют. Проходятся по всем пунктам — даже по особенно спорным. От беспроводной связи приходится отказаться, есть вероятность, что их подслушают, но они оттачивают до автоматизма несколько условных жестов, чтобы иметь возможность переговариваться хоть как-то. И Тео признает, что они готовы. А от Стайлз все так же пахнет кровью, но это даже хорошо. Чужая кровь на твоих руках значит, что ты силен. Или дает возможность бросить тебе вызов. Так что Стилински готовит себе ванну с травами и долго в ней отмокает. Кровью от нее больше не пахнет, но Тео чувствует легкий туман в голове, когда Стилински становится рядом с ним и просит обнюхать. Джип к особняку Грасса они подгоняют заранее, а сами добираются на такси. Стайлз идет с гордо поднятой головой, и столько величественной надменности в ее взгляде, что Тео ждет вызовов — нельзя так откровенно провоцировать волков. Очередь к особняку довольно внушительная. На них смотрят непонимающе, но Стилински, кажется, это не беспокоит. Она опирается на руку Тео, отряхивает жилет, оглядывается по сторонам, шепчет Рэкену на ухо разные глупости, от которых краснеют три волчицы, греющие уши. — Ваше приглашение? — просит охранник, и Тео протягивает золотой прямоугольник. Витиеватым почерком выписано «Ногицунэ + 1». И взгляд охранника меняется. Он смотрит на Рэкена внимательно, кажется, приняв его за лиса. — Проходите. Стайлз смотрит на волка, стоящего в дверях и смеется, высоко закидывая голову и показывает светлую шею с крапинами родинок. Охранник слишком напряжен и до того, так что реагирует он однозначно — подается вперед, чтобы вцепиться подставленное горло. А Стайлз резко выбрасывает руку вперед, сжимает пальцы, смотрит в глаза замершего от понимания собственного непозволительного поведения охранника. Тео стоит чуть позади нее и жалеет, что не может сейчас видеть ее взгляд, то, как она справляется — справляется, черт побери! — с настоящим оборотнем одним движением и взглядом. — Простите, госпожа Ногицунэ, — тихо просит волк. — Я не понял, что… — Понимать — это не твоя работа, — цедит Стайлз. — Ты должен подчиняться и защищать. Не вижу ни того, ни другого. Передай своему начальству, что я недовольна. И разжимает пальцы. И снова виснет на руке Тео. И кажется веселой и беззаботной. Только взгляд — цепкий, внимательный — мечется из стороны в сторону. Охранник передает остальным по рации, что прибыла Ногицунэ и как она выглядит. Стайлз вертит в руках бокал с шампанским и окидывает хищным взглядом зал. К ним не подходят — смотрят, шепчутся, оценивают так же, как сама Стилински оценивает их. — Шоу в полночь, — шепчет Тео на ухо Стайлз. Та кивает, показывая, что поняла. «Шоу» подразумевает убийство Истинного Альфы. У них есть пара часов, но этого маловато, чтобы втереться в доверие и спасти Скотта и его стаю. — И что же Лиса забыла в моем скромном доме? — спрашивает сам Грасс, первым приблизившись к ним. Он высок, худощав, темноволос, светлоглаз с высокими скулами и мерзкими усиками над верхней губой. — МакКолл, — усмехается Стайлз. Губы у нее покрыты багряной помадой, а сам макияж выдержан в темных тонах. И да, усмешка выходит достаточно злодейской. — Он посмел держать меня в заточении пару лет. Вы оказались удачливей — поймали его до меня. Но я думаю, что причиню ему достаточно боли одним своим присутсвием. — О, — выдыхает Альфа, оглядывая Стайлз с ног до головы. — Вы заняли тело… — Она долго сопротивлялась, — смеется Стилински. — Но я ломала и не таких. А это тело, — она проводит ладонью от ребер до бедра, — меня вполне устраивает. Пока. — Почти завидую вам, — вздыхает Грасс. — Вы с такой легкостью можете поменять тело. — О нет, — качает головой Стайлз и отдает бокал Тео. — Найти подходящую оболочку — тоже искусство. Кто-то не может вместить меня. Кто-то просто умрет. Кто-то рассыплется прахом. Буквально. — А это тело? — спрашивает Грасс, чуть наклонив голову. — Вполне меня устраивает, — заверяет Стилински. — Она была довольно спортивной. И мне нравится натягивать ее образ, чтобы причинять боль ее друзьям. Увы, я смогла найти не всех. А до МакКолла вы добрались раньше. — Удача, моя дорогая, — усмехается Грасс. — Я удачлив, иначе бы не встретил вас. — Да, — соглашается Стайлз, оглядывая Альфу жадным, голодным взглядом, смотрит ему в глаза и улыбается. — Мы можем поговорить где-нибудь без лишних ушей? Самое смешное, что Грасс клюет. Тео до последнего сомневался, что Стайлз удастся уговорить Альфу уединиться с ней. Но это работает. И встает вопрос — что за травы использовала для своей ванной Стайлз, раз встает не только вопрос? От охраны Стайлз избавляется быстро и профессионально. Тео идет сразу к месту встречи. Он уточняет у охранников, где ему можно находиться, чтобы оказаться рядом с госпожой, если та позовет. Благоговение перед Черной Лисой он отыгрывает достаточно достоверно, чтобы свободолюбивые волки морщились. Планы дома не врут и, стоило охране отвлечься, Тео исчезает. Он добирается до места встречи и нервно ждет, когда появится Стайлз. Есть вероятность, что она не сможет справиться с Альфой, но Стилински была так уверена и убедительна… Как он мог поверить? Тео уже решает идти за ней, когда шатенка появляется из-за поворота. Пуговицы на жилете оторваны. Макияж смазан. А на шее — синяки. Но пахнет от нее чужой кровью. — Грасс еще жив, — хмыкает Стайлз. — Если его найдут достаточно быстро, то живым он и останется. И я получила это. У нее немного дрожат руки, когда она открывает электронный замок пластиковой карточкой. Тот еле слышно пищит, меняя цвет лампочки с красного на зеленый. Лестница в подвалы — крутая, а сами подвалы больше напоминают лабиринт. — Защиту ставил человек, — говорит Стайлз, останавливаясь у коридора, где Тео чует запах Скотта. Пепел рябины лежит тонкой линией. Стилински оглядывается по сторонам, хмурится, вспоминает. — Дальше есть еще один выход, — медленно говорит она, вскидывая голову почему-то вверх. — А за нами идут. Я их уведу. Тео хватает ее за плечо. Не то, чтобы он сомневался в ней, но… Но. — Я слабее, — быстро говорит Стилински. — Я не смогу унести Лидию на руках. Ты — сможешь. И она права. Права. Но Тео это почему-то не нравится. Он бросается к камерам пленников, открывает замки карточкой Грасса. Голос Стайлз слышится в дали — насмешливый, опасный. Она справится. Справится. Лидия смотрит мимо Рэкена, но позволяет вывести себя из камеры. Лиам сначала шипит, но быстро узнает их давнего врага, а измученную Хэйден поднимает на руки сам, даже без подсказки. Скотт смотрит на Тео настороженно, но не спорит, сжимает ладонь Лидии, которая соглашается бежать, если ведет ее за собой кто-то знакомый. С замком они возятся непозволительно долго. Тео радуется, что Грасс вывел ход за пределы особняка — чтобы незаметно привозить пленников и увозить их трупы. Правда, приходится еще и рябиновый порог выломать, а потом обнаружить, что он убирался. Двух охранников они с МакКоллом укладывает за две секунды — те даже не успевают среагировать. — Держи, — вталкивает ключи от джипа в руку Скотта. — Мне нужно вернуться за Стайлз. — Что? — выдыхает МакКолл и вцепляется в ворот Тео. — Где? Когда? Ты ее видел? — Мы вместе спасали вас, — отвечает тот. — Я должен что-то знать? — Пойдем, — просит Лидия пустым голосом. — Стайлз тут нет. Тео смотрит на МакКолла, а тот, подняв Лидию на руки, несет ее к джипу. Без объяснений. Лицо у него такое же опустошенное, как у Мартин. И это пугает. — Ногицунэ же плохая? — уточняет Хэйден, хромая с помощью Лиама. — Ага, а еще она хочет убить Скотта лично, — отвечает бета МакКолла. И Тео понимает, что именно он упустил. Он так зациклился на том, что Стайлз — все еще человек, что не понял, что это — не Стайлз. Он думает, стоит ли возвращаться за ней или… Лидия плачет на плече у МакКолла, когда Тео заводит синий джип. — Ты задолжал мне историю, Скотт, — говорит Рэкен, увозя их. Они проезжают мимо дома, где держали Скотта и его стаю. Окна особняка светятся. Мелькают люди и нелюди. Хаос. Наверное, это самое лучшее место для черного лиса. Для Черной Лисицы. И Тео почти поклясться готов, что мельком видел, как она идет по улице. Конечно, это обман его разума. Конечно. Конечно. — Когда пал Бикон-Хиллс, — тихо говорит Скотт, гладя по волосам Лидию. — Ногицунэ освободился. И решил, что Стайлз подходит идеально. Он хотел отомстить, наверное. Но вместо этого почему-то пропал. — Мы думаем, — продолжает Лиам с переднего сидения, — что Стайлз заставила как-то Лисицу отступиться от нас, от своей мести. — Мы искали ее, — соглашается Хэйден, обнимая Лидию. — Но она ускользала. И пропала года три назад. Скотт говорил, что она жива. Лидия говорила… — Но это была уже не наша Стайлз, — хмыкает МакКолл. — Я бы не был так уверен, — отзывается Тео задумчиво. — Я провел с ней полторы недели. И не заметил ничего… Я… — Она умеет отвлекать, — замечает Скотт. — Спасибо, что спас нас. — Ты — Истинный Альфа, — хмыкает Тео. — Сейчас ты должен спасать нас — всех, кто не отвечает представлениям о стандартном оборотне. — Я попытаюсь, — обещает Скотт. И этого достаточно. Наверное. О смерти Грасса Тео узнает по своим источникам. Он умирает, никому не передав своей силы. МакКолл в то же время наращивает свою стаю. Он готовится к войне — всех со всеми. Тео следит за ним, за тем, как приводят в чувство Лидию, как находят где-то остатки Хейлов, добывают для стаи друидов, лис и всех тех отщепенцев, кого больше нигде не привечают. Тео почти уверен, что будет война. И он не сомневается, что Скотт не забудет, кто спас ему жизнь. Почти. О Стайлз Стилински новостей нет. О черной лисе, что обманула его, впрочем, тоже. И это просто невероятно бесит. Почему-то кажется, что вот сейчас, в эту самую секунду, стоит ему обернуться — он увидит ее, насмешливо усмехающуюся. Лиса играла с ним, но почему ему кажется, что игра эта еще не закончена? Почему все чудится, что она появится? Почему? Она открывает дверь его новой квартиры своими ключами, усмехается и идет заваривать кофе. И нет, Тео не знает, как ему на это реагировать. И даже не представляет, что же сейчас затеяла черная лисица, которая даже не думает менять тело, оставаясь все такой же — чуть неуклюжей встрепанной шатенкой в клетчатой рубашке и джинсах на два размера больше. — Будешь кофе? — спрашивает Ногицунэ. — И нет, ты опять ошибаешься. Почему все думают, что тут может быть только одна из нас? И отпивает кофе. Тео осторожно берет вторую кружку и думает, что ошибался. Все, что было до того — это не игра. Игра началась сейчас. И только Черная Лиса может сказать, к чему все это приведет. Но разве она скажет?..