***
— Уникальные клоны, это скорее брак серии, а не отличительная черта, — с долей безразличия сказал Лама Су, разглядывая образ Канцлера в передающем устройстве. Черные большие глаза каминоанца были обращены к мерцающей фигуре собеседника. — И всё же я вынужден не согласиться с Вами, уважаемый премьер-министр. — Прошелестел в ответ голос Палпатина. Его внимание привлёк клон, о котором ему рассказали много всего занятного, а поведение его во время одиночных выходов на стрельбище Палпатин наблюдал лично. Словно другое существо заточили в неотесанное тело, не способное двигаться так, как того требовала природа «поселенца». От того солдату было сложно справиться с собой во время спарринга. А если отладить этот процесс, клон станет смертоносным оружием в умелых руках. Ценный кадр на службе у Республики.Глава 4. 4. Интуиция
10 октября 2017 г. в 22:53
POV Артём
Раньше я бы даже не расстроился, если бы услышал нечто подобное. Мало ли на свете планет, враждебно настроенных к Республике? Тем более, пока шла война, и гибли наши ребята, хотелось как можно больше систем склонить в нашу сторону, отступиться от старых правил. Вместе мы сила!
Но эта новость сбила все прицелы: Республика решила присоединить к себе Мандалорский сектор.
Не получилось однажды, решили по второму кругу, едва оставила свой пост герцогиня. Точнее, её убили. А вот убийство позже списали на злосчастный Дозор смерти, который, следом, развеяли в прах. Нашли крайних. Концы в воду.
А ведь если хорошо подумать, то я был слеплен из того же теста, что и мадалорцы, упорно отстаивая свою свободу.
Дискуссировать на эти темы было особенно не с кем, да и не желательно, чтобы никто не решил, что клон стал задавать много ненужных вопросов. С такими разговор короткий. Но моё сердце было не на месте, словно я мог что-то потерять, дорогое и единственное. Странное было то чувство тревоги. Об этом я старался и не думать, но беспричинное беспокойство накатывало в моменты уединения, перед сном и после пробуждения.
О ситхах уже никто не говорил, а слухи так и остались слухами. Лишь один человек мог быть осведомлён в том, что творилось вокруг. И этим человеком был тот, кем я в последнее время искренне восхищался: верховным канцлером Палпатином.
Он был всегда подтянут, собран и тактичен со всеми, кто входил в его окружение. Вокруг вились джедаи, сенаторы. Некоторые лица примелькались настолько, что я уже додумывал за них их реплики, прежде чем они скажут слово. Я сканировал каждого, кто проходил мимо меня и по походке я мог определить, с какими вестями к Канцлеру направляется тот или иной тип: с хорошими новостями или плохими.
Я не позволял себе вольности даже подумать о том, что осведомлен о Канцлере больше, чем того обязывало положение. Помня о своих прошлых ошибках, я просто жил этим настоящим, не строя просчетов по изменению будущего. Но меня выдали незначительные проколы. Скорее сиюминутная рассеянность, но разговора было не избежать. Когда твой начальник будущий Император и слова приходилось подбирать соответствующие.
— Вас что-то гнетёт, — канцлер выдернул меня из мимолётных раздумий, когда я стоял на своем посту и должен был бы думать только о службе, а не о чём-то другом. Но мой сон не шёл у меня из головы, возвращая в водоворот событий снова и снова.
Канцлер шёл мимо и остановился в полуметре от меня, глядя в визор моего шлема.
— Виноват, сэр. — Вышколился я по струнке, пытаясь сладить с временным ступором.
Следующий за канцлером Мас Амедда, повернул ко мне своё внушительное тело, словно поторапливая с ответом или желая продолжить прерванную беседу, но жестом руки Палпатин его остановил.
— Лейтенант?
Спасовал. Дурак. Каюсь. Не мог найти ответ. Но длилось это секунды, только для меня минула вечность, когда я пытался замаскировать осведомлённость за неловкостью. Всё-таки Палпатин передо мной, а не кто-то иной. Фигура величественная, а главное — опасная для всех инакомыслящих.
Но Канцлер отчего-то улыбнулся, слегка тронув меня за плечо.
— Что было, то прошло. Думай о том, что есть сейчас. — Негромко сказал он таинственную фразу и, быстро теряя ко мне интерес, кивнул своему собеседнику, увлекая Мас Амедду беседой.
Я стоял на посту еще некоторое положенное время, прокручивая в голове фразу, сказанную Палпатином, снова и снова и не мог понять, к чему было это сказано. Тренировка после, заставила голову остыть от бесконечных дум и выложиться на максимум, расстреливая на полигоне мишени.
Одиночный выход был моим преимуществом. Потому что я больше привык во всем полагаться на себя, чем на товарищей в бою. Эту особенность я перенял у лучников Туреля еще во времена войны кольца. Эльфы чаще действовали в одиночку. Несмотря на то, что я утратил некоторые способности, которыми обладали эльфы, например остроту зрения и слуха, но рука пока била по целям без промаха, будь то бластер или метательные ножи. Приклеилась и кличка «Одиночка», потому что было слишком очевидным тот факт, что одному мне думалось легче. В спарринге я проигрывал тем, кто умел работать в команде. Это было слишком очевидным, и Тайр устал уже указывать мне на этот факт.
— Ты пойми. Мы — команда. Отступая, ты будешь прикрывать тылы, а наступая, идти впереди.
Я кивал, как послушная болванка, но результат был всегда одинаков: блестящий снайпер, но в остальном проигрывал своим сослуживцам. А после к этому прибавились мои тревожные ощущения после принятия решения в Сенате о присоединении Мандалорского сектора к Республике. И чего я волновался? Сам не мог понять. Пока не этот сон, в котором я весьма отчетливо увидел Катю, стоящую посреди горящего здания. Я пытался добраться до неё, но меня будто что-то держало сзади. Обломки падали между нами, строя огненную баррикаду. Это чувство страха за любимого человека не покидало меня даже после сна. Я все списал на усталость, но как говорят джедаи: «Интуиция шепчет тихо, но верно».