Блеск синих глаз.

Нэтт шла по коридору в аудиторию. Первая пара прошла как по маслу. Они всей группой обсуждали романтизм в литературе 18 века. Сейчас был испанский, который, кстати, Нэтт очень нравился. Она села за последний стол и достала общую тетрадь, карандаш и ручку. - Привет, Нэтт! Как ты? – К ней подлетела Мэлз. У Мэлз были большие зеленые глаза, которые резко контрастировали с ярко-красными волосами. Она была высокого роста и с широкой голливудской улыбкой. - Уже здоровались, как бы, - сказала Нэтт поднимая на нее взгляд. – Прекрасно, а у тебя? - И у меня! – Крикнула Мэлз и потрепала подругу по голове. - Эй, я так долго укладку делала! Ну все, держись, - прошипела Нэтт и начала гоняться за красноволосой по всей аудитории. - Нэтт, все, перестань! Ну прости. Ну все! – Мэлз остановилась и поймала бегавшую за ней девушку за плечи. - Ты перевела? Нам какой-то текст перевести задали. Я не знаю текст. Ты как? – Мэлз посмотрела в глаза девушки. Она была прилежной студенткой, но часто лень и апатия, находившая на нее с приходом осени (а сейчас как-раз-таки осень), не давали ей прилежно заниматься и выполнять все задания. - Да, я перевела еще два дня назад, - немного отдышавшись, ответила Нэтт. - У меня только вопросов к тексту нет. - Я сижу с тобой сегодня, - скороговоркой сказала Мэлз. – У меня зато вопросы есть! Испанский прошел просто великолепно: сначала они всей группой смотрели фильм, а потом выписывали на листочки фразы, которые запомнили. Преподаватели просто обожают группу 112. По их мнению, это самая спокойная группа всего университета. Точнее, самая тихая и незаметная. Часто преподаватели не замечали ни одного студента этой группы и просто не приходили на занятия. Это не могло не радовать. Единственной, кто хоть как-то выделял эту группу, была Мэлз. Со своими красными волосами и зелеными глазами она была как маяк, притягивающий к себе внимание. В их группе было всего три девочки. На тридцать мальчиков. Но, как бы странно это не звучало, мальчики всегда защищали девочек, а девочки – мальчиков. Сейчас они уже были на втором курсе и за полтора года учебы стали как одна большая семья. Они всей группой часто праздновали дни рождения, праздники в институте. Часто собирались по выходным на пикники или просто сидели в парке и о чем-нибудь говорили. Группа 112 одним своим видом, тихим и непоколебимым, внушала доверие не только студентам, но и преподавателям. Эти ребята вели мероприятия, выступали в музыкальной группе университета и ездили на спортивные соревнования. Ну не группа, а божьи одуванчики. В принципе, студенты с других факультетов так их и называли – ангелы. Кроме Мэлз и Нэтт в группе была еще одна девушка по имени Кэйт. Темные волосы, серые глаза, худенькая, невысокого роста. Она редко с кем-нибудь общалась, даже с одногруппниками. Но те, в свою очередь, старались «влить её в коллектив», таща чуть ли не за руки и ноги на праздники и пикники. Одевалась Кэйт скромно: белая майка или блузка, темные джинсы и серые кеды. По началу она вообще держалась ото всех подальше, но потом, видимо, поняла, что от неё не отстанут и стала понемногу приобщаться к одногруппникам. - Нэтт, а что у нас дальше? – К Нэтт подошла Кэйт. – Должна быть математика, но ведь мистер Смит болеет. - Да, я знаю. Опять математики не будет, - грустно сказала Нэтт. Не то, чтобы она была без ума от математики, но сам предмет ей нравился еще со школьной скамьи. – Мэлз сказала, что у нас физкультуру поставили. Не хочу. - Что не хочешь? – Переспросила с долей непонимания Кэйт. - Ангел мой, спустись с небес на землю! Твоего прихода люди давно ждут, - еле сдерживая смешок, пропела Нэтт. - Ой, да иди ты, - Кэйт толкнула её в плечо, - вечно шутишь, а я потом думаю, что это было – шутка или правда. Кэйт никогда ни на кого не обижалась, все сразу прощала и не любила розыгрыши. Одним словом: решительно настроенная, подколами не пробиваемая девушка, не имеющая хорошего чувства юмора. Да, в одно слово не уместилось. В отличие от Кэйт, Мэлз была беззаботной, ранимой и обидчивой, как маленький ребенок. Перерывы между парами она просиживала в кабинете искусств. И да, Мэлз – личность творческая. Дай ей задание, один день полной тишины и покоя и у неё уже готов маленький комикс, или чей-нибудь портрет по памяти. Часто ей приходилось отдуваться за всю группу и рисовать плакаты одной на праздники или конкурсы. - Девчо-о-онки! У меня новость! Нас с физкультуры отпустили! – к ним неслась радостная Мэлз. - Физрук не устоял перед твоими чарами? – С сарказмом произнесла Нэтт. - Ха-ха-ха. Нет, просто у него итак сейчас первый и четвертый курсы. Еще и второго ему не хватало. - Это точно? Нас точно отпустили? – Смотря через уголок глаза, спросила Кэйт. – Мало ли, вдруг ты пошутить решила? Мэлз подошла к Кэйт и неоднозначно провела ладонью по щеке, говоря: - Милый ангел, ну вот скажи мне, когда я тебя обманывала? Кэйт быстро отстранилась: личное пространство и у неё имеется. - Обманывать – нет, но вот шутить, - Кэйт начала демонстративно загибать пальцы, - со счета сбилась. - Ой, девчонки, хватит. Кстати, Кэтти, - Нэтт перевела взгляд на студентку. – Ты сегодня более разговорчива, чем обычно. И что же такого должно было случиться… - Ничего, - перебила её Кэйт. – Я просто написала песню, выиграла несколько шахматных партий у брата и приготовила огромный торт. Можно сказать, что ничего. - Мама приезжает? – Хором спросили подруги. - Ага! – Ответила Кэйт и обняла девчонок. - Боже, как я по ней скучала. Её дома не было целый год. Я очень волнуюсь. И я очень рада. Мама Кэйт была бас-гитаристкой в группе её школьных друзей. Она часто уезжала на гастроли по всем штатам, которые могли затянуться на полгода или на год. Сейчас Кэйт живет с отцом и младшим братом, которому, так же как и Кэтти, не хватает материнского тепла и ласки. - Ну, тогда я пошла. Мне на занятия по искусству, - сказала Мэлз и убежала от девчонок. Она не любила поднимать тему о родителях. Её мама, папа и младшая сестра погибли в авиакатастрофе. С того дня Мэлз панически боится самолетов. Её приютила двоюродная сестра, чтобы Мэлз лишь кормила её белого пушистого кота по кличке Снежок. Единственным, что действительно успокаивало и расслабляло Мэлз, было рисование. Она могла просидеть несколько суток у холста, пока не закончит полотно, а потом падала в так называемый «мертвый сон», который мог продлиться до двух суток. Что касается семьи Нэтт, то у неё все было спокойно. Мама – учитель литературы в школе, а папа – архитектор. У неё еще был старший брат, но он часто проводил время в Европе и домой приезжал лишь на семейные праздники. Нэтт хорошо играла на гитаре. Играла и сама неоднократно сочиняла песни, которые потом пела с группой их университета. У неё был нежный голос, заставляющий особо чувствительных особ покрываться мелкими мурашками. Ей ничего не стоило сделать свой голос до неприличия пошлым, а речь развязной, но к этому она старалась не прибегать. Зеленые глаза и средней длины темно-шоколадные, немного вьющиеся волосы придавали ей вид лесной феи. Маленький носик, аккуратненькие губки, светлая кожа. Даже очень светлая. И нежная. На нее нельзя было посмотреть без умиления, но Нэтт не любила притягивать к себе слишком много внимания, поэтому часто на переменах оставалась прибраться в аудитории: выбросить бумажки в мусорку, стереть с доски, проветрить помещение. Её это успокаивало и придавало больше сил и энергии для дальнейшей работы. Учебный день закончился двумя парами, которые, если честно, были чуть ли не самыми легкими на факультете журналистики. Вся группа разбежалась по своим делам, а Нэтт пошла в кафе напротив университета.