I a prisoner

— Кеко! — слышу душераздирающий крик всегда спокойного и уравновешенного Рена Цуруги, молодого актера и кумира миллионов девушек по всему миру. Яширо и президент Такарада придерживают его за локти, от греха подальше, как бы он не сорвался со своего места в мою сторону.       Визгливый скрип тормозов становился громче и непонятно откуда появившийся старенький форд сбивает меня с ног, продолжая, уносится на безумной скорости до первого фонарного столба. Оглушительное столкновение, скрежет металла, звон битого стекла, человеческие стоны, крики и возгласы все тонет во тьме и гробовой тишине… Последнее, что я отчетливо запомнила, это страшный мужской вопль, больше похожий на вой зверя… Рен?       Просыпаюсь от того, что лучи солнца нещадно палят в глаза, а по виску стекают холодные капли пота, волосы прилипли ко лбу и шее, создавая ощущение удушья, от чего дышать, стало еще тяжелее. Дыхание было частым и прерывистым, каждый раз вырывались хрипы, как будто я пробежала больше десятка километров. Проведя рукой по лицу, стирая остатки кошмара. Морщусь, стараясь, не открывая глаз найти спасительную тень, но все что у меня получается это посильнее зарыться лицом в подушку, натянув одеяло по самую голову. Но, и так не могу долго лежать, бок начинает болеть, сон не идет, а под одеялом становится жарко и нечем дышать.       В этот раз в Лондоне выдалась солнечная осень, что удивительно. За все три года, что я прожила в Великобритании, такая погода была впервые, больше такого не увижу в туманном Альбионе. Чувствую, что сегодняшний день снова перевернет мою жизнь, но в какую сторону, это остается загадкой. Такие перевороты страшат мою душу.       С протяжным стоном, отбрасываю одеяло и выкарабкиваюсь из пленительных объятий царства подушки и одеяла. Ненавижу этот небоскреб, его стеклянные зеркальные поверхности в солнечную погоду ослепляют. Не спасают даже шторы, пошитые на заказ, специально выполненные для меня, своего рода эксклюзив от британского дизайнера.       В животе было пусто, горло саднило, словно только что вывернуло наизнанку. Боль в ногах была тупой, неотступной, но терпимой и уже родной. Последствие той странной и страшной аварии, из-за которой, меня вынудили уехать из Японии под четким руководством Яширо и президента Такарады. Уехать за границу с переломами оказалось пыткой. Но еще хуже стало, когда во всеуслышание объявили о внезапной смерти начинающей актрисы из отдела LME. Если бы захотела, я смогла бы очутиться где угодно, правда и это не имело бы для меня никакого значения, потому что, я ничего не видела вокруг.       Не могу представить, что чувствуют мои родные и близкие, что чувствует ОН? И до сих пор не понимаю, для чего этот цирк понадобился, но все-таки после длительного периода реабилитации я смогла стремительно и успешно ворваться в шоу-бизнес. Без помощи Рена и Мооко-сан выстроить карьеру актрисы оказалось тяжелее, чем я думала, но заговорщики Яширо и президент помогали советами. Но был один нюанс, я продолжала жить в прошлом, отчаянно цепляясь за каждый клочок воспоминаний о моей старой жизни.       Очень скоро их стараниями и хлопотами, в моей жизни появился Арато Таямо — высокий пепельноволосый молодой человек, с безумно яркими зелеными глазами. Его серая длинная челка всегда смещалась на одну сторону, открывая вид на ужасный шрам, что рассекал лицо на две неравные половины: от основания левой щеки и до почти правого глаза. Именно этот странный тип, которого я поначалу боялась до смерти, стал моим менеджером, другом, психологом, нянькой и сиделкой.       Президент Такарада посвятил его во все подробности моей жизни, приказав хранить и оберегать, как зеницу ока. Именно Арато следит за моим состоянием и не дает перетрудиться или впасть в уныние, напоминает, когда нужно выпить обезболивающее и лишний раз не надевать каблуки. После аварии, я до сих пор прихрамываю и пью таблетки, целые дни на ногах мне даются тяжело, а толпы поклонников отпугивает мой менеджер одним своим взглядом и ужасным шрамом. Откуда он появился у него, Тоямо благоразумно молчит, в этом мы с ним похожи, два подстрелыша.       С большой неохотой бреду в ванную комнату, стараясь не думать о сегодняшнем дне, который не принесет мне ничего нового и хорошего. Заглядываю в зеркало и вижу заспанную девицу, на одной щеке виден отпечаток подушки, а волосы завились непослушными локонами. Теплые струи воды приятно успокаивают мои мысли и бодрит сонное тело, заставляя забыть на некоторое время обо всех проблемах. Простояв еще немного под душем, с сожалением обматываюсь большим махровым полотенцем, будь моя воля, не вылезала бы из ванны. Украдкой бросаю взгляд на часы в форме большого глаза, подарок Арато на Рождество, до сих пор не могу привыкнуть к его странному чувству юмора. — Черт!       Вырывается у меня возглас, и я молнией несусь одеваться, быстро выпрямляя непослушные кудри, натягиваю несносное платье синего цвета. Арато настаивает на том, чтобы я чаще носила именно платья и юбки, поэтому в моем гардеробе почти нет брючных костюмов. Это меня бесит, но сейчас не до этого. Поправив плотную ткань платья, и накинув сверху темный жакет, оглядываюсь в поисках очков, что мирно покоятся на столе в лучах солнца. Без них я практически не выхожу в свет, да и зрение стало плоховато.       Нацепив очки и надев балетки, пулей вылетаю из своей квартиры. У меня есть менее двух минут, чтобы добраться до первого этажа, иначе через минуту меня торжественно вынесут на руках, и завтра будут кричащие заголовки во всех лондонских газетах и глянцевых журналах. Но благо я успеваю добраться до вестибюля с гигантскими портретами города раньше на… — У тебя еще есть пятнадцать секунд! — радостно кричит мне менеджер, посматривая на часы, что красуются на его запястье. — Я думал, ты проспишь или забудешь. Ты лишила меня такой шикарной возможности. — Отстань! — вяло огрызаюсь я, хватая Арато под руку. Парень не сопротивляется, и мы вместе выходим на улицу, стараясь, как можно быстрее дойти до черной иномарки.       Быстро проскользнув на переднее сиденье, привычным движением оттягиваю ленту ремня безопасности, пусть я и была сбита, страх находиться в машине никуда не ушел. Мой менеджер подбадривающе улыбается, протягивая бутылочку с минералкой, тем самым ненавязчиво напоминая о таблетках. Бездумно скручиваю крышку и отправляю в рот две противные капсулки, обильно запивая водой, пока Арато плавно выруливает на главную дорогу, вклиниваясь в поток машин. Тихое урчание мотора слегка успокаивает меня, напоминая, что друг водит максимально аккуратно, помня о моем страхе. — Вчера тебе поступило предложение, сняться в одном клипе знаменитого певца, — начал Тояма издалека, я замерла на своем сиденье, предчувствуя самое ужасное, ведь что-то похожее уже было, когда я работала в LME.       Точнее в прежней жизни Кеко Могами, сейчас же я больше известна под именем Сетцуна Иноэ, английская красавица японского происхождения. Наверное, меня сейчас не то, что мама не узнает, а даже Рен и Шотаро. За эти три года я отпустила волосы, теперь они длинные, доходят до лопаток. Под влиянием затяжной депрессии, отдаленности от привычного круга общения и дома, принятия навязанных правил игры Такарады-сана и Яширо, волосы из огненного рыжего превратились в черный. Исчезла вся детская непосредственность, лицо приобрело более строгий профиль. Испарилась в неизвестность вся жизнерадостность, которая прежде жила во мне, теперь я стала молчаливой и замкнутой особой. Больше понимаю Цуругу-семпая и его печаль вперемешку с усталостью. В мои 19, я твердо могу сказать, что устала. — Ты вообще меня слушаешь? — обиженно насупился Арато, вырывая меня из невеселых мыслей. — Что, прости? — Фува Шо хочет, чтобы ты снялась в его клипе. Только при этом условии ты сможешь вернуться в Японию, так хочет президент Такарада, — выпалил сероволосый на одном дыхании.       Ошарашено смотрю на номерные знаки тойоты, а слова Арато набатом отдаются в голове, повторяясь, раз за разом. Неосознанно начинаю теребить подол своего синего платья-карандаш, изо всех сил стараюсь найти выход или решение. В моей голове кипит безжалостная война, боль только усиливается, глаз медленно начинает дергаться, а ноги ломит тупой болью. Раз президент поставил мне такое условие, я согласна принять правила и условия игры. Снова. — Хорошо, — еле выдавила из себя короткое слово не своим голосом. Маленький червячок начинал разжигать пламя радости внутри меня. Скоро я вернусь домой!