Неудачное попадание

Выход из деревни был совсем рядом, но попасть к нему никак бы не вышло. Два мощных взрыва завалили проход, поэтому выйти из переулка не представлялось возможным. Хисен попыталась подняться, ощущая что ноги не слушаются, а руки нервно дрожат. Облако пыли еще не рассеялось, поэтому Сакураи, закашлявшись, смотрела куда-то вперед. Ничего толком разобрать не получалось, только завал и лежащее тело. Хисен поперхнулась, ее как-то слегка передернуло и бросило в холод. Медленно, будто стараясь устоять на ногах, она подходила к Рен, слегка прищурившись, чтобы лучше рассмотреть. Она жива? Девочка боялась подойти ближе и узнать точно. Хисен видела мертвых людей и никогда особо не боялась понятия «смерть», но сейчас, закусив губу, чтобы не заплакать, она поглубже вздохнула. — Рен?.. Рен? — Сакураи присела рядом с куноичи, параллельно осматриваясь. Метрах в двадцати рухнул дом. Здесь была окраина, поэтому и взрывы были слабее, чисто для профилактики. Рен, должно быть, всего «слегка» задело. Хисен, нащупала пульс и выдохнула. Куноичи просто была без сознания, но вот лицо… Пострадала особенно правая часть, куда попала основная часть осколков от дома, и которую смог достать взрыв. На щеке и рядом с глазом было какое-то непонятное месиво из грязи и крови, ухо тоже, очевидно, задело, как и ногу… Как и руки… — Мда, и что с тобой теперь делать?.. Черт! Ненавижу! Идиотский Дейдара, идиотская Ива, идиотская жизнь! Хотелось расплакаться, но Хисен сдержалась, случайно заметив человека, стоявшего на крыше. Очевидно, что он собирался уйти из деревни. — Неужели достал-таки? — хмыкнула Сакураи. — Это на искусство слабо похоже, если ты не заметил, — она кивнула в сторону лежащей на земле Рен и горько улыбнулась, понимая свое плачевное положение. — Искусство заключено в одном мимолетном моменте взрыва, хм, — донеслось откуда-то сверху. — Последствия к нему не относятся. Да и ты сама виновата. Хисен задумалась. — Да, все как всегда пошло не по плану… *** — Ты уверена, что это хорошая идея? — Хокьё недоверчиво зыркнул на Рен, которая тем временем надевала плащ. — Да… Ты просто поможешь мне найти одного из тех джонинов по чакре, — кивнула девушка, натягивая капюшон. — А потом? Ее ж точно охраняют. — А дальше что-то придумаю, — отмахнулась Ёшикава. — Давай, двинулись. Лис театрально вздохнул и… растворился в воздухе. Нет, он не исчез, а все еще находился рядом, в этой самой комнате, просто увидеть его было нельзя. Хокьё не было равных в мастерстве камуфляжа. И это была не просто какая-то техника, которой мог овладеть любой, нет. Для него это было настоящим умением, искусством, в котором ему не было равных. Хокьё обладал уникальной белоснежной шерстью, которая имела свойство определенным образом отражать лучи света, падающие на нее. Таким образом песец становился практически невидимым. А благодаря бесшумному передвижению его вообще было трудно обнаружить. Рен открыла дверь, тут же столкнувшись с жарой Суны. Грустно вздохнув, она решила пока побродить по деревне, чтобы дать Хокьё немного времени на поиски. Все-таки и нюх у него хороший, и навыки сенсора неплохие, поэтому найти тех джонинов он сможет легко. Тем временем Рен грустно осматривала улочки деревни, местные лавки и магазинчики. Сейчас здесь не было ничего такого, что могло бы ее заинтересовать, хотя годом ранее она готова была душу дьяволу продать, чтобы хоть немного узнать о секретных ядах Сунагакуре, а теперь… Чиё-сама скончалась, а Рен так с ней и не встретилась, твердо убедившись в том, что мечты не сбываются очень часто. А недавно еще и Сасори-сама погиб. Это, Ёшикава, конечно, добило, учитывая, что она чуть ли не молилась на него. Все-таки не зря Хисен называла ее буйнопомешанной. Рен придавала естественным наукам слишком большое значение в своей жизни, она сделала это ее смыслом. Для нее Сасори был гением в области ядов, а теперь его не стало. А что ей теперь оставалось делать? Из-за этой чертовой фобии она не могла даже сражаться нормально, поэтому приходилось все время держаться в тени, зарабатывая на жизнь торговлей низкопробной отравой. Благо, что ее в этом никто уличить не мог, ведь делал все Икёку-сан — старик-знахарь, который погиб не так давно. Но его никогда и не существовало: всего лишь хенге и никаких встреч с заказчиками. Правда, когда об этом узнали шиноби, пришлось свернуть лавочку, подставив какого-то мужика. Чтобы окончательно не падать ниже плинтуса, Рен выбрала какого-то алкаша и ненавязчиво сообщила охотникам на кадров из Книги Бинго, что Икёку — именно он. Им с Хисен он приносит хороший заработок, поэтому было жаль все закрывать. А теперь, когда не стало даже Хисен, куноичи толком не понимала, что ей делать. У них была четкая командная работа, где негласным командиром была именно Сакураи, и все всех устраивало, всем было хорошо. Сейчас же Рен ощущала себя будто потерянной. Исчезла та направляющая сила, которая заставила ее когда-то начать работать над собой, переосмыслить приоритеты в жизни, перестать бояться осуждения со стороны. Черт, Хисен же и привила ей любовь к «проститутскому шмотью», которое ненавидела бабушка Пон, объяснив, что на войне все средства хороши, поэтому для отвлечения внимания самое то. Рен думала, а Хисен делала, причем не всегда то, что до этого придумала Ёшикава. Хотя, если говорить правду, то девушка уже давно перестала ценить жизнь. В тот самый переломный момент все стало верх дном. То, через что она прошла в свое время, намного тяжелее, чем ненависть жителей родной деревни. Когда ты четырнадцатилетняя девочка с обезображенным лицом, когда ты хоть как-то пытаешься выжить, хватаясь за абсолютно любую возможность заработать, ты начинаешь понимать, что оно того не стоит. Если бы не свитки и знания в них, Рен давно бы сошла с ума окончательно. Но то, как ей доставались эти самые свитки перечеркивало практически все. Сначала постоянное давление родителей, потом их отсутствие, обезображенное лицо, предательство, насилие, смерти. Мир шиноби был слишком жесток к ней в свое время, но теперь она повзрослела и расставила для себя приоритеты. Главное — достичь своей цели, хоть ты и умрешь на пути к ней. Где логика? Иногда она у Рен отключалась. — Эй, — куноичи что-то дернуло за край плаща, поэтому та машинально оглянулась и, не заметив никого поблизости, поняла, что Хокьё сделал все от него зависящее. Изначально он был призывом Хисен, но контракт мог быть подписан еще одним человеком, коим и являлась Рен. Благодаря этому она могла знать, где находиться Хокьё, естественно, если он сам этого захочет. Сильная связь между куноичи и призывом помогала Ёшикава следовать за животным, причем даже не видя его. — Ну? — они забрели в какой-то неприметный переулок. Рен нервничала и торопилась, но Хокьё молчал, не появляясь. — Дело плохо, поэтому советую тебе свернуть лавочку и возвращаться в Страну Огня или Страну Чая, короче, куда хочешь, — сообщил песец. — Я сама решу, что мне делать, — отрезала Рен, нервно оглядываясь, потому что здесь не только у стен есть уши, но и у песка. — Скажи, что видел. — Тц… Чакры Хисен я до сих пор не чувствую, но у меня получилось понаблюдать за тем шиноби, который видел ее последним. От него до сих пор несет той отравой, которую ты дала Сакураи. — Хм, неплохо… Наверное, они вывели не все, — задумчиво проговорила Ёшикава. — Так, и что в итоге? — Она находится под постоянным контролем шиноби и, скорее всего, Казекаге, поэтому ты точно к ней не сможешь попасть. Тебя поймают и сдадут оининам, — практически шипел Хокьё, будучи уверенным, что сможет переубедить свою хозяйку. — Значит… Хм… — Рен задумалась, перебирая бусины на браслете. Это часто помогало сконцентрироваться. — Значит, я поговорю сразу с Казекаге. — Ты совсем с ума сошла?! — от такого неожиданного поворота Хокьё даже перестал держать технику. — Я всегда считал, что у тебя не все дома, но надеялся хотя бы на инстинкт самосохранения. — Я знаю, какой это риск и сама не в восторге! Мне вообще не хочется вернуться в Киригакуре, чтобы меня там Мизукаге сгноила в тюрьме или сразу прикончила. Это будет просто обмен. Я дам ему информацию, а он мне Хисен. — Ты сдашь заказчиков? — Думаю, что Казекаге принципиальнее знать про заговор в деревне, чем наличие какой-то куноичи. А про то, что в теле может быть и не она, я просто умолчу. — Это суицид. Это чистой воды суицид. *** — Подъем, сонное царство! — Вэй, часов в семь утра, громко грохнул дверью, войдя в комнату у Хисен. — А? — девушка нервно оглянулась, подтянув одеяло к себе и закрывая лицо руками. — Я… Ты какого черта врываешься?! — Ты рыдала, что ли? — хмыкнул шиноби, всматриваясь в покрасневшие и немного напухшие глаза Сакураи. — Какое тебе дело? Казекаге доложить? Так ему все равно. Всем вообще все равно, — Хисен снова шлепнулась на подушку, накрывшись одеялом с головой. — А должно быть наоборот? — он аккуратно приподнял край покрывала, не без любопытства заглядывая внутрь. Слова эти прозвучали очень обидно. — Да иди ты! — взвилась Хисен, подрываясь с места. Вэй ловко увернулся от брыкающихся конечностей, но из-за резкого движения очки упали на пол. — Тц, сплошные проблемы… — У тебя «минус»? — внезапно спросила Нина, поднимая с пола очки и рассматривая их с каким-то особенным интересом. — Да, минус три, — кивнул Вэй, протягивая руку к Хисен, но та слегка отстранилась назад, примеряя на себя темно-коричневую оправу. — Давай сюда. — Ой, — Сакураи на секунду зажмурилась, — я уже и забыла это чувство… Все такое четкое. Мда, живу я в свинарнике, конечно. — Скажи спасибо, что вообще живешь, — хмыкнул шиноби, ловко перехватив очки, вернув их себе. — Тебе? — Нина нахмурилась. Вэй на секунду замялся, будто желая что-то сказать, но сдержался. — Собирайся. Пока не сильно жарко, Казекаге приказал купить тебе немного одежды… из нашего десятилетия. *** — Видишь, это она, — прошипела Рен, выглядывая из-за одного из домов Сунагакуре. Хокьё недовольно фыркнул, выразив полное отсутствие желания куда-то смотреть. — Пф, ты ведешь себя глупо. — Я в курсе, — с несвойственной ей непосредственностью ответила Ёшикава. — А Хисен-то шатает немного… — Да сколько ж мне повторять, что это не Хисен. Я же, наверное, могу отличить одного человека от другого! — возмутился лис. — Да понимаю я, замолчи уже. У меня тут план появился… Тем временем Нина была совершенно не рада внезапному променаду с Вэем, потому что предпочла бы остаться дома, пусть даже и в старом шмотье бабки Тору. Солнце пекло просто нещадно, а из-за жары, казалось, у нее сейчас к чертям высохнут глаза и мозг. — Слушай, мне правда плохо, — Нина, еле переставляя ноги, волочилась по пыльной улице Суны рядом с Вэем, который тащил пакеты с новой одеждой. Девушке, может, и стоило порадоваться обновкам, но не в ее состоянии полнейшего морального и физического истощения. — Тебе всегда плохо, — закатил глаза шиноби, наблюдая за тем, как Нина оперлась на одну из множества горячих стен. — Нет… По-моему, я просто… Я… — все тело будто перестало слушаться, а глаза вот-вот готовы были закатиться. Нина медленно, но уверенно сползла вниз по стеночке. Шиноби немного подохренел от такой ситуации, первые пару секунд просто наблюдая. Немую сцену прервала внезапно появившаяся Рен, которая, с совершенно невозмутимым видом стала рядом, многозначительно покосившись на Вэя. — Тепловой удар, — она сложила руки на груди. — Будем наблюдать или мне помочь? — Эм… — честно, в инструкции джонина было указано ограничить общение Хисен с посторонними, но тащить ее до больницы, которая находилась в трех кварталах отсюда, он вообще не хотел. — А ты знаешь как? — Ага, я немного медик. Временно решила остановиться у вас. Здесь такой сухостой интересный… — параллельно вынув из сумки документы, она ткнула их шиноби и склонилась над Хисен. — Помоги отнести ее в тенек. Пульс слишком учащенный… — Здесь недалеко ее дом, — джонин замялся. Можно ли? Ну, если Хисен тут богу душу отдаст, то его точно не похвалят. — Отлично… Нужно прохладное помещение, вода, лед… Ну, ты должен знать. Только вот, — Рен на секунду задумалась, — здесь проблема не только в перегревании. — Что? — Какая странная чакра…