Стая Z.

      На улице была просто сказка. Ученики и студенты только два дня назад закончили сдавать экзамены. Поэтому в 11:30 улица была озарена тысячью радостных воплей, что означало начало недели каникул. Девушки и парни смеясь и крича шли по улице. На них с лёгкой завистью смотрели редкие прохожие, которые торопились на работу. Когда они тоже с криками и гуляньем до глубокой ночи встречали неделю после тяжёлых экзаменов. Ближе к вечеру всю эту толпу можно встретить в барах, в парке или в доме у одного из них.       Вот на часах ровно 12:00. Даже маленькие дети уже проснулись и радуются солнышку, окружающим их людям и теплу. И кто же в это время может спать?       Pov Томас.       Мне опять снился сон. На этот раз он был намного страннее, чем в прошлый. Нет, мне не снился Си-ди. Мне снились другие животные. Сова, лев, ястреб, кот, лемур и олень. Эти представители фауны сидели в общем кругу и пили… Пили алкоголь. Много и разного. Они кричали, бранились, танцевали. Они шумели так громко, что вскоре к ним прилетел злой орёл. Он стал ругаться на сову и просил быть потише. Как вдруг ястреб стал смеяться. Это разозлило орла, и тот предложил дуэль. Ястреб согласился и хотел уже сказать, что за дуэль, как раздался громкий крик, и все животные разбежались. Только орёл как-то радостно полетел обратно, на прощанье подмигнув.       Я нехотя открыл глаза и пытался привыкнуть к яркому свету из окна. Зевнув, я сел на кровати и стал рассматривать комнату. Белые кружевные обои слегка блестели под светом из окна справа. Пол, сделанный из светло-орехового паркета, отражал свет и делал комнату светлее. Возле кровати стояли две тумбочки. На одной стоял светильник на чёрной ножке. Кровать была сделана из тёмно-серого дерева. Белое постельное бельё, четыре подушки: две белых и две синих, а также серое покрывало. Напротив окна стоял небольшой белый столик и белое пластиковое кресло с чёрной подушкой. На столе стояла ваза с цветами и фото птиц. Над кроватью висело 3 фотографии с чёрно-белыми изображениями. В правом углу висел кондиционер. Окно было наполовину прикрыто синей шторой из мягкой ткани. Хмыкнув, я слез с кровати, заправил её и пошёл к белому шкафу, стоящему рядом с серой дверью. Я открыл его и нашёл две сумки. Они были пустыми, потому что все вещи лежали аккуратно сложенными в шкафу. Мысленно сказав спасибо тому, кто это сделал, я взяв костюм льва и трусы, пошлёпал босыми ногами к двери. Открыв её, я увидел ванную. И так и замер с открытым ртом. Во-первых, ванная комната была сделана из мрамора. Белый с серыми прожилками камень был везде. На полу, стенах. Потолок был стеклянным, с маленькими светодиодами.       Во-вторых, здесь была полностью мраморная ванная и стеклянная душевая. Напротив стоял комод, с раковиной, белыми полотенцами, стеклянной мыльницей и зеркалом, с белым узором по краям. Закончив охреневать, я решил, что потом протестирую ванную, и пошёл просто в душ. Кстати, он был полностью прозрачный и ничего не скрывал. Рядом с ним висели два больших полотенца: белое и чёрное. Под вешалкой для полотенец стоял низкий комод с чёрными подушками и выдвигающимся ящиком. Как оказалось, там были белые и черные тапочки, а также средства для бритья, мытья, и халаты. Помывшись мылом с запахом черники, я вытерся чёрным полотенцем и, напялив труселя с костюмом, вышел из комнаты, выключив свет. Я ещё туда вернусь, потому что там была малиновая пенка для купания, уточка и лепестки роз. Я вернусь, только дождись меня. Зайдя в спальню, я первым делом нашёл маленькую сумочку. Её не разобрали, так как в неё был вшит кодовый замок. Открыв сумку, я проверил все документы, телефон, планшет, зарядные устройства, деньги, дисконт карты, а также коробочку с линзами и футляр для очков. Найдя маленькое зеркало на столе возле окна, я открыл коробочку с линзами. Я не очень помню, как я их сюда снимал и клал, но они каким-то образом оказались здесь. И хорошо, не хочется без них ходить. Взяв зеркальце, я посмотрел в него.       С отражения на меня смотрел парень 16-17 лет с чёрными короткими волосами и с разноцветными глазами. Да, я болен гетерохромией. Один глаз у меня чисто голубой, другой зелёный. И волосы у меня не совсем черные. У корней они белые. Вот уже две причины, почему у меня только один верный друг. Когда мне было 12, пятеро парней загнали меня в угол и начали бить. Они говорили, что я урод, и поэтому меня бросила мама. Избив, они крикнули, чтобы я сдох где-нибудь по дороге. Желательно в муках. Лежа на асфальте, я плакал и стонал от боли во всём теле. По голове они не били, а важные органы я закрыл руками и ногами. Меня нашёл и отвёз в больницу Гарри. После этого мы сдружились. С тех пор я ношу линзы и крашу волосы у корней. Вот такое у меня весёлое детство. Отогнав грустные мысли, я надел цветную линзу голубого цвета и очки в чёрной оправе. Накинув капюшон и взяв телефон с наушниками, вышел из спальной комнаты и столкнулся с Линой. На ней была одета короткая туника с совой и серые шорты. Она со смехом начала рассматривать меня. Отдышавшись после бурного потока дикого ржача, Лина начала разговор.       — Доброе утро, львёнок. Давно встал?       — И тебе утречка, совёнок. Да нет, только что. А ты?       — То же самое. Ну как, лев, готов знакомится с мамой за ужином?       — Только если ты, о мудрая и всемогущая сова, проведёшь меня по маршруту нелёгкого пути и приведёшь к крупной дичи.       — Хм, выпендрёжник. Пошли, а то звуки твоего живота меня пугают.       — Хе-хе.       А она на самом-то деле хорошая. И смех, и улыбка у неё красивая. Ну модель, что уж там. Спустившись по лестнице и зайдя на кухню, я остановился возле входа. Длинный стол из чёрного дерева укрыт зелёной скатертью. На нём стоят шесть тарелок, шесть пар столовых приборов, шесть чашек и стаканов. На тарелках лежала салфетка розоватого оттенка. Вокруг стола сидела семья Стир. Во главе стола сидел Гарольд. Слева и справа от него места пустовали. На 4 стуле сидел парнишка с серыми глазами. Напротив него место пустовало, а на соседнем сидел Ярос. Каждый был занят своим делом, но как только я и совёнок вошли, все посмотрели на нас. А точнее, на меня. Поздоровавшись со всеми, Лина села на своё место по правую сторону от отца и тоже стала смотреть на меня. Я сначала стушевался, но потом взял себя в руки.       — Доброе утро всем. Простите за опоздание. Не установил будильник и засмотрелся на интерьер комнаты. Примите мои извинения за ожидание.       — Добрый день, Том. Что ты, мы думали, ты проснёшься не раньше трёх часов. Присоединяйся к обеду. Его скоро подадут.       — Спасибо.       Ярос улыбнулся мне и указал мне взглядом на место рядом с Линой. Сев на него, я завёл беседу с Линой, как почувствовал взгляд ревности. Повернувшись, я встретил взгляд нахмуренных глаз. Рекс пытался убить меня глазами. Его очи цвета грозового неба, кидались в меня молниями. Но когда Лина позвала Рекса, я увидел, как гроза прекратилась, и злой взгляд стал нежным и невинным. Удивительно. Просто удивительно. В глазах, полных детской обиды, плескалась чистая любовь к человеку, на которого они смотрели. И только в глубине я увидел тоску и печаль. Сколько ему? Семь, кажется? Первый раз вижу такой взгляд у ребёнка. Мне стало немного жутко. Захотелось встать, убежать в комнату и плакать… Мне казалось, что я снова потерял отца. Что я снова сижу в ванной под холодной водой и, плача, режу себе вены. Не знаю, как я выжил. Боль отрезвляла. Я резал себе ноги, колол иголки, бил кулаками стену, сбивая костяшки до костей. Кричал, орал. С каждым воспоминанием места, где были порезы, отдавали болью. Шрамов не было. Ни одного. Поэтому, если я скажу об этом, мне не поверят. Я мрачнел, есть уже не хотелось. Хотелось слушать музыку и плакать. Опять. Как девчонка. Я не был готов к смерти, никто к ней не готов. Ведя беседу с самим собой, я не заметил, как меня трясли за плечо. Выйдя из транса, я посмотрел на этого человека. Лина. Сколько беспокойства в её глазах. Материнский инстинкт взял верх, и теперь она нежно гладила меня по плечу.       — Львёнок, ты чего? Что-то случилось?       — Всё нормально, просто задумался. Не волнуйся, — я натянуто улыбнулся.       — Хм, ладно. Не грусти, Том, всё будет хорошо.       Она улыбнулась и потрепала меня по голове. Я немного пришёл в себя. Не стоит поддаваться истерике. Только 17 дней прошло. Через 23 дня можно будет выпить бутылочку спрятанного виски и помолится за отца. А сейчас нужно начинать жить заново.       — Всем доброго дня. Обед ещё не принесли?       Голос, немного хриплый, раздался по кухне. Я повернул голову и увидел её. Женщину, что родила меня, ту, что бросила меня, ту, из-за которой отец долго пил и не выходил на работу. Она была красивой, с этим не поспоришь. Но меня от неё тошнило. Она была отвратительна для меня. Я не ненавидел её, не любил. Я вообще ничего к ней не чувствую. Просто какой-то левый для меня человек. Так пусть и останется там слева и не суёт свой нос в мою жизнь. Она даже не приехала навестить меня, ни разу. Не приехала на похороны, не позвонила. Я не знал о ней ничего. Родители — это не те, кто родил, а те, кто воспитал. Миссис Стир в моём воспитании не участвовала. Поэтому пусть культурно молчит.       Я поздоровался с ней. Услышав незнакомый голос, она повернула голову и посмотрела. Во взгляде болотных глаз промелькнуло удивление, неузнавание, понимание, грусть и… отвращение. Лёгкое, незаметное. Я ответил ей взглядом безразличия. Гордо подняв голову, Вивиан просеменила за своё место, улыбаясь мужу, дочери и Рексу. Я посмотрел на Яроса. Тот тоже с безразличием смотрел на мисис Стир. Получается, он дружит со всеми, кроме Вивиан? Занятно. Как только хозяйка дома села, стали нести обед. Сначала было горячее. Крем-суп с шампиньонами и чёрным хлебом с пряностями. Пожелав приятного аппетита, я расстелил салфетку на коленях и стал есть. Столовой ложкой понемногу я стал кушать суп. И с первой до последней ложки я чувствовал оценивающий взгляд. Наверное, странно смотреть на человека в костюме льва, который мало того, что молчит, так ещё и ест культурно. Съев первое, я вытер рот салфеткой. И, сложив посуду, ровно сел и посмотрел на присутствующих. Те тоже съели свой суп. Посуду быстро убрали и принесли второе. Три блюда на выбор. Рыба с жареными овощами, стейк с кровью и греческим салатом, а также спагетти «Карбонара». Я выбрал спагетти. И в этот раз на меня смотрели, когда они вообще есть успевают. После сытного второго принесли десерт. Здесь тоже был выбор из трёх блюд. Итальянский сабайон* с корицей. Французское безе Meringue** с фруктовым соусом. И краннахан***, шотландский десерт, в состав которого входит виски. Я взял себе сабайон. В этот раз никто не смотрел на меня. Наверное, интерес пропал. После десерта, нам принесли напитки. Чай, кофе, сок и глинтвейн. Лина, взяв чашку чая, сказала, что выпьет его в комнате, и ушла. Взяв чашку с глинтвейном, я сделал первый глоток. Пряная жидкость медленно текла по горлу, согревая изнутри. Прикрыв глаза, я балдел от этого чувства покоя. Когда я открыл глаза, то увидел, как Рекс смотрит на меня. Заметив, что я поймал его взгляд, парнишка отвернулся, допил сок и убежал. Я только засмеялся про себя. Чудной парень, но его взгляд… Бр-р-р.       — Ярос, слушай, — начал разговор Гарольд. — Моя машина сейчас в гараже, а я тороплюсь. У меня сегодня важные гости в одном из ресторанов. Подбросишь?       Фауст улыбнулся хитрой улыбкой и сощурил глаза. Сейчас он был похож на лиса. Очень милого лиса. Ярос ответил кивком и поднялся со стула. Мистер Стир повторил его движение. Через 10 минут на кухне остались только я и Вивиан.       — Научитесь скрывать своё отношение к людям, Томас.       — Тоже могу посоветовать и вам, Вивиан. Не понимаю, как все присутствующие не потонули в болоте отвращения, в котором вы пытались меня потопить. Быть может, я напоминаю вам о вашей старой жизни? Без машин, без дорогих платьев. Простую человеческую жизнь? Давайте так. Я не ем вас, вы не едите меня. Я не лезу в жизнь вашей новой семьи, а вы содержите меня до моего совершеннолетия. Как только я закончу универ, мы с вами расстанемся. И забудем нашу встречу как страшный, долгий сон. Согласны?       — Отвратительное поведение. Твой отец ничему тебя не научил. Ещё хоть раз будешь со мной так говорить, я вышвырну тебя из этого дома и страны.       — Прекрасно. Тогда я позвоню в органы опеки. И скажу, что родная мать выкинула ребёнка из дома. И тогда у вас и и вашего мужа заберут детей и отдадут их ближайшим родственникам или в детдом.        — В таком случае, ты попадёшь в детдом…       — А вот и нет. По документам я перехожу под опеку своего совершеннолетнего кузена. А вот ваши дети куда попадут?       Она промолчала. Опустила голову и сжала пальцы на чашке. Хм, походу, я победил. Улыбнувшись, я встал с чёрного стула, поставил пустую кружку на стол и пошёл на выход. Я уже был в двух шагах от входа, как услышал всхлип. Он был настолько фальшивый, что я поморщился. Актриса из неё никудышная. Я остановился, вытащил телефон с наушниками и специально снял капюшон. Показав ей, как я одеваю наушники и включаю музыку, я пошёл наверх. Хоть в наушниках и играла громкая музыка, я услышал звук разбивающегося фарфора о стену.       — Пф, истеричка.       Сделав музыку громче, я закрылся в своей комнате и останусь здесь, пока не захочу жрать. А это будет ой как не скоро.       Конец Pov.       Томас настолько сильно сильно был погружен в свои мысли, что не заметил две пары глаз, притаившихся за статуей на первом этаже. Лина и Рекс, выйдя из своего укрытия, с удивлением уставились на закрытую дверь. Они видели и слышали всё. В этот момент они поменяли своё отношение к Вивиан. Том разбил одну из масок фальшивой эмоции.       Приведёт ли это к разрушению всего образа милой мамочки?