Хоббит, снятый по канону

Представим, друзья, что Джексон внял настоятельным просьбам многочисленных толкинистов и решил снимать Хоббита заново! На сей раз — строго следуя канону, поклявшись отступать лишь там, где невозможно поступить иначе, но при этом свести количество отступлений к минимуму. Робкие возражения, что, быть может, не стоит снимать прямо-таки всё, были отметены режиссёром в сторону. Одним кажется, что надо выбросить одно и оставить другое, иным — в точности наоборот, и опять начнутся всевозможные инсинуации. Поэтому снимаем всё, что только снимается! Точка. К его огромному удивлению, при полном отсутствии отсебятины, впихнуть маленькую книгу в 1 серию не получилось. Не получилось и в 2, и, махнув на всё рукой, ПиДжей снимает привычную трилогию — на сей раз единым махом. Фильм демонстрировался весь сразу — с перерывами на буфет, туалет и обед, в течении целого дня. Социологический опрос показал, что зрителей в зале условно можно разделить на 5 групп — пуристы; фанаты; простые любители; зрители, прочитавшие книгу и пожелавшие увидеть её на экране; зрители, книгу не читавшие. Актёры, музыка, декорации — всё из знакомого нам уже фильма, исключение — костюмы ряда персонажей. Гаснет свет, на экране Хоббит, попытка №2. Начальные титры, название, «В норе под землёй жил-был хоббит…», на фоне ширских пейзажей — голос Бильбо довольно подробно объясняет, кто такие хоббиты и кто таков он сам. Пуристы благостно кивают, фанаты млеют, среди нечитавшей публики зреет недоумение. Наконец, появляется Бильбо в дверях Бэг Энда, он курит трубку, «такую длинную, что она почти касалась его мохнатых ног». Оживление среди большинства. Появляется Гэндальф — серый плащ, громадные чёрные сапоги, синяя шляпа, серебряный шарфик. Возглас в рядах простых любителей: «Это чего он так разоделся?» На него шикают — канон есть канон, хотя народ, привыкший к облику Гэндальфа по прежним фильмам, слегка обескуражен. «Доброе утро…», «Приключения… » «Я — Гэндальф, а Гэндальф — это я» — всё, как полагается. В стане пуристов снова мир и благолепие. Неприятности начинаются с визита гномов. Едва появляется Двалин, как из среды нечитавших раздаётся возглас: «Это чё — Синяя Борода?» Дальше — больше. Разноцветные бороды, яркие одёжки, Бильбо, мечущийся из кухни к дверям, гномы, требующие наперебой того и этого, Торин, на которого свалилась троица гномов. Детишки, присутствующие в зале, в восторге. Торин исключительно важен и болтлив со склонностью к длинным речам. Песня гномов («Бейте тарелки…»), потом курение с пусканием колечек и команда Торина принести музыкальные инструменты. Из среды нечитавших доносится недовольный голос: «Какой-то балаган!» — «В самом деле, — ворчит один из пуристов. — Нельзя же всё понимать так буквально! Можно было бы и не ударяться в шутовство!». Весёлый возглас со стороны простых любителей: «Нет уж, получи, пурист, грана… э… канон!» Музыка, правда, хороша и примиряет всех с действительностью, далее звучит песня «За синие горы, за белый туман…» — в полном объёме, на её фоне мелькают обрывки пейзажей, событий и т.д., тем не менее, она гораздо длиннее, чем хотелось бы даже самому фанатичному из фанатов. Далее долгая речь Торина и ещё более долгое обсуждение предстоящего похода, его причин, целей и задач, сопровождаемых соответствующими кадрами. Бильбо, засыпающий опять под песню гномов. Несколько нечитавших зрителей, бормоча нечленораздельное, пробираются к выходу. Утро, горы грязной посуды, визит Гэндальфа и т.д. Поскольку ничего не сказано, что гномы оставили свои тромбоны и арфы у Бильбо, на экране они тащат их с собой. Оружия ни у кого нет. Долгое путешествие по Ширу. Пуристы, фанаты и любители очень довольны, остальные нетерпеливо ёрзают в креслах. Далее путешественники попадают в местность, где говорят на незнакомом языке. Некоторая оторопь, шёпот:«Они что — вестрон забыли?» — «Да нет, было такое, кажется…» Фанаты, подсвечивая себе телефонами, яростно листают первоисточники, прихваченные с собой, дабы ущучить Джексона при малейшем отступлении от канона. Пуристы сидят с каменными, хотя и кисловатыми лицами. Текст они помнят наизусть, и знают, что такое и вправду было, надеялись только на то, что негодный ПиДжей закроет глаза на эту явную нестыковку. Но он и не подумал это сделать, и теперь приходится слушать нервные переговоры: «А гномы и хоббиты на одном языке…» — «И тролли, и эльфы…» — «Да вообще все — гоблины, Беорн, люди в Эсгароте, который вообще чёрт знает где! А тут, рядом с Широм!.. Чепуха получается!» Переговоры эти никому особенно не мешают, потому что на экране ничего существенного не происходит — гномы идут и идут себе по всё более дикой местности. Дождь, исчезновение Гэндальфа, пони, убежавший в реку, холодная голодная ночь, огонь вдалеке, непрерывная перебранка и жалобы гномов, «а Оин и Глоин подрались». Пуристы досадливо морщатся. Они помнят, что именно эти события описаны в Книге, но у Толкина всё это было как-то не так! Драка вызывает некоторое оживление в рядах нечитавших зрителей. Далее Бильбо крадёт у тролля говорящий кошелёк, чем опять несказанно веселит детишек, потом гномы по одному попадают в плен. Примерно на середине этого действа раздаётся голос среди нечитавшей публики: «Неужели эти идиоты так и будут попадаться все до единого?» Идиоты, согласно канону, естественно, попались все. Даже сопротивление, оказанное Торином, не примиряет недовольных с этой сценой. Ворчание: «Ну, хоть один нашёлся, да и то как дурак…» Зато появление Гендальфа, смятение, которое он внёс в компанию троллей, троллиные споры и потасовки изрядно веселит всех, кроме пуристов. Пуристы терзаются смутными сомнениями. Выглядит это, конечно, забавно, но как-то мало похоже на «волшебную сказку» и «возвышенный дух Средиземья», о которых столько было говорено во время обсуждения первого фильма. Вроде бы всё, как в книге, никакой отсебятины, только вот у Толкина как-то оно было не так! Торин в жёлтых чулках пробивает брешь в рядах торинолюбок. Он вообще выглядит иначе, нежели они привыкли. Длинная каноничная борода, важные манеры и склонность к произнесению речей заставили многих дрогнуть и отступить с прежних позиций, а жёлтые чулки наносят удар по наиболее чувствительным сердцам уже бесповоротно. «Рассвет вас застанет, и камнем всяк станет!», тролли благополучно превращаются в камень, «Куда ты ходил? — Посмотреть, что впереди», пещера, мечи, припасы — и долгий-долгий путь к горам. Торин с Оркристом на поясе и арфой за плечами неподражаем. И наконец путники попадают в Ривенделл… Фурор, произведённый поющими, хихикающими и хохочущими эльфами, которые «мололи порядочную чепуху», на читавших, нечитавших, да и на фанатов с любителями, не поддаётся никакому описанию. Народ рыдает и плачет от хохота, топает ногами и показывает пальцами на экран, держится за животы и валяется под креслами. Сцена, бесспорно, удалась. Большую роль играет тот факт, что подавляющее большинство хорошо помнит чопорных и важных пиджеевских эльфов из предыдущих фильмов. Контраст потрясающий. Возгласы «Ребята, отсыпьте травы!», «ЛТП добралось до самогона» и «Филиал психушки» выглядят лепетом невинного дитяти на фоне тех преехиднейших реплик, коими наиболее изощрённые остряки сопровождают происходящее на экране. Чтобы отвлечься от всего этого, пуристы прикидывают в уме, что они сотворят с ПиДжеем, если посчастливится изловить его в тихом углу: зажарят на костре, искрошат и сварят или сядут на него и… впрочем, последнее действо вряд ли будет иметь для него серьёзные последствия. Ну, разве что сядут всем скопом… Всё-таки он редкостный мерзавец. Вроде бы и не в чем его упрекнуть, всё снято по книге — и песня, и прочие слова, но… но, чёрт побери всё на свете, у Толкина это выглядело совершенно не так! Две недели, проведённые в Ривенделле, создают у зрителей ощущение, будто они длятся именно как две недели — от первого до последнего дня. ПиДжей явно хорошо усвоил прежние упрёки типа: «Он показывает так, будто они там всего один день пробыли!» На сей раз всем ясно: в Ривенделле проведено гораздо больше одного дня. На всю жизнь врезается в память почтеннейшей публики, что в доме Элронда хорошо и тем, кто любит поесть и поспать, и тем, кто любит трудиться, и кто любит слушать или рассказывать истории, петь или просто сидеть и думать, и тем, кому нравится всё понемножку. Элронд рассматривает мечи и карту, обнаруживает лунные руны — всё, как положено. И, наконец, ясным утром Иванова дня путешественники отправляются в дальнейший путь. Конец первой серии.