Истинный

Когда появилась эта мысль? Вместо ответа в сознании зияла сквозная дыра, которую Леви и прожрал в себе с упрямством, достойным разве что осла. Зато момент, когда она оформилась, обрела очертания, причину и вывод, помнил очень хорошо. В тот февральский день Эрен привел в их дом ребенка — чужого ребенка, который пусть и не стал своим, но закрыл чудовищный пролом в душе. Заботясь о маленьком альфочке, получилось вынырнуть из трясины разбитых надежд и начать жить заново, пусть действительность и отличалась от мечты. Но за нее Леви был благодарен, как был благодарен своему альфе за подаренное спокойствие. И если где-то что-то царапало, то оно почти моментально растворялось при виде милой мордашки, неумелых рисунков и грустного, будто чего-то выжидающего детского взгляда. Только не исчезала, а крепла, оформлялась та самая мысль, засевшая слишком глубоко, чтобы можно было выковырнуть на поверхность. Однако всплыла она внезапно и совершенно четко. В то утро они чуть не поссорились. Секс был быстрым и чумовым, таким же, как и долгими ночами. Вцепившись в сбитые простыни по обеим сторонам от головы альфы, Леви в последний раз с силой насадился на распиравший изнутри член и задрожал, с трудом глотая отчаянно рвущийся наружу крик. — Блять, Йегер, — выдохнул он, сжимая альфу в себе, — ты не кончил. — Прости? — нахально и через силу улыбнулся Эрен, ловя губами губы напротив. Его руки тут же подхватили дрожащие бедра, скользнули, лаская, огладили припухший, судорожно сжатый вокруг ствола вход и требовательно шлепнули по ягодицам. — Давай, еще немного, — пробормотал он в сводящую с ума мягкость омежьего рта. Леви надрывно застонал, когда альфа толкнулся в него, и почти растекся по покрытой любовной испариной груди. — С-сука, — прошипел он, безропотно позволяя вколачиваться в свое тело, и в отместку вцепился зубами в плечо Эрена. Йегеровское «немного» вылилось в «как обычно». Во второй раз Леви опередил его всего на десяток секунд и, прижатый к крепкому телу, жмурился в тягучей истоме, чувствуя, как внутри становится еще мокрее, и слыша вибрирующий в недрах груди рык альфы. Внутренний омега задрожал, отзываясь, напрашиваясь на ласку. — Чертов паршивец, — выдохнул Леви, прогоняя наваждение и пытаясь слезть с тела, дарившего слишком много удовольствия. — Последние пару дней ты чересчур чувствительный, — расплылся в довольной ухмылке Эрен и, потянувшись, поймал губами губы омеги. — А это значит… ты скоро потечешь, — чередуя слова с поцелуями, почти промурлыкал он и скользнул ладонями вдоль гибкой спины. — Я соскучился по нашим сцепкам… А ты?.. Иди сюда, — шепнул альфа и, наплевав на вялое сопротивление, без труда приподнял омегу и почти усадил себе на лицо, сразу впиваясь губами в мокрый приоткрытый вход. — Да сколько ж можно-то, Йегер, — только и успел выдохнуть Леви, а горячий язык уже слизывал медленно сочащиеся следы их безумства. — Ты совсем на грани, — вместо ответа улыбнулся альфа, жадно вдыхая аромат омеги, — и пахнешь ежевикой чуть больше, чем полынью, — он снова коснулся губами опухшего кольца мышц. — С завтрашнего дня возьму отгулы. Внезапный и смачный шлепок по ягодице заставил Леви очнуться, но Эрен уже опрокинул его на разворошенную постель, а сам соскочил и скрылся в ванной. — Соберешь Ноа? — донеслось оттуда почти сразу. — Я позвоню папе, чтобы приехал и забрал его. Именно тогда Леви и понял — он не готов. Жизнь только стала налаживаться, пусть черепашьим ходом, но все же. И отчаянно не хотелось похерить достигнутое. Правда, как сказать о том, что ближайшую течку собирается жрать противозачаточные, не представлял. Для Йегера это будет ударом ниже пояса. Но для Леви так же немыслимо было сейчас потерять с трудом обретенное душевное равновесие. Соскользнув с постели, он, как был, направился за альфой и толкнул чуть прикрытую дверь в ванную. Уже вовсю намывающийся под открытым душем Эрен посторонился, приглашая омегу присоединиться. Леви дернул подбородком, отказываясь, сложил руки на груди и прислонился к дверному косяку. — Нам надо поговорить. — Потом, — обезоруживающе улыбнулся альфа. — Лучше иди ко мне. — Эрен. Йегер и раньше без труда считывал его, а метка только усилила восприимчивость пары. Поэтому сейчас с него моментально слетела дурашливость, и он замер под упруго бьющими струями воды. — Что случилось, родной? Леви стиснул зубы. Всякие дебильные прозвища были у них под запретом, хотя он и подозревал, что альфа был бы в восторге. Но вот это прижилось непонятным образом, и когда Эрен так звал или обращался, глубоко внутри что-то сжималось, заставляя омегу цепенеть от невысказанной нежности. И, как назло, обезоруживая в самый неподходящий момент. Поэтому сейчас он сразу начал с главного. — Я не готов, — произнес тихо и твердо. — К чему? — удивился Йегер. — К течке и ее возможным последствиям. Судя по враз застывшей физиономии и прищуренным глазам, никаких объяснений не требовалось. Леви кивнул, больше сам себе, и уже собирался выйти из ванной, считая тему исчерпанной, когда голос альфы остановил, пригвождая к месту. — Ты больше не хочешь пытаться? Леви обернулся и перехватил наполнившийся болью взгляд Эрена. Резануло глубоко и по живому, неожиданно сильно — омега внутри сопротивлялся решению рассудка, и видеть отчаяние пары было невыносимо. — Хочу, — ответил он тихо. — Но не готов пока. И потом, у нас есть Ноа. Эрен смотрел на него какое-то время, а затем тряхнул головой, словно отказываясь верить. — То есть, уже все решил, — произнес бесцветным голосом. — Только ты моя пара, и не имеешь права… — Я не могу больше рожать мертвых детей, Йегер, — чуть повысив голос, холодно оборвал его Леви. — Не могу. Он видел, как дрогнуло словно от боли красивое открытое лицо альфы, как заходили желваки, а в зеленых раскосых глазах мелькнуло невысказанное. На какой-то короткий миг нечто, похожее на вину, пробило омегу навылет, но тут же схлынуло, стоило холодному рассудку, как всегда, одержать верх над животной сущностью. Не видя смысла размусоливать и считая разговор исчерпанными, Леви вышел из ванной, оставив сомнения и соблазны за дверью. И все же дурацкое непонятное чувство не отпускало, зудело назойливой мухой, скребло, не давая отмахнуться и заняться привычными делами. Натянув домашние штаны и футболку, он тяжело осел на постель и попытался надеть на вечно мерзнущие ноги толстые носки, не смог и со злостью отшвырнул их. Пальцы отчего-то тряслись так, что Леви не выдержал собственной слабости и зажмурился. Теплые до горячности ладони внезапно обхватили озябшие ступни, сжали, нежно массируя и согревая, а затем ловко и бережно натянули на них отброшенные носки. Леви вздрогнул, невольно поежился от прикосновений сильных заботливых рук и расползающегося тепла и медленно открыл глаза. Вихрастая мокрая после душа макушка маячила в нескольких дюймах перед носом. Эрен не спешил смотреть на него, продолжая заботливо подворачивать пухлую резинку, слегка касаясь оголенной кожи. — Прости, — раздалось внезапно. — За что? — едва слышно спросил Леви. — Ты прав, а я нет, — отозвался Эрен, все еще сжимая в ладонях его ступни. — И не имел права говорить тебе то, что… ну, что сказал, — вскинул потемневший взгляд. — Простишь? Он несмело потянулся навстречу, и Леви, дернув уголком рта, прижался лбом ко лбу альфы, прикрыл глаза. — Просто ты не должен принимать решения в одиночку, — проговорил Эрен, обнимая его за бедра и подтягивая к себе. — В смысле, что теперь тебе не нужно отвечать за все самому, потому что ты не один больше. Мы же вместе, так? Леви немного помедлил и кивнул. Пальцы альфы переплелись на мгновение с его собственными, делясь теплом и ласкаясь. Пухлые губы чмокнули в нос, скользнули по скуле и прижались к виску. — Хочешь, поедем к Ханджи вместе? — спросил он. — Ерунды не говори, — отозвался Леви. — Понял, — усмехнулся Эрен, еще раз прижался к голубоватой жилке на виске омеги и легко поднялся на ноги, вновь скрываясь в ванной. Определенно, он не заслуживал Йегера. Леви посидел еще пару секунд, смиряясь с этой мыслью, потом с ней же застелил огромную кровать и вышел из спальни. В гостевой, теперь уже официально трансформированной в детскую, яркие лучи утреннего солнца нагло пролезли в щель между штор и подбирались к подушке на детской кроватке. Правда, Леви сомневался, что это заставило бы Ноа проснуться — его способности спать до последнего и при любых обстоятельствах можно было позавидовать. Он отрубался сразу после пары страниц вечерней сказки и спал до самого утра. Вернее, до тех пор, пока его не будили. Вот и сейчас, раскинувшись на постели звездочкой, маленький альфа забавно сопел и причмокивал, и Леви в который раз невольно порадовался крепкому сну ребенка и отменной звукоизоляции. Быть тихими у них с Йегером никак не получалось, а Ноа еще рановато знать, что происходит между альфой и омегой за закрытыми дверями спальни. Аккуратно расшторив занавешенные окна, Леви зябко поежился, хмуро косясь на приоткрытую створку. Как и его приемный папаша, Ноа предпочитал спать в леднике. По первости Аккерман еще пытался как-то повлиять, совершенно справедливо полагая, что ребенок простынет, если раскроется во сне, но альфочка удивительным образом не простывал. Сейчас он тоже спал поверх одеяла, и новой пижамки с трансформерами ему, видимо, для тепла вполне хватало. Леви еще разок поежился, глядя на голые пятки ребенка. — Подъем, мелкий, — присев на край кровати, позвал он и усмехнулся, наблюдая, как недовольно скривилась хорошенькая мордашка малыша. — М-м-ву-у, — пробормотал тот невнятно и, не открывая глаз, постарался отползти от раздражителя как можно дальше. — Стоять, — хмыкнул Леви, ловя пацаненка и подтаскивая к себе. — Поднимайся давай. Альфочка сладко потянулся, жмурясь в уже заползших на подушку лучах солнца, и заливисто расхохотался, лягаясь, когда Леви принялся щекотать ему пятки. Откатившись на безопасное расстояние, Ноа прижался к плюшевому желтому чудовищу, так и оставшемуся фаворитом, несмотря на все купленные игрушки, и радостно повизгивал в ответ на попытки омеги достать его. — Что за писк? У нас завелись мыши?! — на пороге детской, застегивая манжеты сорочки, возник почти одетый Йегер. При виде открывшейся картины он замер на пороге и даже бросил попытки протолкнуть маленькие пуговицы в такие же маленькие петли. — Это я! Леви меня счикотит! — хихикая, тут же заложил омегу Ноа и, вскочив с постели, совершил отчаянный прыжок в руки альфы. — Надо думать, за дело, — ловко поймав теплую тушку в пестрой пижамке, улыбнулся Эрен, позволяя ребенку усесться поудобнее. — Надо думать, — отозвался Леви, ловко и уже так привычно заправляя детскую кроватку. — Умываться, быстро, — распорядился он, оглядываясь на предмет непорядка в комнате и не находя такового. — Будет сделано, — шутливо козырнул Йегер, одной рукой без труда удерживая ребенка, другой перехватил выходящего из комнаты Леви за талию и прижал к себе, нежно целуя макушку. — Ты делаешь меня счастливым, родной, — прошептал он в самое ухо. — Разревись еще давай, — насмешливо фыркнул Леви, стараясь высвободиться, впрочем, не очень усердствуя. — Альфы не плачут! — авторитетно заявил Ноа. — Иногда плачут, — не согласился Эрен. — Когда очень счастливы, например. — А ты счастлив? — пацаненок уставился на альфу серьезно и пытливо. — Совершенно, — так же серьезно кивнул в ответ Йегер. — У меня есть Леви, а теперь у нас есть ты. Подумав немного над этим утверждением, Ноа наконец кивнул, соглашаясь. — Замечательно, — подал голос Леви и выскользнул из-под удерживающей его руки. — Умываться, — напомнил, скрываясь за дверью. — Слышал? — уже в коридоре донеслось до омеги трагическим шепотом. — Давай быстро, иначе обоих в угол поставят! — И тебя?! — недоверчиво хихикнул Ноа. — Особенно меня, — уверил Эрен. Паршивцы, мелькнуло в голове, и уже на лестнице Леви поймал себя на том, что губы кривятся в редкой для него улыбке. Счастье, пусть и не абсолютное, определенно было, и каждый день щедро добавляло красок в изрядно полинявшую жизнь. Как и Йегер, с которым внутренний омега наконец-то успокоился и чувствовал себя почти полноценным. Фарлан, обернувшись смутным воспоминанием, больше не возвращался, навсегда покинув мысли и ощущения Леви, как его метка давно уже оставила тело омеги. Аккерман невольно коснулся пальцами изгиба шеи в том месте, где два года, не заживая, горел укус Йегера. Сейчас рана затянулась, а секрет альфы, наконец проникнув в кровь, уже создавал на коже свой узор. Пока это был лишь сгусток серебристых линий, и иногда было забавно развлекать себя, представляя, каким станет знак его необычного альфы. Однажды Карл показал свою метку, за годы превратившую тело омеги в живой шедевр. Леви никогда не видел ничего подобного — тонкие линии, подобно изящнейшей сети, оплетали загорелую кожу немыслимым узором, не имевшим ни начала, ни конца. Они лениво переливались, и казалось, будто расплавленное золото медленно струится под кожей. Это была настоящая метка истинных. Рассчитывать на нечто подобное, конечно, не приходилось, во-первых, они с Йегером истинными не были, а во-вторых, даже Фарлан не оставил на его теле ничего подобного. Ломаные угловатые линии без всякого завораживающего мерцания — вот и все, что ему досталось. Собственно, и удивляться нечему — Леви всегда был не от мира сего, неправильным бракованным омегой, так что хрен ему, а не узоры. Не то чтобы он собирался хвастаться и светить своей меткой, как это делали другие омеги, но иногда хотелось… Сам не знал чего. Странно, что для него вообще нашлась пара. Еще необычнее было то, что нашелся Йегер, безропотно принимавший все как есть. Время от времени с готовкой у Леви случались осечки, и сегодня был как раз такой день. Каша не удалась, но, судя по всему, его альфы ничего не имели против. По крайней мере, Эрен выглядел вполне довольным, да и Ноа исправно стучал ложкой по тарелке, шумно прихлебывал какао и с вожделением поглядывал на обещанную булку. Леви, медитирующий над кружкой зеленого чая, тоже подумывал взять одну, но желудок протестующе сжался. Рука, потянувшаяся было к плетеной корзинке, в итоге просто подперла острый подбородок. — Может, все-таки поешь? — вклинился в вялотекущие мысли Эрен. — Не хочу, — Леви дернул щекой и машинально поправил завернувшийся воротничок на кофточке Ноа. — Уже? — спросил альфа и прищурился, разглядывая бледное больше обычного лицо омеги. — Ты точно один доберешься до Ханджи? Давай я возьму отгулы с сего… — Давай ты заткнешься и просто пойдешь на работу, м? — кисло отозвался Леви, закатывая глаза. — На мне твоя метка, Йегер, никто меня не тронет. Пора уже перестать истерить. Альфа открыл было рот, чтобы сказать что-то или возразить, но тут же захлопнул его, напоровшись на прозрачный непреклонный взгляд. — Могу я волноваться за своего омегу? — все же спросил он с плохо скрытым вызовом. — Можешь, — согласился Леви, — но делай это молча, — осадив Йегера, он ловко перехватил детскую ручонку у корзинки с булками. Ноа, пользуясь тем, что взрослые отвлеклись друг на друга, предпринял отчаянную попытку умыкнуть сдобную вкусняшку. — Каша, — напомнил он, — и до конца, — закончил строго и легонько щелкнул малыша по носу. Альфочка показательно тяжело вздохнул, всем своим видом выражая несправедливость жизни, и вернулся к тарелке. Леви чуть заметно усмехнулся и перехватил обожающий взгляд раскосых глаз. — Тебя тоже касается, Йегер. Булку он все-таки съел, начав сначала с изюма, который Ноа выковыривал из своей с маниакальным упорством и кучкой складывал на столе. Потом, когда мальчишка умчался, потребовав, чтобы его ждали, Аккерман рассеянно принялся за целую. — Что такое? Сзади мягко обхватили теплые руки, и ухо щекотнуло дыханием. Леви коротко прильнул к подошедшему альфе, ткнулся макушкой в плечо, моментально расслабляясь. — Накатывает, — едва слышно отозвался он. — Папа приедет к пяти, — проговорил Эрен, нежа омегу в объятьях. — А потом я сожру тебя, — выдохнул хрипло, целуя черноволосую макушку, спускаясь губами на беззащитный затылок и тонкую шею с трогательно выступающими позвонками. Прикусил кожу с дурманящим запахом полыни и заурчал, как гигантский кот. Леви сглотнул, удерживаясь от соблазна замурчать в ответ, и вцепился в волосы альфы. — Твоего ж папашу, Йегер, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Опоздаешь. — Меня поймут, — хмыкнул Эрен. — Иди уже, — Леви сделал попытку высвободиться, но катастрофически проигрывал альфе и природе. Положение спас запыхавшийся Ноа, влетевший на кухню. Его появление заставило взрослых отпрянуть друг от друга — Леви вновь принялся за недоеденную булку, а Йегер, чмокнув его в висок, подхватил со стола мобильный и поправил галстук как ни в чем не бывало. Малыш же тем временем протопал к омеге и подергал за край футболки, привлекая к себе внимание. — Леви! — М? — он повернулся к пацаненку, усердно прятавшему одну ручонку за спиной. — Вот, — чуть помявшись, отозвался Ноа и протянул немного потрепанный по краям листок. — Это тебе, — добавил для верности, смущенно рассматривая свои носки. Это был обещанный еще пару недель назад рисунок. Леви уже думал, что Ноа забыл про него, а оказалось — нет. Он рассматривал неуклюже, но тщательно прорисованный оранжевым карандашом дом с огромными и кривоватыми окнами, с трубой на крыше, из которой поднимался едва заметный дымок. Голубые ели вокруг Ноа видел изумрудно-серыми, чуть лысоватыми, но с поправкой на возраст художника вполне себе замечательными. Вдалеке, почти рядом с небом, по которому плыли барашковые облачка, голубая лужица изображала, должно быть, озеро. Но это все на фоне. На переднем же плане с особым старанием были нарисованы три человечка — большой, поменьше и между ними совсем маленький. В первом безошибочно можно было угадать Йегера, даже если бы юный художник изобразил его без коричневого гнезда на голове и ярко-зеленых, почему-то немного треугольных глаз. Человечек поменьше смотрел на мир серыми глазами, а еще себя Леви узнал по черной одежде и длинной хламиде, однозначно обозначавшей излюбленные дизайнерские кардиганы. Себя Ноа нарисовал с точно таким же гнездом на голове, как у Йегера, разве что чуть скромнее. Все трое держались за руки. Конечно, это было весьма условно — у пятилетнего ребенка не хватило бы способностей, но зато желания и упорства оказалось в избытке. Леви смотрел на тянущиеся друг к другу нарисованные ладошки с растопыренными пальцами, на Кракена, больше напоминавшего лимонно-желтое лохматое солнце, и понимал, что жизнь его уже никогда не будет прежней. В нее вошел и прочно обосновался не только настырный альфа, три года назад едва не заморозивший нахрен Аккермана на первом же свидании, но и еще один маленький, но очень большой человечек. Сейчас стоящий перед ним с пылающей мордашкой и от смущения пытающийся проковырять дырку на новых штанишках. — Что там? Йегер заглянул омеге через плечо и замер, и вместо любых слов смог только с трудом протолкнуть ком, поднявшийся в горле. Леви почувствовал, как дрогнула широкая ладонь альфы, лежащая на пояснице. — Красота какая, — выдохнул тот с гордостью, честно не думавший, что пацаненок закончит свой рисунок. — Я для Леви нарисовал, — тихо пояснил Ноа, глянув на взрослого альфу исподлобья. — А мне?! — тут же воскликнул Йегер, напуская на себя обиженный вид. — И тебе нарисую! Щас! — вскинулся альфочка, решительно сверкнув глазенками. — Иди-ка сюда, — остановил Леви уже готового броситься рисовать ребенка и похлопал себя по коленям. Ноа растерянно замер, переводя несмелый вопросительный взгляд с малоподвижного лица омеги на привычно эмоционального Эрена. Тот подмигнул заговорщицки, призывая воспользоваться приглашением немедленно, но… Ноа очень любил этого взрослого альфу — высокого, сильного, очень доброго и улыбчивого, совсем как рыцарь из сказки! И обязательно собирался стать таким же, когда вырастет! Однако Леви — холодного, хмурого, но очень красивого — он просто обожал, пусть и чуть-чуть робел все еще. Еще бы, ведь омега Эрена был таким строгим! Правда, за этой внешней сдержанностью Ноа совершенно инстинктивно чувствовал израненную душу если и не нежную, то привязчивую. А еще Ноа помнил об умерших детках Леви, и от этого почему-то хотелось плакать. Но вместо слез — ведь альфы не плачут! — он старался сделать все, чтобы заслужить одобряющий взгляд омеги или редкую улыбку, или похвалу. Он очень хотел, чтобы Леви перестал наконец грустить, однако сказать и попросить его об этом боялся. Как боялся показать все свои бесхитростные детские чувства. И сейчас, понимая, что омега зовет его к себе, застыл в нерешительности и почти благоговейном ужасе. С Эреном они вот и дурачились, и боролись, и в лошадку играли, и Ноа даже смотрел фейерверки, сидя на широких плечах альфы и радуясь, что только он так высоко сидит. Но чтобы залезть на колени к прекрасному, как заколдованный принц, Леви, даже не думалось и казалось неправильным. Вроде того, как нельзя топтать и обрывать цветы, а можно только любоваться. Не понимая всех сомнений и тревог малыша, но интуитивно догадываясь, Леви ловко подхватил зазевавшегося Ноа и осторожно прижал к себе. — Спасибо, — проговорил он, тихонько вороша густые прядки альфочки, пусть и пока слабо, но уже вполне узнаваемо пахнущие вереском. — Мне очень понравился твой рисунок. — Правда? — чуть слышно выдохнул Ноа и зажмурился, словно боялся, что все понарошку. — Правда, — отозвался Леви на ухо ребенку. — И, знаешь, что? Сейчас мы пока повесим его на холодильник, а потом сделаем рамку и поставим в кабинете, — с этими словами он встал и, не спуская малыша с рук, прицепил рисунок магнитом в центр холодильника. — Вот, смотри. Ноа обернулся и кивнул, рассматривая преобразившуюся дверцу, и почти пропустил момент, когда теплые губы омеги прижались к прядкам волос у виска. Он вздрогнул всем тельцем, уставился в прозрачные глаза с завораживающими черными дырами зрачков, а уже через мгновение крепко обнимал омегу за шею, боясь отпустить. — Пойдем проводим Эрена, — произнес Леви. — А то он так никуда не уйдет, и его выгонят с работы, — выразительно приподняв бровь, он глянул на наблюдавшего за происходящим Йегера, чьи блестевшие глаза сейчас говорили красноречивее любых слов. — А сами соберемся и поедем к тете Ханджи на работу, хочешь? Ноа активно закивал головой и, осмелев, удобнее устроился на руках у омеги, пока его несли через гостиную в просторный холл, где Эрен поспешно одевался и проверял, не забыл ли чего. Напоследок альфа обнял их с Леви обоих сразу и поцеловал — сначала своего сурового ледяного принца, а потом и Ноа. — За старшего остаешься, — Эрен серьезно посмотрел на малыша. — И защищай Леви. Я могу на тебя положиться? — в уголках необычных глаз альфы собрались улыбчивые лучики. Ноа кивнул важно, готовый со всей ответственностью охранять омегу. А потом они с Леви вышли на крыльцо и долго махали Эрену вслед, пока красивая большая и блестящая машина не скрылась за поворотом. — Привыкаешь? Иногда очкастая походила на человека, не напоминая ни внешним видом, ни образом мыслей рухнувшую с подбитой летающей тарелки неудачную жертву эксперимента. Беда только в том, что такой она бывала крайне редко и недолго, зато в подобные моменты удавить ее хотелось чуточку меньше, чем обычно. Как сейчас, например, когда густого винного цвета глаза смотрели из-за стекол очков устало и как-то по-доброму. Леви понял, что вопрос про Ноа, которого они оставили в детском центре при клинике каких-то четверть часа назад. Маленький альфочка бросать без присмотра вверенного ему омегу не хотел, но космический шаттл отправлялся на Марс буквально через пару минут, и устоять было невозможно. Тем более кораблю требовался капитан. Проводив Ноа и аниматоров взглядами до серебристой и очень убедительной ракеты, Леви и Ханджи поднялись в кабинет. Очкастая даже молчала какое-то время, с любопытством разглядывая старого друга. — Радуешься? — кисло поинтересовался Леви, хотя видел и знал, что участие искреннее. — Радуюсь, — тут же оскалилась она акульей улыбкой, даже не собираясь отрицать. — Тому, что ты стал прежним. И что замечательный малыш нашел самый лучший дом. Вы же оставите его? Леви на ее вопрос только вскинул бровь с фирменным выражением «ты идиотка или как?» и промолчал. Ханджи и не подумала обижаться, и осклабилась еще шире. — А я говорила Эрену, что ты примешь Ноа! Не сможешь не принять. — Предсказатель хренов, — хмыкнул Леви. — Напомни придушить тебя при случае. — Я тоже тебя люблю, — тут же отозвалась Ханджи, с удовольствием рассматривая бледную физиономию напротив. — Прекрасно выглядишь! Отцовство тебе на пользу… — она сама себе кивнула. — Сколько лет работаю, не устаю поражаться, какие вы удивительные существа, омеги. С альфами вот все просто — тестостерон и инстинкты. Вы же не застывшие, вы трансформируетесь под своих альф, становитесь их частью и… — И подыхаем, когда они уходят, — горько усмехнулся Леви. — Ты же не подох, — возразила Ханджи. — Почти. — Почти не считается, — отмахнулась она. — Природа сберегла тебя для другого. Посмотри на себя, каким стал, а! — она едва ли не с гордостью скользнула по фарфоровому лицу омеги, словно его преображение было лично ее заслугой. — Ничего, вот родишь — себя не узнаешь, помолодеешь лет на пятнадцать! Леви промолчал, понимая, что очкастая залезла на любимого конька, и сшибить ее оттуда будет непросто. — Кстати, знаешь, что говорит статистика? — Фиолетово. — А я скажу! — не смутилась бета, за столько лет привыкшая к колючему характеру омеги. — Пары, усыновившие ребенка, в двух случаях из трех очень скоро заводят своего малыша! Леви скривился. — Очкастая… — Не-не, погоди! Если не веришь, я даже покажу тебе одну статейку… — она принялась лихорадочно рыться в бездонных ящиках вокруг, а потом, не найдя нужного, сползла на пол и полезла под стол. — Там вполне научно доказывается, что забота о детях положительно влияет на фертильность омеги и способность выносить здоровое потомство… да где же оно… — продолжила уже откуда-то снизу, маньячно копаясь в журналах. — На самом деле, все так и есть. Гормоны, вырабатывающиеся в организме в этот период, чрезвычайно благодатная почва для зачатия. Природа упряма, но неглупа, знаешь ли, и… боже, я прямо слышу, как ты закатываешь глаза! Леви выразительно хмыкнул, а Ханджи тем временем вынырнула из-под стола и шлепнула найденным толстенным медицинским журналом по его поверхности, будто ставя точку под весомым аргументом. Потом вернула на место съехавшие при раскопках очки и победоносно уставилась на Леви. — Вот! — она с видом триумфатора пихнула журнал в его сторону. — Почитай на досуге, очень увлекательная статья, а главное, научно достоверная… Кстати! У тебя же течка скоро! Уверена, что в этот раз… — Очкастая, заткнись на секунду, — чуть повысил голос Леви, но остался неуслышанным. — О-о-о, так ты ко мне за этим и пришел! За стимуляторами? Знаешь, я думаю, что вы с Эреном и без этого отлично справитесь, — Ханджи выразительно подвигала бровями, так что даже растрепанная пальма на макушке заходила ходуном. — Альфа у тебя молодой и горячий, а ты несмотря на… — она запнулась, подыскивая слово, потом тряхнула головой. — Ну, ты тоже в отличной форме, это я как врач говорю, и… — Мне нужны противозачаточные, Ханджи. Бета осеклась на середине своей прочувствованной речи, запнулась и ошалело уставилась на Аккермана. Трудно было сказать, что ее убило больше — смысл прозвучавших слов или то, что омега в кои-то веки назвал ее по имени. Она хватала воздух широким лягушачьим ртом, и Леви практически слышал, как мысли сталкиваются в ее голове, опережая и наскакивая друг на друга. — Отомри уже, — он устало потер переносицу. — Давай, малахольная, у тебя еще полный день записи, да и мне тут торчать не улыбается. — Что значит «противозачаточные»?! — наконец-то пришла в себя Ханджи и вылупила глаза так, что, казалось, очки на ее носу сдвинулись. — Какие противозачаточные?! Ты совсем рехнулся, Аккерман?! — Не верещи, — почти болезненно поморщился Леви. — Ты что удумал, а? — очкастая медленно, но верно переходила на ультразвук. — Нет, мой дорогой, ты будешь рожать! И я лично прикую тебя к постели на девять месяцев, если ты такой говнюк упрямый! — По-моему, это мне жопу рвать, — огрызнулся Леви, теряя терпение и радуясь, что наконец-то может хоть на кого-то выплеснуть скопившуюся злость на собственное малодушие. Взгляд раскосых глаз с затаенной на дне болью преследовал до сих пор немым укором. — Ах, вот оно что! — воскликнула Ханджи, и подбородок ее мелко задрожал. — Я все Эрену расскажу! — выпалила она последний и самый весомый аргумент. — Прямо сейчас позвоню и расскажу, что ты тут затеял! — Валяй, — чуть повел бровью Леви. — Но он в курсе. — Не пизди! — воинственно раздула ноздри Ханджи, выуживая телефон из кармана и листая контакты. Потом замерла, верно, прислушиваясь к гудкам в трубке. — Эрен, солнце! Как твои дела? Не отвлекаю?.. — она расплылась в улыбке и замолчала на мгновение, слушая ответ, а потом продолжила с энтузиазмом атакующего носорога. — У меня тут твой омега, знаешь ли, — она выразительно глянула на Леви, на что тот не менее выразительно закатил глаза. — И несет какой-то бред про таблетки и что ты якобы в курсе. Так вот… Леви не слушал. Он скользил взглядом по кабинету и пытался убедить себя, что принял верное решение. Даже не то чтобы убедить, просто давно созревшее, оно тяжело далось и до сих пор с трудом уживалось с внутренним омегой. Он не молодел, что бы там не пиздела очкастая, и почти ежемесячные течки выглядели как отчаянные попытки организма отхватить свое, заполучить любой ценой, закрыть счет. И Леви ничего не имел против, только вот прямо сейчас готов не был. Может, он и здоров физически, как утверждала очкастая, но моральное состояние оказалось очень далеким от нормы. Он просто не вынесет еще одной смерти своего ребенка, сломается окончательно. — Ясно, — долетело вдруг, безжизненным тоном вклинившись в пугающие мысли. — Береги себя. Леви перевел на подругу пустой взгляд. Ханджи закончила разговор и какое-то время сидела, будто переваривая услышанное. Нечто в ней явно не желало мириться и принять эту новость, что слишком хорошо отражалось на подвижной грубоватой физиономии. — Очкастая, — позвал ее Леви, невольно пожалев. Точно такое же лицо сегодня было у Йегера, когда он боролся со своим внутренним альфой, давая согласие. — Молчи, — отрывисто и глухо обронила Ханджи, потянулась, что-то набирая на клавиатуре, и раздраженно выхватила выползший из пасти принтера листок, небрежно отправив его в полет через стол. — Ежедневно в одно и то же время. Начать не позже, чем за две недели до течки. Свободен, — она сдернула с длинного носа очки и принялась яростно тереть их пальцами, избегая взгляда омеги. — Не пойдет, — отозвался Леви. — Что опять не так? — она вновь нацепила очки и поджала губы. — Я уже почти теку, — спокойно ответил Леви. — Вопрос нескольких часов. — Твоего ж папашу за щеку, — сквозь зубы выругалась бета и, ловко скомкав рецепт, отправила бумажный мячик в мусорную корзину. — Сразу сказать язык отсохнет? Тебе подавители нужны! Это уже совершенно другая тема! — Какого хера ты орешь на меня? — тут же окрысился Леви. — Я, что, хоть раз пил эту дрянь? Я в принципе не ебу что из них что. — За языком следи, — буркнула Ханджи, все же сбавляя обороты. — Ага. Скажи еще, что я рот должен открывать только при виде члена. Ханджи возмущенно фыркнула, но в глазах ее промелькнуло веселье. Она легко оттолкнулась от стола, встала и принялась рыться в высоком стеклянном шкафчике в смотровой, заставленном баночками, тубусами и ампулами. Через пару минут Леви в нескольких дюймах от своей головы перехватил пластиковый пузырек с шестью пилюлями. — Подавители, последнее поколение, — пояснила бета, возвращаясь за стол. — Одна таблетка снимет почти все симптомы течки часов на двенадцать. — Прямо жопой чую, будет «но», — криво усмехнулся Леви. — Будет, — вздохнула Ханджи, хмурясь. — Остается болевой синдром. Сильнее, чем в течку без альфы. Некоторые теряют сознание. Ты, конечно, не потеряешь, — она окинула омегу оценивающим взглядом, — но, может, лучше бы и потерял. Леви вздернул бровь, но промолчал, рассматривая продолговатые таблетки в прозрачном пластике. — А есть что-то попроще? — спросил наконец. — Есть, — нехотя отозвалась Ханджи. — Но их надо принимать задолго до. А сейчас, по сути, мы обрываем твою течку, а не подавляем ее. И кстати… было бы неплохо, если с тобой будет Эрен все эти дни. Не передумал? Она хмуро смотрела на омегу, впрочем, безо всякой надежды. Леви не менял решений. — Нет, — отозвался он, убрал подавитель в сумку и легко поднялся на ноги. — Вы же попробуете еще? — нагнал его на пороге кабинета глухой голос заклятой подруги. Леви замер на мгновение, едва дернул плечом, привычно кутаясь в кардиган, и произнес: — Пока, очкастая. Боль накатывала волнами и, как волны разбиваются о камни, так же разбивалась о стальную выдержку омеги. Пока не захлестывала, но грозилась, заставляя скрипеть зубами и замирать, пережидая слишком мощные приступы. От них, казалось, выкручивало суставы по одному, пронзало спицами, нанизывая друг на друга, словно петли, ощущения, сознание, волю. Принятая еще по пути домой таблетка действовала быстро и наверняка. Леви не чувствовал привычного изматывающего жара, истомы и протяжных влажных судорог, лишь ледяные пальцы и такой же ледяной пот, что скатывался по вискам и вдоль позвоночника. Хотелось сжаться в комок, лишь бы боль отпустила хоть на несколько минут. Но это было непозволительной роскошью — напротив сидел Ноа и старательно размазывал по тарелке картофельное пюре. Из детского центра в клинике Ханджи альфочка вывалился довольный, но усталый, и прогулку в парке пришлось отложить. И заехать на работу, как планировал Леви, тоже не вышло — Ноа зевал едва ли не со скрипом и все чаще тер глаза. Поэтому, недолго думая, Леви закинулся волшебной пилюлей очкастой и повернул на дорогу, ведущую к дому. Первые отголоски подавителя Аккерман ощутил пока готовил обед. Тело немело так, что руки с трудом удерживали нож, и уже следом накрыло болью. Сначала слабой, едва ощутимой, угнездившейся там, где совсем недавно горячо пульсировал сгусток так и не разгоревшегося желания. Тело, обязанное сейчас желать только яростной случки, неестественно молчало. Все это напрягало, странным образом вступая в диссонанс с привычным и конфликтуя с рассудком. — Спать? — через силу спросил Леви, глядя, как альфочка сонно моргает глазенками. — А мультик? — тут же заволновался Ноа, вспоминая про обещанное взамен кормлению белок в парке. — Посмотрим, — согласился Леви, стараясь сохранить невозмутимое выражение на физиономии, чтобы не пугать ребенка. — Иди выбирай пока. Ноа довольный слез со стула и деловито потопал в гостиную. Стоило ему только скрыться за перегородками — Леви выдохнул сквозь стиснутые зубы и прикрыл глаза, прикидывая, осилит ли мытье посуды. По всему выходило, что нет. Не двигаясь, сжавшись вот как сейчас, игнорировать болезненные спазмы удавалось, но они тут же царапали колючей проволокой, стоило лишь шевельнуться. Он медленно сполз со стула, но поднять свою почти полную тарелку не смог — онемевшие пальцы не гнулись. Оперевшись о край столешницы, попытался вздохнуть, но захлебнулся воздухом. Кухня, набирая обороты, вращалась нелепой каруселью, вызывая тошноту и желание зажмуриться. Блять. Ощущать себя беспомощным Леви ненавидел больше всего. — Я нашел! — крикнул из гостиной Ноа. — Ты идешь? — Да, — отозвался омега, надеясь, что голос звучит вменяемо. Вибрируя на полированном стекле, зазвонил телефон. От улыбающейся физиономии Йегера на заставке почему-то стало спокойнее, и Леви занемевшими пальцами кое-как разблокировал телефон и прижал его к уху. — Как ты, родной? От заботы в ласковом голосе, собственного бессилия и разраставшегося внутри чувства пугающей ледяной пустоты захотелось разреветься, ненавидя себя за слабость. И осознание, что это все игра очумевших от оборванной течки гормонов, нихрена не помогало, но, стиснув зубы, Леви отогнал нездоровую истерику. — Нормально, — ответил и сам себе удивился, настолько спокойно вышло. — А ты? — спросил скорее на автомате — от голоса альфы было легче. — Тоже, наверное, — неуверенно отозвался Эрен. — Что случилось? — насторожился Леви. — Ничего, родной, правда, — заверил его тот и замялся на секунду. — Знаешь, я перезвонил Ханджи, — начал он осторожно, справедливо полагая, что могут перебить и послать к черту в любой момент. — Не злись только, пожалуйста! — Не тяни, засранец, — устало поторопил Леви, жмурясь от нахлынувшей волны усиливающейся боли. — Короче, она сказала, что течку надо будет обрывать и… В общем, я залез в инет, почитать про тот препарат, что она дала тебе. Родной, там жуткая побочка в плане самочувствия… — Эрен, я все решил, — осадил его Леви. — То есть, мы, — поправился он, вспоминая утреннюю просьбу своего альфы. — Знаю, — убито отозвался Йегер. — Я просто хочу попросить тебя дождаться меня, и все. Не пей эту дрянь один, ладно? Леви цыкнул сквозь зубы, досадуя на собственную дурость, но альфа понял такой ответ по-своему и облегченно вздохнул. — Как вы там? — спросил он совершенно иным тоном. — Где были? — Да нигде, — пожал плечами Леви. — Мелкий набесился в детском центре, пока я торчал у очкастой, и уже был никакущий. Домой поехали, поели. Сейчас попробую его уложить. — Ну, учитывая то, что ты рассказал, это будет легко, — усмехнулся Эрен и подавил тяжелый вздох. — Что? — К тебе тянет, — ответил альфа, — чертовски просто. Целый день мозги набекрень… Такое впечатление, что чувствую тебя на расстоянии. Леви сглотнул. — Это просто кажется, — произнес тихо. — Тебе холодно, — уверенно сказал Эрен. — Мне всегда холодно, — возразил Леви. — Ты дрожишь, — не отставал альфа. — Потому что мне холодно, — хмыкнул омега. — Тебе одиноко. — Потому что тебя нет рядом. Йегер подавился воздухом, и Леви слабо улыбнулся. — Ты сказал это, — радостно протянул альфа. — Можешь теперь не мыть ухо, — насмешливо отозвался омега, довольный, что свернул с опасной темы. Своими догадками Йегер бил в цель слишком уж точно. Или не догадками, но… Он же не мог чувствовать Леви в самом деле. Они не истинные, у них нет никакой связи, кроме метки на шее, которая только-только прижилась, пуская несмелые корни. И все же от голоса альфы становилось легче, словно боль испуганно подбирала щупальца, затаиваясь до худших времен. Появилась шальная надежда, что рядом с Йегером получится не сдохнуть. — Потерпи, родной, я скоро, — будто прочтя мысли, произнес тот и тихонько заурчал в трубку. Сакральный вибрирующий звук прокатился от самого затылка до кончиков пальцев, заставляя волоски на всем теле приподняться, а напряженные мышцы — расслабиться. Леви почти всхлипнул от облегчения и бессильно ткнулся лбом в глянцевую поверхность кухонной полки. Даже несмотря на чудовищный препарат, омега внутри тосковал по своему альфе. — Не тормози, засранец, — отозвался Леви и скинул звонок, зная, что больше не выдержит притворяться. Ноа ждал на широком диване, а, стоило омеге зайти в гостиную, как тут же включил мультик и с комфортом устроился на подушках, сонно моргая, но полный решимости. Леви сначала сел рядом, но боль грызла и пережевывала напряженные мышцы и все же вынудила забраться на диван с ногами, а потом и лечь. Что происходило на экране — омега не имел понятия, все силы уходили на то, чтобы не зажмуриться и не застонать, напугав этим ребенка. Скоро Ноа пристроился рядом, несмело, будто случайно прижавшись к Леви спиной, потом, не встречая ни возражений, ни недовольства, прильнул ближе. Теплое тельце под боком словно проверяло и без того трещавшую по швам выдержку, но оставалось только болезненно морщиться и надеяться, что альфочка слишком сонный, чтобы заметить пробивающие омегу судороги. — Тебе холодно? Леви вздрогнул от неожиданного вопроса, с трудом выныривая из отвратительных ощущений. Заметил все-таки. Досаду на самого себя пришлось скрыть кривой пародией на улыбку и кивком, зная, что если открыть рот, то голос выдаст слабость. Ноа заворочался, отполз в другой конец дивана и вернулся с теплым пледом. У Леви не хватило ни сил, ни духу остановить маленького альфочку, пока тот неловко укутывал его, лишь прижал ближе, когда тот снова устроился рядом, довольный собой и проделанной работой. Глаза пекло и в горле образовался пресловутый комок, что мешал нормально дышать. Трогательная детская забота стала той соломинкой, перебившей хребет верблюду. Леви чувствовал, как обессилевшее от гормональной атаки сознание захлестывает истерика. Он уткнулся в темные прядки на макушке ребенка и судорожно втянул носом легкий, словно дарующий силы, аромат вереска. — Спасибо, — выдохнул еле слышно. — Я альфа, я должен о тебе заботиться, — объяснил Ноа непонятливому взрослому. Леви чуть улыбнулся. — Спи давай, — проговорил тихо. — Я хочу досмотреть, — заявил альфочка. И все же через какое-то время над ухом раздалось мерное сопение, и Ноа расслабился, сморенный впечатлениями за утро. Потянувшись за пультом, Леви выключил телевизор, жалея, что сам не может провалиться в забытье… ...Его разбудила гроза и яркая вспышка молнии, осветившая гостиную мертвенным светом. Или это была боль, тоже проснувшаяся от тычка острой пацанячьей коленкой в живот?.. За окном темнели ранние сумерки, часы над камином показывали немногим больше пяти вечера. Ноа спал, по привычке раскидавшись и причмокивая во сне, в доме было тихо. В этой тишине возвращение в искрящую болью действительность было еще отвратительней. Безжалостный уродливый спрут очнулся, вновь запуская свои щупальца в измученное сопротивлением тело, и Леви казалось, что его вот-вот порвут на куски. Попытка встать, да даже просто пошевелиться, отозвалась мучительной судорогой, прошившей тело навылет. Стонали оголенные нервы, ломило мышцы, выкручивало вены. Озноб железными крючьями впивался в позвоночник, цеплялся за ребра, будто желая выломать их к чертовой матери, и вгрызался в поясницу. Внутри рвалось что-то, погибая в жуткой агонии, отчего хотелось завыть по-звериному, но сил не было даже на стон. Леви сжимался в комок, наивно надеясь сбежать от чудовищной пытки и ощущая, как с ресниц срываются непрошеные слезы. — Леви! Сквозь бешеную пульсацию крови в висках и грохот грозы за окнами он все же различил срывающийся от волнения голосок Ноа, а следом ощутил прикосновение детской ладошки. — Ты тоже боишься грозы, да? — расслышал Леви тонущий в раскатах грома вопрос. Через силу разлепив тяжелые веки, он увидел встревоженную мордашку альфочки, но глазенки против ожидания сверкали решимостью. — Да, малыш, — отозвался он, судорожно сглотнув. В уплывающем сознании смутной радостью мелькнула благодарность за то, что Ноа по-своему понял его состояние. — Полежи со мной, и все пройдет, — попросил он, с трудом протягивая руку и стараясь не слишком сильно вцепиться в хрупкое детское плечо. — Хорошо! — с готовностью кивнул альфочка, укладываясь обратно, и немедленно прижался к дрожащему омеге, как только тот притянул его ближе. — А Эрен скоро придет? — Скоро, — едва слышно отозвался Леви, отчаянно надеясь, что так и будет. Вдвоем совсем нестрашно, подумал Ноа. Но все-таки хотелось, чтобы взрослый альфа был рядом. Не потому что Ноа боялся грозы, вовсе нет. Гораздо страшнее было думать, что что-то случится с Леви, а он ничего не сможет сделать. А ведь Эрен на него рассчитывал и оставил Леви под его защитой! Все это крутилось в детской головенке и огорчало настолько, что даже гроза и жутковатые вспышки молний не остановили подскочившего вдруг Ноа, когда решение пришло само собой. — Куда ты? — слабым голосом окликнул его омега. — Я щас! — выпалил альфочка и бросился прочь. — Ноа! Темнота больше не пугала и было все равно на прорезающие сумрак дома зарницы. Вперед гнал инстинкт защищать и абсолютная детская нерастраченная любовь. Конечно, Ноа еще не осознавал, но она уже поселилась в маленьком сердце, наверное, с той самой минуты, как впервые увидел очень красивого омегу с прозрачными глазами и строгим голосом. Иногда он даже мечтал, как назовет его папой. А сейчас Ноа просто бежал вверх по лестнице, туда, где лежал очевидный ответ на все его тревоги. Попытка встать не обернулась ничем, кроме новой оглушающей муки. В какой-то момент перед глазами все поплыло, и не к месту вспомнилась очкастая, перечислявшая побочные действия препарата, тогда казавшиеся смешными и нереальными. Теперь уже было не смешно, и Леви понимал, что скорее отключится, чем поднимется с чертового дивана, пока Ноа носится в темноте по дому с риском свернуть себе шею. Заорать бы на паршивца, чтобы тут же прискакал, но попытки оставаться в сознании выжигали последний резерв организма. Йегер, чтоб тебя подбросило и приложило, где тебя носит, подумал со злым отчаянием и невольно коснулся метки на своем теле, приказывая успокоиться. Леви заставил себя привстать, но в ушах зашумело и он тут же упал обратно. Позвоночник визгливо возмутился, угрожая переломиться сразу в нескольких местах, а в животе вращалось гигантское сверло, затягивало в узел внутренности, попутно перемалывая их к хренам. Очевидно, что он ошибался, когда-то полагая, что нет сильнее боли, чем родовая. И кричать бесполезно — легче не станет. Волос коснулись маленькие пальцы, погладили осторожно, и Леви вздрогнул, по ходу, вновь потерявшись в мучительном кошмаре. Еле разлепил воспаленные глаза и в следующую секунду почти задохнулся от странной щемящей нежности, внезапно оставшейся в раскуроченном теле. — На, — Ноа стоял рядом с диваном и протягивал ярко-желтого плюшевого осьминога, чьи щупальца лежали на полу, слишком длинные для маленького альфочки. — С ним не страшно, — поделился по секрету и несколько раз серьезно кивнул для убедительности. — Я проверял. Что-то кольнуло противно, но изматывающая пытка не оставляла возможности подумать. В другой раз, когда кости не будут трещать, готовые вот-вот рассыпаться в труху. А пока Леви просто наблюдал, как альфочка деловито устраивает рядом с ним лупоглазого монстра и неуклюже подтыкает плед. В давно пробитую в броне отчуждения брешь и так то и дело залетали то хлопья сладкой ваты и кораблики в лужах, то сказки на ночь и наивные рисунки. А теперь разросшаяся трещина превратилась в гигантский разлом, и стена осыпалась, не выдерживая детской любви. — Полежи со мной, — прикрыв глаза, попросил Леви. Он почувствовал, как Ноа забирается на диван и осторожно устраивается позади, а в следующее мгновение вздрогнул от непривычного ощущения и только спустя несколько секунд понял, что это. Ноа урчал, неумело, по-детски и едва ли громче котенка, но это был тот самый звук, важнее которого для любого омеги не было ничего. И кажется, даже боль, смилостивившись, отступила немного, разрешая перевести дух и прийти в себя. Отчего-то последние пару часов Йегер не находил места. И вроде не болело ничего по факту, а чувствовал себя так, что хотелось сдохнуть. Наверное, из-за близкой течки Леви, решил он, хоть и понимал, что переживаемое далеко от гона весьма и весьма. Заскочивший Райнер окинул друга пристальным взглядом, подмечая доступное лишь ему, и с сомнением хмыкнул. — Хреново выглядишь, Йегер, — заявил без обиняков. — Шел бы ты болеть домой, под бочок своего омежки. Он тебя, надо думать, живо на ноги поставит. — Да не болею я, — кисло отмахнулся Йегер, невольно прикидывая, что Леви оторвал бы Брауну, услышав это снисходительное «омежка». — А чего тогда? В гроб краше кладут, — хохотнул как всегда деликатный друг. — Без понятия, — неохотно отозвался Эрен и скептически уставился на Райнера. Поделиться хоть с кем-то казалось жизненно необходимым, но из всех возможных вариантов было только двое, кому можно спокойно доверить свои подозрения — собственно, Райнер и Карл. Волновать папу в планы не входило, значит, оставался случайно забредший в кабинет друг. — Как думаешь, могу я чувствовать Леви на расстоянии? — наконец решившись, задал волновавший несколько часов вопрос. Райнер чуть дрогнул бровями. — Ты про течку, что ли? — хохотнул он. — Совсем уж ниже плинтуса не опускай, — фыркнул Эрен, наблюдая, как друг тут же осклабился, довольный, что подъебка достигла цели. — А чего тогда? Йегер помедлил, не зная, как выразить то, что чувствует. — Ну? — поторопил его Райнер. — Мне кажется, ему плохо. — Что ты опять выкинул, Йегер? С твоим омежкой лучше не связываться, знаешь ли, больно он у тебя… — Да все в порядке, блять, — тревожно огрызнулся Эрен. — Я про сейчас тебе говорю, Райнер. Что прямо сейчас ему плохо! И больно. И холодно. Не могу объяснить, — он с досадой провел рукой по волосам, нарушая и так не идеальный порядок на голове. — Мне реально хреново от этого, и я понятия не имею, что происходит. — Это истинность, приятель, — помедлив, усмехнулся краешком губ Райнер. — Мы не истинные, — раздраженно отозвался Эрен. — Знаю, — охотно кивнул тот. — Но еще я знаю, что когда истинному плохо — самому жить не хочется, а когда он счастлив, то ничего больше и не надо. Эрен глянул на Брауна, на секунду задержался, чтобы уловить искорку в глазах друга, и отвел взгляд. — Вторых истинных не бывает, — произнес едва слышно. — На то он и истинный, чтобы один. — Ну назови иначе, — пожал плечами Райнер. — Только суть от этого мало изменится, я думаю. Да и у вас, ребят, все через одно место, если честно, — он хмыкнул и почесал кончик носа. — Истинные у вас, может, и другие, только насколько я помню, вновь потек твой Леви лишь для тебя. И беременел трижды тоже от тебя. А с истинным своим? — Райнер вскинул брови с тем же выражением на грубо вытесанном лице, с которым в суде разводил руками, говоря присяжным «ну и о чем тут спорить?», и призывал их в свидетели. — Все равно ничего не вышло, — глухо отозвался Эрен. — Выйдет, — уверенно отмахнулся Райнер. — И на возраст, кстати, не смотри. Омеги, они, знаешь, какие, приятель… — он замолчал, подчеркивая значимость высказанной мысли. — Мой дедушка родил папу почти в шестьдесят, если хочешь знать. Они молодеют, черти, когда есть для кого. И для чего. Вон Леви твоему теперь и тридцатника не дашь, фарфоровый весь… Вы же будете опять пытаться? — он игриво подмигнул, поднимаясь из удобного кресла. — Будем, — отозвался нехотя Эрен и встал следом, — но не в этот раз. Ноа надо пообвыкнуться, — пояснил, видя вытянувшуюся физиономию друга. — Да и Леви нужно прийти в себя. Подавители ему выписали. — Хреново, — присвистнул Браун уже в дверях кабинета, — там побочный эффект лютый. — Знаю, — поморщился провожавший его Эрен. — Но я не хочу заставлять Леви. Браун коротко хохотнул и приложил Йегера пудовой пятерней между лопаток. — Добро пожаловать в клуб подкаблучников, приятель! — Да иди ты, — отмахнулся Эрен, но все же не смог сдержать улыбки. — Спасибо, — произнес совсем иным тоном. — Да не за что, — пророкотал Райнер. — Лучше бросай это все и поезжай к нему. Разговор то и дело всплывал в памяти, пока альфа гнал машину сквозь грозу к дому. Чего он хотел, собственно? Подтверждения своим догадкам, которых было слишком много? Может, он просто выдает страстно желаемое за действительное? Но как тогда быть с тем, что увидел пару недель назад? Конечно, вполне возможно, что у него тупо искрило в глазах от счастья и крышесносного секса, но слабое мерцание в центре недавно зажившей метки казалось вполне реальным. И это ощущение настроений Леви, когда эмоции воспринимаешь как свои. Даже оргазм был каким-то запредельным, словно возведенный в степень, а ведь ответ на поверхности — он ловил острые переживания омеги под собой. Вот об этом папа рассказывал, говоря о связи с отцом! Ну не о сексе, конечно, хмыкнул Эрен, но про остальное — однозначно. За несмелым восторгом открытия как-то отошло на второй план гложущее болезненное ощущение, преследовавшее добрую половину дня. Но по мере приближения к дому, оно становилось все отчетливее, заставляя забыть обо всем кроме. Он быстро набрал Карла и выдохнул с облегчением, когда тот спокойным голосом уверил, что уже на полпути к дому сына, чтобы забрать Ноа. Отлично, а то он совершенно неуверен, что сможет долго себя сдерживать с течным Леви под боком и без возможности тут же разложить его. И только уже у дома Эрен вспомнил про подавители, выругался и, хлопнув дверцей «мерседеса», сжал челюсти. Странно. В доме совсем не ощущалось одуряющего аромата течки, зато ломающая цепкая боль была тут как тут. Сдобренная иррациональным страхом и истерикой от беспомощности, она рвала сознание, выгрызая куски и терзая выдержку. И в абсолютной темноте дома, озаряемой только электрической паутиной молний, неизвестность становилась леденящим кошмаром. — Леви! — не выдержав, позвал Эрен. Чутье и инстинкты безошибочно толкнули в гостиную, но он едва успел переступить порог, как его чуть не сбил с ног налетевший альфочка. — Эрен! Йегер подхватил его на руки, машинально прижимая к себе и чувствуя, как детские ручонки крепко обнимают за шею. — Привет, малыш, — проговорил, целуя макушку ребенка. — А чего в темноте сидите? Леви где? — Там, — Ноа махнул в сторону гостиной, куда Эрен тут же и отправился. — Он грозы боится, — быстро зашептал альфочка, спеша все рассказать взрослому. — Я принес Кракена, но Леви все равно дрожит. Хорошо, что ты пришел! — Грозы боится? — предчувствуя неладное, недоверчиво переспросил Эрен и, зайдя в гостиную, зажег свет. — Йегер, мать твою… — тут же раздалось задушенное. Привычное недовольство в прозвучавшем голосе обмануть было не способно — жесточайшую боль, что ломала омегу, Эрен осознал как свою и так четко, что потемнело в глазах. Отпустив Ноа, он метнулся к дивану и замер, отдернув плед. Внутри поднялась волна бессильной ярости при виде сжавшегося в комок Леви, бледного до ненормальности, с глубокими тенями под почти закатившимися воспаленными глазами и заострившимися чертами лица. Частое поверхностное дыхание хрипами слетало с искусанных губ, иногда прерывалось скрежетом стиснутых зубов, и думать, в чем причина такого состояния, не приходилось. Эрен медленно опустился на колени и бессильно ткнулся лбом в холодный и влажный висок. — Чертов омега, — пробормотал, разжимая стиснутые на желтом меху пальцы и убирая Кракена, в которого они вцепились намертво. — Ты же обещал не принимать эту дрянь, пока я не приеду. — Ну убей меня, — слабо огрызнулся Леви и судорожно вздохнул, когда Эрен сгреб его в объятья. — И убил бы, — отозвался Йегер, бережно прижимая к себе пробиваемое болью тело. — Хрен с ним, что ты меня ни во что не ставишь, так подумал бы о Ноа, — пробормотал куда-то за ухо, баюкая в руках свою пару. — Подумал, как пугаешь его вот этим всем? — И без твоих причитаний блевать тянет, — сквозь зубы выдохнул Леви и глухо застонал. — Тш-ш, — тут же зашептал Эрен, чуть покачиваясь из стороны в сторону и целуя омегу в висок. — Где болит, родной? — Вез… везде, — сбившись, выдохнул Леви, утыкаясь носом в альфу, словно так ему было легче. — Потерпи немного, — попросил Йегер. Единым движением он осторожно поднялся, одновременно беря омегу на руки, и вдруг его взгляд упал на Ноа. Тот смотрел на взрослых испуганными глазенками с таким видом, будто вот-вот разревется, и подрагивающий подбородок подтверждал, что это лишь вопрос времени. — Эй, ты чего? — ободряюще улыбнулся ему Эрен, удобнее перехватывая свою ношу под коленями. — Ты молодец и отлично справился! Давай-ка я уложу Леви в постель, а ты пока посмотришь мультик? А потом приедет Карл и заберет в гости как договаривались. Хочешь в гости к Карлу и дедушке Грегори? Ноа хлюпнул носом и ничего не ответил, лишь губы его задрожали сильнее. — Эй-ей, не вздумай реветь, — спокойно и мягко остановил его Эрен и снова улыбнулся, очень надеясь, что ребенок не заметит, насколько улыбка выходит вымученной. — Все будет хорошо, я обещаю. Дождешься меня тут? Ноа потер кулачком глаза и кивнул. — Вот и умница! Залезай на диван, бери Кракена и смотрите вместе мультик, — Эрен проследил, как тот устраивается среди подушек. — Я скоро, малыш. С этими словами он стал осторожно подниматься по лестнице, тревожно прислушиваясь к хрипам и ощущая болезненную агонию маленького тела в своих руках. — Уже все, родной, все, — проговорил едва слышно, оказываясь в спальне и опуская драгоценную ношу на постель. Подтянул повыше, устраивая на подушках, и укутал ловко вытащенным одеялом. — Мне нужно к Ноа, побудешь один? Леви лишь прикрыл глаза и, кажется, еще больше побледнел. Эрен нежно поцеловал его в лоб и скользнул губами по скулам, чмокнул в нос, ощущая себя беспомощным и бесполезным и не имея ни малейшего понятия, как облегчить страдания своей пары. — Карл заберет… Ноа? — на грани слышимости спросил Леви. — Да, — с готовностью отозвался Эрен, целуя узкую ладошку. — Уже совсем скоро. — Хорошо, — выдохнул тот, не открывая глаз. — Ему не стоит это видеть. И слышать. Никому не стоит, горько подумалось Йегеру. Еще подумалось, что отдал бы все на свете, лишь бы омега сейчас стонал не от боли, а от желания, и судороги, выкручивающие изящное тело, были судорогами наслаждения. Как неправильно это все, бессмысленно, как дико и противоестественно… Эрен коснулся безответных холодных губ и вышел из спальни, тихо притворив за собой дверь. Ноа, верный данному слову, сидел в гостиной в обнимку с Кракеном и вроде как смотрел мультик. Только вот спустившийся в гостиную Эрен заметил мокрые разводы на детских щеках, да и носом альфочка хлюпал с завидным постоянством. Заметив взрослого, он уткнулся в игрушку, пряча судорожный вздох. Успокоить, сказать что-то Йегер просто не успел. Как и не успел что-либо предпринять — низкие мелодичные переливы звонка заставили заспешить в холл навстречу приехавшему наконец Карлу. Кажется, никогда еще он так не радовался приезду папы, отчего-то ощущая себя ребенком, которому уже не надо ничего решать, потому что рядом есть родитель. — Господи, как я рад тебя видеть, ты бы знал! — выдохнул с чувством Эрен, стискивая миниатюрного Карла в объятьях и затаскивая в дом. — Не заболел ли ты часом, ребенок? — усмехнулся в ответ омега, поднял огромные раскосые глазищи и замер. Он никогда не нуждался в пояснении эмоций, что испытывал его единственный сын, а сейчас не нуждался и подавно, ведь совсем не так должен выглядеть альфа в преддверии гона с любимым омегой. — Что случилось? — спросил быстро и тихо и вдруг шумно принюхался, позабыв обо всех приличиях и не находя в воздухе красноречивого течного аромата. — Где Леви? — уточнил обеспокоенно. — Наверху, — ответил Эрен и запустил пятерню в волосы. Он не знал как и что объяснять Карлу. — Пап… — Ты меня до инфаркта доведешь, — прошипел Карл и стремительно направился в гостиную с едва слышно бухтящим на детском канале телевизором. — Привет, малыш! — он улыбнулся, изящно присаживаясь рядом и притягивая к себе сжавшегося в комок ребенка. Попытка чмокнуть его в макушку провалилась, Ноа вывернулся, крепче вцепившись в свое желтое чудище. — Это еще что такое? — притворно возмутился Карл. — Ты не рад меня видеть, что ли? Ноа только отчаянно всхлипнул. — И в гости ко мне не поедешь? Помнишь, мы договаривались. И деда тебя ждет. Ноа снова хлюпнул носом и отчаянно затряс головой. — Эрен, что происходит? — Карл, нахмурившись, обернулся к сыну и уже открыл было рот, чтобы высказаться, когда его оборвал дрожащий детский голосок: — Леви умрет. Шокированные, они оба замерли, один вообще не понимая, что происходит, другой — сраженный отчаянием и болью в голосе ребенка. — Господи, — прошептал Карл в ужасе, — да что у вас тут стряслось? — Леви больно, — опять всхлипнул Ноа и зажмурился. — Он плачет и… и… — конец фразы альфочка так и не осилил, окончательно разревевшись. Карл только ошарашенно уставился на бросившегося к ребенку Эрена. — Тш-ш, — зашептал Йегер, обнимая малыша и качая его совершенно так же, как совсем недавно качал Леви. — С чего ты взял, что он умрет, глупый? — заговорил тихо, заглядывая в зареванную мордашку. — Ему просто нездоровится, вот и все, ничего страшного, слышишь? — он нежно вытер бегущие по щекам слезы и бережно прижал лохматую головенку к плечу. — Подавители, — беззвучно ответил Карлу на застывший в глазах вопрос и снова заставил альфочку посмотреть на себя. — Ну?.. Успокойся давай, не надо плакать… С Леви ничего не случится, обещаю. Веришь? Ноа судорожно вздохнул и несмело кивнул. — Иди-ка сюда, — вмешался Карл и утянул ребенка к себе на колени, вытащил непонятно откуда взявшийся платок и осторожно оттер слезинки с детской мордашки. Потом настоял, чтобы Ноа высморкался, и затем ласково пригладил растрепанные волосы. — С чего ты все себе навыдумывал? — спросил тихо. — Н-не знаю, — запнувшись, признался малыш. — А он точно-точно не умрет? — спросил в свою очередь, с пронзительной надеждой переводя взгляд с Карла на Эрена. — Точно-точно, — уверил Карл и обнял его, чуть раскачиваясь. — И, знаешь, что? Раз ты такой большой, я расскажу кое-что, — омега поправил смятый воротничок на футболке альфочки. — Дело в том, что всем омегам время от времени нездоровится. — Им больно? — тут же спросил Ноа, уставившись на Карла огромными глазами. — Бывает, что да, малыш, — не стал врать взрослый, но, увидев, как дрогнули губы ребенка, быстро добавил: — Но рядом с альфой все проходит. — Я был рядом, — икнув, ответил Ноа, — но Леви все равно плакал. — Потому что альфа Леви — Эрен, малыш, — улыбнулся Карл. — Ты очень хорошо поддержал Леви, но поможет ему только Эрен. Поэтому ты и должен поехать ко мне в гости, понимаешь? Чтобы они могли побыть вдвоем. — И ты вылечишь Леви? — Ноа с надеждой посмотрел на взрослого альфу. — Конечно, — улыбнулся Эрен и потрепал его по волосам. — Тогда ладно, — все еще судорожно вздохнул Ноа, почти успокоившись. — Поедешь к нам с дедой Грегом? — уточнил Карл. — Да, — кивнул малыш. — Прекрасно! — обрадовался Карл и поставил его на ноги. — А теперь пойдем умоемся и поедем! Кстати, у деды для тебя сюрприз! — Какой? — тут же заинтересовался альфочка. — Приедешь и узнаешь! — Карл заговорщицки подмигнул и улыбнулся, наблюдая, как покладистый малыш, согласно кивнув, топает в ванную на первом этаже. — Грегори пони купил, — произнес в ответ на вопрос в глазах сына. — Зачем?! — воскликнул Эрен. — Скажи спасибо, оболтус, — хмыкнул Карл и прищурился, глядя на сына неодобрительно. — Может, Ноа хоть так забудет весь дурдом, что вы заставили его пережить. Что за история с подавителями и почему, позволь узнать, ты бросил Леви в таком состоянии одного с ребенком? Головой вообще думаешь, Эрен Йегер? — Карл закончил свою речь тяжелым подзатыльником. — Вещи Ноа собрал? — Вот! — почти обрадованно Эрен кивнул на сумку с Тигрой и вдруг крепко обнял омегу. — Спасибо тебе, па. — Конечно, спасибо, — не удержался и все-таки съязвил Карл, но потом улыбнулся, награждая еще одной, уже вполне формальной затрещиной. — Пойду посмотрю, как Ноа справляется. Они не стали задерживаться и уехали, пока альфочка опять не начал хлюпать носом. Эрен какое-то время стоял на пороге, вдыхал запах прелой после дождя земли и смотрел, как габаритные огни «ягуара» папы, бликуя на мокром асфальте, скрываются за поворотом, а потом, заперев дверь, взлетел вверх по лестнице к своей паре. В спальне было темно. Гроза уходила дальше на запад и уже не оглушала раскатами грома и не слепила вспышками молний. Только далекие зарницы теперь освещали низкое небо на горизонте. — Спишь? — спросил Эрен вполголоса, чтобы не дай бог не разбудить задремавшего омегу. Ответа не последовало, и комната все так же напрягала тишиной, но почему-то было ощущение, что Аккерман не спит. Возможно, всему виной были всполохи мучительной боли, которые, казалось, вполне осязаемо метались по спальне и прятались по углам. Эрен стиснул зубы. Что же испытывал омега, если его, здорового альфу, буквально трясло от накатывающей волнами болезненной безысходности? — Эй, — позвал он, опускаясь на постель и подкатываясь к свернувшемуся в позу эмбриона Леви. — Ты как? — Карл увез Ноа? — вместо ответа еле слышно спросил тот. — Да, — тут же отозвался Эрен, забираясь к омеге под одеяло. — Мелкого там ждет охренительный сюрприз, — продолжил он, чуть усмехнувшись, и пояснил: — Отец пони купил… Офигеть, на самом деле. У меня вот не было никакого пони! — Зато у тебя был кот, — чуть слышно выдохнул Леви. — Откуда знаешь?! — удивился Эрен и ему показалось, что омега фыркнул. — Папа рассказал, да?.. Мировой был кот, кстати. Плинтусом звали. — Твоего ж папашу, Йегер, — судорожно выдохнул омега, давясь буквами. — Хорош меня смешить, и так все болит, блять, и ты тут еще. — Прости, родной, — спохватился альфа и, придвинувшись чуть ближе к сжавшемуся в комок омеге, тесно прижался, бережно обнял и привычно коснулся виска губами. — Больше не буду. Какое-то время они лежали молча, и Эрен чувствовал, как маленькое тело в руках вздрагивает от новых приступов. Собственное бессилие убивало. — Не уверен, что мне нравится, как твои родители балуют нашего… — проговорил Леви и запнулся в конце, видимо, собираясь сказать «сына», но так и не закончил фразы. Но и этого Эрену хватило, чтобы благодарно ткнуться носом в макушку омеги, сдерживая накатившие чувства, и тут же получить слабый тычок локтем в бок за излишнюю сентиментальность. — Ноа так не хотел уезжать, боялся, что ты умрешь, — хмыкнул невесело. — От этого не умирают, — глухо возразил Леви. — Невольно сомневаешься, глядя на тебя сейчас. — Не гляди. — Черт, ты же знаешь, что я хочу сказать! — в отчаянии повысил голос альфа. — А ты знаешь, почему я это делаю, — бессильно огрызнулся Леви и задохнулся вдруг, сжимаясь от накатившей боли. Эрен вздрогнул, моментально отпуская и злость на упрямство омеги, и собственные метания на тему несостоятельности, и мысли о совместной дурости. Сейчас значение имел только Леви, которого трясло и выкручивало в новом приступе жестокой пытки, каждый оголенный нерв заставляя ощущать как собственный. — Тш-ш, — зашептал Эрен, — тихо… тихо, родной… сейчас все закончится, обещаю… — бормотал, перемежая слова и поцелуи, в то время как Леви до хруста вцепился в его руки и хрипло надломленно дышал, будто через силу проталкивал воздух в легкие. — Я рядом… рядом. Наверное, Эрена вели инстинкты, потому что никак иначе он не смог бы объяснить свои действия, когда начал избавляться от одежды и раздевать омегу. — Извращенец хренов, блять, — застонал Леви, не в состоянии запретить альфе что-либо. — Просто дай мне сдохнуть спокойно… — Правда считаешь, что я могу поиметь тебя сейчас? — хмыкнул он и получил в ответ слабый пинок пяткой по голени. Избавившись от последней тряпки, Йегер уже всем телом, всей кожей ощутил омегу, заставляя его прильнуть, вжаться в себя. Повинуясь тому самому чутью, что, по словам Райнера, являлось истинностью, безошибочно положил руку именно на то место, где острые крюки терзали живот сильнее всего. Пальцы кружили медленно, гладили, успокаивали, даря тепло и будто вытягивая безжалостную сталь из раскуроченной плоти под сакральное урчание пары. И боль отступила понемногу, неохотно сдавая позиции и с каждой минутой проигрывая все больше. Пока наконец Леви не обмяк в руках своего альфы, и сведенные судорогой челюсти не разжались вместе с сорвавшимся с губ стоном облегчения. — Неужели оно того стоит? — тихо прошептал Эрен в маленькое ухо, нежно целуя влажные пряди волос за ним, и чуть подался вперед, желая разглядеть лицо омеги. — Подавители нужно принять в час, — после долгого напряженного молчания отозвался Леви, избегая ответа. — Разбуди меня, если усну. Эрен лишь вздохнул, но возражать не стал. К чему? Он знал, почему Леви пошел на это, и знал, почему сам согласился его поддержать. Единственное, чего не понимал, — зачем обрывать течку. Ведь можно было бы перетерпеть… Впрочем, он обманывал сам себя. Никакие силы не удержали бы его вдали от течного Леви, и омега знал это. А еще боялся, что сам не выдержит, как признался однажды. Признался и тут же пообещал выбить нахрен зубы, если Эрен «только посмеет давить свою блядскую лыбу». Так что подавители оставались единственным выходом, разве что все дерьмо от этих чертовых пилюль досталось Леви. Йегер хотел бы забрать его боль. Не только разделить на двоих, как сейчас, а именно забрать, но что он мог поделать? Ответ, пока не сформировавшийся, топтался на задворках сознания. Должно быть, он задремал, сморенный рабочим днем и эмоциональным коллапсом, потому что когда мутные спросонья глаза наткнулись на часы, те показывали двенадцать минут второго. Несмотря на короткий сон, чувствовал себя Эрен превосходно, словно проспал с десяток часов, не меньше. Он потянулся, ощущая в теле звенящую бодрость, и жадно вдохнул густой полынный запах с чарующими нотами ежевики. Самый родной, самый необходимый. Сознание, все еще блуждающее по пограничью, медленно уплывало, подергиваясь возбуждением. Руки сжали обнаженное тело рядом, теплое и отзывчивое, а ладони уже нетерпеливо скользили по стройным бедрам вверх и между. Эрен заурчал, пока лениво целуя беззащитно выступающие шейные позвонки и жадно лаская мокрый пульсирующий вход. И рыкнул удовлетворенно, когда течной омега под ним прогнулся в пояснице, охотно подставляясь. Сознание вернулось вместе со стоном, переливавшимся мириадами тонов и оттенков — мягким, пьяным, дивным. Действие подавителей кончилось, и омега звал альфу. Сотни раз слышавший этот зов Эрен сейчас вздрогнул, с трудом отстраняясь. Подчинить и покрыть Леви не просто хотелось, а было жизненно необходимо, но подозрение, что ему не простят, удавкой рвануло назад. Поэтому, больше не раздумывая, он скатился с постели и замер на мгновение, не в силах отвести взгляд от изящного изгибающегося тела, от влажного пятна натекшей на простынь смазки, а потом посмотрел на собственные пальцы в вязких потеках. Не сдержался, лизнул, утянул в рот, жадно глотая дурманящий омежий секрет, и зарычал, в ярости срываясь с места. Подавители нашлись в висевшей в прихожей сумке. Сжав пузырек так, что хрустнул пластик, Йегер вернулся в спальню, только Леви в постели уже не оказалось. Зато в ванной горел свет и лилась вода, и альфа шагнул туда. Цепляясь дрожащими пальцами за мозаичный стол под раковиной, Аккерман пытался прийти в себя. По бледным щекам катились капли воды, они же срывались с иссиня-черных волос и падали на острые плечи. Взгляд Эрена алчно огладил тонкую фигуру с напряженным, как у самого, членом, прошелся вдоль гибкой спины и лизнул ямочки на крестце. Исходящий от этого тела аромат — яркий, сумасшедший — заполнял собой, казалось, все пространство, и инстинкты вопили на разные голоса, требуя взять омегу немедленно. В груди рождался рык, и собственная бешеная жажда находила отклик в прозрачных глазах напротив, пугающе расширенные зрачки которых словно черные дыры затягивали в себя время, пространство и всю вселенную, оставляя только альфу и омегу, принадлежащих друг другу. — Я, блять, просил тебя, — обвиняюще процедил Леви сквозь стиснутые зубы и отвел взгляд, едва сдерживая омегу внутри себя. — Не смей подходить, — зашипел, стоило альфе просто переступить с ноги на ногу. — И не собирался, — оскалился в ответ Эрен, задетый за живое несправедливым обвинением. — Уточнить только хотел, это все еще актуально? — он выразительно потряс таблетками перед носом омеги и криво усмехнулся, видя, как от досады перекосило фарфорово-гладкое лицо, когда пришло осознание — альфа ходил за чертовыми пилюлями для него. — Отдай. Эрен невесело хмыкнул и поставил пластиковый пузырек на край мозаичного столика. — Знаешь, сейчас было по-настоящему больно, — произнес тихо и вышел из ванной. Леви зажмурился. Ему даже показалось, что хлопнула дверь спальни, но… Может, и к лучшему, проще принять решение, подумалось. Наполнить стакан водой — дело пары секунд, на протяжении которых внутри затягивался сладкий перехватывающий дыхание узел. Соблазнительный крышесносный запах засранца щекотал ноздри, обволакивал — его альфа в гоне, готовый покрыть свою строптивую пару в любой момент и даже без согласия. Но делать этого, по ходу, не собирался, считаясь с непростым решением омеги. Только какого ж хера он не проявлял своего долбаного благородства три года назад, в ту самую первую и нелепую совместную течку? Сука… И не было бы этого дерьма, в бессильной злости на самого себя лихорадочно думал Леви. Ни пустых надежд, ни боли, ни разочарований, ничего… Ничего бы не было. И жарких ночей тоже... И нежных рук, вытаскивавших из кошмаров, и мальчишеской восторженной улыбки паршивца, и ленивых ласк по утрам, и блинчиков на завтрак. Ноа тоже не было бы. Только пустая жизнь и гребаное одиночество, бренчащее кубиками льда в опустевшем стакане виски. Напряжение, зревшее в животе, вдруг лопнуло, обдавая нестерпимым жаром, и Леви выругался сквозь зубы, когда по бедрам полило. Руки тряслись так, что пришлось отставить стакан с водой, чтобы дотянуться до таблеток. Пальцы нервно стиснули пластик, силясь открыть, но ногти только скребли тугую крышку и срывались. Леви едва не взвыл от чертовой слабости, наверное, впервые в жизни ненавидя свою омежью сущность, упорно не желавшую идти наперекор природе. Так и не открытый пузырек полетел в раковину, гремя таблетками. — Блять. Тело сходило с ума, требуя альфу — запаха, прикосновений, грубой долбежки, укусов. Подчинения тому, кого омега выбрал сам. И кто выбрал его, отказавшись от истинного. Да что за дерьмо такое, проскользнуло в уплывающем сознании. Это же Йегер. Его Йегер, блять. А значит, пошло все на хер. Последнее, что Леви помнил, это распахнувшаяся дверь, горячее дыхание альфы на загривке и срывающийся рык: «Ты не будешь жрать эту дрянь. Я так решил». А дальше Йегер жестко втрахивал его в острые грани столика, для собственного удобства закинув согнутую в колене ногу омеги на мозаичную поверхность. И было до того охренительно хорошо, что Леви глотал позорный скулеж и шипел, приказывая не останавливаться, пока альфа вбивался в его жадно раскрытую задницу. А останавливаться никто и не собирался. Тело омеги звало, кричало, требовало, лишая способности мыслить, и заставляло жаждать только одного — утопить в наслаждении, растерзать, принуждая вновь и вновь умирать и рождаться. Эрен брал Леви резкими глубокими толчками, почти не отстраняясь, словно желая порвать, до синяков вдавливая в бортики раковины. И довольно рычал, когда омега, не выдерживая напора, срывался на всхлипы и проклятия, бессильно царапая дорогую мозаику. Все напряжение, скопившееся в них обоих, сейчас выплескивалось в дикую случку на грани насилия, с заломленными руками, укусами до крови и синяками от грубых ласк. Но возражений не было. Был лишь запредельный восторг — ощущать бьющегося в экстазе Леви и видеть в зеркале его лицо с безумной улыбкой наслаждения на искусанных губах и черные дыры огромных зрачков. И Эрен не выдержал. Подхватив омегу под живот, он резко рванул его на себя и зарычал, кончая в пульсирующее мокрое нутро и ощущая растущий узел, запечатывающий сперму внутри. — С-сука ты, Йегер, — прохрипел Леви, затраханный, растерзанный, но так и не достигший пика. Эрен заполнил его целиком, чувствуя, как узел надежно сцепляет их, распирает омегу изнутри, и знал, что удовольствие для того осталось за гранью реальности. Оно невыносимо жгло, искрило, отказываясь вспыхнуть, накрывало истерикой маленькое тело в его руках. Но когда он осторожно двинулся внутрь, проталкивая узел глубже, Леви испуганно вздрогнул в инстинктивной попытке сбежать. — Тш-ш… — хрипло и так знакомо выдохнул Эрен. — Не дергайся, — добавил следом, фиксируя его на мозаичном столе, и толкнулся еще раз. Леви подавился воплем от непривычных и от этого пугающих ощущений внутри, панически хватая ртом воздух. — Никогда не трахался с узлом? — удивленно прошептал Эрен в маленькое ухо и прихватил зубами мочку. — С ума сойти… — Пусти, блять, — прошипел Леви задушенно. — Тебе понравится, родной, обещаю, — отозвался альфа, целуя сопротивляющегося омегу в висок, скулу, в зажившую метку — везде, куда мог дотянуться. Он двигался медленно, осторожно, заставляя узел скользить внутри растянутых стенок, и чувствовал, как Леви перестает зажиматься, как пускает его глубже, пока наконец с искусанных губ не сорвался надломленный чувственный стон, яркий и восторженный. Омега кончил, сотрясаясь от пряной дрожи во всем теле, выгибаясь немыслимо и ерзая на узле. — Скажи, офигенно? — спросил Эрен, с трудом сглатывая и сам теряясь в пограничных ощущениях необычной сцепки. — Паршивец, — еле слышно пробормотал Леви, которого оргазм крыл волна за волной. Йегер рассмеялся, приподнял разморенное удовольствием тело и осторожно опустился на пол, то ли усаживая, то ли укладывая выгибающегося в истоме омегу на себя. Оргазм прошивал и его, прямо следом настигали отголоски чужого, и казалось, сердце просто не вынесет беспредельного восторга. Он нежно целовал влажные волосы, колючий затылок, вдыхал родной, самый соблазнительный запах и сжимал в руках свою драгоценность, не в состоянии оторваться хоть на мгновение. И в какой-то момент в сознании оформилось нечто большее, чем просто уверенность. Необходимость, животная потребность, глубинная и необъяснимая. — Повяжи меня, — прошептал Эрен и замер, то ли не веря своим словам, то ли боясь реакции. Леви лениво завозился в объятиях альфы, устраиваясь на нем поудобнее и подрагивая от бесконечных оргазмов. — Спятил, Йегер? — хмыкнул язвительно. — Нет, — усмехнулся Эрен в свою очередь. — Знаешь, давно еще, в детстве, я читал… в одной книге, — пояснил он, устраивая подбородок в изгибе плеча и тонкой шеи. — Раньше омеги тоже метили своих альф. Тогда подумал, что глупость, а сейчас… встретив тебя… Короче, я понял, что хочу твою метку, — подытожил он уже более решительно и переплел свои пальцы с пальцами омеги под скептическое фырканье. — Надо просто укусить. А потом будет нужна твоя кровь. — И от дохлого осла уши, — отозвался Леви, потираясь об альфу совершенно по-кошачьи и, кажется, даже мурча. — Йегер, это долбаное вуду. — Зря ты так, — улыбнувшись, отозвался Эрен. — Оно на самом деле работает. Это не прижилось, да, но только потому, что омеги... ну вроде как не в вашей природе такое, — смущенно закончил он под насмешливым взглядом пары. На самом деле, было все равно, что о нем подумает Леви. Эрен был на все согласен и такого вот Аккермана — колючего, крепкого на язык, но откровенно ластящегося и мурчащего — обожал до дрожи. Как кот, который кусает потому, что любит. Как две сущности в одной бесподобной оболочке. Свободной рукой Эрен скользнул вдоль стройного бедра омеги, огладил острые сведенные вместе коленки и развел их в стороны. Провел пальцами по нежным бедрам изнутри и коснулся мокрой промежности. Леви выдохнул сквозь стиснутые зубы и только шире раздвинул бедра, приглашая. И задрожал, когда растянутый вокруг члена опухший вход чувственно приласкали. А уже через пару мгновений он, закинув руку назад и обхватив Эрена за шею, плавными движениями приподнимался и опускался на согнутых коленях, вбирая узел глубже и крепче сжимаясь. — Понравилось, значит, — усмехнулся Йегер, зарываясь носом в рваные черные пряди и вдыхая густой полынный запах. И тут же нежно обхватывающая за шею рука жестко вцепилась ему в волосы и дернула со всей силы. — Я ведь могу и перестать, засранец, — зашипел Леви, замирая. Эрен рыкнул, вырываясь из хватки, и резко вскинул бедра, вынуждая омегу вскрикнуть от неожиданности и пограничного с болью удовольствия. А потом ловко перекатился набок и, подмяв изящное тело под себя, навалился сверху, пригвождая к полу и лишая возможности сопротивляться. Они все еще были в сцепке, но возбуждение с новой силой прошило навылет, и Эрен резко двинул бедрами, засаживая так и не опавший узел еще глубже в мокрый омежий зад. Леви захрипел, выгибаясь, стараясь отползти, вырваться, но не смог. — Порвешь, блять, — выдохнул задушенно, жмурясь от невиданного прежде удовольствия и сотрясаясь всем телом. — Лишний повод не дергаться, правда, родной? — мурлыкнул Йегер в искусанный загривок и снова толкнулся внутрь. Сил не было даже кричать. Они все уходили на попытку остаться в сознании, которое сейчас катастрофически быстро уплывало под напором альфы и лавины экстаза, терзавшей плавящееся тело. Оставалось только кусать губы, чтобы не завыть течной шавкой, умоляя альфу трахать сильнее, грубее, вбивать в жесткий мраморный пол. И когда казалось, что тело не выдержит бешеного наслаждения, когда рассудок взрывался миллионами фейерверков, а ощущения Эрена воспринимались как свои собственные, Леви вцепился зубами в смуглое запястье, с силой прокусывая кожу. Рык альфы оглушил, отзываясь диким восторгом, но он лишь крепче сжал челюсти и заурчал, торопливо слизывая и глотая набегавшую кровь. А потом, как в каком-то бреду, прокусил губу и снова приник к ране, теперь уже бесповоротно и навсегда связывая себя и паршивца. И оргазм, пронзивший обоих в этот момент, безмолвным взрывом поставил оглушительную точку. Возвращение в реальность было долгим. Сотни тысяч импульсов, покалывая, гуляли по пресыщенным телам альфы и омеги, соединенным в единое целое, и казалось, мир замер, чтобы им не мешать. Сцепка продолжалась, растворяя их в бесконечности наслаждения, и прошло немало времени, прежде чем узел спал и мышцы омеги расслабились, выпуская альфу. — Побудешь принцессой? — улыбнулся Эрен, приподнялся на локте и посмотрел на хмельного от течки Леви. — Я придушу тебя нахрен, когда это дерьмо закончится, — пообещал тот. Но правда была в том, что подняться Аккерман все равно не смог бы, и Йегер усмехнулся, подхватывая омегу на руки. Устроив его на постели, сам сбегал вниз на кухню за парой бутылок воды и плетеной миской с десятком яблок — Леви в течку почти не ел, только яблоки трескал как сумасшедший, чаще всего даже с огрызками. Уже в спальне жадно отхлебнул живительной влаги и с удовольствием наблюдал, как омега сначала присосался к бутылке, небрежно стирая убежавшие на подбородок капли тыльной стороной ладони, а потом, цапнув яблоко, с урчанием откинулся на подушки. — В такие моменты, Йегер, ты почти не бесишь, — благосклонно заметил он, разрешая завалившемуся рядом альфе утянуть себя в объятия, и сочно захрустел яблоком. — Руку смотрел? — Да чего с ней будет, — дернул плечом Эрен, но все же скосил глаза на прокушенное запястье. Кожа вокруг глубокой отметины от зубов покраснела и припухла, но дискомфорта, боли или еще чего-то такого не ощущалось. Неужели получилось, подумалось несмело. Эта безумная идея, про омежью метку, появилась совсем недавно. Всплыла откуда-то из детства смутным воспоминанием, как история о настоящей истинности и забытой традиции. Пришлось перелопатить тонну пыльных книг, чтобы убедиться в простоте ритуала — укус и смешение крови. И если получится, то метка омеги станет частью узора на его теле. Эрен очень надеялся, что так и будет. Глазами он невольно отыскал собственную отметину, пока только портившую фарфоровую красоту Аккермана. Зарядить самому себе в рожу за такие художества хотелось весьма и весьма, но Леви этого уродства даже не замечал — не прятал под шарфами и высокими воротниками и носил метку, по ходу, с удовольствием. Эрен прижался губами к пока еще невнятному сгустку завитков и линий в изгибе плеча и шеи и тихонько рыкнул. Омега заурчал, откликаясь и будто убеждая альфу — да, тебе принадлежу, тебе. Эрен счастливо вздохнул, устраиваясь поудобнее и намереваясь поспать пару часиков, пока течка и гон не пойдут на новый виток. Леви же уютно сопел и грыз второе по счету яблоко, и слабое мерцание на его коже, там, где красовалась метка, альфа сначала и не заметил. Только вдоволь попялившись на гуляющие искорки залипающими от усталости глазами, вздрогнул. И замер, будто боясь спугнуть происходящее прямо сейчас чудо. Неряшливый, как ему казалось, клубок пришел в движение. От него отделялись, разматывались, пускали несмелые паутинки тонкие серебряные нити, призрачно мерцавшие в темноте спальни. Никогда и ничего более прекрасного, чем это струящееся под кожей расплавленное серебро, Эрен не видел и сейчас испытывал нечто, близкое к катарсису, ощущая, как внутри все дрожит. Он с благоговением прижался губами к метке на шее омеги, процеловал дорожку к виску, с удивлением наблюдая, как тончайшие нити стелятся следом, закручиваются в причудливые узоры, глубже пуская корни в тело. Глаза пекло, и альфа зажмурился, гоня непрошеную слабость. Может, и разрыдался бы позорно, да только оглушительно хрупающий яблоками Леви и смачно слизывающий текущий по пальцам сок прилично так сбивал сакральную атмосферу. — Ты чего там, м? — чуть дернув плечом, тихо позвал омега, считавший состояние альфы. — Метка, — едва слышно отозвался Эрен. — Она... она растет, кажется... На какое-то мгновение Аккерман в его руках замер, но уже через секунду дожевывал яблоко как ни в чем не бывало. Непробиваемый, усмехнулся Йегер про себя и прижал ближе. Уже проваливаясь в сон, он ощутил тычок под ребра и сообразил, что омега просто перевернулся и теперь устраивается, по-хозяйски закидывая на него ногу. В грудь чуть погодя ткнулся холодный нос. — Ты знал, что Ноа боится грозы? — спросил вдруг Леви. — С чего ты взял? — в полусне отозвался Йегер. — Он принес Кракена со словами «с ним не страшно, я проверял», — чуть слышно ответил Леви и досадливо цыкнул языком. — Херовые из нас родители вышли, если так-то. — Мы обязательно научимся, родной, — шепнул Эрен, целуя омегу в макушку. — Вот увидишь. — Вы уже выбрали школу? Вопрос был неожиданным, по крайней мере, для Леви, но на лице не дрогнул ни единый мускул. Даже бровью не повел, а просто продолжал разглядывать миловидное личико сидящего напротив омеги. Как и обещал паршивец, чета Браунов-Арлертов ему импонировала классикой жанра — огромный под два метра ходячий тестостерон Райнер, которого Леви помнил по корпоративам на работе Йегера, и утонченно-изящный воздушный блондинчик-омежка, которого не помнил абсолютно. Однако блондинчик оказался тем еще омутом, из которого выглядывали весьма занятные черти. С мозгами Армин явно дружил, на свою брутальную пару смотрел без придыхания, говорил тихо и мало, зато молчал выразительно и одним взглядом лазоревых диснеевских глаз усмирял свой выводок малолетних бандитов. Притом что сам Браун мог орать на троих пацанов до посинения и с нулевым результатом, однако приподнятая бровь Армина действовала как ушат холодной воды. Впрочем, сейчас спущенные с поводка младшие Брауны — Колин, Дин и Зак, различить которых Леви оказалось не под силу — с визгом и воплями носились по лужайке в компании Ноа. Альфочки то затевали какую-то одну им понятную возню, то штурмовали стоявшую в отдалении беседку, то под надзором взрослых скакали на батуте. И конечно же, мальчишек тянуло к озеру, к мосткам, уводящим от мелкоты у берега на добрых пятнадцать футов. Однако спокойного «выпорю» от Армина хватило, чтобы довольствоваться мелководьем. Ноа же к воде вообще не лез, так как боялся и не умел плавать, и Леви лишь изредка поглядывал, как альфочка запускал кораблики, чуть переступая за кромку воды. Бассейн, в который раз отметил омега, снова убеждаясь, что родитель из него получился так себе, и если бы не Карл, то многие вещи так и остались бы для него за гранью внимания и понимания. Вот и вопрос Армина, вполне закономерный, учитывая, что летом Ноа исполнится шесть и пора начать ходить в детсадовский класс, вызвал сейчас оторопь и досаду на собственную беспомощность, когда дело касалось ребенка. Какая школа, мать вашу? Он эгоистично наслаждался вышедшей из стремительного пике жизнью и ни о чем не думал. А следовало, блять. — Конечно, выбрали. Как из-под земли материализовавшийся на террасе Йегер присел на край шезлонга, в котором полулежал Леви, греясь в робких лучах мартовского солнца. — С сентября Ноа пойдет в начальную школу Розы, да, родной? — ласкаясь, он притянул растерянного омегу к себе и коротко поцеловал в затылок. — Там очень сильная программа. — Отличная школа, я же говорил, — согласно кивнул Армин, не догадываясь, что Аккерман слышит про все это впервые. — Не знаю, говорил вам Эрен или нет, но это мы с Райнером посоветовали обратить внимание на Розу. Мы тогда много школ пересмотрели, но при всем богатстве выбора… — он развел руками. — Роза, правда, лучшая. — Твои там же учатся? — оживилась сидящая тут же Ханджи, перетягивая на себя внимание Армина. — Я тоже в свое время ходила в Розу! Потрясающая школа! Там для мелюзги… Леви уже не слушал. Он мысленно порадовался, что очкастая смогла выкроить время и приехать. Сейчас ее вездесущность оказалась как нельзя более кстати, по крайней мере, она свела разговор со скользкой для Аккермана темы. Ведь если Армин застал его врасплох, то удивительная готовность и уверенность Йегера в этом вопросе неприятно кольнула — тот справлялся гораздо лучше с обязанностями родителя. Не без ошибок, конечно, но все же. Радостный визг Ноа отвлек от поиска причин и следствий. Оседлав закорки Йегера-старшего, альфочка уверенно вел свою «коняшку» к победе в рыцарском ристалище против одного из младших Браунов, молотящего пятками по бокам отца. Двое оставшихся оголтело верещали в беседке, изображавшей, очевидно, замок или что-то вроде. — Черт, не думал, что увижу отца в такой роли, — хмыкнул Эрен, с любопытством наблюдая за тем, как Грегори с Ноа прорываются сквозь вражеские заслоны. — Ну, то есть, мы часто играли, конечно, но тогда все воспринималось не так… И вообще, мне кажется отец прямо помолодел. — И вижу я его дома чаще двух дней в неделю, — усмехнулся Карл, выходя на террасу и ставя на широкий низкий стол между креслами и шезлонгами поднос с чайными чашками. — Принеси оставшееся, дорогой, — обратился он к Эрену, который тут же с готовностью умчался. — Всем появление малыша в доме пошло на пользу, — добавил Карл и, мягко улыбнувшись Леви, присел на свободное место в уютном низком кресле. — Правда, забот добавилось. Не думал хотя бы о домработнике? — обратился он Аккерману. — Ты же собираешься вернуться на работу, правильно я понимаю? Леви коротко кивнул. — Совсем спятил, Аккерман?! — изумленно воскликнула Ханджи, выискивая на подносе свою любимую кружку с бегемотиками. — Дома сиди, ребенка воспитывай! Не рухнет без тебя мировое строительство. — С тобой, блять, посоветоваться забыл, очкастая, — привычно огрызнулся Леви, зябко кутаясь в стильное вязаное пальто. Армин, не привыкший к их перепалкам, удивленно распахнул глазищи и неуверенно хихикнул. Карл неодобрительно покачал головой, очевидно, на сорвавшееся крепкое словцо омеги сына. — Ай, можно подумать, — отмахнулась Ханджи ото всех сразу. — Я о том говорю, — она уставилась на Аккермана, выразительно выпучив и без того дикие глаза, — что ты почти замужний омега! Хватит уже ерундой маяться. И вообще, чего ждем-то? Второго ребятенка когда думаете? — Сделай одолжение, завались, — сквозь зубы прошипел Леви, взглядом обещая заклятой подруге медленную и мучительную смерть. — Я думаю, что Леви с Эреном сами решат, когда им… — несмело вступился за Аккермана Армин и смутился под пристальным прицелом прозрачных глаз. — Ай, да чего они решат, — Ханджи передернула плечами и благожелательно оскалилась изящному омежке, чем ввела беднягу в ступор. — Йегер как чумы боится своего ненаглядного, правда, Эрен? Леви выразительно закатил глаза и фыркнул. А вышедший на террасу с заставленным всяческой снедью подносом альфа ослепительно улыбнулся от уха до уха, совершенно не представляя, о чем идет речь. — Видишь! — просияла Ханджи, наливая в добытую таки любимую кружку чая из стоящего тут же огромного термоса. — Эрен согласен! — С чем я согласен? — полюбопытствовал альфа, вновь заваливаясь в шезлонг и притягивая к себе Аккермана. — Забей, — отозвался Леви, заворачиваясь в объятья с запахом летнего ливня. — Как скажешь, родной, — улыбнулся Эрен, целуя узкую ладошку и жмурясь на яркое мартовское солнце. — Вот всяких подкаблучников видала, — хмыкнула не желающая угомониться Ханджи, — но такого вижу впервые! — Это какого? — нисколько не обидевшись, переспросил Эрен. — Такого, — отозвалась Ханджи, наваливая на тарелку сандвичей и канапешек и тут же принимаясь уплетать их за милую душу. — Плофно обефнутово вокруф пальфика сфоефо омефи, — добавила с набитым ртом. — Так я даже горжусь этим, — мурлыкнул Эрен в маленькое ухо. — Оно и фидно, — довольно прочавкала бета, изображая бровями одной ей понятные фигуры. Армин прыснул в меховой воротник куртки и потянулся за сандвичем и чаем, а Карл, с затаенной гордостью посматривавший на сына и его омегу, принялся разливать какао для мальчишек. — Эй, мелюзга, — крикнул, когда все было готово, — как насчет подкрепиться? Почти одновременно Ноа завопил, заставляя Леви дернуться в руках альфы, и победно вскинул ручонки, обойдя-таки одного из младших Браунов и первым прорвавшись к беседке. К восторгам маленького альфочки добавился радостный смех Йегера-старшего, и, последний раз шутливо сшибившись с Райнером плечами, «верный конь» с седоком прогалопировали к террасе. — Зак, Колин, Дин! — махнул близнецам Армин. — Вас тоже касается. — Потом, пап! — почти одновременно загалдели мальчишки, явно затевавшие что-то в беседке. — Живо, я сказал, — надавил авторитетом омега. — Райнер! — И как ты с ними управляешься, — восхищенно покачала головой Ханджи. — Четыре альфы сразу! Приз победителю! — без перехода продолжила она, выуживая из бездонных карманов ядовито-синий леденец на палочке и вручая подскочившему раскрасневшемуся Ноа. — Для вас тоже есть, правда, поскромнее! — кивнула и ввалившимся на террасу близнецам и раздала им тянучку. — Вообще-то, я за вас болела, поросята. Эх вы! — Без вариантов, — пробасил Йегер-старший, удобно устраиваясь в кресле и принимая из рук мужа чашку чая. — У Ноа был самый опытный в битвах скакун, верно, парень? Малыш согласно закивал. Леви почувствовал, как Эрен фыркнул ему в макушку, вызывая целую волну мурашек, и чуть прикрыл глаза от удовольствия. Наверное, он сможет привыкнуть к такому — пикник на веранде, родители и друзья Йегера, очкастая, детские радостные вопли. Жизнь, и правда, раскрашивалась совсем в иные цвета, но Аккерману это… нравилось? Пока он затруднялся с идентификацией собственных ощущений, но явно не возражал. Да и как возразишь своему альфе в его день рождения, когда он ни о чем не просит, а только молча ждет? День начался с душа. Пары грубоватых ласк и укуса в загривок хватило, чтобы потечь и чтобы секс наступил тут же, у мозаичной стены, в которую Леви и ткнули носом. Горячие струи лупили по лопаткам и пояснице, лучший член в жизни распирал изнутри и доводил до исступления, а ноги дрожали и подгибались, но Эрен держал крепко. Трахал тоже крепко, как Леви нравилось — быстро, сильно, так, что искры из глаз. Иногда он полностью выходил, жадно оглаживал мокрый раскрытый вход, толкался пальцами внутрь, дразнил и засаживал снова, улыбаясь хриплым проклятиям в свой адрес и заставляя брать в рот перепачканные пальцы. Леви так и кончил, со стоном вцепившись в них зубами и сжимая альфу внутри, вынуждая кончить следом. — Блять, так нечестно, — выдохнул Эрен. — День рождения у меня, а опять все по-твоему. — Через час приедут твои родители. И Ханджи может ввалиться с минуты на минуту, — отозвался Леви, с сожалением соскальзывая с члена. — Будет тебе по-твоему, паршивец, — хмыкнул он, заметив расстроенную физиономию. — Ночью. Все, что захочешь, и так долго, как захочешь. — Обещаешь? — сглотнув, хрипло выдохнул Эрен в самые губы. — Придется, — Леви беззаботно пожал плечами. — У меня все равно нет подарка. — А бант будет? — поиграл бровями альфа. — На твоей могиле, Йегер. Смех лег на кожу, заставляя поежиться от удовольствия. А следом пухлые губы чувственно скользнули в изгиб шеи, где мерцали робкие завитки. Метка только набирала силу, разливая под кожей жидкое серебро, но часть изящной вязи уже тянулась вверх, к виску, а другая стекала вниз, немыслимыми узорами обнимала плечо, со временем обещая покрыть тонкой росписью спину, руку и грудь. И Леви иногда думал, что в их связи с Фарланом было не так, что укус истинного не оставил на его теле даже чего-то близкого по красоте и утонченности. А вот наглый сопляк — оставил. И гордился неимоверно, всякий раз целуя и вылизывая свой знак принадлежности. Впрочем, Леви и сам иным вечером подолгу рассматривал в зеркале затейливый рисунок метки и знал, что поиск его закончен. Он там, где должен быть. С тем, кого выбрал сам. — Знаешь, — почти что шепот вернул в действительность, — я очень давно хочу попросить тебя кое о чем, и будет... будет здорово, если ты сделаешь мне такой подарок. — М? — отозвался Леви, ловя себя на том, что оторваться от своего альфы не в состоянии. — Опять какая-нибудь махровая пошлятина? — Нет, — рассмеялся Йегер, прижимаясь щекой к черноволосой макушке, — на этот раз все очень пристойно. — И о чем же таком ты хочешь попросить? — хмыкнул Леви. Но ответа на свой вопрос он так и не узнал. Сначала в спальню осторожно просунул нос Ноа и, краснея от смущения, вручил Эрену самодельную открытку, а потом, как и предрекал Аккерман, ввалилась Ханджи, таща огромную коробку в ядовито-розовой — себе выбирала, очкастая? — обертке и залепленную не меньше чем дюжиной — чего б ты понимал в красоте, Аккерман! — бантов. Бета громко требовала именинника, потом долго тискала зардевшегося от удовольствия альфу и с нетерпением наблюдала, как тот распаковывал ее подарок. Вернуться к разговору, начатому в ванной, так и не получилось. Не то чтобы прямо деваться было некуда от любопытства, но необычайно серьезный и загадочный Йегер внушал некоторые опасения. Сейчас же Аккерман смотрел, как его альфа с детским восторгом вытаскивает из коробки баснословно дорогую навороченную модель вертолета, и затруднился бы сказать, кого подарок привел в неописуемую ажитацию больше — самого виновника торжества или малолетнего Ноа, приплясывающего тут же с пультом дистанционного управления. — Неважно сколько вашему альфе лет, — с профессорским видом заявила довольная, как слон, Ханджи, авторитетно покивав головой. — Подарите ему управляемую модель вертолета, и он обоссытся от радости! Леви в последний момент еле успел перехватить всю троицу, уже собравшуюся было к озеру запускать блестящий вишневыми боками геликоптер. Под непреклонным взглядом прозрачных глаз Эрен, подумав, заявил, что «непременно, но позже», а Ноа отправился есть кашу «под надзором тетушки Ханджи». И даже под страхом смертной казни Леви не признался бы, что сам не против забить на праздничный ужин и отправиться со своими альфами испытывать вертолет. Может, и забил бы, но с минуты на минуту должны были подъехать родители паршивца — Карл вез своего повара, узнав, что у Аккермана до сих пор нет прислуги, да и семейство Браунов обещалось сразу же, как только отмоют своих близнецов и запихнут их в машину. Так что очень скоро по дому с визгами носилась стайка из четырех альфочек, затеявших одним им понятные игрища, а на кухне Аккермана колдовал не в меру деловитый бета. Кукольный омега Брауна умудрился каким-то непостижимым образом втереться в доверие к нетерпимому повелителю кастрюль и теперь крутился около, помогая, а альфы отправились на террасу заниматься грилем. Мальчишки с пакетом зефира, выданного Карлом, потянулись следом, и уши наконец перестало закладывать. Правда, на них тут же присела Ханджи, взахлеб делясь результатами своих последних исследований. Она уже приладила растяжку через гостиную с пожеланиями счастливого дня рождения, обвязала все что можно воздушными шарами и нацепила жуткого вида фонарики в столовой. Теперь же рассказывала Карлу про дождевых червей и их неоценимый вклад в мировую науку. Было непривычно. От толпы детей и взрослых в доме, от громких звуков, взрывов радостного смеха, бесконечной болтовни обо всем и ни о чем, от праздничной суеты. И Леви наверняка бы не справился, не оказывайся Эрен всегда рядом. Узнать, чего же хотел паршивец, так и не получилось — они все никак не могли остаться хотя бы относительно наедине, но зато он то приобнимал за плечи и тихо сопел в макушку, то спасал от вездесущей Ханджи и собственного папы, вытягивая в коридор на мимолетный и страстный поцелуй, то касался губами узкой ладошки и улыбался так счастливо и загадочно, что Леви становилось не по себе. Но день тянулся спокойно и неспешно, и очень скоро все волновавшие недосказанности подзабылись, уступив место сотне новых впечатлений. Рыцарские турниры на свежем воздухе сменил ланч из сандвичей, чая и кофе, хот-догов на гриле и какао для малышни и ребрышек для взрослых. Потом все альфы с Ханджи во главе дружно и по очереди запускали вертолет, а Леви с плохо скрываемым интересом слушал еще тысячу и одну историю в исполнении Карла про своего альфу, когда тот пешком под стол ходил. И внезапно обнаружил себя набрасывающим от руки схему перепланировки недавно купленного Браунами дома. Армин смущался и взамен обещал свою помощь во всем, что касалось Ноа и вообще. А потом был праздничный обед в столовой, тосты и неожиданные слезы Карла. Ханджи тоже громко хлюпала носом и при каждом удобном и неудобном случае бросалась трясти Леви, как грушу, и бормотать в ухо, что очень счастлива за него. И когда клонящееся к закату солнце окрасило все вокруг золотистой дымкой и похолодало — конец марта как-никак, Леви и Эрен с Ноа на руках вышли на улицу проводить друзей, старых и новых. — Спасибо за праздник, — прошептал Эрен на ухо омеге и ткнулся носом в теплый висок, пока Ноа усиленно махал вслед машине, увозившей Карла и деда Грега. — Было неплохо, — отозвался Леви, по-кошачьи потянувшись за лаской. — На удивление, — добавил подумав. — И кажется, нам действительно нужен домработник. Йегер рассмеялся и чмокнул черноволосую макушку. — Какому богу жертву-то принести, — заметил шутливо и, проигнорировав тычок острым локтем в бок, удобнее перехватил теплую тушку на руках. — Пойдем, родной, холодно уже, простынете, — позвал омегу и, развернувшись к дому, потянул его за руку. — Устал? — это он спросил уже у Ноа. — Не-а, — отозвался тот. — А Дин с Колином и Зак еще придут к нам? — Конечно, — уверенно ответил Эрен, а Леви выразительно фыркнул. — С ними весело, — пояснил Ноа. — А еще они звали в гости. И в парк, на карусели! Мистер Браун обещал! — Пока еще рановато на карусели, а вот через пару недель вполне, — с сомнением произнес Эрен, запуская в дом свое маленькое семейство и запирая дверь. — Что думаешь? — спросил у омеги, который уже собирал по гостиной повсюду стоявшие чашки и тарелки с остатками праздничного торта. — Посмотрим, — ответил Леви расплывчато, скрываясь в арке, ведущей на кухню. — Оставь, я уберу, — произнес Йегер, заходя следом и отбирая у него посуду. — А ты куда? — удивленно наблюдая за Ноа, который деловито натягивал шапку, стоя у выхода на террасу. — Игрушки собрать! — ответил альфочка и потянул за ручку тяжелую дверь. — Твое воспитание, — хмыкнул взрослый альфа, прищурившись. — Ну не всем же быть такими распиздяями, как ты, Йегер, — отозвался Леви. — Леви, а что такое «распидяй»? — тут же спросил Ноа, заинтересовавшись новым и звучным словом. Йегер хохотнул. — Да, Леви, — протянул язвительно, — что это такое? Одарив веселящегося альфу убийственным взглядом и кляня самого себя за несдержанный язык, Аккерман присел около Ноа на корточки и поправил на нем шапку. — Это плохое слово, мелкий, — произнес он. — Но ты так сказал про Эрена, — резонно заметил ребенок, силясь понять. — Я не должен был так говорить. — Да неужели! — хмыкнул Йегер, наблюдая за объяснениями и от души веселясь. — Еще одно слово из этого района, — холодно заметил Аккерман, не глядя на своего альфу, — и кто-то останется без подарка. — Ты не подаришь Эрену подарок? — тут же удивился Ноа, почти испуганно раскрыв глазенки. — Подарю, — терпеливо отозвался Леви, — если не будет вести себя, как… — Распидяй? — подсказал Ноа. — Смышленый, — рассмеялся Эрен и зажал рот рукой в ответ на полоснувший сердитый взгляд. — Эй, мы же договорились, что это плохое слово, — повторил Леви, глядя альфочке прямо в глаза. — И ты не будешь его говорить, да? — Не буду, — кивнул Ноа. — Ты тоже не будешь? — Тоже, — ответил Леви, выпрямляясь. — А теперь пошли собирать игрушки. Проигнорировав выразительный взгляд Йегера, Леви вслед за выскочившим ребенком вышел на террасу и глубоко вдохнул чистого воздуха, наполненного запахом хвои и земли. Конец марта был сухим и теплым, но с тонкой хрусткой корочкой инея по утрам на сухостое и на голубых, будто велюровых, елях. Вскрывшееся еще месяц назад озеро все еще подмерзало по краям и оттаивало за полдень, а кристальная свежесть воздуха почему-то напоминала поздний октябрь. Солнце только село, и небо из малиново-красного стало блекло-голубым с тонкими прожилками высоких облаков, все еще пронзительно розовых в пробивавшихся из-за горизонта лучах. Ноа бегал по газону, собирая разбросанные мячи, ракетки для бадминтона, воланчики, и стаскивал их в кучу на террасе. Леви от нечего делать прикрыл крышкой неубранный гриль и принялся составлять на большой поднос оставшиеся на улице чашки и тарелки, изредка поглядывая на снующего у самой воды Ноа. — Леви, смотри! — тишину сумерек нарушил звонкий детский голосок. — Смотри, там… там… Леви, там котенок! Леви! — Это белка, откуда тут взяться котенку, — отозвался Аккерман, краем глаза наблюдая, как альфочка бежит вдоль кромки воды к мосткам. — Ноа! — Это котенок! — упрямо повторил тот, указывая на мостки рукой и тут же бросаясь следом. — Стой, глупый, туда нельзя! На таком расстоянии в сумерках было не разглядеть. Леви только видел какого-то зверька, задрав хвост скачущего все дальше и дальше, и бегущего следом ребенка. Нехорошее колючее предчувствие, взметнувшееся из самого омежьего нутра, сдавило горло, мешая дышать, и сердце сжалось. — Ноа! — он невольно подался вперед всем телом, бросая посуду и делая несколько шагов к озеру. — Он упадет! — испуганно кричал альфочка, вряд ли понимая, что может свалиться следом. — Ноа, стой! — Он прыгнул!.. Прыгнул! Леви! А потом был всплеск. Оглушительный в абсолютной тишине, сковавшей сумерки. И враз опустевшие мостки раскололи сознание омеги первобытным ужасом, заставляя броситься вперед не раздумывая. — Папа! Леви пришел в себя, только оказавшись по шею в ледяной воде. Паники не было, лишь необходимость спасти ребенка любой ценой. О себе не думал вообще. Кожу обжигало и кололо, моментально намокшая одежда спрутом тянула вниз и мешала. Черная тяжелая, как ртуть, вода безмолвно окружала со всех сторон, и единственным ориентиром был отчаянно пытающийся удержаться на поверхности Ноа. Одной ручонкой он молотил по антрацитной глади озера, другой — что есть силы прижимал к груди спасенного и истошно орущего котенка, и только раздувшаяся пузырем желтая куртка мешала ему пойти ко дну. — Папа! Леви толкнулся вперед, хватая ребенка, обнимая, безотчетно закрывая собой от всего и сразу. — Ты цел?.. Цел? — он пытался заглянуть в зареванную мордашку с зажмуренными от страха глазенками и то принимался вытирать мокрые щеки такими же мокрыми пальцами, то прижимался губами к детскому лобику, медленно приходя в себя после пережитого. — Папочка… — захлебываясь слезами лепетал Ноа, вцепляясь в него, — папочка… — Тш-ш, мелкий, все хорошо… Ты со мной, со мной, — шептал Леви, крепче прижимая к себе маленького альфочку. Выбираться оказалось непросто. Логичнее было бы подсадить Ноа обратно на мостки, но выпустить его из объятий Леви просто не мог. Поэтому, осторожно развернувшись, под детские всхлипы и писк перепуганного котенка двинулся к берегу, стараясь не оступиться и не завалиться. — Держись крепче, — потребовал он, чувствуя, как довольно-таки тяжелая тушка выскальзывает из онемевших от холода рук. Ноа согласно хлюпнул носом, но на самом деле легче не стало. Он возился, пытаясь удобнее устроить котенка, и пару раз чуть не шлепнулся обратно в воду. А Леви уже не только рук не чувствовал, но и ног, и всего тела, и стоило выбраться на берег, как промокшая одежда ледяным панцирем сковала его, и без того промерзшего до костей. Правда, он этого совершенно не ощущал. Словно второе дыхание открылось, и, перехватив Ноа поудобнее, Леви бросился к маячившим в темноте окнам. — Сейчас… сейчас будем дома, — повторял он, пытаясь успокоить трясущегося на руках альфочку, всхлипывающего на грани истерики. — Эй, уже все закончилось, не реви, слышишь? Ноа кивал, но слезы бежали и бежали по холодным щекам, и он даже не вытирал их, боясь разжать пальчики, намертво вцепившиеся в омегу. — Ну что ты как маленький, — хмыкнул Леви, стараясь не споткнуться на ступенях террасы. — Подумаешь, в воду свалился. Лишний повод научиться плавать, да? — Де-еда учил меня, — заикнувшись, отозвался Ноа. — Немно-ожко. Обещал совсем научить. А котенка можно оставить? — Можно, — кивнул Леви и толкнул тяжелую дверь с террасы. Тепло кухни было живительно, но и оно же подействовало как выключатель. Оказавшись в тепле и безопасности, Леви почувствовал, как тело наливается свинцом и начинает трясти, совершенно безудержно и жестоко. — Эрен! — позвал альфу почему-то охрипшим голосом и все еще не решаясь отпустить Ноа. — Эрен!.. Да где ж ты, паршивец… — Вы что-то долго, я уже со… — весело начал Йегер, возникая в арочном проеме, и осекся, едва увидел насквозь мокрого Аккермана с зареванным и таким же мокрым ребенком на руках. — Господи. Это было даже не восклицание. Это был растерянный шепот опешившего человека, еще не осознавшего случившееся. Но движимый инстинктами альфа уже рванулся вперед, не давая упасть еле стоящему омеге с перепуганным пацаненком на руках. — Ледяные оба, — выдохнул, крепко прижимая их к себе. — Что случилось? — Озеро, — чуть слышно отозвался Леви и заворочался, высвобождаясь из объятий. — Эрен, его надо согреть, — проговорил, тут же пытаясь задеревеневшими пальцами расстегнуть промокшую курточку. — Дай я. Йегер мягко перехватил дрожащие руки и попытался забрать у него мальчишку, но Ноа что есть силы вцепился в омегу. — Па-папочка! — всхлипнул пронзительно, тычась мокрой мордашкой в шею. — Ну ты чего, ты чего, — сглотнув комок в горле, ласково потрепал его по спинке Леви, чувствуя, что тоже не готов отпустить ребенка. — Иди к отцу, мелкий, он согреет тебя. — А т-ты? — пролепетал Ноа, наконец отрываясь от него. — И мне надо согреться, — вымученно улыбнулся Леви. — Ты холо-одный, — икнул альфочка, несмело потрогав бледную щеку. Больше он не возражал и пошел на руки к напряженному и очень сосредоточенному Йегеру, который тут же понес его на второй этаж и без раздумий свернул в их с Леви спальню. Аккерман шел следом, чувствуя, как схлынувший адреналин медленно, но верно превращает тело в бесформенное желе. Только сейчас пришел осознанный страх, не тот первобытный, что заставил броситься вперед и ни о чем не думать кроме, а совсем иной, жуткий своим осознанием, вынуждающий цепенеть. Ноа мог утонуть. Вот так вот просто в одно мгновенье пойти ко дну и… Жизнь закончилась бы. Леви не простил бы себе. Но колючий озноб катился вдоль позвоночника не от собственной участи, а от маленького неподвижного тельца на руках, которое представил себе необычайно четко. Даже остекленевшие глаза и посиневшие губы. От этой картинки заколотило еще сильнее, и Леви застыл в дверном проеме, отрешенно наблюдая, как Эрен стаскивает с Ноа ботиночки и ставит пацаненка прямо в ванну, пускает воду на полную, и только потом принимается стаскивать промокшую одежду. — А это кто тут? — словно сквозь вату донесся голос Йегера, а следом — отчаянный писк на всю ванную, когда пригревшегося котенка потянули из-за пазухи. — Он к озеру бе-ежал, — стуча зубами, пояснил Ноа, переступая в почти наполненной ванне, помогая альфе стянуть с себя штанишки. — Я кричал ему, чтобы он не ходил, но он… он… — и так путаные объяснения оборвали всхлипы. — Тш-ш, — Эрен прижался губами к детской головенке, и Леви увидел, как альфа на секунду зажмурился, будто стараясь удержать себя в руках и не сорваться. — А он… прыгнул, — продолжал бормотать Ноа с огромными от пережитого ужаса глазами. — И ты следом? — глухим голосом спросил Эрен, усаживая альфочку в горячую воду. — Его надо было спасти, — Ноа поднял глазенки на взрослого, очевидно, в ожидании нагоняя, но тот лишь улыбнулся. — Посидишь пока тут? А я нашего папу согрею. Когда малыш кивнул, Эрен поднялся с бортика ванны. Леви словно во сне видел, как тот подходит, как молча начинает стаскивать убитую в хлам одежду, а потом замирает. И в следующую секунду родные сильные руки сдавили до боли в объятьях, и Леви вдруг ощутил, как дрожит мощное тело его альфы. — Ну ты-то хоть не устраивай истерики, — выдохнул он, цепляясь за футболку Йегера и чувствуя, как живительное тепло обступает со всех сторон и укутывает запахом летнего ливня. — А если бы… — Без если, — оборвал его Леви, заодно и самому себе запрещая думать в сослагательном наклонении. Но очень скоро схлынувший адреналин милосердно лишил всех мыслей и позволил бездумно стоять под горячими хлещущими струями воды, чувствуя, как отогревается закоченевшее тело. А глядя, как Йегер ловит по всей ванной прытко удирающего котенка и как хохочет сидящий по шею в воде Ноа, следом согрелась и замерзшая было душа. — Ну-ка, стой, животное! — изловчившись, альфа достал-таки мелкого засранца практически у ног омеги и подхватил широкой ладонью под пушистое пузико. — И что с тобой делать? — Папочка разрешил оставить! — взволнованно подскочил альфочка, переживая за участь спасенного котенка. — Да неужели, — хмыкнул Йегер, поднимая взгляд на кривящего в усмешке губы Леви и гладя звереныша по торчащей в разные стороны шерстке. — Папочка, значит. — Договоришься, паршивец, — фыркнул омега. Пользуясь непозволительной близостью, Эрен шагнул и поцеловал его в теплый висок, не встречая никакого сопротивления. — Больше не пугай меня так, — шепнул он, прижимаясь лбом ко лбу омеги. — Странный ты сегодня, — отозвался Леви, чуть касаясь его щеки. — Может, скажешь уже в чем дело и о чем ты хотел попросить меня утром? — Потом, — улыбнулся Йегер, отстраняясь и оставляя по-прежнему теряться в догадках. — Ну что, как назовем животное? Предлагаю Наутилусом, по-моему, символично. Они поспорили немного, и хотя Ноа очень впечатлился образом неуловимого подводного корабля и его капитаном, пятнисто-полосатого было решено назвать Кексом. Стоя под душем и ощущая живительное тепло, разливающееся под кожей, Леви наблюдал, как его альфа сражается с крошечным котенком, пытаясь вымыть того в раковине. В итоге опасного зверя все же искупали и завернули в пушистое полотенце, а потом накормили творогом и молоком и познакомили с пластиковой коробкой, до завтра призванной играть роль лотка. Следующим на очереди оказался раскрасневшийся от ванны Ноа, который упакованный в пижамку с капюшоном был отправлен в кровать с обещанием сказки и теплого молока с куском торта. А Йегер вернулся, чтобы отобрать у Леви полотенце и самому вытирать бледную, отливающую перламутром кожу. Одевал он омегу тоже сам, трепетно оглаживая угловатые изгибы, с благоговением целуя острые позвонки и коленки, будто совершая какой-то мистический ритуал. Леви следил за руками на своем теле и подрагивал от прикосновений пухлых губ, купаясь в немом обожании альфы и том ощущении безграничной заботы, которое окружало. — Не думал, что одевать тебя так же горячо, как и раздевать, — с улыбкой шепнул Эрен. — О да, — хмыкнул Леви, награждая его легким подзатыльником. — Еще я крайне эротично выношу мусор. Тебе лечиться пора, Йегер. — Думаешь? — Уверен. Они были слишком полны друг другом, чтобы мимолетный поцелуй перерос в нечто большее. Губы просто ласкали неторопливо, пили теплое дыхание и словно пробовали, и это казалось самой естественной вещью на свете. В руках пары было упоительно до дрожи, и Леви млел, лениво целуя в ответ блуждающие улыбки паршивца. — Пойдем уже, а то мелкий заждался наверняка, — выдохнул облизываясь и, взяв альфу за руку, потянул из ванной. В спальне ждал сюрприз. Переизбыток впечатлений за день сделал свое дело, и Ноа крепко спал, развалившись звездочкой посредине родительской постели, так и не дождавшись сказки с обещанным тортом. Леви, отчего-то закусив губы, пару секунд рассматривал тихо сопящего ребенка, а потом обошел кровать и осторожно присел на край, убирая с детского лобика непослушные прядки. — Ты же не против, что я оставил Ноа с нами? — спросил Эрен, опускаясь на постель со своей стороны. Леви только усмехнулся, устраиваясь на боку рядом с альфочкой и поправляя тому задравшуюся пижамку. — Не против, — ответил. — Только теперь без подарка, Йегер. — Вы мой подарок, — отозвался альфа, укрывая омегу с ребенком и сам забираясь под одеяло с другой стороны, так что Ноа оказался в середине. Леви скептически фыркнул, но горячая ладонь уже нашла его руку. Йегер то лениво играл с его пальцами, переплетая со своими, то нежно поглаживал узкую ладошку, а потом и вовсе прижался губами к тонкому запястью, где спокойно и размеренно бился пульс, отсчитывая удары сердца. Леви невесомо коснулся щеки альфы и вздрогнул невольно, ощутив на коже влагу. — Ты чего, м? — спросил тихо и, наверное, испуганно. — Иногда думаю, как бы жил без тебя, — получил глухой ответ. — Очевидно, что проще и спокойнее. Йегер не засмеялся, как делал обычно в таких ситуациях, не фыркнул, подражая извечной привычке омеги, а только смотрел пронзительно своими раскосыми глазищами, словно насмотреться не мог. В их нефритовой глубине тонула луна, вспыхивали, зачаровывая, и гасли галактики и россыпью мириадов звезд мерцал бескрайний мир, без которого Леви уже не представлял себя. И когда казалось, что сердце остановится, не вынеся безмолвного обожания, простой вопрос наполнил существо щемящей нежностью и смыслом. — Выйдешь за меня? — Выйду. И все. Вся вселенная сжалась, концентрируясь в том, кто рвано целовал почему-то дрожащие губы, и поцелуй был соленым от слез, что срывались с ресниц альфы и текли, не желая останавливаться. — Прекратил реветь, чудовище, — прошептал Леви и усмехнулся, прижимаясь лбом к его лбу. Эрен послушно кивнул в ответ, глубоко вздохнул, переводя дыхание, и улыбнулся. — У меня даже кольцо есть, прикинь. — Сделаю вид, что удивился, — Леви привычно закатил глаза, но пальцы, которые продолжал нежно перебирать альфа, не отнял. — Черт, я предсказуем, — огорчился Эрен, но раскосые глаза, с обожанием глядевшие на пару, искрились весельем. Он подался вперед, сгребая Аккермана, притягивая ближе и снова жадно целуя кривящиеся в усмешке губы. Нечаянно оказавшийся в эпицентре событий и сдавленный с двух сторон Ноа недовольно зачмокал, заворочался, прижимаясь к омеге, и лягнул Эрена пяткой в сползшем носочке. — Вот поросенок. А я ему еще свою очередь уступил, когда вертолет запускали! — тут же откликнулся альфа, притворно потирая ушибленное место, и добавил: — Собственно, приоритеты нашего сына мы только что выяснили. Весь в отца! — закончил гордо. Леви закатил глаза, но на поцелуй ответил исправно и чуть вздернул брови, когда Йегер вздохнул, лаская его губы. — Ну а теперь-то чего, м? — позвал тихо. — Папе не говори, где я сделал предложение, — нехотя отозвался Эрен. — Он так… ну, слишком много значения придает таким мелочам, знаешь. И за предложение руки и сердца в постели меня, скорее всего, кастрируют. А сейчас еще подумал, что эти слова не прибавят очков в твоих глазах. — У меня никогда не было иллюзий на твой счет, Йегер, так что не дергайся, — спустил с небес на землю Леви. Эрен рассмеялся и поцеловал теплую ладошку, все так же доверчиво лежащую в своей руке. Тишина спальни обступала, изредка нарушаемая детским сопением, и счастье казалось… Нет, не казалось, оно было абсолютным. Ну почти. Не хватало еще немножко, но как сказать о самом важном ничего не подозревающему омеге, перебиравшему темные прядки на лохматой головенке Ноа, не знал. Но сказать стоило. По многим причинам, и главной было то, что Эрен хотел видеть глаза Леви, когда тот услышит о тайне, что носил в себе пару недель. Он вздохнул, испытывая нечто близкое к панике, и в очередной раз мысленно обругал себя. Теперь все по-другому, ведь верно? Они с Леви пара, самая настоящая, и лучшее подтверждение — вон оно, цветет на теле омеги, переливаясь расплавленным серебром под кожей и все пышнее распускаясь с каждым днем. Такие метки бывают только у истинных, а значит, бояться нечего. — Ты подозрительно затих, Йегер, и мне это не нравится, — вывел из задумчивости недовольный голос Аккермана. — Если ты там себе планируешь банкет на пятьсот человек со слезными клятвами перед алтарем и срущими на голову голубями, то спешу огорчить. Хоть ситуация и не располагала, и волнение никак не отпускало, альфа рассмеялся. Леви изменился, и изменился сильно. Эрен не мог с точностью сказать, что смягчило его характер, сделав более гибким и сговорчивым, но нетерпимость в некоторых вопросах никуда не делась, как и прямота, с которой обычно выражалось недовольство. Вот и сейчас, хоть он и не угадал мыслей альфы, все равно ударил по больному. Не сказать чтобы Эрен так уж нуждался в приеме, который наверняка закатит на радостях Карл, но очень хотелось увидеть Леви в смокинге цвета слоновой кости и при всех назвать его своим. Впрочем, и это было не так уж важно, понял он, прислушавшись к сытому ворчанию альфы внутри. Омега и так был его, с черноволосой макушки, пахнущей полынью, до маленьких аккуратных пальцев на ногах, всем существом и всеми мыслями. — Без вариантов? — все же усмехнулся он, с трепетом наблюдая небывалое прежде выражение на бледном лице, с которым тот смотрел на спящего Ноа. — Без, — отрезал Леви, по-прежнему не сводя глаз с ребенка. — Это для двоих, засранец, и не заставляй меня объяснять почему. — Да я и не против, — легко согласился Эрен, но голос его предательски дрогнул. — Но нас все равно будет трое. — Ты хочешь взять Ноа? — Леви на мгновение поднял прозрачный взгляд и снова вернул внимание посапывающему альфочке. — Тогда нас станет четверо, родной. Рука, невесомо гладящая спинку ребенка, замерла, и Эрен всем существом ощутил, как омега задрожал, безотчетно сжимаясь. Оказаться рядом было делом пары секунд, и он сгреб напряженного сопротивляющегося Леви в охапку и, прижав, усадил к себе на колени. — Ты пахнешь иначе, — шептал он, целуя серебристые завитки метки на виске. — Я почувствовал неделю назад. Сначала… сначала подумал, что показалось, а потом… Ну что ты, родной, что ты, — баюкал он омегу. — Все получится, слышишь? В этот раз все будет иначе, обещаю, потому что… потому что ты мой. А я твой. Казалось, что ответа он ждал целую вечность, но Эрен был готов ждать еще столько же. Потому что держал в руках самое дорогое на свете — своего омегу и еще нерожденного, но уже очень любимого и долгожданного малыша. Счастье, теперь точно бесконечное, затопило, накрыло с головой, качая на искристых волнах обожания, когда спокойный взгляд прозрачных, как вода в ручье, глаз сказал больше, чем все слова мира. — Никаких сомнений? — Никаких. Вместо эпилога. Спустя полтора года. Иногда ничего не менялось, но Эрена это вполне устраивало. Например, утро, начинающееся с теплых губ и ленивых поцелуев. Или требовательного укуса в плечо — это значило, что можно грубо. Впрочем, грубо можно было всегда и только приветствовалось, но именно сейчас становилось затруднительно, когда Леви был на восьмом месяце, а живот, пусть и аккуратный по-прежнему, стал ну очень впечатляющим. Навредить еще нерожденным детям Эрен боялся больше всего, и никакие заверения Ханджи, от которых краснели уши — не ссы, в туннеле давно горит зеленый! — ни домашние провокации, заканчивающиеся адовыми стояками и жесткой долбежкой их первопричины, не могли этого изменить. Правда, мурчащий и выгибающийся под ним очумевшим кошаком Леви частично рассеивал страхи, но потом они возвращались вновь. И пока пресыщенный и довольный омега плескался в душе или засыпал, Эрен, наверное, в тысячный раз украдкой гуглил про возможные последствия. Нового ничего не находил — нет, омеги не скидывают от секса, если нет противопоказаний; нет, омеги не подпускают альфу, если чувствуют, что могут навредить потомству. И нет, у большинства альф беременные омежки не вызывают дикого возбуждения, а только желание беречь и защищать. Сознавать, что относишься к мизерному проценту извращенцев, было все же печально. Да еще и Леви, стоило высказать свою мысль вслух, не по-детски закатал в ухо, обозвав идиотом. Ну а что? У многих омеги начинали рожать, сидя на члене? Но так было с Тайроном, их первенцем-альфочкой, которому не исполнилось еще и года. У Леви отошли воды прямо во время долгого изматывающего секса, а Ханджи в родильном только поржала, когда Эрен в ужасе рассказал предысторию, и на полном серьезе посочувствовала за несостоявшийся оргазм. Собственно, на это как раз оказалось плевать. Йегер вообще пребывал в уверенности, что у него теперь никогда в жизни не встанет. А вот Леви, по словам все той же Ханджи, был недотраханный и злой. От предположения, что омега просто боится неизвестности предстоящего, она лишь отмахнулась со свойственной ей беспечностью, но мешать оказывать моральную поддержку не стала. И снова поржала над вытянувшейся смуглой, но чуть сбледнувшей физиономией, когда альфа, едва сунувшись в палату, напоролся на взбешенное шипение: «Съебался на хер, Йегер! Твоих обмороков мне тут только не хватало!» В общем, рождение своего сына Эрен запомнил со всех сторон. Правда, импотенция ему по-прежнему не грозила. В этом он уверился за минуту, когда Леви умелым ртом поставил то, что было готово отказаться работать навсегда, ну или Эрен так по крайней мере думал. А спустя два месяца Аккерман снова ходил беременный. Близнецов он понес с первой же после родов течки и был спокоен как удав, в отличие от своего мужа. Да, они поженились. Как и хотели, в маленькой часовне старого Троста. И было их четверо — Ноа, Леви, Эрен и Тайрон, тогда еще не появившийся на свет, но уже заметно подросший. А вместо приема с перепелами, икрой и шампанским на столе в уютном ресторанчике оказались пицца с картошкой фри и молочные коктейли, и лучащаяся от счастья перепачканная соусом мордочка Ноа стоила тысячи гостей. Потом они кормили жирненьких лоснящихся уток, важно рассекавших водную гладь в пруду Центрального парка, и Эрен рассказывал любопытному альфочке сильно отредактированную историю о том, как однажды зимой именно тут повстречал прекрасного зачарованного ледяного принца. И как сумел отогреть его и расколдовать. А на вопрос слушавшего с раскрытым ртом Ноа куда же тот делся, просто подмигнул и кивком головы указал на Аккермана. — Сказочник, блять, — фыркнул тогда омега, стоило Ноа умчаться за еще одной булкой. — Ну а что мне сыну рассказать? Что ты повелся на мой член? — улыбнулся альфа. — Не льсти себе, Йегер, такого добра как грязи. Эрену оставалось только рассмеяться и получить привычный подзатыльник. В тире в тот раз была выиграна огромная обезьяна — ладно хоть фиолетовая, паршивец — и она пришлась как нельзя более кстати. Удобно устроившись на ней, Леви матерился как ефрейтор в отставке, распугивая робких омежек вокруг себя на добрые десять метров, и разбирался с подрядчиком, пока Эрен с Ноа радостно наматывали круги на картах. Еще было колесо обозрения, и августовская погода оказалась более подходящей для поездки на нем. Леви уже без страха зашел в стеклянную капсулу и разве что прижался к Эрену крепче, когда та, дрогнув, грузно взмыла вверх. Ноа нарезал круги по кабине, вереща от восторга, и то и дело прижимался вздернутым носом к прозрачным стенкам, пытаясь что-то рассмотреть. А Йегер просто наслаждался мгновениями, зарываясь лицом в рваные пряди и растворяясь в запахе своего беременного омеги. И кажется, забыл, как дышать, когда в ладони, обнимавшие заметно округлившийся живот, впервые мягко толкнулись изнутри. — Привет, малыш, — прошептал тогда будущему ребенку и зажмурился, чувствуя, как поверх его рук ложатся, делясь всем на свете, маленькие ладони. Леви перестал бояться. Как будто запретил себе об этом думать. Он снова занимался обустройством детской, что-то переделывал, что-то оставлял прежним, и комната оживала, готовясь принять своего крошечного постояльца. И Тайрон не заставил себя ждать. Он не мучил Аккермана и появился на свет вовремя, быстро и почти безболезненно, хоть и внезапно. Крепенький смуглый альфочка оказался точной копией Йегера, и чем дальше, тем больше в нем проступали черты упрямого и решительного отца, которого распирало от счастья и гордости. Леви же неопределенно хмыкал и, держа Тайрона на руках, казалось, никак не мог до конца осознать происходящее. Безоговорочная любовь, которую он ощутил, впервые взглянув на сморщенное красное личико, естественно, никуда не делась — она сразу и навсегда стала частью омеги, но какое-то иррациональное беспокойство заставляло подрываться посреди ночи и подолгу сидеть у кроватки, наблюдая сон ребенка и медленно принимая новую реальность. В одну из таких ночей в детскую неслышно просочился Ноа. — Ты чего не спишь, м? — тихо позвал Леви, заметив его. Ноа пожал плечами и, сделав несколько несмелых шажков, остановился у кроватки, в которой уютно сопел Тайрон. Какое-то время он просто рассматривал младенца, а потом, не сдержавшись, хлюпнул носом. — Эй, — насторожился Леви, невольно выпрямляясь в кресле-качалке, — что случилось, мелкий? — Вы меня теперь вернете, да? — донесся до него тихий дрожащий голосок. — Вернем? — удивленно переспросил Леви, не понимая, что имеет в виду старший сын. — Ну, в приют, — шмыгнув, пояснил Ноа и, отойдя от кроватки, замер поникший. — Вы же меня взяли потому, что у вас не было ребеночка, а теперь есть, и я больше не нужен, и… — Иди сюда, — быстро оборвал его Леви и протянул руку. — Ну? Ноа помедлил немного, но все же шагнул к нему, по-прежнему глядя куда-то в сторону и кусая дрожащие губы. Леви потянулся и ухватил пацаненка, утаскивая на колени и прижимая к себе, с безотчетной нежностью чувствуя, как мокрая от слез мордашка тычется в шею. — Ну ты чего, м? — спросил тихо и вздрогнул, получив неожиданный ответ. — Ты больше не будешь любить меня. — Внезапно, — хмыкнул Леви и, будто успокоившись, расслабленно откинулся назад, заставляя кресло-качалку начать неспешное движение. — Это из-за Тая ты так думаешь? Ноа кивнул. — Хорошо, — усмехнулся Леви. — А скажи тогда, ты перестал любить тетю Ханджи, когда появился Эрен? Или Эрена, когда появился я? — Н-нет, — запнувшись, отозвался Ноа и выпрямился, напряженно смотря на омегу. — И Карла ты тоже любишь, верно? И деду Грегори? — Леви вопросительно заглянул альфочке в глаза и дождался, пока тот согласно кивнул. — А еще есть Пончик, — продолжил он, вспоминая про смешного коротконогого пони, — и Кекс. Понимаешь, к чему я? — спросил и усмехнулся, когда пацаненок качнул лохматой головенкой. — Когда появляется кто-то новый, это не значит, что ты забираешь любовь у другого. Ее просто становится больше. Так и с Тайроном. — Я люблю Тая, — серьезно сказал Ноа, шмыгнув носом. — И тебя. И отца. — Знаю, — Леви снова прижал его, укачивая в объятьях и надеясь, что когда-нибудь Ноа не просто поверит, но и поймет, увидит, почувствует, что для Аккермана нет и не будет никакой разницы между ним и Тайроном. И близнецами, что росли внутри уже четвертый месяц. Сейчас Леви усмехнулся, вспоминая этот полуночный разговор трехмесячной давности, и продолжил ложку за ложкой скармливать Тайрону кашу на завтрак. Мелкий трескал с аппетитом и требовательно тянул ручонки к своей детской плошке, когда ему казалось, что родитель недостаточно быстро или много загружает в ложку. Иногда он даже принимался лупить игрушкой по высокому стулу, но тут же затихал под прозрачным немигающим взглядом и послушно открывал рот. В такие моменты на ум почему-то приходил Армин со своим выводком, и у Аккермана больше не возникало вопросов, как он справляется. — Ты как, родной? На кухню вошел Эрен, мимолетно чмокнул в висок, и метка замерцала под кожей расплавленным серебром. В последнее время она разрослась, и причудливая вязь уже покрывала плечо и руку омеги полностью, скатывалась на спину и грудь и проступала четким рисунком на виске, прихватывая скулу. Поначалу Йегер боялся огрести за свои художества, когда только первые завитки появились на безупречном лице Аккермана, но тот долго рассматривал себя в зеркало, а потом хмыкнул, и все. Больше они к этому не возвращались. — Нормально, — отозвался Леви, салфеткой вытирая с детского подбородка убежавшую кашу. — Спину немного тянет, — добавил чуть позже, проанализировав свои ощущения и пытаясь усесться так, чтобы уже приличных размеров живот не усугублял картины. Но если принять во внимание, как альфе пришлось ночью укрощать его аппетиты, то, считай, они отделались малой кровью. — Прости, — жалобно выдохнул Йегер, — я не хотел… — Иди в пень, чудовище, — фыркнул Леви. — Может, не пойдем никуда? — Пойдем. Словно услышав их разговор, где-то в доме затрезвонил телефон, и альфа, помявшись немного, отправился разыскивать настырный аппарат. — Еще какао будешь? — Леви глянул на необычно тихого с самого утра Ноа, который сейчас ковырялся вилкой в пышных оладьях, размазывая карамельный сироп по тарелке. — Нет. Аккерман кивнул сам себе, отпил зеленого чая из пузатой кружки и ловко запихнул очередную ложку с кашей в Тайрона. — Па? — М? — протянул Леви, невольно прислушиваясь к доносившемуся из гостиной разговору. Видимо, звонил Браун, убедиться, что все в силе. — Отец обижает тебя? Аккерман от неожиданности не донес ложку с кашей до прожорливой мини-копии Йегера и удивленно уставился на старшего сына. Ноа глаз не прятал, но смотрел настороженно, исподлобья, словно сам испугался своей решимости задать этот странный вопрос. Ну и ко всему прочему Эрена назвал «отец», что бывало крайне редко. У альфочки прижилось «папа» по отношению к Йегеру и «па» или «папочка» — к Леви. Из ступора, вызванного недетским вопросом, вывел Тайрон, требовательно шлепнувший почему-то зеленым жирафом по стульчику. — Тай, — чуть повысил голос Аккерман, забрал игрушку и только потом посмотрел на Ноа внимательней. — С чего ты взял, мелкий? — Ну… ты иногда так кричишь, — замялся альфочка. — Ночью. Сегодня тоже кричал, — добавил глухо и вдруг решительно выпрямился на стуле. — Ты скажи, если он делает тебе больно! Я… я буду тебя защищать. Леви замер, не зная, то ли рассмеяться, то ли прослезиться от детской непосредственности. Тянуло покраснеть, но краснеть он никогда не умел, поэтому просто прикусил губу. Зато в арочном проеме стоял покрасневший сразу за двоих Йегер. — Не хочешь объяснить сыну свое поведение, м? — спросил омега и усмехнулся, видя, как альфа в ответ в ужасе смотрит на него растерянными глазищами. Погладив взбрыкнувших вдруг близнецов в животе, он потрепал Ноа по беспорядочно торчащим прядкам и вздохнул. — Эрен не обижает меня, мелкий. Наоборот, он делает мне очень и очень хорошо, — объяснил Леви. — И поэтому ты кричишь? Потому что хорошо? — переспросил Ноа. — Разве так бывает? — он недоверчиво посмотрел сначала на красивое лицо папы, а потом и на смущенную физиономию отца. — Еще как бывает, — подтвердил Леви и легонько щелкнул альфочку по носу. — Вырастешь — поймешь. Подумав немного, Ноа решил поверить. В конце концов, не доверять у него причин не было, да и потом разве сам он не визжал от восторга, прыгая бомбочкой в дедов бассейн? Приняв объяснения родителя, он с энтузиазмом взялся за оладьи, которые до этого крошил вилкой с завидным упрямством. Леви довольно скривил губы и скормил последнюю порцию каши заскучавшему Тайрону, а ладонь Йегера, скользнувшая по пояснице, магическим образом успокоила ноющие мышцы. Конец августа был сонным. И ленивым, каким бывает только последний месяц лета. Людей в Центральном парке оказалось, как всегда, много — еще бы, последние выходные перед началом учебного года, но Йегер, знавший территорию как свои пять пальцев, утащил все семейство в отдаленный конец зеленого массива, подальше от суеты, воплей, аттракционов и чужого веселья. На берегу небольшого, местами заболоченного пруда, облюбованного парой черных лебедей и вездесущими утками, под сенью раскидистых каштанов альфа и расстелил покрывала, притащил из машины подушки для Леви, детские игрушки и огромную сумку-холодильник с едой для пикника. — Не суети, Йегер, — хмыкнул омега, устраиваясь с комфортом, скидывая дизайнерские эспадрильи и с наслаждением растопыривая пальцы на ногах. — Боюсь, они не найдут нас, — поглядывая на часы, поделился тревогой Эрен. — Тогда, считай, нам повезло, — отозвался Леви и лениво почесал зудящий живот. — Заноза, — улыбнулся альфа и, легко опустившись рядом, чмокнул свою пару в нос. — Я сбегаю встречу, ладно? Справишься тут без меня? — Йегер, блять, я тридцать шесть лет без тебя как-то справлялся, — скривившись, фыркнул Леви и подпихнул под спину еще одну подушку. — Тогда у тебя не было вот этого, — Эрен обхватил ладонями красноречиво торчащий живот омеги и, вконец обнаглев, поцеловал его. — Это беременность, а не болезнь, — недовольно поморщился Леви и оттолкнул альфу. — Проваливай уже, у меня изжога от тебя. Йегер рассмеялся, еще раз чмокнул сморщенный идеальный нос и быстро пошел по одной из дорожек, усыпанных мелким красным гравием, и скоро скрылся из вида в густой зелени парка. Аккерман облегченно выдохнул и потянулся. Спина почти не ныла, очевидно, из-за паршивца, наглаживавшего поясницу свободной рукой всю дорогу до парка, и это радовало. Вернется — пусть снова займется делом, подумалось ворчливо, нехрен запускать корабли и вертолеты, сейчас лежавшие чуть поодаль и ждавшие своего звездного часа. Взгляд упал на Ноа, уже вовсю скармливавшего сандвич обнаглевшим водоплавающим, потом скользнул по все еще пристегнутому в кресле-трансформере Тайрону. Определенно, ему повезло с детьми. Они либо спали, либо ели, либо развлекали сами себя, и Леви очень надеялся, что альфа с омежкой, брыкающиеся у него в животе, недалеко уйдут от старших. Ноа вообще никогда не капризничал, а мелкий, если и начинал кукситься, то тут же замолкал под прозрачным немигающим взглядом родителя. К тому же у них появилась няня — очень спокойная несуетливая женщина-бета. Леви не особо был в восторге, как и от присутствия домработника, но реально оценивал свои силы и понимал, что с рождением близнецов вряд ли будет успевать хоть что-то. Впрочем, Карл расстарался с поиском прислуги для семьи сына, и навряд ли нашлись бы другие люди, настолько почти не бесившие омегу. Ну и ко всему прочему позволявшие не расставаться с любимой работой. — Пить хочешь? — спросил он у Тайрона, будто действительно собирался получить ответ, и заозирался по сторонам в поисках сумки с детским барахлом. — Йегер, твоего ж папашу, — он закатил глаза, обнаружив искомое метрах в двух от себя и чуть позади. Покидать насиженное место не хотелось, но деваться было некуда. Ловко, несмотря на внушительный из-за близнецов живот, Леви подобрал под себя ноги и уже собирался встать, когда перед лицом возникла, покачиваясь, пресловутая сумка. — Привет. Леви даже не взглянул на альфу, что стоял рядом. Зачем? Вполне хватало царапающего горло запаха ладана и холеной, слишком хорошо знакомой руки, которая продолжала держать широкий ремень сумки. — Привет. Смит почти исчез из его жизни — не появлялся, не звонил, только писал изредка, большей частью просто отвечая на сообщения. Леви не знал, как к этому относиться. С одной стороны, альфа, не принимающий его выбор, больше не вмешивался в его жизнь, с другой — он был такой огромной частью ее, что невольно терзала досада за столь причудливо сданные судьбой карты. Аккерман понятия не имел, правильно поступает, нет ли, но приоритеты сместились, и думать теперь приходилось не только за себя. Молча забрав сумку и достав бутылочку с водой, он подтянул к себе кресло, в котором Тайрон радостно глазел на новый красивый и большой объект, попавший в его поле зрения. — Помочь? — предложил Смит, стоя так, что Леви едва не задевал носом кипенно-белые нарочито небрежные брюки. — Справлюсь, — он дернул плечом и, пользуясь тем, что ребенок открыл рот от восхищения, ловко сунул туда соску. Невольно тут же нашел взглядом своего старшего, все еще топтавшегося у воды. — Ноа, уток сейчас уже разорвет от твоего усердия, — он повысил голос. — Я щас! Чуть-чуть осталось, па! — отозвался пацаненок, оглянулся и застыл, увидев рядом с родителем и братом незнакомца. Цокнув языком, Леви закатил глаза и вернулся к Тайрону. — Тоже твой? — ровно поинтересовался Смит, но тому, кто знал его вдоль и поперек, не составило труда распознать в голосе удивление. — Мой, — кивнул Леви, салфеткой собирая убежавшие капли с мордашки Тайрона. — А Йегер где? — преувеличенно весело поинтересовался альфа, озираясь по сторонам. — Только не говори, что он бросил тебя с тремя детьми. — Не думай, что если я беременный, то не смогу закатать тебе по роже, Эрвин, — спокойно отозвался Леви. — И вообще, их четверо. Близнецы, — пояснил он, кивнув на живот. — Близнецы, — повторил Смит и хмыкнул какой-то своей мысли. — Когда ждешь? — Через два месяца. Плюс-минус. Повисла пауза. В густой траве надрывались кузнечики, от пруда ветерок доносил шелест зарослей камыша, а над головой неспешно качались разлапистые ветви каштанов, покрывая все вокруг кружевом из солнечного света и тени. — Можно? — спросил Смит, указывая на покрывало. Леви пожал плечами, словно говоря почему бы и нет, и спокойно встретил мягкий, немного насмешливый взгляд голубых глаз. Смит не изменял себе, оставаясь в небрежной одежде все тем же холеным сукиным сыном — миллионер, в поисках острых ощущений, не иначе. Правда, в волосах появились почти незаметные серебряные нити, а кожу вокруг глаз собрало в тонкую сетку морщин. — Ты постарел, Эрвин, — спокойно заметил Леви, наблюдая, как Тайрон хватается ручонками за бутылочку. — Зато ты теперь выглядишь как в тот день, когда мы только познакомились, — улыбнулся Смит, оглаживая грустным взглядом фарфоровое лицо и застревая на завитках метки, украшавшей скулу, висок и часть щеки. — Зрение проверь, — хмыкнул в ответ Леви и вопросительно приподнял бровь, заметив подошедшего Ноа, растерявшего к уткам всякий интерес, как только появился незнакомец. — Ты чего? — Ничего, — ответил пацаненок, хмуро смотрящий на Смита, и вдруг словно стал чуть выше. Он молча опустился на покрывало рядом с братом, то и дело поглядывая в сторону взрослого альфы. — Защитник, — усмехнулся Смит и протянул руку мальчишке. — Я Эрвин, очень давний папин друг. — Ноа, — ответил тот, подавая руку. — Нравится тут? — спросил Эрвин и улыбнулся, получив в ответ сдержанный кивок. — А ты что здесь, кстати? — поинтересовался Леви и забрал бутылочку у Тайрона. — Гуляю. Омега скептически приподнял брови. — Что-то не припомню у тебя такой привычки. — Обзавожусь новыми, — как-то странно ответил Смит. — М. И как его зовут? — спросил Леви, чуть скривив губы в мягкой усмешке. — Крис, — отозвался альфа, помедлив. — И мне говорить, видимо, не собирался. — Это всего лишь бизнес, — Смит пожал плечами. — Хотя он милый мальчик, — добавил чуть погодя и отвернулся, глядя на бликующий под солнцем пруд. — Эрвин, — тихо позвал Леви, но альфа все так же смотрел на воду, и в расслабленной вроде позе чувствовалось напряжение. — Начни уже жить. Пожалуйста. Смит хмыкнул и, последний раз бросив тоскливый взгляд на Аккермана, легко поднялся на ноги. Еще раз посмотрел на детей, на сумки, явно приготовленные для пикника, и улыбнулся. Наверное, Леви ему поверил бы, но по себе знал, что от привычек избавляться сложно. Вот и Смиту было непросто. — Ты счастлив? — спросил он. Леви чуть заметно улыбнулся, лишь губы дрогнули, но альфе было достаточно. — Не представляешь насколько. Они расстались, вроде и не друзья уже как прежде, но навсегда близкие люди, и Аккерман, глядя в несгибаемую удаляющуюся спину, почему-то был уверен, что стоит ему только позвать — и старый друг придет. Но долго размышлять об этом не получилось. В противоположной от той, куда ушел Смит, стороне показалась внушительная процессия. Впереди галопировала Ханджи в ярко-желтом сарафане и с пластиковым боксом в руках. Следом шел тоненький Армин со своими пацанами, а позади, как два верных паладина, Йегер и Браун тащили разномастные битком набитые сумки. Увидев приятелей, Ноа подскочил и помчался навстречу, мальчишки тут же затеяли дикую возню, а подошедший омега приветливо улыбнулся сидящему под деревом Леви. — Выбрались, как только смогли, — он виновато развел руками. — И хорошо, что Эрен встретил, мы это место полдня искали бы. — Мы сами недавно приехали, — отозвался Аккерман. — Помочь? — он кивнул на сброшенные поодаль сумки. — Нет-нет, сиди, ты что, — замахал руками Армин и опустился на коленки перед лопочущим о чем-то своем Тайроном. — Как же ты на отца похож! Да, Тайрон? — омега пощекотал малыша за пяточки, и тот довольно засучил ножками. — И не говори! — встряла Ханджи, отставив свою пластиковую коробку, и тоже полезла к детскому креслицу, громогласно требуя от малыша, чтобы тот «пошел на ручки к тете Ханджи!» — Надеюсь, близнецы будут твоей копией! — она подхватила угукающего альфочку на руки и пару раз сделала вид, что подбрасывает его, чем вызвала радостный детский визг. — Хотя нет, — добавила подумав. — Ни к чему нам сразу три Аккермана. Пусть альфа будет похож на тебя, а омежка — на Эрена! — она мечтательно зажмурилась. — Такие гены, оно, знаешь... — снова начала и сбилась, потому как Тайрон все ее внимание утягивал на себя. — Это кто тут у нас такой красивый, а? Кто? Кто-о?.. Конечно, Тай! Очкастая продолжала сюсюкать, Армин же, улыбнувшись, принялся разбирать принесенное, периодически впрягая в общественно-полезную работу альф. Леви, оставшись не у дел и без ребенка под боком, от нечего делать сунул нос в отставленный ненормальной подругой бокс и со смешанным чувством обнаружил внутри парочку здоровых ахатин на подложке из мягкого мха. — Очкастая, ты окончательно спятила, — прокомментировал он брюхоногих, тянущих к нему глазки-антенны. — Ай, иди ты, — отмахнулась бета, возясь с Тайроном. — Ну взяла их с собой, что такого-то? Денек какой вон, хороший! Пусть на травке порезвятся! — и, заметив многозначительно выгнувшиеся брови Леви, молниеносно набычилась. — Не вздумай ржать, Аккерман! — потребовала она, кидаясь на защиту своих питомцев, но ее внимание уже отвлекли Ноа и младшие Брауны, и она унеслась с Тайроном на руках. Леви только фыркнул ей вслед и, подумав немного, вытащил из бокса обеих ахатин и положил на траву. Обалдев от перемены места, они жались друг к дружке и боязливо вытягивали головы, шевеля рожками. — Что он тут забыл? Йегер плюхнулся рядом, сверкая невозможными глазищами. Аккерман мельком глянул на своего альфу, усмехнулся и как ни в чем не бывало продолжил возиться с подопечными очкастой. — Мимо проходил, — ответил наконец, когда напряжение Йегера достигло апогея. — Чисто случайно? — Разумеется. Леви не возражал, когда его сгребли в охапку и утянули ближе, прижимая спиной к груди, а в макушку уже привычно засопели. — Не отдам, — пробормотал Эрен, целуя висок с мерцающей серебром меткой. — Бля, да кому я нужен, — отозвался Леви, блаженно прикрывая глаза. — Нам. Теплые широкие ладони нежно обхватили живот, в котором мягко возились близнецы. Альфа и омежка, совсем как когда-то и мечтал Йегер. И еще два альфы, подумалось довольно, план перевыполнен. Леви усмехнулся, жмурясь на запутавшееся в листве каштана солнце. — Знаешь, очень давно хочу сказать тебе кое-что. — Я знаю все, что ты хочешь сказать мне, Йегер. — И какой ответ? — Я тоже. Их пальцы встретились, переплетаясь, и метка на смуглой коже альфы оказалась продолжением метки омеги. Мелькнув последней страницей, книга прошлого закрылась. А новая, еще не прочитанная, терпеливо ждала своей очереди.