Темные искры

      Дженнифер, пожалуй, впервые пришла к Алану сама — домой, без приглашения, и все равно будучи уверена, что он ждет встречи с ней тоже. Утреннее солнышко весело проглядывало за окнами, там золотилась первая настоящая, волшебная осень на памяти многих ши, в том числе — самой Дженнифер. Ее тянуло гулять, отмерять неутомимыми волчьими лапами лиги пути в любую сторону от Черного замка…       Алану, однако, путешествовать не светило, а без Алана Дженнифер и вовсе никуда не хотелось. Зато с ним — куда угодно, даже в замковый сад, даже на ознакомительную прогулку по темницам, даже… в облако пыли?       Дженнифер заозиралась, улавливая обонянием все одно больше, чем глазами. Да, в воздухе висела пыль, да, это были покои Алана — им тут пахло отовсюду, да, начальник замковой стражи никогда не казался ей неряхой!       Она прикрыла дверь и тут же вздрогнула: в соседней комнате раздался хлопок. Волчица поспешила туда заглянуть… Чтобы своими глазами увидеть, как Алан застилает постель.       То есть вот прямо Алан и прямо застилает.       Гибкий и тонкокостный волк казался силуэтом из тех, что остаются на окне зимой — тонкий, изящный, а тронешь рукой, исчезнет, разрушится. Поэтому Дженнифер и не спешила трогать, замерла в дверном проеме. Прислушалась. Нет, не показалось, Алан еще довольно хмыкал, кажется, временами мурлыкая что-то вроде старинной баллады.       — Тебя иска-ать не прекращу-у, в грозу-у, в дожди-и ищу-у, та-ла-ла-ла, я стану громовым огнем, ищу-у все де-ень за дне-ом, — при этом Алан недвусмысленно встряхнул простыню еще раз, до хлопка, переложил матрас, почистил с одной стороны, с другой.       Глаза невозможно было отвести — двигался ее супруг так же выверенно, как в бою, просто красиво, завораживающе. Дженнифер в очередной раз подивилась, за что ей такое счастье: влюбиться в него могла каждая, но чтобы он сам полюбил в ответ!       — Тебя не све-етит не найти-и, хоть сто дор-рог пр-ройти, — теперь Алан взбивал подушки, по очереди вытягивая их на руках за окно. — Твой свет меня-а приве-е-ол и тьма-а, а мо-ожет, ты сама-а!       Подушки перетряслись и устроились на матрас прежним выверенным порядком, как солдаты на параде. Дженнифер полюбовалась на подушки, потом на расстилающего простыню Алана и все-таки решилась обозначить свое присутствие.       — Алан? Скажи, мне кажется, или ты перестилаешь кровать?       Начальник замковой стражи обернулся неторопливо, улыбнулся заговорщически, приветливо кивнул и опять наклонился, подтыкать ткань.       — Нет, Дженни, нисколько, твоя наблюдательность все еще при тебе. Встречный вопрос: а ты думала, кто мне перестилает кровать?       — О, Алан, меня долгие годы мучила мысль о твоей кровати вообще и той, что занимает пространство рядом неприлично часто, — супруг хмыкнул, оценив построение фразы, — и я пришла к выводу, что это была особенно везучая служанка!       — О, Дженни, — Алан точно передразнивал ее! — Ты должно быть шутишь, льстишь своему старому и седому мужу! Я не похож на особенно ухоженного волка, да еще и со служанкой! К тому же, сама подумай, пришлось бы как-то объяснять или прикрывать ошейник…       Сердце забилось чаще и с пронзительной нежностью — Дженнифер и сама не представляла, насколько правдоподобной считает ту мифическую служанку.       — В общем, мороки не оберешься! — Алан подоткнул один край и обошел кровать, ближе ко второму.       — Но кровать-то! Кровать, Алан! Мог бы и попросить кого! — удивление не собиралось проходить.       Начальник замковой стражи перестилает кровать и поет любовные баллады над матрасом. Картина сказочная!       — Например? — Муж оживился, поднял глаза, темно-серые, насмешливые. — Джареда? Это будет еще более нелепо. Неуместнее тут смотрелся бы только Майлгуир с краем пододеяльника в зубах! Правда, тогда от ткани мало что осталось бы… К чему это я? А! К тому, дорогая жена, что волчьих королей не следует допускать до постельного белья, а волки вообще непредсказуемый народ!       Поцокал языком, покачал головой, выпрямился и обеими ладонями разровнял складки на ткани.       Оглядел комнату, недоверчиво хмыкнул, переложил квадрат чистого белья, обернулся вокруг себя, вздохнул.       — И раз уж ты тут, не могла бы мне посодействовать? Я, видишь ли, забыл наволочки. Они там, в дальнем комоде, нижний ящик, ты увидишь, — и махнул, примерно указывая направление. — А меня ждет противоборство с пододеяльником, ох…       Дженнифер бросила любопытный взгляд на мужа, но удалилась за затребованными наволочками. Где стоит комод, она помнила хорошо, найти их не представлялось трудным делом, и действительно, все обнаружилось на том месте, которое Дженнифер помнила.       Нижний ящик, несмотря на приличный возраст мебели, выдвинулся без усилий, пусть был тяжелым, как всякая деревянная вещь. Наволочки лежали странно — одна была сверху, а вот вторая все никак не желала попадаться Дженнифер на глаза. Волчица недовольно заворчала, переложила белье глубже… и наткнулась на какой-то старинный листочек, то ли вырванный из фолианта, то ли изначально представлявший собой обрывок бумаги.       В самых быстрых штрихах на одной стороне красовался узнаваемый Советник, а на второй простым и хорошо читаемым почерком Алана было выведено «Не реагировать, когда стражники хихикают при виде рисования», потом какая-то фраза была замалевана густо, ниже значилось «делать вид, что не знаю советника — еще хуже», а совсем по краю змеилась надпись «вроде бы похоже, мне нравится, но лучше припрятать».       Дженнифер еще раз перечитала строки, осознавая, что писались они в те стародавние времена, когда Алан не был начальником стражи и близко! «Припрятать»! Вот ничего себе! Наверное, поэтому он до сих пор невысоко ценил свои рисунки!       Наволочки, однако, требовали нахождения второй, а потому Дженнифер отложила аккуратно двухтысячелетний обрывок прошлого и зарылась глубже… чтобы наткнуться на целую кипу древних листочков.       Похоже, Алан никогда не отступал от своих слов, написал «припрятать» — и припрятал! Наволочка не искалась, муж напевал что-то из спальни, и Дженнифер поддалась порыву любопытства.       Сверху виднелись какие-то странные схемы со стрелочками и почеркушками, словно Алан силился усвоить внутреннее строение Благого двора, со всеми хитросплетениями весов и противовесов, что были задействованы на главной арене политических войн.       Под ними почти сразу начинались наброски, угольные, обычные, но Дженнифер казалось, что она видит древних волков как наяву. Тех самых, что застали Первую Эпоху, ту, до Проклятья, полную магии, воистину необъяснимых чудес и любви. Ну, по крайней мере, так говорили и писали в сказках!       Первым, конечно, лежал портрет Майлгуира, тогда еще Мидира — прекрасного и ужасного волчьего короля, неистового, неостановимого, и тем не менее нашедшего повод спасти Алана. Супруг до сих пор был благодарен прежнему волчьему королю, а потому служил верой и правдой что ему, что его сыну.       Второй портрет, однако, смотрелся живее — тут улыбался еще ужасно юный советник, Джаред, довольно беззаботный, но уже советник. Дженнифер против воли умилилась.       Третьим был принц Мэллин, такой же, каким он запомнился Дженнифер по ранним визитам в Черный замок и потом, когда Мэй частенько пропадал в «Доме Волчонка». Принц был воистину неуловимым — и это тоже до странного отчетливо передавал обычный угольный рисунок.       Потом портреты стали повторяться, часто мелькали какие-то закоулки замка, Воган, король-советник-принц, иногда в мизансценах, потом появилось изображение человеческой женщины, и Дженнифер подивилась, как древняя королева была похожа на ши. По крайней мере Алан в ней недостатков не видел. Разве что вздорный и своенравный характер — ни одна поза женщины не выражала покорности.       Портреты сменялись, но новых персонажей не мелькало, Дженнифер уж совсем было собралась сложить все аккуратно обратно, когда на листе, полностью заштрихованном углем, мелькнул портрет самого Алана.       В отличие от прочих, ее супруг изобразил себя крупно, подробно, а еще — белыми бликами по совершенно черному фону. Черные глаза, обведенные белым, лихорадочно поблескивали на изможденном и худом лице; чернели волосы, довольно длинные, свесившиеся прядками по бокам; узкие губы как будто складывались в вопрос, не понять только было, какой именно. Дженнифер не была уверена, что хочет понимать.       — Вот, что бывает, стоит женщину попросить помочь с постелью, — голос Алана раздался совсем близко, практически над ухом.       Дженнифер вздрогнула, подалась назад, удивленно разглядывая не просто подошедшего, но заглянувшего поверх ее плеча мужа.       — Надеюсь, ты понимаешь, что это было довольно давно, а я еще не знал, ни кто я, ни — к чему предназначен. Это теперь все просто, — улыбнулся именно ей, мягко и неуловимо утешающе.       — Но! Алан!       Признаться, ей хотелось как-то ему помочь.       — Дженни, я же говорю — это было давно, — отнял рисунок из ее рук, расправил и уложил обратно. — А сейчас другое дело. Сейчас совсем другое дело! Сейчас, Дженнифер, мне могут помочь только наволочки!