Исход земной цивилизации. Апокалипсис

Первый год от правления Нинурты. (2025 г. н.э)

Инанна дернулась, оттолкнула Нинурту и отскочила в сторону, едва не грохнувшись с кровати. — Что стряслось? — набатом прозвенел его голос; Нинурта схватил ее за руку, но Инанна вывернулась и вжалась спиной в изголовье кровати, дрожа всем телом при взгляде на совершенно другого мужчину, определенно не того, с кем она занималась любовью. Почему вдруг эта комната и ночь? Только что был день и воды Нила, а также столь желанные поцелуи и ласки мужчины, от любви к которому замирало сердце. Но вспышка, погрузившая сознание во тьму, оборвала неожиданно яркие воспоминания, и Инанна очнулась под тем, от кого бежала и кого боялась. Испугавшись, не в состоянии понять, где она, Инанна растерянно смотрела на Нинурту, постепенно приходя в себя. Он осторожно приблизился, понимая, что она пережила какой-то непонятный приступ. — Не трогай меня, — сквозь зубы процедила она, когда его рука потянулась к ней. — Инанна, что происходит? — негромко спросил он, стараясь не тревожить ее хрупкий разум. — Я сделал тебе больно? Нинурте всего лишь нужен был наследник, но его царица уже становилась безумной в своей ненависти. Неприязнь в ее глазах порой сбивала с толку, ведь он старался быть осторожным и нежным, исполняя супружеский долг. Сегодняшняя ночь была даже приятной, пока в какой-то момент Инанна не вскрикнула, поддавшись обуявшему ее страху. — Дай мне минуту, — она рваным движением запустила пальцы в волосы, судорожно откинув их, и спрятала лицо в ладонях, оставив мужа в замешательстве на какое-то время. — Что ты вспомнила? — наконец осенило его. И тут Инанна посмотрела на него острым взглядом. — Я вспомнила, что мы сделали вместе, Нинурта. То, что мы сделали с твоим отцом, — соврала она; этих воспоминаний у нее не было, было лишь знание. Глаза его распахнулись, Нинурта, разозлился на мать, обещавшую, что Инанна не вспомнит ничего из последних пяти тысяч лет, и ее воспоминания замрут на Древнем Египте. — Что ж, полагаю, ты поняла, что мы были союзниками, и пора перестать меня бояться. Инанна, пересилив себя, убрала руки от лица и продвинулась ближе к нему. Невзирая на желание воткнуть ему нож в сердце, она обняла его и повалила на кровать, изображая неожиданно вспыхнувшее желание. — Также я вспомнила еще и кое-что другое. Я помню, что мы были довольно близки после свадьбы и до нее, — сообщила она, пуская ему пыль в глаза. — В это сложно поверить, учитывая, что ты отпрыгнула от меня, как ошпаренная, — он остановил ее руки и вынудил на прямой взгляд. — Вспышки воспоминаний весьма странное явление, их внезапность дезориентирует меня. Я на миг возвращаюсь в прошлое, и сегодня я увидела, что мы… — Не произноси это вслух, — прошептал он, и она улыбнулась; в этой коварной улыбке узнавалась привычная ему Инанна, какой она была до войны с анкийцами. — Мой царь, — Инанна спустилась ниже. — Вам не нужно от меня ничего скрывать. Мы будем вместе до конца. Мы это начали. В этой фразе должна была звучать уверенность в завтрашнем дне и в их союзе, однако на миг Нинурте показалось, что это была угроза, однако эти мысли исчезли слишком быстро, сменившись лишь сумасшедшим биением сердца, ее губами и руками… *** Иерусалим в действительности мало изменился. В Израиле всегда было место военным на улицах города, однако сейчас их было гораздо больше, и израильская военная форма пропала, взамен ей пришла форма нибируанских патрулей, словно в насмешку, так похожая на форму СС. Уроборос на вымпелах ассоциировался со свастикой. Евреи, пережив страшное время Холокоста, затем становления собственной страны, снова стали жертвой расы, которая называла себя высшей. На этот раз, конечно же, так оно и было, но простым людям, привыкшим жить в какой-никакой демократии, возвращение в рабовладельческий строй давалось тяжело. Иерусалим разрушали, снова строили, затем снова разрушали. Завоеватели один за другим приходили, задерживались на какое-то время, оставляли после себя несколько башен, стен, горсть черепков и пыль разрушений. Александр, видя страдания и лишения, которые постигли его народ, винил только себя одного. Плакаты «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ», с которых смотрело его лицо, вызывали у лишь тревогу. Впервые выйдя из подземелья, он оказался в оккупированном Иерусалиме и, невзирая на то, что город остался цел, вид его заставлял содрогаться. Западная стена была открыта для посещения вне комендантского и в дневной час заполнена людьми. Здесь более не было туристов, лишь местные, приходившие попросить Бога о помощи, на которую едва ли следовало рассчитывать. Стоя в очереди у рамки металлодетектора, Александр нервничал, как и сопровождавшие его анкийцы. На нем было устройство, меняющее внешность, и, конечно же, его наличие из-за металлических деталей будет выявлено. Он, выглядя и действуя уверенно, поднес запястье к сканеру и замер, ожидая, когда нибируанец проанализирует данные чипа и сопоставит их с лицом владельца. Хмурый взгляд светловолосого юноши, которому от силы было сто двадцать тысяч лет, перемещался от монитора к Александру и обратно. Он чувствовал, как нервничают анкийцы и применил уловку для сокрытия их мыслей и эмоций, ведь среди стражников были и те, кто мог их считать.  — Пройди к металлодетектору, — наконец, фамильярно произнес юноша, даже не представляя, кого перед собой видит. Момент истины настал, когда Александр, пройдя через рамку, услышал писк, сигнализировавший о наличии металла. Конечно же, те, кто покинули Нью-Бабили, не взяли с собой оружия, они не собрали вещей и не взяли запасов, сменив форму курсантов Нью-Бабили на то, что могло сойти за одежду людей. — Вывернуть карманы, — равнодушно приказал страж, глядя на незнакомца в рваных джинсах и растянутой толстовке, коим предстал пред ним Александр. Он подчинился, вытащив на поднос мятую купюру в двадцать шекелей и не первой свежести носовой платок. Страж, убедившись, что это все его пожитки, попросил расставить ноги на ширину плеч и стал исследовать каждый сантиметр ручным детектором. Детектор издал звук на застежке джинсов и, конечно же, заверещал на шее, где, вшитый в ворот толстовки, находился прибор, создающий вокруг головы голограмму. — Эй, парень, что у тебя? — спросил страж с переводчиком в ухе. — Последствия операции. Штифт, — спокойно ответил Александр на иврите и отодвинул ворот, чтобы продемонстрировать натурального вида шрам на ключице. Страж только хмыкнул и снова провел детектором в месте, где был установлен проектор. Александр лишь надеялся, что несовершенная технология не засбоит из-за близости магнитного устройства. Пока страж совершал последние манипуляции, вставив насадку детектора в специальный считывающий аппарат, Александр заметил, как перед глазами промелькнул белый шум. Голограмма все же решила сыграть по-своему, невзирая на то, что подпитывалась телекинезом. Александр не мог воздействовать на детектор, поскольку нибируанцы, наученные подобными фокусами, сразу же просекли бы это. — Йонатан Леви, свободен, — наконец вынес вердикт страж, и Александр, не обернувшись на своих, прошел мимо, искренне надеясь, что Ангелу, что была в очереди за ним, не раскроют. Она настигла его у стены плача, теперь не разделенной на мужскую и женскую части, и приложила ладонь. Будто бы зная, что делать, Ангела закрыла глаза и стала что-то шептать. Просила ли она что-то у ненастоящего Бога или же играла роль, однако выглядела она убедительно. В каштановом парике Ангела напоминала себя прежнюю. Когда-то, во времена, когда они были близки, не было этих выбеленных волос, которые превращали ее в ледяную леди, делая взгляд серых глаз еще более колючим. Ангела могла быть другой — мягкой, ласковой и податливой, но в последние десятилетия от той женщины не осталось и следа. Открыв глаза, она бросила на него короткий взгляд и отправилась в сторону входа в Хасмонеев тоннель, как и другие достопримечательности, открытый для посещения. Нибируанцы не могли закрыть город, всегда бывший средоточием веры и невероятной энергетики. Александр ощущал эту энергию, пропускал через себя. И здесь, у Западной стены она была сильнее, чем в любом другом уголке Земли. Вера людей не ослабевала, и вот, взглянув на старика Исаака, проходившего досмотр, Александр подумал о том, как ему, должно быть, тяжело в нынешнем мире, и что вера — единственное, что сохраняло в нем силы жить. — Нам нужно идти, — рядом оказалась Мин Чжи, пряча волосы под капюшоном черной ветровки; сощурившись от яркого солнца, она отправилась в сторону входа в тоннель, предлагая Александру последовать за ней. Часть группы уже была в тоннеле и скрылась в секретном ходе, спрятанном от глаз смертных. Глаза не сразу привыкли к полумраку пещеры, но они без труда узнавали в проходящих мимо незнакомцах нибируанцев в штатском. Они вынюхивали что-то и на улице, сливаясь с толпой смертных, слушали разговоры, собирали информацию. Шпионаж с целью предотвращения терактов — весьма умная затея. Повсюду были камеры, и вопрос заключался только в том, как быстро нибируанцы заподозрят неладное, когда поймут, что заходившие в Хасмонеев тоннель посетители так и не вышли обратно. Опасность провала предприятия была, несомненно, высока. Как далеко им придется уйти, прежде чем нибируанцы найдут секретный вход, располагавшийся в самой нижней точке тоннеля под ледяной водой? Там, на другой стороне уже ждала большая часть группы, последними должен был пройти Энки с родителями Ребекки, а также Летти и Даной. В тоннеле было немноголюдно, а в некоторых местах совсем пустынно. И Александр, выждав время и оглянувшись, залез под ленту заграждения, за которой вне поля обзора камер скрывалась узкая выдвижная лестница. Он, как и остальные до него, спустился вниз и скрылся в темени под мостом, глядя на беспокойные потоки, бьющие из недр земли. Александр уже знал, что в самом широком месте ручья под толщей воды скрывается лаз, ведущий в грот. Ангела находилась наверху вместе с Мин Чжи, они отсчитывали время, чтобы спуститься под металлический мост, а значит, Александр более не мог медлить. Он опустился на корточки на выступе и свесил ноги в ледяную воду, от которой свело икроножные мышцы. Пересилив себя, Александр спрыгнул с выступа, уйдя под воду с головой. Следуя инструкциям Мин Чжи, он поплыл против течения в полной темноте, ощупывая неровные стены узкого лаза, пока, наконец, не увидел мерцающий на дне огонек шашки, указывающей место, где нужно было всплыть. Стуча зубами от холода, Александр оказался на поверхности, где его уже встречал Бен, от помощи в виде протянутой руки которого он отказался. — Я не уверен, что Исаак выдержит пытку подобным холодом, — сказал Бен, который тоже дрожал всем телом, пытаясь сохранить тепло. Тусклый свет фонаря выловил его обнаженный торс. Александр нахмурился, понимая, что он прав, и снял прилипшую к телу мокрую толстовку. — Если бы только был другой путь, — сказал он дрогнувшим голосом. — Яэль едва уговорила его покинуть академию. В этот момент вынырнула Ангела, и Александр, опередив Бена, протянул ей руку, удостоившись его недовольного взгляда. Она скомкано поблагодарила его сквозь подрагивающие губы и разделась до майки. — Вам нужно идти, я подожду остальных, — сказала присоединившаяся к ним Мин Чжи, сменив Бена на посту и бросив в воду еще одну шашку, чтобы осветить остальным путь. — Следуйте по светоотражающим указателям, — добавила она, единственная, кому холод был как будто нипочем. Александр думал об отце, он не видел, как тот прошел через досмотр металлодетекторами, он мог только уповать на то, что Энки сумел миновать оцепление так же легко, как и его сын. Светоотражающими указателями Мин Чжи назвала неровные стрелки, нарисованные свежей краской. Анкийцы уже очень давно не использовали этот тоннель, замурованный во времена арабско-израильской войны, что началась спустя два года после Второй Мировой. Так откуда здесь было взяться указателям? Тоннель тянулся на многие километры вдаль до крепости Масады в ста километрах от Иерусалима, где произошло массовое самоубийство евреев в осаде. Религия запрещает иудеям самоубийство, однако тысяча воинов, детей и женщин нашли выход из ситуации. Они избрали десятерых, чтобы они убили остальных, затем из этих десяти был выбран один, застреливший девятерых. И лишь один он из тысячи совершил самый тяжкий грех — убил себя. Однако путь повстанцев пролегал через ответвление в тоннеле, и вел он в город-призрак — полигон для тактических учений израильской армии, под которым располагалась секретная анкийская база, не использовавшаяся долгие столетия. Дрожа от холода, Бен, Ангела и Александр продвигались дальше, слушая шаги группы, шедшей впереди, пока их не настигли Мин Чжи и Энки. — Мин Чжи, где семья Ребекки? — Александр почувствовал, как застучала в висках кровь, потому что уже знал ответ. — Яэль и Джонатан предпочли остаться в Иерусалиме. Они не смогли оставить Исаака, — ответил Энки, тяжело вздохнув. — Они просили передать, что надеются, что ты сможешь освободить Землю от нибируанцев, а до тех пор они будут молиться за тебя… — Какой благородный поступок. Они понимают, что здесь лишние. — Ангела, не неси чушь, — осек Александр, на плечах которого лежал груз вины за гибель жены. — Нам нужно двигаться дальше, — напомнила Мин Чжи. — Еще тридцать километров тоннелей, прежде чем мы доберемся до места. — Мин Чжи, используется ли полигон над военной базой сейчас? — Да, там все еще обучается израильская армия. Их лояльность нибируанцам неоспорима. — А твоя? Ты ведь не скрываешь, что знаешь о наличии этой базы, хотя она строго засекречена. Ты уверена, что нас не ожидает там сюрприз? — усомнился в доверии к ней Бен. — Да, — ответила она коротко и едва ли понятно, но никто не переспросил. — Не имея времени все как следует обдумать, мы пошли за тобой. Откуда здесь свежая краска? Скажи мне, ты ведь знала, где мы прячемся? Мин Чжи остановилась и ее ослепил свет фонаря в руках Бена. Она ожидала этих вопросов. — Вы бы ни за что не доверились министру Коскинену. Нам нужно пройти еще километр, нас встретят. — Коскинен? — возмущенно воскликнула Ангела. — Он предатель! И как мы могли довериться тебе? Ты же его верная собака! — Ангела, мы сами виноваты, что так легко доверились. Пускай объяснит, — тронув ее за предплечье, спокойно сказал Александр. — Его сына казнили у него на глазах те, кому он служил, — пояснила Мин Чжи. — Министр Коскинен отныне готов оказать вам любую поддержку в борьбе против нибируанцев. Он и его соратники ждут вашего возвращения. Именно благодаря ему вас так долго не могли обнаружить. — Борсиппианцы не меняются, — сказала Ангела уже спокойнее и пошла вперед уверенным шагом, будто и не задумывалась о том, что их может ждать смерть в конце этого тоннеля… *** Инанна смотрела на девушку, которую подобрала на улице, внимательным взглядом. Вот уже полминуты она давила молчанием ее, стоявшую напротив. Отмытая и приодетая Танашири уже не выглядела столь печально, хотя, конечно же, ей стоило бы немного набрать вес для более здорового вида. — И каково же твое настоящее имя? — спросила Инанна, положив руки на подлокотники. Темные глаза девушки лишь только на миг сделались испуганными, и этого хватило, чтобы Инанна поняла, что попала в самую точку. — Меня зовут Танашири, Ваше Величество. Инанна задумчиво тронула пальцами подбородок и взяла кубок с соком. Вино, к сожалению, после исполнения супружеского долга ей пить не полагалось, чтобы не навредить ребенку, если ей удалось забеременеть. Однако это будет ясно только через несколько дней. — Танашири — это название бренда косметики, проспект которого валялся у тебя под ногами, когда мы встретились, — сказала Инанна, не боясь внезапного нападения. — Подойди и дай руку. Девушка не подчинилась, словно доказывая, что что-то скрывает. Инанна была терпелива, она лишь протянула ладонь и сказала: — Я ничего тебе не сделаю, если ты будешь честна со мной. — Вдовствующая царица сказала, что вы должны быть у лекаря через пятнадцать минут. Но на самом деле это будет сеанс гипноза, Инанна это прекрасно понимала и боялась, что перестанет вспоминать. — Мятежники, чья нога ступила на планету Нибиру, — Инанна встала и резко схватила девушку за руку, развернув запястье, на котором находился шрам. — Не было ни единого сомнения. Ты вырезала анкийский чип, чтобы тебя не казнили вместе с остальными. Скажи мне, как же тебе удалось выжить? Инанна скривилась, она готова была в любой момент отразить нападение. — Я не понимаю о чем вы, царица, — упрямо заявила девушка. — Анкийка на Нибиру, потрясающе, — Инанна отошла на шаг, понимая, что напряжение девушки может привести к неадекватной реакции. — Царица, вы… — она с шумом втянула воздух носом, понимая, что ей некуда отступать, а за дверью стоит стража. — Что ж, ты можешь взять меня в заложники и попытаться выйти из дворца, но тебе не скрыться с Нибиру, — улыбка Инанны казалась слегка сумасшедшей, она явно что-то задумала, ведь сразу не сдала ее страже. — Или есть второй вариант: ты остаешься моей фрейлиной, но ты должна рассказать мне об анкийской расе и Мардуке как можно больше. Все, что ты знаешь. Девушка нахмурилась, не понимая, шутит ли она. — Зачем вам это? — только выдавила она, соединив руки на животе. — Почему вы никому не сказали о том, что догадались о моем происхождении? — Мне нужна информация. — Вы провели на Земле семь лет, что еще вы хотите узнать? Инанна задумалась, словно что-то для себя решая. — После травмы у меня есть кое-какие провалы в памяти, — сказала она, еще не зная, чем ей это аукнется. — И от меня, как мне кажется, многое скрывают. — Я слышала, что вы немного не в себе… — Ты осмеливаешься говорить мне такое? — повысила голос Инанна, но неожиданно смягчилась, что выглядело еще более удивительно: — Расскажи мне, какой я была до битвы с анкийцами? Правда ли то, что говорят обо мне? Что я была... — она неуверенно покрутила пальцем у виска. — Как будто ничего не изменилось. — Ты зарываешься из-за страха или излишней смелости? Девушка, расправив плечи, смотрела прямо и уверенно. Несомненно, она была анкийским пилотом и наверняка была обучена приемам самообороны, ведь, насколько Инанна знала, анкийцы были военной расой. — Я не знаю, есть ли еще выжившие пилоты. Нибируанцы поработили нашу планету. И если мне суждено погибнуть здесь, я могу попытаться потянуть вас за собой в могилу. — Но ты этого не сделаешь, верно? — сказала Инанна, не став переубеждать девушку, что Земля изначально была заселена нибируанцами. — Тебе некуда идти, так что подумай над моим предложением. — И стать вашей заложницей? — Компаньонкой, — поправила Инанна. — На землях Нибиру сейчас неспокойно, но здесь, во дворце ты будешь жить более, чем сносно, дорогая. — Я — анкийка, и меня воротит от нибируанцев и от вас в частности, царица. Меня готовили, к тому, чтобы я в любой момент не испугалась перед гибелью за Родину. А вы предлагаете прислуживать вам? — в глазах ее загорелся недобрый огонек. — Так почему же ты не умерла? — скептично изогнув бровь, сказала Инанна, начиная раздражаться. — Ты ведь хочешь жить. И я сохраню твою тайну взамен на то, что ты станешь моими глазами и ушами. Девушка вела себя так, словно ей ничего не грозило. — Вы превратили Землю в помойную яму… — Ты хочешь вернуться на Землю? — привела главный аргумент Инанна. И глаза вновь выдали ее, ведь в ее ситуации единственным возможным желанием было действительно вернуться домой на родную планету. — Почему… — Я же сказала, мне нужен тот, кто будет мне лоялен. Я не буду ни к чему принуждать тебя, однако в этом месте, в Сунгаке, и ты будешь в безопасности. Если будешь вести себя как нибируанка. Впрочем, это не составит труда, учитывая, как хорошо ты знаешь язык. — Я выучила его на Лахму во время подготовки к восстанию, как и многие другие. Инанна взглянула на время, понимая, что не может пропустить встречу с мозгоправом. Чтобы не вызывать подозрений ей стоило поторопиться. — Когда я вернусь, я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь о девушке с моим лицом. Жене Мардука, — сказала она, подходя к двери, у которой замерла на миг, обернувшись: — Как тебя зовут? — Мара, — сказала девушка. — Мариана Ринальди. — Будем знакомы, Мара. Когда я вернусь, нам нужно будет что-то делать с твоим идентификатором, — Инанна коснулась своего плеча, где находился уроборос, которого, конечно же, не было у новой знакомой.