Дневник одного из подопытных В.Д. Гастера

Запись № 46       Здесь я закончу запись, что была под номером сорок пять или сорок какая-то… Пока я не усну. Ха-ха-ха.       Так вот, что было…       Ребёнок проник в лабораторию и нашёл спрятанный лифт, пока не было Альфис. Это человеческое отродье ступило на нашу территорию. Мы напряглись, ожидая следующих действий… Я распределила всех по местам, чтобы перехватить ребёнка. Уж мы-то подготовились, ха-ха-ха. Мы выключили вентиляцию, наполнив помещения непроглядной дымкой. Нам-то это не повредит.       Дитя шло не спеша, вздрагивая от любых шорохов, и крутило головой по сторонам. Ох, как мне это нравилось! Я шла за ребёнком, скрываясь за поворотами нашего лабиринта, потирая руки в ожидании. Он же тем временем включил вентиляторы, кашляя от пыли, и пошел дальше.       Дитя проходило по комнатам, попадая в палаты, сад с цветами, где его встретил первый. Поймать ребенка не получилось. Он убежал в следующую комнату, сталкиваясь со следующим. И тут ему повезло. Чёрт!       Так мы и гоняли ребёнка по лаборатории и выматывали его, а дитя же располагало к себе моих друзей. Они больше не хотели причинять вред тому, кто не вредит им и обещает добра всем.       Придётся делать все самой…       Человеческое отродье выбилось из сил и выбежало в общую палату с несколькими кроватями. Еле передвигая ногами, он упал на старый матрас, прижимаясь пухлой щёчкой к подушке. Тут я поняла, что это мой шанс.       Сняв со своих лапок туфли, я стала подходить к постели, возвышаясь над этим слабым существом. Я осмотрела голову с пышными каштановыми волосами, пухлое тельце в полосатой одежде, ножки в сапожках. Щёки дитя были чуть розоватыми, а несколько прядок прилипали к лобику, мокрому от бега и страха. Что-то тронуло меня, что сердце пропустило несколько ударов. Рука, что тянулась к тонкой детской шее, остановилась и задрожала. Дитя, будто почувствовало меня, перевернулось на другой бок, вздрагивая.       «Боже!» — думала я, сжав кончик языка между зубами, другой рукой нервно почёсывая рога, что стали шелушиться.       Внутри будто бурлил бульон из разных чувств. Хотелось схватить его, задушить в объятьях и бросить трупик в машину.       Плюнув на всё это, я укрыла ребёнка одеялом, чтобы он не замерз.       «Выспится. Будет много сил, больше материала», — успокаивала я себя, быстро исчезая, когда дитя проснулось от тепла.       Я вернулась к своим друзьям, убеждая их совершить последнее нападение, на этот раз всем вместе.       Когда ребенок встал с кровати, осмотревшись, и пошёл в последнюю комнату, где находилась большая машина, там-то мы и появились перед ним, зловеще приближаясь… Нас остановила Альфис, неся большую упаковку собачьего корма, ставя его перед моими друзьями. Те, изголодавшиеся за столько времени, сразу остановились.       Доктор Альфис зачем-то объяснила все ребёнку и просила прощения… Я до сих пор не понимаю, почему… зачем? Хотя испытываю странные чувства…       Выслушав всё, дитя подошло к нам и стало гладить, обещая вернуть всех к родным семьям. И вот очередь дошла до меня. Человечишка попросил меня опуститься ниже к нему, начиная гладить по пушистым ушам, волосам, рогам. И тут меня пробило…       Стало тепло, хорошо, мягко. Захотелось верить ребенку… да что это такое?!       После его ухода, находясь в этой эйфории, я прошла в свою комнату. Не моргая, я встала перед столом и достала последнюю ампулу… Ее свет отражался от всех предметов. Внутри все растекалось…       Что было потом, я не помню, но я очнулась среди препарата, который растекся на полу… и разбитого стекла… Я разбила её? Запись № 47       Ну, здравствуй, мой дорогой дневник. Как же это клешированно, ха-ха!       Но пишу я так, потому как разум плывёт. Руки мягкие и словно жидкие. Минуту назад по всему подземелью пронеслась белая пелена… я не чувствую больше гнетущей атмосферы. Да и вообще ничего не чувствую.       В глубине моей расколотой души я знаю, что ребёнок добрался до барьера и даже, возможно, открыл его. Я рада…?       Да, возможно, что да. Радость и счастье за всех. Даже за этого человечишку. Все выберутся отсюда, увидят свет, вдохнут чистого воздуха, не будут тонуть в грязи и мусоре. А я…?       Я усну, с облегчением уйду на покой, в котором должна была быть уже очень давно. Без лекарства мне все равно не выжить… а человеческая медицина навряд ли поможет в этом вопросе.       Потому я пишу эти строки, сидя в той груде металла, что когда-то дала мне возродиться из пепла. А она правда жуткая изнутри, хех!       Ну, что ж, пора прощаться, мой дневник. Надеюсь, тебя найдут хорошие монстры или люди и узнают эту историю.

Прощай…

      Чёрная книжка выскальзывает из онемевших рук, падая перед странной машиной. Металлические створки закрываются, сохраняя внутри себя, словно в саркофаге, прах. Книженцию же подбирают бледные руки. Тяжело вздыхая, они проводят пальцами по холодной машине и исчезают навсегда.