В понедельник утром по дороге в школу Луи встретил Тайлера и Нэйтона и тут же почувствовал острый прилив вины. Он сомневался: стоит рассказывать другу, что произошло на вечеринке, или нет. В том, что случилось, не было его инициативы, к тому же, если бы не алкоголь, ничего из этого и не произошло.
— Луи! Эй, Лу!
Томлинсон обернулся и увидел подбегавшую к нему Элеонор. Она обняла парня за шею и оставила легкий поцелуй на его щеке.
Нэйтан удивлённо вскинул бровями.
— Я что-то пропустил? — спросил он.
— Не твоё дело! — ответила за Луи Элеонор. Нэйтан закатил глаза, но промолчал.
Приблизившись к классному кабинету, Томлинсон заметил, как Гарри, стоя в нескольких метрах от двери, разговаривал с парочкой школьниц: Надин и её высокомерными подружками. Луи едва сдерживал себя, потому что они, грубые и недружелюбные, были ему неприятны.
От этого Томлинсона охватило холодное неприятное чувство. Было ли это ревностью? Или вся проблема в том, что с учителем разговаривали именно эти девушки? Внезапно взгляд мистера Стайлса всего на пару секунд остановился на Луи, и тот мгновенно залился краской. Учитель одним кивком подозвал его к себе.
Луи задыхался от часто трепещущего сердца и готов был дорого заплатить, лишь бы никто этого не услышал. Он нервно одёрнул свитер и подошёл к Гарри. Надин и другие девушки окинули его презрительным взглядом, из-за чего Томлинсон почувствовал себя крошечным и уязвимым.
— Луи, зайди ко мне во время обеденного перерыва, — попросил учитель.
— Ладно, — невнятно буркнул парень, потому что девушки пристально на него смотрели. Несмотря на просьбу Гарри, тот как можно скорее хотел отсюда уйти.
Мистер Стайлс быстро кивнул и продолжил разговор с девушками.
Что только что сейчас произошло? Луи даже не знал, радоваться или нет. Зачем учитель вообще пригласил его к себе в кабинет? И почему намеренно сделал это при других? Совпадение, или в этом есть какой-то тайный смысл? Луи нервно взъерошил волосы и вошёл в класс. Может, у мужчины проблемы из-за прошлых выходных? Луи был настолько погружён в мысли о Гарри, что не заметил, как столкнулся с Элеонор.
— Прости, — пробормотал он, проходя мимо.
Элеонор последовала за ним к его парте.
— Так это он тебе нравится? — прошептала она ему на ухо и слегка толкнула в бок.
Откуда она узнала? Что, если и другие это заметили? Тогда дело плохо. Но Луи на её вопрос лишь пожал плечами. Элеонор улыбнулась и взъерошила другу волосы. Мистер Стайлс вошёл в кабинет, и она тут же соскользнула со стола. Луи бросил на неё короткий взгляд, а девушка подмигнула ему и слегка улыбнулась.
Как Томлинсон ни старался, но сосредоточиться на теме урока не получалось. Всё, о чем он мог думать, это обеденная встреча с Гарри. Время тянулось бесконечно долго, голова раскалывалась, и Луи хотел, чтобы эта пытка поскорее закончилась. И вот, когда все его друзья отправились отдыхать, он спешил наверх, в кабинет учителя. Потная ладонь неприятно скользнула по ручке двери.
— Здравствуй, Луи, хорошо, что ты зашёл, — дружелюбно поприветствовал его мужчина, наливая себе чашку кофе.
— Здравствуйте, — ответил парень, всё ещё теснясь рядом с дверным проёмом. Ему вдруг отчаянно захотелось обнять мистера Стайлса, почувствовать прикосновение его тёплых рук к своему телу.
— Присаживайся.
Мужчина указал на стул рядом со своим столом. Луи опустился и внимательно посмотрел на человека с беспорядочной копной кудрявых волос. Он почувствовал сильное разочарование, когда в итоге учитель заговорил о Брэндоне и об инциденте на вечеринке в целом. Ни слова о них двоих. Как он вообще мог предположить, что Гарри захочет поговорить с ним на личные темы?!
— Брэндон вернётся в школу в следующем месяце, — начал мистер Стайлс. — Полиция не считает нужным задерживать его на более длительный срок без каких-либо доказательств. Думаю, стоит сообщить обо всём директору, — он замолчал и сделал большой глоток из кружки. — Нам будут нужны ты и Элеонор, чтобы свидетельствовать против Брэндона. Выяснилось, что он неоднократно нарушал закон, поэтому будет поставлен вопрос об его исключении, если такое ещё раз повторится, — объяснил учитель. — Что думаешь по этому поводу?
Если бы только Гарри знал, что Луи его совершенно не слушал, то он бы в нём разочаровался.
— Луи? — мистер Стайлс прервал бурный поток мыслей. — Ты в порядке?
Томлинсон уставился на своего учителя, не проронив ни слова. Его сердце разрывалось на части, как он мог этого не замечать?
«Нет, я не в порядке! Неужели вы не видите, как я страдаю? Я так сильно скучаю по вам. После первой нашей встречи я не могу перестать думать о вас каждую секунду, минуту, час, день! Вы — моя первая мысль, когда я просыпаюсь, и последняя, прежде чем я всё-таки заставляю себя заснуть. Я так скучаю по вам! Так сильно, что мне становится от этого больно. И, пригласив меня к себе в кабинет, вы хотели, чтобы я сказал, что Брэндон — мудак? Серьёзно?»
Луи хотел выкрикнуть все эти слова, чтобы Гарри знал, но не мог. Ужасно.
— Всё хорошо, — солгал он.
— Тогда ты сможешь помочь нам? — вновь спросил учитель.
Луи кивнул.
— Спасибо. Завтра я спрошу то же самое у Элеонор и скажу тебе, если она согласится. Думаю, миссис Клив будет рада вашему решению, — сказал Гарри и потянулся к телефону.
Он покинул кабинет, чтобы сделать один короткий звонок. Какое-то время Луи сидел в одиночестве и учитель всё не возвращался. Радостное предвкушение от встречи с мужчиной было полностью испорчено. И теперь хотелось как можно скорее покинуть кабинет и вдоволь наесться со своими друзьями. Если Гарри больше ни о чём с ним поговорить не хотел, тогда есть ли смысл сидеть тут и ждать?
Луи встал и собрался уходить, как заметил стопку самоклеящихся стикеров рядом с клавиатурой. И тут возникла безумная идея. Всё произошло так быстро, что парень даже не успел решить, хорошо это или плохо. Он осторожно оторвал один листок, взял карандаш и написал небольшое послание. Сердце тяжело стучало в груди, пока Томлинсон складывал записку и прятал её под клавиатуру. Взяв сумку, он выскочил из кабинета.
***
Луи никак не мог перестать думать об оставленном им послании. Что, если это было ошибкой? Как отреагирует на Гарри? Обозлится? Проигнорирует? Внутренний голос уверял, что такого не должно случиться, однако свой поступок Луи всё равно расценивал, как самый глупый и необдуманный в своей жизни. Томлинсон уже решил вернуться обратно в кабинет и забрать записку, но опоздал. За дверью слышался приглушённый голос. Зачем он вообще это сделал? Ужасная ошибка, унизительная и глупая, но пути назад не было. Слишком поздно что-либо менять.
***
Следующие недели прошли без каких-либо изменений. Мистер Стайлс относился к нему, как раньше. В сердце Луи прокрался лучик надежды, что учитель никогда и не находил его записки. Может, он выбросил её, так и не открыв? Было бы прекрасно, потому что сам Луи сделать этого так и не смог. Он постоянно думал о листочке, оставленном под клавиатурой. Стэн как лучший друг пытался убедить Луи в том, что тот должен забыть об учителе. Но как? Несмотря на то, что парень был его лучшим другом, слушать его советы было уже невыносимо. Постоянные «он твой учитель» и «ты не можешь что-либо от него требовать» раздражали. Луи совсем не это мечтал услышать.
Даже лёжа в постели, он всё никак не мог перестать думать об этом. А вдруг Стэн прав? Что, если мистер Стайлс жалеет о том, что сделал на выходных? Он бы стал так же помогать другим своим ученикам? А может, Луи неправильно понял и принял ситуацию?
Но, каким бы идиотским ни было положение, не думать о мужчине он не мог. И делал это каждый день, каждую минуту, каждую секунду своей жизни. Он мысленно возвращался к учителю даже тогда, когда смотрел фильмы со своими младшими сёстрами, помогал маме на кухне, ходил в школу, решал контрольные работы, гулял с друзьями. И каждый раз, когда он встречал Гарри, его сердце радостно трепетало, однако вдали от мужчины становилось до тошноты больно. Луи потерял аппетит, а большую часть свободного времени проводил дома. Единственным увлечением, к которому он ещё не потерял интерес, был футбол.
Луи часто оставался один. И, конечно же, семья и друзья не могли не заметить такие разительные перемены. Он не мог их обманывать, но и признаться в чувствах к учителю тоже не мог, поэтому держал всё в секрете. Элеонор старалась помочь ему, но даже ей он не решался рассказать о симпатии к мистеру Стайлсу. Единственным, кто всё знал, был Стэн.
— Луи, ты одержим им. И это уже не смешно, — сказал он своему другу во время шестого телефонного звонка на этой неделе.
— А я и не говорил, что шучу, — огрызнулся Томлинсон.
Стэн повысил голос:
— Луи! Только послушай себя. Ты изменился, и это очень плохо.
— Не твоё дело!
— Возьми себя в руки. Ты тратишь своё время на то, чего тебе никогда не получить. Он твой учитель, посмотри правде в глаза.
— Но мне плохо без него, — едва ли не скулил Луи. — Я правда скучаю.
— Ты его даже не знаешь!.. Луи, ты мой лучший друг, и я хочу, чтобы ты был счастлив, но с каждым разом всё становится только хуже. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Пусть твоя семья поможет тебе, — не выдержал он.
— Не могу, — Луи шмыгнул носом. — Не могу.
Впервые в жизни Томлинсон переживал то, что все называли таким красивым словом «любовь». Однако это оказалось жестоким, душащим и опустошающим чувством, которое никуда не исчезало. Боль в душе только усиливалась, Луи становилось лишь хуже. Ему было трудно сосредоточиться на занятиях. Работая над сочинениями для мистера Стайлса, он находился на грани истерики.
