Триптих

      Я закрылась в своей комнате, устало оперлась спиной о дверь, и вздохнула. — Алина! — мужчина рычал.       Я знаю, чего ты хочешь, папа. Грозный Максим Халов. Хомячков было бы нашей семье лучше. — Ты злишься как хомяк, папа. — Да мне пофигу уже, Алина! Это не смешно! Детство кончилось! Выбирай профессию! Иначе выгоню!       У меня аж сердце в пятки упало. Мама, она может. Вот где тихий омут, там и черти. Но папа обычно только угрожал.       Угрожал, когда все наши разговоры были только между нами, без присутствия этой медузы. Что мне теперь делать? Я скатилась по двери и плюхнулась жопкой прямо на паркет. Эх. А ведь я уже решила как быть. Это же не значит, что "Это, доча, непрофессионально!" и бу-бу-бу. Я хихикнула.       Делать было нечего, дело было вечером. Я взглянула на окно: солнце сидело в зените. Вечером было бы вдохновеннее взрослеть, но время нас не ждет. Мы лишь придумываем отмазки, чтобы не сталкиваться с реальностью. Я вздохнула еще раз и встала собирать свои манатки. А чемодан мне одолжат? — Ма-а, пап, хорошо, я всё решу к вечеру. — хоть вампиров и не видела в своей комнате, но побелела я от страха, словно орава кровососов мигом высосали всю кровь и посыпали сахарной пудрой. Так горче, а то ж я сама по себе приторная от своих мечтаний, а вампиры сладкую кровь не любят. Так лишь только в сказках. — Наконец твоя дочь поумнела, — источник бурчащего женского голоса можно было понять: она мечтала лучшей жизни для её дочери. — Она еще и твоя.       Па, ты с моей матерью живешь гора-а-аздо дольше меня, должен же знать, что для неё это са-а-авсем не аргумент! Хотя, кому я это говорю? Мыслям в своей голове? Решать надо.       Ах, как сыкотно! Особенно, когда даже не знаешь, чем заниматься. ***       Все ведут себя так, словно они просветленные гуру. Каждый знает свой путь (цель, предназначение, называй как хочешь, лишь бы понятно), знает как поднять бизнес с нуля и вообще он сам Рокфеллер, просто никто его не узнает. Он шифруется. Поэтому мудрость его слушать надо обязательно и делать так, как хочет он!       А теперь по-честному: как мне быть, если я не знаю своего предназначения? "— Пф, детка, так не бывает! — Ой, шутка удалась! — Да ты рождена детей рожать, неча парить репу! — Э не, всяк рожден стать миллиардером! Просто он жопа ленивая! — Тебе просто не было никогда так плохо, чтобы ты начал идти своим путем! — Все всё знают про себя, просто молчат. Может, предназначение хреновое у тебя? Постыдное. Вот ты и молчишь. И говоришь "не знаю". Врушка — Просто будь собой. (Это вообще огонь, а то ж я не знала!) — Ну как тут быть? Никак. Живи с этим, по-христьянски, девочка, и будет тебе счастье!       Найдешь своего суженого (а он обязательно подаст знак!) и обретешь свое счастье!       И коронное: "Ты, Алиночка, просто слишком себя любишь. Ты хочешь быть спасителем, героем, а так не бывает, это жизнь. Да и в нашей семье все были учеными. Прими это, оставь свою гордыню в покое уже." и далее по списку. А легче же не становится. Особенно, когда тебе 20, ты без работы, не учишься (собственно, ничего и не умеешь), а то, что считаешь своим "талантом" — слишком... слишком в нем всё!       Всё, так вот на эмоциях я собрала свои вещи и уматываю из семейного гнёздышка. — Родители, идите сюда, я готова вам рассказать о своем решении.       Мать как всегда была строга в этом плане: суровый взгляд, чуть недовольное лицо. Я уверена, она поймет меня как никто другой: ведь именно в этом омуте не только черти, но и, похоже, источник безумия и веселья. Иначе, наверно, мама и папа не встретились бы. Но это другая история. — Ну, мы слушаем. — Я хочу уйти. — И что ты будешь делать? — Ну... не знаю, — этот вопрос меня откровенно смутил. Он всякий раз меня смущает. После него я все меньше и меньше верю в смысл жизни. Я продолжила: — Я хочу уйти, чтобы понять, чего я хочу. Может, так и надо? — Ну вот, наша дочь будет обычным наемным работником! Дожили! Слишком мы тебя, разбаловали, видно! — С каждым словом мамы у меня всё внутри сжималось. — Ольга, прекрати! — слова моего отца не подействовали на мать. — Неблагодарная! — И меня отпустило. Она не знает даже, какая я, чтобы подобное утверждать. Мы не дружили, не общались, но даже то, что она мать, не дает ей право такое говорить!       Я была полна решимости и непоколебима: — Я ухожу. *** — И что, ты прям так и сказала это им? — Да.       Мы сидели на кухне и пили чай. — Ладно, ты так не переживай, найдешь работу, поживешь пока у меня. — Я уже нашла. — Ну вот видишь, как прекрасно! — Мне бы твой оптимизм, Вик.       Вика актерски приложила ладонь ко рту, скорчила смешную рожицу и хихикала: — Хо-хо-хо! Так и сказала: "Я уже все решила!" и ничего не выбрала! Ну ладно, посмеялись и хватит. Ты мне расскажи, у тебя хоть есть мысли, чем заняться? — Ну вот ты пишешь. А я и писать, и рисовать умею, и общаться обожаю, праздники бы с удовольствием вела, и сны вещие вижу, в экстрасенсы, блин, податься? И это не считая... — Ой, не начинай, а то от списка твоих умений можно уснуть. И тебе всё это нравится. Помню я. Непростая у тебя задачка. — Поэтому я решила просто всё попробовать! — О Боже, ты чиканулась! Да тебе жизни не хватит всё перепробовать! — Ну на чем-то же я остановлюсь точно, может это и будет судьба? — Ага, или на ком-то. — Ой, да ну тебя, у тебя одна тема — романы! А у меня тут судьба решается! — Ты такая серьезная, Алинка, эт ты в родителей такая? — Вика улыбалась. Создавалось впечатление, что она вообще постоянно улыбается! Но вот именно искринки в её глазах и улыбка, казалось, до ушей — это для меня и было её улыбкой. — Ага. Пойдем спать, давай, я устала за сегодня.