переиграть сначала

Шестнадцатое марта 2016. -Эээ, Рапунцель, просыпайся.- Тормошит Саша друга за плечо. - У меня бошка разрывается. Че тебе, нахуй, надо?- друг еле поднимает тяжелые веки красных глаз. - Ты уже не популярен. У тебя тут оппонентка.. - Вступает в разговор Ефим, сидя за столом с макбуком. - Че, бля?- Миронов, еще не очухавшись, медленно встает с дивана, и, шатаясь, подходит к сидящему за ноутбуком с покерфейсом. - Ну позырь, вот эта вот телка. Сейчас все везде обсуждают ее. Вон, вся лента засрана. Ебанный двач, будь он проклят. - Мне похуй на это. – Без какого-либо интереса сонный Глеб берет с пола бутылку дорогого вина и поглощает в себя её содержимое с такой жаждой, что вытекшая из-за крупных глотков половина почти полностью окрашивает рванную белую футболку в пунцово-розовый.       Не смотря на свой весьма юный возраст, Миронов злоупотреблял выпивкой уже неделю так третью и за это недлительное время он кое-что для себя уяснил: он любит пить и скрывать этого не станет. И выходить из опьяненного и наркотического состояний как-то не торопился.       Однако причина такого немотивированного поведения и таких неосмысленных решений никому не были известны, в числе не ведающих состояли даже самые близкие музыканта. - Это не будет длиться вечно, братан. Вспомни, когда в последний раз ты был трезвым?- Кудрявый шатен вырывает из распростертых объятий Каберне и быстро уносит куда-то в неизвестном направлении квартиры, дабы спасти последнюю бутылку из своего запаса. – Обрати внимание, это вполне важно. – Дмитриев тянет приятеля за рукав, чтобы заставить увидеть происходящее в лентах соц. сетей.- В общем, она под поезд бросилась. Фотки две выложила со средним пальцем и очень дерзко со всеми попрощалась. Ну, а теперь мало того, что знаменита, так еще и икона кланяющихся ей малолетних суицидников. -Что, блять?- Глеб наконец продрал глаза,- Икона? Я не сдаваясь работал, чтобы стать знаменитым и поймать свою волну хайпа. А она с ебанным черным пиаром, сука, вторглась.. - Ну у нас же ток ты мертв.- Друзья начинают дико ржать с острой, как им показалось, шутки. - Так, слышите, мудилы. Я вам говорю, она ща где-нибудь шляется. Да хоть на своей любимой железнодорожной станции. И я вам это докажу. - Окей, на что спорим?- Саша азартно протягивает руку для пожатия. - Да дело даже не в споре.. Не, ну ты это видел, нахуй?! – Миронов злостно листал ленту новостей вк вниз, снисходительно осматривая каждый пост.- Ну если эта шкура жива.. Тогда ей дико не повезло и я просто беру её на себя. - Окей, но если она мертва… Знаешь, братан, а если придать перца этому спору… Когда ты продуешь..Что если мы прокрутим на всех концертах твоего тура тот видос, когда ты весь поникший, весь в блевотне валялся в мусорном баке и тебя там ещё бомжи за своего приняли? - Идёт.       Глеб жмет руку, смотря прямо в глаза Александра. - Ефим, разбей, пожалуйста.- Твердит блондин, все ещё напряженно пялясь лучшему другу в глаза.       Фимка, быстро поправив непослушные кудри, увлеченно разбивает. - Ладно,- Начинает шатен.- С момента начала всероссийского хайпа вокруг нее прошла неделя, видимо спалил кто-то только сейчас. Ибо письмо она свое суицидальное выложила намного раньше. Приблизительно 4 месяца назад. Как мы поймем, действительно ли она жива с того момента? - Мой ещё не начавшийся тур. - молвит Глеб,- Просто попрошу, чтобы нам дали машину уже сейчас. Над ток ребят набрать, чтобы они в курсе были, что мы валим. А в какой жопе мира это находится? Сашок на это лишь молча тыкает в карту на экране ноутбука. - О боги. Радует то, что это чет знакомое. По-моему, я в детстве с родителями там был. И может, зрительно еще помню, где что находится. Эта охуевшая сука должна знать свое место. Бля. Пойду-ка Артема с Федей предупреждать, ибо может они заняты на эти дни, как и Лингвистон, а нам нужна компания повеселее.- Глеб взял со стола уже куренный блант.- Ня. Пока, нах. - Уже цитируешь ее. Вау. Может быть..Это любовь..- Саша с Ефимом саркастично переглянулись. - Я эту ебанашку сумасшедшую люблю? Да, да, блять, без памяти.- Миронов недовольно вздохнул, и, втянувшись вновь горящим блантом, исчез в коридорах тесной квартирки.