Исход земной цивилизации. Апокалипсис

Древний Египет. 3514 г до н.э. Далее — Вавилон, период между 3514 и 3465 годами до н.э.

Инанна проснулась, решительно не понимая, почему вокруг столько шума. За окном слышалось ржание коней, команды, звуки волочения по земле чего-то тяжелого. Она подумала сперва, что, возможно, Тот готовит свои караваны к отбытию в Гелиополь, но это предположение вряд ли было верно — до сих пор ничто не предвещало его скорейшего отъезда. Тем более, здесь все еще находились представители нибируанской семьи, да и Энлиль планировал еще как минимум несколько семейных советов касательно управления Землей. Запахнув легкий хлопковый халат, Инанна вышла на балкон, в мыслях пребывая в каком-то далеком сне, наполненном ощущением щемящей радости. Картина, представшая взору, была удивительна. Казалось, минимум половина конюшни заняла внутренний двор. Чуть перегнувшись через перила, Инанна заглянула в арку и обнаружила, что подъездная аллея также заполнена верблюдами и лошадьми с доверху гружеными повозками. Красный от гнева Нинурта, сжимая кулаки, широкими шагами шел мимо копытных, и животные, улавливая его настрой, расступались. В воздухе ощущался дивный аромат хлева, а под самым балконом расположилось мычащее стадо коров. — Имхотеп! — бросила Инанна, обернувшись на дверь. Всего пара секунд, и в дверь просунулась кудрявая голова слуги, на его чуть заспанном лице как всегда сияла глуповатая мальчишеская улыбка. — Что здесь происходит? — Фараон отбывает в Вавилон сегодня вечером, госпожа. Так что двор будет занят до вечера, — спокойно сообщил он сенсационную новость. — Приказать подготовить вам ванну? — Подай платье и воду для умывания, — приказала Инанна, сложив руки на груди и чувствуя, что сказанное Имхотепом не способно уложиться в ее голове. Сменив халат на платье и произведя утреннее омовение, она, не задавая вопросов слуге, покинула свои покои с намерением выяснить что же происходит, и почему вдруг Мардук собрался в Вавилон. С усмешкой вспомнив разговор двухдневной давности с Энлилем о помощи Мардуку, Инанна старалась понапрасну не верить, что Энлиль, впечатленный поступком порочного Нинурты, мог передумать и отдать Вавилон Мардуку. Морщась от вони, исходящей от коров, она решила срезать путь через двор до северного крыла, где находились покои Энлиля и Нинурты, который направился именно в эту сторону. Их голоса слышались даже за дверью — в покоях Энлиля стоял крик, да такой, что заставлял вибрировать стены. — Инанна, не сейчас! — рявкнул Нинурта, когда она, постучав, осмелилась заглянуть внутрь. — Не кричи на нее! Инанна, дорогая, зайди попозже, — спокойно попросил Энлиль и вернулся к теме. — Это не обсуждается, Нинурта, тебе необходимо решить проблему чумы в Кише, займись этим. Вавилон пока начнет строить Мардук. Инанна, удивленная новостями, прикрыла дверь и внутренне порадовалась, не в силах поверить, что Энлиль внял ее словам. Возможно, отчасти этому решению действительно способствовала проблема чумы в Месопотамии, о которой Энлиль, видимо, до этого не знал. Дальнейшее обсуждение вопроса дележки Вавилона ее не интересовало, главное — Мардук останется на Земле. Окрыленная такими вестями, она отправилась прямиком к его кабинету, полагая, что найдет его именно там. Подол египетского платья уже запылился, ведь Инанна, вновь пересекая двор, вдруг забыла о врожденной грации, шаркая открытыми сандалиями по дорожке. — Куда ты так спешишь? — раздался голос, перекрываемый шумом наполненного животными двора; Инанна обернулась и строго зыркнула на Имхотепа, который, не успев среагировать вовремя, почти столкнулся с ней нос к носу. Ее окликнул Мардук, и, когда он подошел ближе, Инанна ответила: — Ищу вас, фараон, — сообщила она, чуть склонив голову, как предписывал этикет; только взглянув на него с улыбкой, она вдруг обнаружила, что на лице его нет радости. — Что-то не так? Дядя, скажите, могу ли я довериться чутью, что вас настигла удача? Он только поднял подбородок, глядя на нее сверху вниз, что по обыкновению свидетельствовало о не самом лучшем расположении духа. — Мне поручили Вавилон, а Тоту — Египет, — сухо пояснил он, не увидев понимания в ее глазах. Улыбка Инанны, едва появившись, тут же погасла, она и не подозревала, какой ценой Мардуку посчастливилось отвоевать Вавилон. — Но… почему… — Энлиль считает, что Набу слишком юн для управления Египтом. Более того, назначена дата свадьбы. Через полгода он женится на старшей дочери Тота, поэтому выбор пал именно на него. — А Сарпанит?.. Чем это грозит ей? — в голосе Инанны появились нотки волнения, ведь царица была ей словно старшая сестра. — Она пока еще не знает. Полагаю, она уже давно готова к переменам. Но по крайней мере ей удастся остаться при дворе, как матери будущего фараона. — Не думаю, что это то, что беспокоит ее более всего… Мардук сделался хмурым.  — Не забивай себе голову, это не самый плохой вариант… — Как вы можете быть таким спокойным, фараон? — возмутилась Инанна с искренним непониманием. — Вы готовили Набу для трона Египта, но, зная Тота, так просто он не отдаст бразды правления, когда придет время. — Если потребуется, то я смогу сместить его, мой авторитет больше. Да и потом, ты думаешь, лучше, чтобы Египет достался Нинурте? Тот, по крайней мере, мой брат, он умен и не кровожаден, как Нинурта и Нергал… Конечно же, Мардук держал все в себе, как всегда не позволяя касаться своих проблем. Инанна чувствовала, что это некая степень недоверия — ограждать ее от них. И в такие моменты в груди появлялось чувство, что Мардук отдаляется от нее. — Как это случилось? Еще вчера Нинурта с радостью обсуждал свое правление в Вавилоне, смакуя победу над вами, — припомнила она его слегка хмельное высокомерие за ужином. — Почему передумал Энлиль? Неужели в Месопотамии и впрямь властвует чума? Вчера Энлиль выглядел задумчиво, но я и предположить не могла, что думы его об этом. — И я не понимаю Энлиля, он созвал меня, Нинурту и Тота сегодня ночью. Что двигало им в принятии данного решения не знает никто. Они оба увидели, как к ним, прикрывая нос платком, движется взволнованная Сарпанит, а с ней ее брат — Хорус, советник Мардука. — Мой фараон, — остановившись, наконец сказала она, переводя дух, — что произошло, почему здесь столько лошадей? — похоже, Сарпанит еще не успела узнать новостей. — Нам нужно поговорить, — Мардук нежно взял ее за руку и взглянул на Инанну, намекая, чтобы она оставила их наедине; впрочем, ей не пришлось придумывать путей к отступлению, так как служанка, появившаяся подле них, передала приглашение Энлиля на аудиенцию. Заходя в северное крыло вновь, Инанна задела плечом выходящего из-за угла Нинурту, и тут же врезалась в стену, едва удержав равновесие. Нинурта только и успел, что одарить ее свирепым взглядом, но потом, осознав, видимо, кого видит перед собой, протянул руку. — Прости, племянница, я совершенно разбит последними новостями и иду, не разбирая дороги, — миролюбиво пояснил он, тронув ее за ушибленное о стену плечо. — Все в порядке, я тоже слегка ошарашена, дядя, — она постаралась изобразить искреннее недоумение, отряхивая платье. — Из того, что я поняла, случайно подслушав ваш разговор — виною всему чума в Кише. Но это звучит довольно странно, учитывая, что дедушку никогда особо не заботила судьба рабов. Он ведь может пригнать их из другого места? — Верно, — он чуть сощурился, пытаясь выискать что-то в ее глазах. — Зачем тебя звал Энлиль? — Кто же его знает, дядя, — пожала плечами Инанна и на самом деле не представляя, зачем понадобилась ему. — Может, это как-то касается моего дальнейшего пребывания в Египте. Я попросила дозволения остаться в академии трав, надеюсь, он хочет сказать, что разрешает… Подозрительность исчезла с лица Нинурты так же быстро, как и появилась. Он потянул за длинную ленту ее платья и неожиданно оказался совсем вплотную. Инанне пришлось удержать пояс платья, чтобы оно буквально не упало к ее ногам. — Знаешь, что я попросил вместо Вавилона? — его голос стал глубже, а глаза блеснули жаждой обладания. — Тебя… Инанна лишь только и успела, что вздрогнуть всем телом. — Я не твоя собственность, как ты мог осмелиться на подобное? — ее голос стал подобен шимению змеи. Но Нинурта тотчас рассмеялся и погладил ее по голове, словно маленькую девочку. — Инанна, я обещал не трогать тебя без твоего согласия. Неужели ты думала, что я могу нарушить свое слово? Когда захочешь стать властительницей моих земель, только скажи, — он коснулся нежным поцелуем тыльной стороны ее ладони, щекотнув колючей щетиной. — Я терпелив, но и моему терпению может прийти конец, — напомнил Нинурта. — Мы оба из ветви Энлиля и должны держаться вместе. Не знаю, почему отцу вновь приспичило отдать Египет очередному племяннику и даже не Нергалу, а Вавилон — Мардуку, но его благосклонность к ним не может длиться вечно, ведь его кровь — мы. — Мы все едины, дядя, — стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, сказала Инанна, отступив на шаг, когда появилась такая возможность. — Меня ждет дедушка… Коротко поклонившись царю Месопотамии, она, стараясь отогнать от себя чувство отвращения, вызванное его, даже и столь невинными, прикосновениями, глубоко вздохнула, постаравшись перевести мысли в другое русло. Инанна думала о Мардуке, ее нежном возлюбленном, который вновь закрывался от нее непроницаемым панцирем, не позволяя женщине окунаться в его проблемы. Сильный духом, он преодолевал все тяготы сам, не позволяя вмешиваться ни Набу, ни Сарпанит, ни ей. Существовал ли хоть один нибируанец или полукровка, кому он мог доверить свои переживания? Невзирая на желание поддержать, Инанна оставалась как будто бы за бортом, и оттого в такие моменты чувствовала себя не просто беспомощной, а даже ненужной, словно была лишь его любовницей, а не любимой женщиной. — Проходи, Инанна, — с улыбкой встретил ее Энлиль; в отличие от всего двора он, похоже, пребывал в неплохом расположении духа, хотя сын его и племянник были обескуражены или даже злы. — Прекрасно выглядишь, как и всегда. — Спасибо, дедушка, — поблагодарила она с легкой улыбкой и, опустившись в предложенное кресло, соединила ладони на животе. — Я не хотела подслушивать ваш разговор, однако, боюсь, это и так стало достоянием общественности. — О, ничего секретного, мы бы не разговаривали так громко и уж точно заперли бы дверь, — махнул Энлиль ладонью и, приказав слуге подать напитки, вернулся к разговору. — Ты не хотела бы вернуться на Нибиру, Инанна? Отцу очень недостает твоей компании, и с тех пор, как ушла моя мать, он находил интерес только в общении с тобой. — Меня дважды пытались отравить, пока я жила во дворце, дедушка, — нашла она главный аргумент в пользу нежелания находиться на родной планете в обществе дряхлого старика. — За чуть меньше, чем триста лет, это не так уж и много, — не скрывая иронии, сказал он. — Кому ты могла помешать? Но Инанна только помотала головой, не зная ответа. — Скажи мне, ты действительно хочешь и далее развивать науку о травах в Египте? Она посмотрела на него с надеждой, смяв складки платья в невольном порыве. — Пожалуй, я нашла свое место на Земле, — ответила она после короткой паузы. — И до тех пор, пока мне не будет выбран муж, я бы хотела оставаться здесь. — Но что, если мы с Ану уже подобрали тебе супруга, Инанна? Она промолчала, лишь только опустила взгляд, ведь не имела права перечить, несмотря на то, что сердце ее принадлежало Мардуку. Лишь только грусть в ее ясных глазах говорила о несогласии со скорейшим замужеством. — Если это уже решенный вопрос, то я не смею возразить, — покорно ответила она. Энлиль только неопределенно хмыкнул, но затем расплылся в улыбке, глядя на нее, как на величайшее сокровище своей семьи. — Ты готова бросить академию трав, если на то будет указ? — вкрадчиво произнес он, и Инанна осознала, что он попросту манипулирует ей, готовя к чему-то неозвученному и едва ли связанному с замужеством. — Если того требует корона, я обязана подчиниться. Да, мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас, но разве я могу пойти против вас с Ану, дедушка? Я не принцесса, хотя приданое мое довольно велико, и потому для меня существует лишь один способ укрепиться в обществе. И это замужество, — она на секунду прервала речь, но затем задала волнующий вопрос: — И кто же он… мой будущий супруг? Было видно, насколько она взволнована, но все же смиренна перед будущим царем Нибиру. Энлиль наслаждался каждым мгновением от встречи с ней, верной своей семье девушкой. Он и сам знал, что выбирать кандидатуру супруга должно было со всей тщательностью. Инанна была трогательно наивной и добросердечной, и сделай он неверный выбор, она зачахнет подобно цветку, лишенному солнечных лучей. — Не волнуйся, я хочу дать тебе еще немного времени пожить в свое удовольствие. Однако по той причине, что здесь находится Набу, я бы не хотел, чтобы ты оставалась в Египте, — как она и предполагала, Энлиль остался при своих неверных выводах. — Но как насчет того, чтобы отправиться в Вавилон? Мне нужен там кто-то, кому я могу доверять, Инанна. Но готова ли ты к такой серьезной миссии? Сердце Инанны подпрыгнуло в груди и, наверное, он это почувствовал, однако списал на обыкновенное волнение. — Вавилон?.. — она осеклась, не в силах подобрать слова, и стараясь отогнать невольно нахлынувшее счастье. — Но что мне делать там? — О, я думаю, что и там потребуется медицина трав. Из того, что я успел узнать, за сорок лет в Но-Амоне ты смогла выстроить целую систему образования и обучить египтян множеству способов облегчить болезни. Вавилону потребуется больше рабочих, а это значит, что в твоем распоряжении будет больше учеников. Тебе предоставят финансирование с Нибиру, а также разнообразный посевной материал для культивирования растений на Земле. Ее глаза загорелись, но на этот раз эмоции не были спонтанными, а четко продуманными, ведь именно их ожидал Энлиль. — Но что насчет моих египетских учеников? — За сорок лет, полагаю, уж чему-нибудь они научились, так что кто-то из них сможет продолжить твое дело и нести знания через поколения. Инанна закусила губу, изображая трудный мыслительный процесс, ведь она должна была выглядеть и раздосадованной вестью, что покидает Египет, и одновременно взбудораженной открывающимися возможностями. — Ну, что ты думаешь? Мардук отправляется сегодня в пеший поход до Вавилона, но ты можешь закончить свои дела здесь и прибыть следом на шаттле. Ему необходимо быть более приземленным и приближенным к людям и рабам, ведь он станет их знаменем. А тебе дискомфорт подобной поездки ни к чему. И потом, это займет около восьмидесяти дней, ведь караван движется не так уже быстро. Этого достаточно, чтобы завершить дела здесь? Она взглянула на него, на этот раз с подозрением. А что, если он просто хотел уличить ее в связи с Мардуком? — Ты уверен, что слежка за Мардуком — подходящее для меня занятие? Я никогда ничего подобного не делала. — Это не так уж сложно. Я не хочу отправлять своих сыновей в Вавилон, но ты подходишь идеально. Ты так чиста и наивна, что Мардук вряд ли заподозрит, что ты можешь докладывать о каждом его шаге. Он может быть осторожен, но, Инанна, я знаю, что он хочет давать людям больше знаний, чем требуется, но это может привести к катастрофе… — Что? Дядя Мардук? Да он и травы не хотел им давать! Он относится к людям, как к… — но, не найдя подходящих слов, она поперхнулась. — Они для него просто никчемные рабы! Мне неприятно смотреть, как он их истязает. У меня была служанка, которую он приказал высечь за мою ошибку! — затараторила Инанна тут же. — Он бы никогда не подарил людям больше знаний, чем того требует королевский указ. Он верный подданный царя! Энлиль засмеялся в голос, запрокинув голову. — Что ж, так должно оставаться и впредь. — Но если ты не веришь ему, то почему тогда послал в Вавилон его, а не Нинурту? — вдруг осенило ее; Инанна пыталась отдышаться после речи, в которой не нашлось места и единому вздоху. — Я хочу ему верить, дитя. Нинурта же получил свое наказание за твое растление… Она прижала ладони к губам, испуганно таращась на деда. — В таком случае он знает, что я проболталась? — Нет, дорогая, и пусть его терзают вопросы по поводу его отстранения. Я никому не позволю касаться тебя, даже моему собственному сыну. Ведь ты моя самая любимая внучка… *** В вечер прощания она была так прекрасна в своем нежном скромном платье, лишенном украшений. Лишь только восьмиконечная звезда слегка поблескивала на груди, напоминая ему, что он для нее единственный мужчина. Такие мысли постигали Мардука на пути в Вавилон и согревали прохладными ночами в пустынной палатке. Его собственная привязанность к ней крепла с каждым днем, ведь уже восемьдесят дней в пути он мог лишь только вспоминать ее прикосновения, наполненные любовью. Лишь только ее руки, поцелуи и слова доходили до его сердца. Теперь она была далеко, но хотя бы на Земле, и Мардук знал, что рано или поздно вернется к ней, сумевшей развеять грусть из-за стареющей Сарпанит. Кем он был? Весь в пыли, обросший, сегодня он был путником, уставшим от палящего солнца днем и сухого, холодного ветра ночью. Путь пролегал сквозь пустыни, где едва ли можно было найти живое растение. Мардук мог бы добраться до Вавилона и на шаттле, но ему нужно было время, чтобы привыкнуть к стремительным переменам в жизни, к тому, чтобы расстаться с привычным течением времени, оставить Набу и Сарпанит в Египте. Что говорить, он давно был готов к тому, что его судьба круто изменится, ведь Египет давал ему слишком много власти над людьми, что чтили его, как верховного бога. И это стало настораживать Энлиля. Мардук уже сталкивался с тем, что его изгоняли с насиженного места, и, как сын бастарда, он имел право только на подчинение. Нибиру не вкладывала в развитие Земли много денег, и как только получалось поднять экономику того или иного региона, Мардука переводили в другое место. Он был всего лишь посредником, выполнявшим черную работу, тогда как Нинурта зачастую приходил на все готовое, впрочем, как и остальные. Было ли это степенью доверия Ану или же никто не задумывался о том, какую работу он выполняет? Мардук созидал, строил, закладывая первый камень, и в этому ему не было равных, но редко когда он удостаивался почестей со стороны царя. Впрочем, одно его изобретение не могло остаться незамеченным — метеокольца на Лахму произвели неизгладимое впечатление на Ану, однако и Лахму вскоре перешла к Нинурте. Очевидная несправедливость сильно печалила Мардука, но он ничего не мог с этим поделать, ведь, подобно рабу, он не был хозяином своей жизни… Утром они достигли Вавилона — небольшого поселения, едва ли напоминавшего город. Население не достигало и тысячи человек, люди походили на дикарей — в набедренных повязках, с нерасчесанными волосами, грязные и пыльные, они жили в общинах, не предполагая, что жизнь их вскоре изменится. Караван верблюдов, лошадей и коров, выживших после длительного путешествия, тянулся до самого горизонта. Впереди шли солдаты, защищая господина от возможной агрессии со стороны местных. Знали ли эти люди о существовании культа богов, так широко распространенного в столице Месопотамии и в близлежащих крупных городах? Знали ли они о существовании высшей силы, которая собиралась вторгнуться в их город? Могли ли они принять знания, которыми Мардук собирался их одарить? Готовы ли они были принять их и изменить уклад своей простой жизни? Здесь, спустя многие километры пустыни они обитали в низовье рек Тигр и Евфрат, обеспеченные водой, рыбой и мясом животных, живущих в наименее иссушенном районе Месопотамии. Невысокие глиняные жилища, расположившиеся в некотором расстоянии друг от друга, выглядели неровными наростами на поверхности земли, вырастая причудливыми обтекаемыми формами без намека на симметрию. Стало быть, люди здесь не были отсталыми. Наверняка кочевники приносили сюда знания о строительстве, но не задерживались надолго, странствуя из города в город. Нинурта настоял, чтобы в Вавилоне, как и в других городах Месопотамии, официальным языком стал нибируанский, не понимая, что собственный язык сделал бы его более независимым от других регионов. Но лишь только Египет был таковым, и мало кто за его пределами понимал египетский, посему страна обрастала легендами, и новости о ней искажались. Люди из Месопотамии не могли контактировать с египтянами, они мало понимали происходящее в другой стране — это помогало сдерживать распространение новостей о случайно подсмотренных технологиях, заставляя эти знания стираться с лица Земли. Доводы Мардука в пользу назначения каждому региону собственного языка так и не возымели силу на царском совете, однако в будущем, Мардук был уверен, вопрос о разделении языков еще непременно поднимется, так как из-за того, что нибируанцам нужно больше рабочей силы, население Земли растет в геометрической прогрессии, и было бы лучше, чтобы люди друг друга не понимали. В ближайшие десятилетия Мардук будет выполнять свои прямые функции — камень за камнем строить город и крупный зиккурат, но уже через несколько десятков лет на этом, несомненно, пустынном месте с примитивными постройками вырастут великолепные здания, храмы, дворцы и сады. Мардук уже видел, как будет выглядеть будущий город, и рождающиеся в голове планы облегчали тяжесть на сердце от расставания с близкими. Возможно, именно отдаленность от последнего его места обитания создавала некое обманчивое чувство свободы, однако Мардук был безусловно рад, что сейчас с ним нет ни одного нибируанца из царской семьи и даже нибируанской стражи, среди лояльных членов которой все же находились те, кто шпионил за ним по приказу Энлиля. Люди в качестве шпионов не годились, потому что быстро выходили из строя, будучи слабы здоровьем и не наделены долголетием. Мардук, изучая земли Вавилона, города расположившегося между Борсиппой и Сиппуром, вот уже несколько дней исследовал близлежащие области, выстраивая схему города, акведуков и подбирая наилучшее место для зиккурата. Задумчиво располагая макеты домов, дворцов и садов на карте местности, он не сразу расслышал шум шаттла, мягко коснувшегося земли под покровом ночи. Ткань его палатки всколыхнулась, и штора, заменявшая дверь, сорвалась с колец, упав на расстеленный в шатре ковер. И лишь тогда Мардук поднял взгляд, забыв о том, где хотел поставить здание городского магистрата. Слуга поднял штору и принялся вешать ее на место, а Мардук вышел из палатки на прохладный осенний воздух, глядя на небольшой медицинский шаттл, переключающий двигатели в режим наземной работы. Факелы, освещавшие палаточный городок тотчас погасли, повинуясь одной лишь силе мысли нибируанки, сошедшей с открывшегося трапа шаттла. Тонкая фигура была едва различима в свете луны, но не было сомнений, кто решил почтить его своим присутствием. Однако как же она здесь оказалась?.. — Ты решила проследить за доставкой лечебной капсулы лично? — настороженно спросил Мардук, подходя ближе, но не слишком, словно чего-то опасаясь. — А ты, я смотрю, немного одичал без женщины, — она подошла вплотную, коснувшись его бороды ладонью. Света луны было достаточно, чтобы разглядеть неожиданно блеснувшие слезами глаза Инанны. Мардук выглядел напряженным, ведь он понимал, что так открыто и без причины она не могла сюда прилететь. Или же это был сумасшедший и импульсивный поступок? — Инанна… — он выдохнул, почувствовав аромат ее кожи, по которому так скучал все эти сто дней среди людей, верблюдов, коров и лошадей. Мардук поневоле потянулся за ее ладонью, но, пересилив себя, опустил ее и, приказав пилотам-стражникам накрыть шаттл брезентом, указал на большую палатку-шатер, из которой исходил мягкий свет, создаваемый развешанными по периметру и в центре лампадами. — Я всегда знала о твоем выборе в пользу минимальных удобств, но жить в палатке… Я была уверена, что в Вавилоне можно найти апартаменты посимпатичнее. — Твои знания о Вавилоне весьма далеки от реальности. С восходом солнца ты увидишь, что здесь лишь небольшие глиняные лачуги или вовсе деревянные хижины, похожие на шалаши. Если тебе претит подобное, то зачем же ты сюда прилетела? — Я думала, ты обрадуешься, — она немного поникла, но тут же воспряла духом, не показывая более грусти. — Энлиль послал меня в Вавилон, чтобы обучать людей искусству врачевания, — в ее глазах неожиданно появилась насмешка. — А на самом деле? — Ты знаешь, зачем, Мардук, но это не значит, что я стану доносить ему обо всем, — спокойно сказала она, хотя в подобных словах читался вызов к нелегкому делу, которое повесил на нее Энлиль. Он задумчиво почесал подбородок и подошел к столу с макетом будущего города. Воистину масштабы строительства восхищали и его самого. Возможно, это будет его самый масштабный проект на Земле. — Стало быть, он догадывается о нашей связи? Он хочет спровоцировать нас? — спросил Мардук, зная, что и здесь им придется прятаться по темным углам, чтобы нибируанская стража и люди не догадались. Она подошла ближе и взяла в руки небольшой домик, повертела его в руках и поставила обратно. — Я думала об этом, однако он не дал мне повода усомниться в том, что не знает. Дедушка считает, что мы с Набу влюблены друг в друга, и поэтому его решение связано с тем, чтобы отдалить нас. — А вы что… Давали повод? — с сомнением спросил Мардук, но Инанна только покачала головой. — Возможно, он выискал это в разговоре со мной, когда я просила позволить мне остаться в Египте в академии трав. Вероятно, он сделал неверные выводы. Но… знаешь, я думаю, что на решение поставить тебя во главе Вавилона также повлиял тот разговор. — Да причем здесь ты, Инанна? — считая, что она переоценила свое влияние на Энлиля, возмутился Мардук. — Я рассказала ему о том, что сделал Нинурта, и что я в корне не согласна с тем, чтобы ему достался Вавилон, а тебя сослали на Нибиру, ведь твой дом здесь. Он уже вряд ли что-то понимал, и только удивился тому, что она открыто рассказала об инциденте не кому-нибудь, а наследному принцу, который принимал уже гораздо больше решений, чем сам царь. — Инанна, но разве это не выглядит более чем подозрительно? Возможно, ты как-то и повлияла на его решение, однако почему же он выбрал тебя в качестве шпиона? — Наверное, потому, что я единственная из его семьи, кто не претендует на земли и всегда подчиняется приказам. Моя показная покорность сработала. И вот я здесь, о чем мечтала более всего… Она подошла к нему и заключила в объятия, прижавшись лбом к его груди. Потребовалось несколько секунд, показавшихся ей вечностью, чтобы и его руки сомкнулись на ее спине. — Я знаю, что и сам хотел подвергнуть тебя опасности, раскрыв наши отношения… — Это было бы ошибкой, знаю. Ты бы мог лишиться всего. — Я, не раздумывая, отказался бы от всего… — Нет, ты бы никогда не отказался от своих амбиций, — она чуть отстранилась, не размыкая объятий. — Для тебя это хуже смерти. Тебе необходимо реализовывать себя и постоянно доказывать свою необходимость, чтобы не впасть в немилость царя. Не лги сам себе. — Инанна, я люблю тебя, и если бы пришлось выбирать… — Ты бы выбрал не меня, — она горько, но понимающе улыбнулась, погладив его по плечам. Его глаза вмиг ожесточились и блеснули некоей обидой. — Неужели ты мне не веришь? Ты все, о чем я думал в пути. И я решал, как нам быть вместе. Я хочу сделать тебя своей супругой, Инанна, и мне надоело прятаться по углам. — Возможно, время придет и все наладится само собою, — заключила она с долей грусти. — А пока не стоит давать ложных надежд, ведь я еще так молода и готова поверить во что угодно, лишь бы быть рядом с тобой. Она поежилась от прохлады и кивнула на его неширокую кровать, застеленную вовсе не тончайшей шелковой простыней, а болотного цвета тканью, едва ли не мешковиной. — И ты должна верить мне, Инанна, — он бережно коснулся губами ее виска, задержавшись на пару секунд. — Впереди нас обоих ждет светлое будущее… Ты даже не представляешь, что я задумал для людей… *** Спустя девятнадцать лет. — К нам едет Нинурта! — Инанна ворвалась в кабинет Мардука, готовая рвать на себе волосы. Мардук поднял встревоженный взгляд от бумаг, ворохом расположившихся на его столе из темного дерева с искусной резьбой. — Когда? — Мардук подлетел к окну и, отдернув штору, взглянул на стройку, где орудовали экскаваторы с массивными ковшами, в медленном танце двигались строительные краны, а комбайны бороздили поля вдали. — Через два дня, не волнуйся, я слежу за небом и прослушиваю эфир. Мы будем готовы. Из того, что я слышала, у нас есть время до завтра, чтобы спрятать всю технику. — Это точно? — Даже если они и узнают, что ты дал людям технику, то они сами виноваты, что поставили такие краткие сроки. Зиккурат должен быть готов к следующему году, это просто немыслимо! Мардук издал звук, похожий на рычание и отдал команду по рации главному зодчему очистить город от техники. И хотя у них была техника, пятьдесят процентов работ все еще выполнялось руками. Инанна и Мардук понимали, что его хотели подловить на жульничестве. Людям строго запрещалось освоение техники, даже такой простой, как трактор, более того, они не должны были знать о существовании подобного. Бог Мардук дал им эти знания, но в каждом воспитывалось смиренное молчание. Инанна вопреки указу деда давала людям антисептики и антибиотики, что облегчали их жизнь. А недавно в шуруппаке появилось даже и хирургическое отделение. Люди излечивались от болезней, которые в Египте и Месопотамии считались смертельными. Мардук посмотрел на строящуюся вдали башню, которая уже частично функционировала, не позволяя нибируанцам отслеживать небо над Вавилоном и заменяя картинку, чтобы Энлиль и Ану не прознали, что же на самом деле творится в городе. — Их глупые игры рано или поздно сведут меня в могилу. Тракторы внизу спешно покидали стройку, однако в городе было еще множество вещей, что могли привлечь внимание Нинурты, например разнообразные учебники: по сельскому хозяйству, медицине, экономике, а также бытовые приборы. Люди не должны были знать ничего о том, что делают их боги. Для них возможность облегчить свой труд по взращиванию урожая должна была быть недоступна. Но здесь, этой иссушенной земле, нужна была автоматическая система полива. Город процветал за счет экспорта овощей и злаковых культур. Он утопал в зелени, но далеко не все было сделано без помощи «волшебства». А люди здесь носили нормальную одежду, а не рванье, в котором в основной массе ходили египтяне. — Мне нужно в шуруппак. О, там предстоит большая работа… Одна-единственная ампула может уничтожить твое творение. — Иди, я справлюсь сам. Завтра к вечеру в городе не будет ни намека на «божественное» вмешательство. — Тамал! — вылетая из дверей кабинета, бросила Инанна слуге. — Срочно в шуруппак, подготовь экипаж. — Да, моя госпожа. Нелепость на каждом шагу — так Инанна называла отношение Энлиля к Мардуку. Желая построить город за каких-то двадцать лет, наследный принц при этом не позволял ни использовать технику, ни давать людям знания. Инанна сообщала ему лишь о том, что все в порядке, и что здесь хватает рабов для быстрой работы, что рабочий день составляет четырнадцать часов, и у рабов нет выходных. Однако все это было неправдой. Люди не страдали в этом городе, они жили счастливо, имея время и на досуг, а также необходимые средства к существованию. Они были не рабами, а наемными рабочими. И Мардук был счастлив, наделяя счастьем людей, видя их благодарность и относясь к ним как щедрый работодатель, а не как деспот-бог. Люди, в свою очередь, уважали его и чтили, как главу государства, коим он и был в Вавилоне — свободном от рабства городе в самом сердце Месопотамии. Храм все же построить пришлось, как и отвести место изображениям и скульптурам царской семьи, и люди готовы были играть свою роль, их готовили к тому, что придется немного поиграть в общество, развитие которого остановилось на слепом поклонении нибируанцам. Инанна взглянула в окно кабинета Мардука и встретилась с любящим взглядом его глаз. Они вдвоем погрязли в этом обмане, но когда придет время, они докажут, что не обязательно управлять людьми варварскими методами. Умные лица горожан, которые смело махали руками Инанне, проезжающей по городу, вселяли радость в ее сердце. — Красная тревога. Это не учения! — раздался набатом голос, усиленный динамиками, развешанными, подобно гроздьям винограда, на каждой улице. — Всем спрятать предметы с красными бирками! Повторяю! Это не учения! Всем занять свои позиции. Люди оставили свои дела, глядя на динамики, на их лицах на миг отобразился ужас, но затем он сменился волнением и готовностью действовать. Они спешно покидали улицы и закрывали лавки, намереваясь прятать все товары, лекарства, предметы обихода, помеченные красной биркой. В каждом доме находились тайники, и в каждом доме находился запас одежды по такому случаю — схенти, калазирисы и куски ткани, которые могли сойти за одежду. Инанна видела, как мониторы с рекламой на улицах гаснут и с жужжанием исчезают в специальных отсеках. Продавцы закрывали металлические конструкции тряпками и досками. И хотя здесь не было машин, а транспортировку осуществляли повозки и лошади, цивилизация здесь сильно шагнула вперед. Здесь даже был свой банк, и, проезжая мимо него, Инанна не узнала это место. Рабочие скручивали транспаранты со слоганами и уносили внутрь банка, превратившегося в безликое здание из известняка. Вывески исчезали, время будто бы поворачивалось вспять, сменяя эпоху за эпохой. И когда Инанна подъехала к шуруппаку, ее внезапно охватила тоска. Мардук был прав, люди — не животные, и знания не заставляют их идти против нибируанцев. Напротив, они ценят то, что имеют и прекрасно понимают, что творится за пределами Вавилона, ну и, несомненно, осознают, как им повезло. И именно Инанна смогла убедить его пойти на такое… — Госпожа, что случилось? Неужели к нам едет проверяющий? — Да, Тамал, — ответила она печально, — и это Нинурта, сам царь Месопотамии, — ответила она крепкому мужчине с черными, как смоль волосами, сопровождающего ее в качестве телохранителя. — Но вам не стоит бояться. Он не задержится надолго, мои источники сообщили, что он отправится на Нибиру в течении полугода. — Полгода? Он будет здесь полгода? Полгода без электричества? — Тамал расхохотался, но потом поперхнулся. — Простите, госпожа, я понимаю, что для вас это не срок, но мы, люди, привыкли к иному. — Конечно, вам страшно, вы же не хотите вновь попасть в необразованное общество, где вас даже читать не научат, — понимающе сказала она и ткнула на золотой браслет, служивший коммуникатором. — Айвис, доложи обстановку на гидроэлектростанции. Вы успеете скрыть следы цивилизации до завтрашнего утра? — Да, госпожа, будем работать всю ночь, — спокойно ответил на том конце нибируанец, лояльный им, как и многие другие, что со временем переселились в Вавилон из Египта поближе к своему господину. Инанна, войдя в шуруппак, стала бездумно снимать со стен плакаты, призывающие к личной гигиене и обучающие уходу за ребенком. Врачи метались по коридорам, скрывая улики, убирали каталки и металлические кушетки, заменяя их на деревянные койки. Как главврач, Инанна сразу же оказалась меж галдящих заведующих отделениями. Они прекрасно знали, что делать, но почему-то осыпали ее вопросами, словно потерянные дети. — Так, по очереди. Самое главное, перевести тяжелобольных на подземный уровень и запитать его от генераторов, — постаралась Инанна ответить хотя бы на один вопрос. — Турет, прекрати трястись, у нас достаточно времени, чтобы все скрыть. Лабораторию придется на время закрыть, как и все помещения, где присутствует техника, которую сложно перенести в другое место. Я вызову рабочих, чтобы они замуровали двери. — Но, госпожа, как быть с больными? Люди останутся недовольны. — Мы все были готовы к подобному, — жестко сказала Инанна, хотя и сама сильно переживала за судьбу больных. — Вам придется ночью навещать пациентов в их домах, если им потребуется срочная медицинская помощь или даже операция. Мы сформируем бригаду хирургов. К сожалению, у нас нет иного выбора, иначе вашей привычной жизни придет конец, чего ни мне, ни Мардуку бы не хотелось… …Инанна вернулась во дворец далеко за полночь. Войдя в свои покои и отпустив слуг, она отправилась тайным ходом в их общую с Мардуком спальню, но его там не оказалось. У нее не было сил, хотя, возможно, ему потребовалась бы помощь. Инанна уснула, едва коснувшись подушки, а поутру обнаружила, что ночью он так и не объявлялся. Они вдвоем построили огромный город, наполненный духом современности, и, конечно же, даже будучи готовыми к приему незваных гостей, сокрытие улик занимало много времени. — Как ты? — спросила она, глядя на Мардука за завтраком. Выглядя уставшим, Мардук лениво ворочал ложкой в месиве, которое, по-видимому, изначально было яичницей. — Мы все успели, это был очень долгий день, ночь, да, — буркнул он. — Прости, когда я хочу спать, я озвучиваю странные мысли. Как дела в шуруппаке? — Отправили почти всех пациентов домой, кроме критических. Им придется существовать без дневного света в подвале. Боюсь, я слишком разошлась во внедрении медицины. В шуруппаке до сих пор ведутся работы… Слишком много плакатов и других неземных вещей. — Все будет хорошо, — лишь ответил он дежурной фразой, сопровождающей каждое их рисковое дело. — У тебя есть хотя бы один шанс поспать пару часов? — с волнением спросила она. — Тебе нужно выглядеть бодрым, когда прилетит Нинурта, и кто знает, нагрянет ли он ночью или под утро, а может, днем. Я более или менее выспалась, ты можешь делегировать мне самое неотложное.  — Все в порядке, — снова коротко ответил Мардук, как всегда не желая обременять женщину своими тяготами. — Мардук, Вавилон принадлежит тебе, но мы строили его вместе, он отчасти и мой. Ты можешь доверять мне и просто отдохнуть. Я справлюсь, — с нажимом сказала Инанна. — Тебе не обязательно всегда быть сильным. Я существую для того, чтобы помогать тебе. Я не просто твоя женщина, но и партнер. Он обратил на нее взгляд, в котором на миг мелькнула злость, но потом лицо его разгладилось. Таким он был — способным полагаться только на себя самого. Инанна не имела сомнений, что шуруппак подвергся его личной проверке, и она смиренно терпела подобное, потому что находила в Мардуке гораздо больше положительных черт. — Инанна, ты же знаешь, что я привык… — Я знаю. Но мы вместе уже больше шестидесяти пяти лет, а ты мне до сих пор не доверяешь. — Это не из-за недоверия, и об этом ты тоже знаешь. — Ты настолько устал, что злишься на пустом месте, — не могла не заметить она. — Просто позволь мне закончить самой… *** Город встречал сына Энлиля в полной готовности. На улицах не осталось ни единого намека на шагнувшую вперед цивилизацию. Люди переоделись в подходящую одежду. И когда Нинурта, приземлившийся на своем шаттле за несколько километров от Вавилона, проезжал по улицам на коне, он не увидел ничего странного. Как и в других городах, здесь было много нищих, просящих милостыню в торговых районах и у главной площади. Он махал рукой подданным Вавилона, считая этот город частью Месопотамии, в которой он был царем. Он не имел ни малейшего представления о том, что вавилоняне провожают его с фальшивыми улыбками и верят лишь в одного господина — Мардука. Нинурта выглядел довольным, Инанна видела его улыбку еще издалека, когда он только въехал в подъездной двор. Они с Мардуком стояли на ступенях у главного входа, окруженные слугами в египетских одеяниях. Нинурта спешился и поднялся на ступени, обнял своего кузена, хлопнув ему по плечу. — Какой приятный сюрприз, дядя! — Инанна расплылась в улыбке. — Вы почтили нас своим присутствием. Сколько же лет мы не виделись… — Уже более девятнадцати, дорогая племянница, — он принял от нее поцелуй в щеку, и Инанна услышала, как он с шумом втянул носом воздух, жадно ловя её запах, точно голодный пес. — Если бы ты сообщил раньше, я бы устроил в твою честь торжественный прием, — Мардук, фальшиво улыбнувшись, приказал слуге подготовить комнаты для царя, а также подать обед. Слуги, окружавшие их, наконец осмелились поднять взгляды и, почтительно склоняясь, отправились выполнять приказ. Когда стол был накрыт, Нинурта, заняв кресло по правую руку от Мардука, бросил взгляд на простирающийся вдаль город, вид на который открывался из широкого панорамного окна обеденной. — Гляжу на этот город и не вижу особой разницы с Египтом, — спокойно заметил Нинурта, глядя на высокую башню, возвышающуюся над зиккуратом, точно пирамида в Но-Амоне. — После обеда я хотел бы осмотреть стройку космопорта. — Конечно, дядя, ради такого случая я даже отменю все свои дела, — сказала Инанна, и вдруг почувствовала, что ее поведение выглядит слишком заискивающим. Однако он, похоже, этого не заметил. — Племянница, разве у тебя не намечена лекция в шуруппаке? — спросил Мардук очевидную ложь. Она посмотрела на него с непониманием — быть может его замечание скрывало в себе ревность, а может, он хотел остаться наедине с Нинуртой для обсуждения дальнейших дел и предоставления отчета по стройке. Инанна лишь только отпила вина, давая себе время подумать над ответом. — Если у вас нет дел, не касающихся женщин, то лекцию я могу отменить. Можете говорить прямо, угодно ли вам мое присутствие. Нинурта неожиданно накрыл своей ладонью ее пальцы. — Уверяю тебя, Инанна, нет таких дел, в которых ты бы не могла принять участие, — его глаза сверкнули, поймав солнечный блик от мелодично звякающих на ветру трубчатых колокольцев. — Вот и славно, — сказала она, принимаясь за первое блюдо — курицу в соусе из спелого манго. *** – …Не думаешь, что твоя доброжелательность по отношению к Нинурте выглядит немного подозрительно? — спросил Мардук, пока они ожидали его возле экипажа паланкинов. — Мы вроде бы все оставили в прошлом. Я не злопамятная, — отшутилась она. — Но он все еще недвусмысленно намекает тебе на свою привязанность, — поправив монолитный золотой браслет, охватывающий предплечье, сказал Мардук. — Мне кажется, что тебе стоит меньше с ним видеться, пока он гостит здесь. Твое участие может его спровоцировать. — Я смогу дать отпор. Я просто расскажу обо всем его отцу. Энлиль пообещал мне защиту. Он будущий царь, и Нинурте придется забыть о своей страсти ко мне. Мардук покачал головой, не понимая, почему она так легкомысленно ко всему относится. Хотя причина была очевидна — ее юный возраст. В такие моменты он не понимал, почему так сильно привязан к ней. Она была прекрасна внутренне и внешне, но ей не хватало мудрости — того, что всегда искал в женщине Мардук. Его любовь не имела объяснений, он мог присытиться ее красотой еще многие десятилетия назад, но чувства не исчезали, и лишь ее улыбка была самым необходимым, тем, что скрывало все недостатки и убирало преграды между ними. — Инанна, просто будь осторожнее, — позабыв, что перед ними слуги, Мардук всего на пару секунд заключил ее руки в свои ладони, но отпрянул, увидев приближающегося к ним Нинурту. Они отправились сквозь улицы, наполненные гулом голосов. Город бурлил жизнью, торговцы громко рекламировали свой товар, мясник, словно запрограмированный на одно и то же действие в одинаковый интервал, рубил говяжью тушу, утирая пот со лба засаленной тряпкой. Мухи кружили над прилавком, издавая раздражающее жужжание. Юный сын мясника, мальчишка лет десяти от роду, постигая профессию отца, с заинтересованным лицом наблюдал за его механическими действиями, за отточенными движениями рук. Напротив мясника лавочник овощной палатки отчитывал маленькую девочку, видимо, попытавшуюся стащить что-то с прилавка. Видя проезжающих мимо властителей Вавилона и царя Месопотамии, жители низко склонялись, показывая глубочайшее уважение. Улицы замирали, словно видеозапись поставили на паузу. — Похоже на Египет, почитавший моего кузена, как своего царя, — снова обратил Нинурта внимание на очевидное сходство. — Но ни там, ни здесь он таковым не является, — заметил он, ехавший в одном паланкине с Инанной.  — Люди должны уважать и почитать главу своего города, иначе ими сложно будет управлять. Для них он истинный бог, как было и в Египте. Ваш, дядя, визит случился впервые с того момента, как дядя Мардук заложил первый камень. Но люди знают, кто вы, и почитают вас с неменьшим уважением, чем и того, кто управляет ими ежедневно, — заметила Инанна, улыбнувшись. — Например, на центральной площади стоят статуи важнейших членов царской семьи. — И там есть ты? — Увы, нет, — Инанна мягко улыбнулась. — Мое нахождение здесь будет недолгим. Я лишь помогаю дяде с медициной — и то очень многое решает он, в том числе и бдительно отслеживает, какие знания я передаю людям. Дедушка не хочет, чтобы я оставалась в памяти людей, ему важнее превозношение вас, мужчин, как богов. Нинурта заключил ее ладонь в свои и вынудил к прямому взгляду. — Отец хоть и будущий царь, но моя власть тоже имеет значение. Чего бы тебе хотелось, Инанна? Хочешь управлять собственным городом? Она неожиданно расхохоталась, сделавшись надменной и в то же время обиженной. — Женщине в нашем мире не может принадлежать ровным счетом ничего, дядя! Кроме любви мужчины… — Я брошу к твоим ногам столицу, Инанна. Я отдам тебе Киш… Она распахнула глаза, позабыв всю спесь. На миг показалось, что он шутит, но в глазах Нинурты читалось такое восхищение, что она поневоле испугалась, удержавшись от того, чтобы отпрянуть. Его широкая ладонь поднялась выше по ее предплечью, но не коснулась более интимных мест. Нинурта будто бы потерял смелость, робея перед ней, словно юный мальчишка. Что это было: страсть или же любовь, которую он скрывал под маской жестокости? Мардук ехал позади и не мог видеть, что происходит в паланкине впереди него, он и отдаленно не мог представить истинных причин приезда в Вавилон кузена. Нинурта не был заинтересован в городе, встречающем царя Месопотамии в поклонении и восхищении. Взгляд Инанны внезапно зацепился за ребенка, стоявшего на улице. И в руках малыша находился игрушечный планшет — электронное устройство, которое было вопиюще неуместным в неразвитой цивилизацией, какой должен был выглядеть Вавилон, врата богов. Нинурта, увидев ужас в ее глазах, немедленно проследил по тому направлению взглядом, но увидеть малыша с планшетом ему так и не удалось, потому что Инанна, действуя импульсивно и решительно, тотчас заключила его лицо в ладони и поцеловала — грубо и страстно. Он запустил пальцы в ее волосы и прижал к себе до хруста ребер — так тесно, словно долгое время сдерживал в себе эти чувства. И именно в этот момент Мардук в своем паланкине нагнал их, чтобы взору его предстала картина их поцелуя. Нинурта с трудом смог оторваться от женщины, сводящей его с ума, чтобы произнести: — Я знал, что ты не испытываешь ко мне негативных чувств, Инанна…