Горемычная

Ну, вот я и достигла той границы, когда назад хода уже нет. Сегодня приедут дети, и я должна им все рассказать. Не то чтобы я, как многие взрослые, прикрывалась красивыми лозунгами: «У детей должно быть детство!», «Они еще маленькие и не поймут», — нет, многое мои дети уже знали, почти все, но это «почти» и убивало меня. У меня осталось чуть больше месяца до того, как я покину их, и часов пять до того, как встречу их на вокзале, плюс пару минут на аппарацию, ну, еще можно чуток времени потянуть, дать им переодеться, поужинать, а потом я обязана им рассказать все. Сижу у камина в любимом кресле, а саму просто трясет, и из глаз безостановочно текут слезы. Ненавижу реветь, хорошо хоть, как некоторые, не подвываю в голос, просто из глаз что-то льется, никак остановиться не могу. Ну, ничего, сейчас проревусь, голову под холодную воду суну, и хорошо бы бальзамчика хлебнуть, но тогда вечером его выпить будет уже нельзя, так и передозировку схлопотать недолго, я и без этого последние полгода не пренебрегала этим изобретением магической мысли. Как же хорошо, что самые ходовые зелья я умею варить сама, а то разорилась бы, право слово. Голова как чугунная, одна мысль бьется о черепную коробку: как я им посмотрю в глаза? О, вторая забрела: а правильный ли я сделала выбор семнадцать лет назад? Да я и сейчас не могу сказать, правильно ли выбрала, а тогда, будучи соплюхой — четыре года после школы, ну что я могла решить? Да и не аналитик я ни разу, у меня все больше эмоции верх берут, гриффиндорка чертова, даром что шляпа меня на Рейвенкло отправила. Сама сему факту до сих пор удивляюсь, ну какой из меня ученый? Видимо, просто не знала, куда меня еще запихнуть. К слизеринцам нельзя, я ни разу не чистокровная и даже не полукровка, ну это я такие выводы для себя сделала, а так-то без понятия, кто мои родители, приютская я. Не придумывайте только страстей всяческих, приют был хороший, чистенький и светленький, воспитатели хорошие. Не курорт, но и не каторга, нормально, ведь и в семьях бывает по-разному. Ладно, об этом я потом подумаю, повспоминаю, через месяц у меня будет море времени на себя, дуру набитую. К грифам я бы и сама ни за какие коврижки не хотела попасть, я слегка асоциальный тип, а у них вечно шум, гам, все друг другу добро причиняют, или я бы в итоге самоубилась, или кого-нибудь прибила, и вперед, в Азкабан. В общем, безбашенной храбрости шляпа во мне не обнаружила и даже не предлагала сей замечательный факультет, и слава Мерлину. Хаффлпафф — замечательный факультет, самый дружный, пожалуй, их больше всего можно без всяких натяжек назвать семьей, трудолюбивые, упорные и очень сплоченные. Я бы с удовольствием туда пошла, но увы. Нет, трудолюбия мне не занимать, но вот взаимодействовать с людьми я не умею. Одиночка я, и ничего с этим не поделаешь. Видимо, поэтому шляпа и отправила меня на факультет Ровены, вот что ей стоило отправить меня к барсукам, глядишь, и скорректировался бы мой характер к лучшему. И чем я голову себе забиваю, скажите на милость? Да чем угодно, лишь бы не думать о вечернем разговоре с детьми. Мои восемнадцать лет счастья подходят к концу, были еще замечательные четыре года до появления моих кровиночек. Эти воспоминания я храню как скупец, под семью замками, боясь их растрясти, перебираю в тиши своей комнаты. Жаль, омуты памяти дико дорогие, да и не найти их в свободной продаже, надо за границу к мастерам обращаться, в Англии таких умельцев и не осталось. А так хочется хоть иногда пересмотреть отдельные эпизоды моей бурной молодости. Но нет, все доступные средства я вкладывала в детей и в наш род. Какой род у безродной, спросите вы? Свой собственный, за который я и буду расплачиваться ровно через месяц по полной программе. Отсрочку мне дали как раз на семнадцать лет с хвостиком. Вот этот хвостик через месяц и истлеет. Так, все, хватит. Холодная водичка, умиротворяющий бальзамчик, переодеться, и самое время аппарировать на вокзал встречать детей. Хорошо, что у нас есть Флоппи, а то я сегодня и яичницы бы на ужин детям не сготовила, пришлось бы им самим хозяйствовать. Все, собралась, обпилась, улыбку натянула и вперед. Глянула в зеркало: ну что сказать, нормально, гламур — наше все. Детей, по крайней мере, не напугаю. Они, конечно, поймут, что что-то со мной не в порядке, но не перепугаются до полусмерти. Чудесные у меня дети, сама себе завидую. Умненькие, красивые, чуткие. Оба на Рейвенкло. В папу, не иначе. Вот уж у кого не отнимешь и ума, и сообразительности. Эх, была бы я полукровкой хотя бы, может, что-то бы у нас и получилось? Самообман? Ну а что еще остается, если я его до сих пор забыть не могу. Все, на вокзал. Дети. Домой. Разговор. Программа утверждена. Вперед.