Горемычная

По саду разносится звук точильного камня. Сегодня я распугала всех птиц в моем саду. Просто, проснувшись несколько дней назад, я вдруг подумала: «Да какого черта я отбросила сорок лет этой жизни? Да, меня лишили магии. Я сама согласилась когда-то заплатить эту цену. Ну и что? Ведь от рода то меня не отсекли! Так почему же я сама отказываюсь от него? Почему я плюнула на все те знания, которые столь кропотливо, по капле, собирала почти тридцать лет? Нюня, одним словом, а не глава рода, пусть и бывшая. Такой ли хотели бы увидеть меня дети, если бы вдруг получили такую возможность?». В общем, надавала себе пендалей и пошла искать камнерезную мастерскую. Зачем? Да всё очень просто. Собираюсь сделать милую ритуальную полянку. Отличие будет только в том, что она предназначается для единственного ритуала: ритуала-благодарения. Во-первых, все остальные требуют более сложных приготовлений, которые мне отныне недоступны. Во-вторых, они, как правило, направлены в первую очередь на самого просящего, а ритуал благодарения можно проводить во благо кого-либо другого. Вот этим я и займусь. Пусть мне отныне ничего не светит, но я буду верить, что таким образом принесу пользу детям и роду. Недаром в библии говорится: «Всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам». Как-то так. Я уверена, что это относится к любой вере. Или ещё, если перефразировать: «Магия видит сердце и нужду просящего и даёт всем просто и без упреков». Так что теперь точильный камень поёт в моем саду вместо птиц. Вот и последний камень отшлифован так, как мне хотелось бы. Пришло время резать руны, и тогда уже можно будет провести ритуал. Если все пойдет хорошо, то я имею все шансы успеть к осеннему равноденствию, которое в этом году будет 23 сентября. Символично, однако: на весеннее равноденствие я провела ритуал основания рода, а на осеннее будет мой первый ритуал в качестве маглы, но при этом имеющей род. Интересно, такой парадокс уже встречался в магической Англии? Поляна почти готова, чистые камни выложены в ритуальный круг; со стороны кажется, что это просто замысловатый узор. Осталось вырезать руны. Их понадобится двадцать две, а времени-то всего неделя. Еще надо выбраться за травами. К сожалению, самой собирать уже поздно. Ставлю галочку себе, что в следующем году не надо лениться, а то купленные неизвестно где и когда собраны, это меня беспокоит, но не останавливает. Да, я не могу влить магию, но провести очищение тела отварами и души медитацией вполне мне по силам. Ну вот, первая руна готова. Намечаю вторую. Руки с непривычки быстро устают. А мысли опять уносят меня в прошлое.

***

К середине лета у меня уже скопилась приличная сумма, по приютским меркам, конечно: почти пятнадцать фунтов. Гигантские деньги. Откуда? Все очень просто: помимо того, что я берегла каждый шиллинг, положенный нам с десятилетнего возраста еженедельно, старалась каждую прогулку подработать в какой-нибудь лавочке. Особенно мне всегда радовался старичок-зеленщик из соседнего квартала, которого, можно сказать, бросили дети. Мистер Свифт был потомственным зеленщиком, когда-то его предки ходили по домам и предлагали свежую зелень, а уже его отец сумел открыть лавку, и теперь в ней продавалась не только зелень, но и овощи, и фрукты. Конечно, он мечтал передать свое дело сыну, но того не привлекала роль торговца и фермера, он грезил механизмами. В результате из него вышел неплохой инженер, который работает в обычной фирме рядовым сотрудником. Дочь тоже хотела чего-то большего и работает секретарем в центре города у какой-то шишки. В общем, в результате я стала почти что внучкой для одинокого старика. Прибегала к нему по выходным и помогала перебирать товар, чтобы не дай бог кому-то из покупателей не попался порченый. Через полгода мне стали доверять взвешивать товар. А ещё я по чуть-чуть вязала на продажу, начинала ажурными салфеточками, а последний раз сдала целую шаль. В приюте такое стремление к самостоятельному заработку только поощряли. Ведь открыть когда-нибудь свое дело — мечта каждого приютского. Могла бы накопить и больше, но некоторое количество вожделенных накоплений приходилось тратить на подарки друзьям, в противном случае меня бы просто не поняли. Правда, и тут я старалась выкрутиться: покупала бусинки, а остальное вязала или плела, например. В общем, старалась совместить ручную работу и покупные вещи. Иногда просто что-то покупное украшала, чтобы подарок выглядел побогаче. Так вот. 15 июля 1951 года меня неожиданно позвали к миссис Симс, директрисе приюта. Я со спокойной душой отправилась к ней. Никаких прегрешений я за собой не числила, все обязательные работы были мною уже выполнены, до положенной прогулки ещё было время. Вежливо постучав и дождавшись приглашения, я зашла в кабинет. Миссис Симс оказалась в кабинете не одна. На стуле сидел джентльмен лет сорока пяти в строгом деловом тёмно-синем костюме в тонкую светлую полоску, в белоснежной рубашке и в шейном платке, повязанном каким-то замысловатым узлом. На ногах чёрные лаковые туфли, а в руках трость. Рыжеватые волосы, в которых уже мелькают серебряные нити. Все это как-то сразу отпечаталось у меня в сознании. А ещё вокруг него как будто была какая-то еле уловимая дымка. — Вот и наша Офелия, мистер Дамблдор, — доброжелательно произнесла директриса. — Пожалуй, оставлю вас вдвоем, — вдруг добавила она. Только вот прямо перед этим я увидела, как до ее головы дотронулся тоненький сероватый усик, идущий от Дамблдора. Не очень приятные мысли посетили мою голову, но я дала себе установку не делать поспешных выводов. — Добрый день, мисс Кросс. Вы являетесь волшебницей и, как каждый волшебник в Англии, будете обучаться в школе «Хогвартс». Я являюсь профессором школы, обращаться ко мне следует профессор Дамблдор или сэр. Сейчас мы отправимся с вами за покупками к школе. Так как вы сирота, то затраты на подготовку к школе компенсирует попечительский совет, — цедит, едва разжимая губы и даже не смотря на меня, этот, с позволения сказать, профессор. Сразу видно, что находиться здесь он не желает и общаться со мной ему тоже не хочется. После такого эпического вступления, не успеваю я и рта раскрыть, как он резко поднимается, берет меня за руку и аппарирует ко входу в «Дырявый котел». Сказать, что я в шоке, — это ничего не сказать. Черт побери, ничего практически не объяснив, без предупреждения, зная, что я вообще впервые слышу о магическом мире… поведение этого человека выше моего понимания. Вы думаете, он поддержал меня после аппарации? Нет. Сразу отпустив мою руку, этот товарищ смело двинулся к двери паба. Черт побери, меня так мутило, что я опасалась увидеть свой завтрак с минуты на минуту. Хлопнула дверь. Тишина. На улицах практически никого нет, основная масса уже прошла на работу, а праздношатающиеся еще спят. Через минуту профессор, видимо, обратил внимание, что меня с ним нет. — Пошевеливайтесь. Я не намерен тратить на вас весь день. Ладно. Пока будем считать, что у профессора просто плохой день. Прямо Снейп, ей-богу. Еще один звоночек раздался, когда я зашла в паб. Помните, как описывалось это место у мамы Ро? Да и во многих фиках тоже. Да и в кино, опять же. Нечто тёмное, старое и запущенное. Никогда не задавались вопросом: «Почему?» С чего вдруг волшебники согласились терпеть такое безобразие? Ведь большинство из них вынуждены довольно часто пользоваться этим проходом, чтобы попасть на Косую Аллею. Что? Неужели аристократы согласятся ходить через помойку, а леди? И этот выход, душевно оформленный мусорными баками. Это же просто прелесть что такое. Так вот, все оказалось совершенно не так. Да, интерьер был в средневековом стиле: тяжелые дубовые столы, массивная барная стойка, кованые люстры под потолком, некоторый полумрак, но… зал очень просторный, потолки под четыре метра, и всё буквально сияет от чистоты, и пол, и многочисленные окна — тоже. Бармен, которого, как потом оказалось, и тут зовут Том, стоял протирал белоснежным полотенцем стакан. Мне кажется, что это просто какой-то ритуал всех барменов Земли и никак иначе, потому как стакан тоже блестел. Надо будет как-нибудь заглянуть сюда без сопровождающего, подумалось мне, пока я пробегала бар насквозь за своим провожатым. Задний дворик был очень милым, под ногами брусчатка, по периметру цветущий кустарник, а впереди и вправду каменная стена, по которой мистер Дамблдор постучал своей палочкой. Только вот в каком порядке и по каким кирпичам, он и не подумал мне объяснить. Что-то все меньше удается верить, что я в Дамбигуде. И далее начался забег по магазинам. По-другому я и сказать не могу, поскольку дядечка был мало что не под два метра, а я пока что едва метр тридцать набрала. Так что на его один шаг моих было едва ли не три. Мне не давали ни минуты, чтобы осмотреться вокруг или что-то выбрать в магазине. Покупки выглядели следующим образом: мы заходим, профессор здоровается с владельцем лавки, просит комплект для первого курса, расплачивается, и мы стремительно перемещаемся в следующую лавку. Меня ни о чем не спрашивают и вообще не дают рта открыть. Попытавшись пару раз узнать хоть что-то, поняла, что это бесполезно, и замолчала. Единственное место, где обратились непосредственно ко мне, оказалась лавка Оливандера. Но и здесь от меня только требовалось озвучить, какой рукой я колдую. Вроде бы мастер и хотел что-то сказать, но Дамблдор сказал, что мы торопимся, и разговор заглох не начавшись. Палочку мне подобрали очень быстро, и пятнадцати минут не прошло, как мы уже аппарировали прямо с крыльца паба в сад приюта. Мне всучили, по-другому и не скажешь, конверт в руки, и дражайший профессор, не говоря больше ни слова, аппарировал. Вы все считаете, что Гарри Поттеру не повезло с его первым сопровождающим? Обескураженная и совершенно обессиленная, я где стояла, там и села. Рядом со мной стоял сундук с моими покупками. — Здравствуй, волшебный мир. Что же ты так неласково меня встречаешь?