Крупный, ещё больше, огромный
6 октября 2016 г. в 10:24
Кто хоть раз пытался совершить такую глупость, как принятие душа или ванны вдвоём в стандартной российской квартире, тот знает, как это неудобно. Зачастую ванные комнаты, особенно если санузел раздельный, очень маленькие, и расчитаны на единовременное пребывание там только одного тела, а не двух. Три бренные тушки на такой площади - это уже плотность населения, превышающая в своих сухих и безжалостных цифрах плотность населения Китая. Иван Брагинский имел удовольствие лично проверить.
Началось всё довольно невинно. Так получилось, что и у России, и у Германии выдалась свободная неделька в одно и то же время, что само по себе библейское чудо. На дворе была середина июля, а потому Иван, уставший прозябать из работы в шаговой доступности от Кремля, подхватил своих любимых братьев-немцев под белы рученьки, и потащил на несколько дней в Новороссийск, к морю. У каждой страны на своей территории есть жильё если не во всех, то уж точно во многих городах. В Новороссийске у Брагинского была небольшая двухкомнатная квартирка. Ничто не предвещало беды.
В первый же день Россия вытащил своих благоверных на городской пляж, до которого надо было ехать десять минут на маршрутке. Тут, цитируя один не очень умный фильм, вышло так: "В левой руке у тебя трубка, ласты. В правой - жена и двое детей". Нырятельное снаряжение действительно было. Правой рукой Иван сжимал как всегда холодную пятерню укутанного в одежду по самые уши Гилберта, который спрятался под тряпками так основательно, что наружу торчал лишь покрасневший кончик носа из-под полей сильно натянутой на лоб соломенной шляпки. Самая что ни на есть настоящая жена. А Людвиг, что по возрасту, что по условиям своего рождения идеально подходил на роль их сына. Тем более, что по размерам он мог и за двоих детей сойти. Так они вереницей дошли до несколько удалённого от уймы пляжных ларьков кусочка суши, и расстетили на камешках простынь.
Иван никогда не имел проблем с солнцем. Под его лучами он быстро покрывался ровным золотистым загаром, и был счастлив. И даже не попыталась пролезть в его голову идея о том, что не всем так везёт. Байлшмидты имели с солнцем очень большие проблемы. Гилберт - несчастливый обладатель тотального альбинизма, и ему солнечный свет на кожу вообще противопоказан. Это вполне очевидно даже для тех, кто с генетикой не знаком. И, хотя наследственность тут не при чём, Брагинский неожиданно узнал, что Людвиг тоже альбинос. Кожно-глазной альбинизм, или ксантизм, второго типа. Мутация в пятнадцатой хромосоме. Жёлтые волосы, бледная кожа, серо-голубые глаза. И ему тоже жариться на пляже нельзя. Но, на тот момент ещё не знавший, и даже не задумывавший о болезнях Иван в принудительном порядке затолкал благоверных в воду. Вообще, днём купаться - отвратительная идея. Это самые опасные часы в плане солнечных ожогов. Плюс вода, как линза, увеличивала концентрацию лучей.
На подходе к дому Брагинский заметил, что Германия стал ненормально красного цвета. Гилберт и вовсе походил на свёклу с желтоватыми пузырями на всех видимых участках кожи. Сгорели. Были бы людьми - было бы опасно для жизни. Но, к счастью, они страны, поэтому единственная беда - процесс заживления.
Будучи олицетворением самой матушки-России, Иван обладал уникальным даром русского алгоритма: сделать, напортачить, почитать инструкцию, покрыть всё матом, переделать. Потому он, ничтоже сумнящеся, помня о прохладительных свойствах быстрого испарения, полил обгоревшие тела немцев водкой. Сначала им было хорошо, прохладно. Но через минут десять-пятнадцать два здоровых мужика, двое солдат, прошедших немало сражений, начали стонать и выть, как умирающие. Не понимая, что не так, и почему волшебное сорокаградусное зелье не помогло, Брагинский решил, как говорит молодёжь, загуглить первую помощь при солнечных ожогах. Прочитав первую попавшуюся статейку, Россия разразился чередой фееричных эпитетов, сложенных ямбом и глагольной рифмой. Оказалось, что спирт противопоказан. Пострадавшую кожу надо увлажнять, а спирт сушит. То есть, он лишь усугубил своим лечением. Зато парочка полезных советов нашлась.
Набрав в ванну прохладной воды и добавив немного марганцовки, как советовал интернет, Россия в первую очередь аккуратно перенёс и поместил туда наиболее пострадавшего Пруссию, наказав сидеть как минимум полчаса. Старший Байлшмидт, едва не схлопотавший тепловой удар, лишь согласно булькнул, нырнув с головой. Далее по плану был поход за сметаной, которой, как известно, мажут сгоревшую кожу. Но Германия, улёгшийся прямо на пол, где было прохладнее, выглядел так жалко, что перед уходом Брагинский и его в ванну засунул, ибо было ясно, что до своей очереди Людвиг попросту не дотерпит. Да и за Гилбертом следить надо, чтоб не утонул. Мало ли, вдруг сознание потеряет. Таким образом, чуть не залив пол розовой водой, Россия отправился за спасительным кисломолочным продуктом. На обратном пути его мозг сгенерировал картинку: Байлшмидты, нагие, как Адам, плещутся в ванне вдвоём, играют друг с другом в сексуальном смысле. Без Ивана.
Гилберт хоть и был самым мелким в этом тройничке, был, как отдельная мужская особь, довольно крупным. А Людвиг ещё больше. Поэтому ни о каких игрищах они и не думали. Во-первых, больно. Во-вторых, банально тесно. Ванна, расчитанная максимум на одну женщину, едва ли не трещала по швам, силясь уместить в себе двух здоровенных мужчин. Приходилось изворачиваться, как в камасутре. Поэтому, когда голый, на ходу стягивающий носки Россия влетел к ним бодрой пташкой, и начал попытки стать третьим в воде, Байлшмидты взвыли и едва ли не расплакались. Брагинский давил на сгоревшие плечи, всячески толкался, жилился изо всех сил, дабы впихнуть своё массивное тело в ванну, но законы физики были против него. Провозившись добрых восемь минут, и вытеснив по закону Архимеда почти всю воду на пол, Иван очень удивился тому, как там тесно и неудобно. Сплющенные, как блинчики, пруссак и немец пытались выбраться, но оказались в ловушке. Все трое позорно застряли в одной позе без возможности вылезти или пошевелиться. То, каким образом они сумели покинуть ванну, по этическим соображениям прикрыто чёрной тряпочкой с надписью "цензура".