Тысячеликий Какаши

      Только на следующий день я смог перебороть лень и выйти со двора. Делать было особо нечего, так что побрел я, сам не зная, куда. Но вскоре обнаружив, что ноги понесли по привычному уже маршруту в торговый квартал, заглянул в аптеку и купил бинт для маскировки слишком быстрого выздоровления.       Мимо как обычно сновали люди, а я размышлял.       Однозначно я мог сказать, что меня сюда тянет. Даже не сюда, а к ней. Это так. Мне нравится Акеми — тоже никакого отрицания. Люблю? А вот не могу сказать, потому что себя не понимаю!       Очень не хотелось ошибиться. Уж не знаю, какие шестеренки в голове зажевало, что я решил спросить совета у мастера.        — Клавис, — удивился он, — разве ты не должен быть в больнице?       Пожал плечами:        — Пальцы мне уже пришили, гадости лечебные и дома пить могу. Масаки-сенсей, можно я тут посижу?       Тот по-доброму усмехнулся и, подняв столешницу прилавка, пропустил меня внутрь. А чтобы я не маялся от безделья, мне поручили сортировать мелкие детали для мебели. Одна рука-то у меня была здорова.        — Масаки-сенсей, а Вы когда-нибудь любили? — внезапно выдал я, сам себе удивившись.        — Что, не можешь решить любишь Акеми или нет?       Вынуждено покивав, просящим взглядом уставился на мастера. Тот рассказал о том, как сам прошел через подобное с отношением к своей жене, но его советчиком был мудрый старец, который в его лавке, тогда еще его отца, заказывал себе посох.       Выслушав рассказ, я с изумлением обнаружил, что симпатия к Акеми давно уже может называться любовью. Признаки были очерчены достаточно ясно, чтобы исключить разночтения. Этим я и поделился с Акеми, перед тем как сказал, что мне придется исчезнуть на некоторое время.        — Остаться ты не можешь никак?        — Если не выполню задание, сам за себя решать не смогу еще очень долго.        — Хорошо, — вздохнула, — я буду ждать.        — Не спеши хныкать, пока пальцы заживут, у меня еще несколько дней есть.        — Ну вот, испортил всю торжественность момента! — не скрывая улыбки, заявила Акеми.       Сразу с порога госпиталя я рванул на рынок в ряд забитый всякими женскими штучками — времени до вечера оставалось совсем мало.       Оттуда я притащил для Акеми длинную шпильку с двумя ножками и декоративным украшением в виде шарика.       Честно, я ожидал совсем другой реакции на подарок, а не попытки его вернуть, потому что слишком дорого.        — Это же серебро и бирюза, а не золото с бриллиантами! — недоумевал я.        — Дорого!        — Обижусь.       Вздохнув, Акеми посмотрела жалостливым взглядом: — Как я папе такой подарок объясню?        — Объяснять нечего, скопил.       Даже зная, что не скоро вернусь, домой я шел улыбаясь. Кому-то не страшен Серый Волк, а мне — Данзо!       Под утро ко мне заявились двое парней в масках, примерно моего возраста, может даже меньше, и, не сказав ни слова, кинулись на меня с мечами.       У-у-у, припомню я тебе эти проверки, старый хрыч!       Выкатившись в сад около дома, как помойные коты дерущиеся за рыбью голову, мы развалили каменный светильник и поломали куст сирени.       Оглянувшись на погром, я всерьез разозлился: — Урою, — угрожающе рыкнул, складывая печати техники дотона.       Благодаря клонам я не только сумел потрепать корешков, но и потыкать мордами в нагаженное. Хотя без печати-противогаза и бомбочек, начиненных смесью сонных трав и валерианы, вряд ли бы рискнул так сделать.        — Я не слышу!        — Мы больше так не будем, — пробормотали избитые, связанные по рукам и ногам, проваливаясь в дремоту.        — Громче! — отвесил обоим по шее, чтоб взбодрились.        — Мы больше так не будем!        — То-то же!       Подкинув еще сонных бомб, я свалил спящих в центре зала и принялся ждать, что будет дальше.       Ближе к утру заявился сам Данзо и, выслушав мое согласие, заявил, что я прошел испытания в его клуб унылых и некомпетентных.