mon demon

      Эстетика… понятие весьма… расплывчатое и не конкретное… Видеть эстетику в красоте цветов, танце языков пламени и даже в изгибах человеческих тел — весьма распространенное и часто встречающееся явление. Я всегда наслаждалась эстетичными, в моем понятии конечно, вещами. Так же всегда не вставала на пути обозрения прекрасного моей лучшей подруги… Но сейчас это превратилось в какое-то извращение и цирк!  — Танька, прекрати! Мы уже не можем двигать эти чёртовы деревяшки! — я была очень… раздраженна, — я уже мебель в лицо переносить не могу. Если так продолжить, то ночью я буду вести смертный бой со своей кроватью, которая, к твоим сведениям, успешно является этой самой мебелью! — с силой я оттолкнула от себя жалобно скрипнувший стул, который таскала у себя в руках уже минут двадцать, ибо её Высочайшему дизайнеру-мебельщику не нравилось то, как мы с Богданов все расставляем. На самом деле, с каждой минутой я все больше обдумывала версию о том, что ведьмочка просто наслаждается нашими страданиями… Ну, и пыхтящим, покрывшемся мылом Богданом, который с каждым новым передвижение комода начал снимать с себя по вещи. Вот Татьяна и заставляет его таскать эту махину из угла в угол, попутно глазея на смуглые предплечья, которые открыл парень, закатав свою белую рубаху чуть выше локтей. — Мне все ещё не нравится то, как стоит комод, — Татьяна проводила глазами жилетку здухача, которую он откинул и принялся снова двигать деревянный предмет, с которым успел познакомиться слишком близко.  — Мы пропустили ужин из-за этих препираний с мебелью! Уже стемнело, Тань! Тебе и Богдану пора в постель… — увидев покрасневшие щеки подруги, я добавила, — Которая ждёт каждого в ваших комнатах.  — Но… Но… — девушка метала грустные взгляды то на меня, то на собирающего свои вещи парня.  — Никаких «но», быстро брысь спать! — Богдан быстро вылетел из нашей комнаты, а Танька, одарив меня злобный взглядом, пошагала в нашу спальню, попутно бормоча какие-то едкий словечки.       Так я не устава даже от дня, проведённого в седле непокорного мустанга. Поясницу предательски ломило, а запястья ныли, будто их вывихнули и перетянули тугими бинтами. Тело было истощенно физически, а разум морально. Я, конечно, понимала на что шла, когда начала расставлять эту чёртову мебель с уже явно сформировавшейся парочкой, но не ожидала, что их неумелый флирт и жадные взгляды из-под тяжка за весь день доведут меня до ручки. Ощущение того, что я «третий-лишний» под вечер пилили мои расшатанные нервишки ржавой и тупой пилой (особенно, когда они начали «случайно» прижимается друг к другу наивно рассчитывая, что я тупая, как пробка от бочки эля). В общем, сейчас я горела желанием выйти на воздух и подышать им, желательно выражая луне свое недовольство по поводу недальновидности друзей.       Холодные звезды мерцали на чёрном шёлке неба. Словно алмазная дробь, они бликами переливались. Ночное светило озиралось и ярко серебрило все вокруг своим светом. Ночь сегодня показывала не спящим всю свою холодную красоту.       Я раскрыла одну из балконных дверей, и морозный потрескивающий ветерок весело дыхнул мне в лицо осенней свежестью и запутался в прядях волос. Не желая впускать прохладу внутрь, я поспешно вышагнула на каменный пол балкона и прикрыла за собой дверцу. Даже через тёплые пушистые носочки (которые, вместе с другой домашней одеждой, мне любезно предоставил чудо-шкаф) я ощущала холод тёмного гладкого гранита, которым было выложено дно. Сделав для себя пометку о том, что нужно выставить сюда тапки, я повертела головой по сторонам. Дорожка балкона уходила влево и вправо. Я тут же вспомнила, что большой балкон в коридоре объединен с нашим, и тут же зашагала влево. Зайдя за угол я убедилась в том, что балконы действительно ничего не разделяло и двинулась к вступающей постройке.       Коридор наполовину утопал в ярко-серебристом свете, а на другу половину скрылся в темной непроглядной тени. Я устало плюхнулась на высокую перегородку грудью и мученически выдохнула. Сейчас мой внутренний зверь хотел протяжно и надрывно выть на полную луну о таком стремительном и липком чувстве внезапного одиночества. Два слова «луна» и «одиночество» заставили меня повторно тяжело вдохнуть, но уже из-за безысходности. Эта глупая бумажка, которую мне предоставило всезнающее дерево-кухарка напрягало с самого начала. «Под луной ты подумаешь об одиночестве, но, при ее же свете, он заберет его у тебя» — оно что, не могло дать что-нибудь более простое и понятное? Что за жизнь собачья с клеймом приключений на мягком месте?  — Прохлаждаешься..?