Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Техника безопасности предписывала строжайше изолировать тех, кто мог заразиться чем-нибудь. Командующий решил, что сейчас в этом нет необходимости — если какие-то последствия заражения наступят, то от этого никто не застрахован вообще из всех, кто присутствовал в Токио-3 и в Геофронте. Потому как Кайдзю в невидимой и в неосязаемой форме коснулся практически каждого, его споры, если могут представлять собой угрозу сейчас, то всё ещё присутствуют в воздухе. Тщательный биологический анализ выявил какие-то останки, но они не показали опасности. Чтобы хотя бы немного соблюдать правила безопасности, пришлось изолировать Рицуко, Синдзи и тех техников, которых успел исцелить Синдзи. Чтобы не терять время, Рицуко и Синдзи занялись сексом — благо командующий одобрил такие отношения. Рицуко выполняла роль обратной наездницы, Синдзи лежал под ней, и вот в такой позе сегодня кончил в эту сексуальную, зрелую женщину. Синдзи велел Рицуко разбудить себя минетом, как будила его минетом Мисато, и сам заснул вместе с ней. Во сне Синдзи казалось, что он — древнее существо, заключённое где-то в Гренландии, ему поклоняются инуиты. Но вот некая экспедиция встревожила его, он атакует — превращает людей в уродливых мутантов, бледных, лысых с окровавленных гениталиями. Филип Бьюкенон, Том Рэд-Редвуд… ещё кто-то — череда имён тех, кого поглотил он — Туурнгайт… Рицуко не смогла пробудить его минетом, потому как в её случае карантин оказался ещё большей формальностью — чтобы отписаться Совету Безопасности — по утру её вызвали на работу как обычно. Синдзи попросил зайти к себе профессор Фуюцуки. Юноша вошёл — сам он носил сейчас больничную пижаму, заместитель командующего — привычную свою униформу, в иной одежде этого старика никто никогда не видел. — Здравствуйте, Фуюцуки-сан. Синдзи обратил внимание, что его пригласили не в обычный кабинет, а в некое помещение с тёмными стенами, похожими на стекло, за которыми заключена чёрная краска. Фуюцуки подготовил здесь небольшое место для комфортных посиделок. Синдзи так же обратил внимание то, что пришлось очень долго спускаться сюда. — Здравствуй, Синдзи — я буду называть тебя по имени, как майор Кацураги, ты не возражаешь? — начал Фуюцуки. — Нет, не возражаю. — Присаживайся. Заместитель командующего предложил поиграть в сёги. Синдзи согласился — он вынул ноги из тапок, согнул колени, сел себе на босые пятки, здесь Фуюцуки предусмотрел специальную подстилку. — Вы не боитесь стать жертвой заражения? Фуюцуки очень по-доброму рассмеялся: — Я слишком стар, чтобы меня беспокоили подобные вещи. Теперь рассмеялись они оба. Фуюцуки упомянул ещё о том, что ему приходится тратить много времени на то, чтобы ходить по всем этим огромным помещением внутри Геофронта, и он устаёт. — Я верю, что Юй исцелила тебя, — улыбнулся старик. — Если внутри Первой Евы дух моей матери, то почему она ничего не говорит вам? Она же может двигать Евой, почему она не общается языком жестов или каким-нибудь надписями? — уточнил Синдзи. — Возможно, на это есть причины, возможно её дух глубоко спит и действует не совсем сознательно, возможно — это лишь какой-то остаток, действующий инстинктивно, на интуицию, но без рассудка, — ответил Фуюцуки. — Твоя мать потратила много сил на Проект «Е». — Моя мать хотела спасти человечество? — Синдзи вспомнил про всё, что ему удалось пока узнать от Каору и отца. — Угу, — Фуюцуки кивнул. — Мы пытались создать Имитационную систему, чтобы не пришлось жертвовать матерями будущих пилотов — твой отец доверяет мне как самому себе, потому рассказал мне о том, что посвятил тебя в этот вопрос. — Угу… Синдзи попытался сейчас перевести внимание на игру. Фуюцуки же вдруг резко от неё отстранился. Старик отдал голосовую команду — в этот момент за чёрными стенами вокруг зажёгся свет. Синдзи аж вздрогнул — на него смотрело множество глаз, абсолютно мёртвых. А когда он осознал, что видит, то вообще закричал: за стеклом располагались красные соты, внутри которых находились отделённые от тел головы Рей Аянами, при этом полностью красные, словно сотканные из крови. — Прости, не хотел напугать, но в то же время мне хотелось, чтобы это было внезапно, — прозвучал далее Фуюцуки. — Что это такое? — Синдзи догадался по контексту разговора, — это ваша Имитационная система?! — Всего лишь один из вариантов. Синдзи посмотрел на Фуюцуки, потом снова на эти головы. — Отец ведь скрыл от тебя фотографии твоей матери, Юй-кун. Заместитель командующего вынул и протянул фотографию. Синдзи взглянул — типичное семейное фото, отец и мать с ребёнком и прочие родственники. — Моя мать… похожа на Аянами Рей, — Синдзи всё понял. — Моя мать донор — для всех ваших экспериментов. — Совершенно верно. — Выходит, Аянами мне как сестра? — Синдзи огляделся по сторонам. — И они — они живые? — Живые? Не совсем. Синдзи, командующий счёл излишним пудрить вам мозги теорией, но я, как профессор метафизической биологии, всё же посвящу тебя в матчасть, — Фуюцуки забыл про игру, сел поудобнее. Синдзи, впрочем, на пару с ним таки что-то перемещал в этой игре. — К 1990-м годам существование души или чего-то, что можно было бы назвать душой, контролирующей образ мышления, личность и самоощущение существа, это было достаточно широко подтверждено, чтобы в наши руки рекой потекли деньги. Похоже, что это «начало жизни» существует во всех живых существах, от бактерий до людей, а также, по-видимому, необходимо для любой многоклеточной жизни, более сложной, чем примитивные виды губок, — это начало необходимо для взращивания своих тел. Человеческие души и души разумных существ (таких как те же Старцы и Ктулху) — «Лилим» обладают дополнительным уровнем сложности, чем души животных. Пока что исследования чётко не указывают, как возникают души или откуда они берутся, если они не возникают как продукт привычной биологической активности, или куда они отправляются после смерти. Тщательные измерения душ, покидающих тело и быстро становящихся необнаружимыми, указывают на потерю энергии, которая не попадает в местную среду: поэтому, если закон сохранения энергии не нарушается, душа должна отправиться куда-то ещё… Синдзи воистину зачаровался этой речью и слушал, не перебивая. — К 1999 году у нас организовали «Колледж метафизической биологии», как его называли в университете Киото. Эксперименты над животной жизнью, в которых душа резко и внезапно отделяется от тела — это всё требует довольно… хитрую спиритуалистическую технологию — и такое условие почти никогда не встречается в обычной жизни: душа обычно остаётся слабо связанной с телом до тех пор, пока не наступит «продвинутый распад», после чего привычная «физика» берет верх. Всё это показало, — продолжал Фуюцуки, — показало, что тело в таких обстоятельствах может претерпевать внезапный «фазовый переход» — проще говоря, распасться до красноватой слизи без структуры над отдельными клетками. Фуюцуки показал запись, где лопаются в Фанту клоны Рей. — Всё это, конечно, воспринимается основными религиями просто как подтверждение того, что они уже знали с самого начала, хотя также это всё привело к развитию неовитализма и движения рационалистической метафизики, каковые призывали и сейчас призывают к изучению души как чисто природного явления — и видят в таких исследованиях новые возможности для человеческого развития и земного бессмертия. Вот некоторые наиболее щепетильные исследования — например, теория, что души могут быть разделены и повторно объединены, или что части могут быть перенесены из одного тела в другое — пусть хотя ценой безумия. Вот это всё ООН благополучно скрыл от общественности. Скрываем мы от широкой публики предположения о том, что душа может быть полностью уничтожена достаточно мощным электромагнитным разрядом — скажем, находясь в центре достаточно сильного электромагнитного взрыва, такого как достаточно большой N2 или атомный боезаряд старого образца. В настоящее время это недоказуемо, поскольку как можно отследить путь душу во время такого? Скрываем мы теорию, согласно которой источником душ служат Адам и Тиамат — в таком случае, если с ними что-то случится, то вся жизнь на Земле перестанет размножаться, но это, опять же, только теория. Пока мы знаем только то, что возможно перенести какую-то часть сознания в клонированный мозг. Фуюцуки сделал паузу, чтобы отдохнуть — старику вспомнились годы, когда он всего лишь преподавал студентам: — Корпорации и правительственные исследовательские центры, — продолжил он, — в большом количестве разработали биотехнологии и кибернетику, способные продлить жизнь на десятилетия. Эти наработки негласно использовались самыми богатыми и влиятельными людьми на планете (включая руководство NERV) и держались в секрете и вдали от широкой публики. — Потому что только сверхбогатые могли позволить себе лекарство от смерти, — Синдзи произвёл какое-то случайное действие на игровой доске. — Верно, Синдзи. Недовольство широкой общественности по отношению к богатым — за их возможность оставаться живыми и сохранять умственное сознание намного дольше, чем бедные — это очень-очень опасная социальная язва. Фуюцуки глотнул немного чая и продолжал: — В нашем деле остро встала проблема соотношения материи и сознания. Фуюцуки подумал, что надо бы начать издалека, чтобы Синдзи схватил суть проблемы и не впал в заблуждение. — Вульгарные материалисты XIX века утверждали, что мышление и сознание представляют собой материальный и даже вещественный продукт деятельности организма. Мышление, полагали они, вырабатывается мозгом подобно тому, как желчь вырабатывается печенью. В дальнейшем вульгарный материализм становится редкостью, хотя вплоть до наших времён даёт о себе знать какой-нибудь австралийский философ Дэвид Мэлет Армстронг, который прямо утверждает, что разум — это ничто иное, как мозг, и что мышление можно свести к описанию физических свойств мозга. Вопреки мнению вульгарных материалистов, уже наши первичные интуиции, относящиеся к определению сознания или, шире, ментального приводят нас к мнению, что ментальное и физическое различаются феноменально, те есть по своим способам данности субъекту познания. Фуюцуки начал загибать пальцы: — К существенным свойствам ментального следует отнести приватность (или субъективность), интроспективность и непространственность, то есть те свойства, которые отнюдь не характеризуют физические явления. Ещё можно сказать, что сознание идеально, ибо не обладает такими материальными (физическими) свойствами, как протяженность (шире — пространственная локализация) и публичность, те есть интерсубъективность. Твои мысли доступны только тебе, я не могу их знать, ровно как мечты и образы, в свою очередь своё тело мы можем видеть сами и его могут видеть другие. Эта психофизическая проблема, связанная с вульгарным материализмом, как и вообще с любыми теориями тождества ментального и физического, заключается в следующем. Каким бы полным ни было физическое описание человека, оно по-прежнему не будет содержать никакого упоминания о ментальном. Ментальное не «схватывается» никакой физической теорией. Физическое событие и ментальное событие различаются по тому, как они нам даны, поэтому априори ошибочно называть «ментальным» что бы то ни было, что не дано интроспективно, — например возбуждение коры головного мозга. Если, скажем, сознание — это процесс в мозге, то следует задаться вопросом, сколько сознаний будет в сознании, когда субъект познания эмпирически станет познавать процесс в собственном мозге? То есть станет познавать якобы собственное сознание, но не интроспективно, не с помощью рефлексии, а через органы чувств, как материалный объект? Если сознание и процесс в мозге — одно и то же, то стул, находящийся в сознании, должен находится и в мозге, быть частью деятельности нейронов. Однако никакого стула в мозге и его процессах, разумеется, нет. Можно только говорить о том, что процесс в мозге порождает образ стула в сознании. Но образ в сознании — идеален. Синдзи напрягал мозги. Фуюцуки подумал и сказал вот что: — Показательно, что солипсизм может быть в качестве теории, а вульгарный материализм — нет, ибо сознание может сомневаться в бытии материи, а материя не может сомневаться в бытии сознания: материя, будучи бессознательным началом, вообще ни в чём сомневаться не может. Допуская же сознательность материи, вульгарный материализм тем самым себя опровергает. Фуюцуки добавил: — Вот почему моя наука называется «метафизическая биология» — сознание, играющее важную роль в нашем деле, не может быть исследовано физикой непосредственною. Сознание не обладает никакой материальной характеристикой — ни объемом, ни протяженностью. А значит, его нельзя локализовать — например, нельзя сказать, что сознание находится в нашей голове, в мозге. Иллюзия локализации нашего сознания в голове возникает благодаря расположению наших органов чувств — прежде всего глаз. Следовательно, с одной стороны, сознания в материально-объективном мире нет, с другой оно есть реально — потому как что и кто мы вообще с тобой? Мы — это наше сознание. Фуюцуки дальше пришёл ближе к своей науке: — Мы используем терминологию Зигмунда Фрейда, он, я полагаю, не нуждается в представлении. Синдзи захихикал: —Фрейд учил, что наше сознание главным образом состоит из трёх частей — Я, Сверх-Я и Оно. Оно хочет всячески шалить, а Сверх-Я — высшее, моральное начало, его ограничивает. — В целом — да. Так вот, Синдзи, за неимением лучшего, мы использовали его терминологию. Мы пытались соотнести сложные физические процессы, которые, можно измерять приборами, с субъективными процессами сознания. Мы научились выделять разные психические импульсы, которые проявляют себя в виде тех или иных квантовых, гравитационных и электромагнитных феноменов, которые доступны нашим приборам. Скажем, своего рода точку, вокруг которой формируется АТ-поле, потенциально или во время наблюдения, мы называем «эго» — а АТ-поле — это «барьер». Энергия, которая дестабилизирует АТ-поле изнутри «точки» — деструдо. — Энергия воли к смерти у Фрейда, — вспомнил Синдзи. — Верно. Синдзи кое-что ещё вспомнил: — А либидо — это наоборот? — Да, либидо структурирует АТ-поле. Синдзи улыбнулся с малой долей смущения: — У меня такое мощное АТ-поле потому, что у меня такое мощное либидо! Они оба рассмеялись. — Имитационная система, — Фуюцуки указал на жуткие, страшные головы Рей (или Юй) в красных сотах, — она призвана посылать в Еву сигналы, которые в норме соответствуют процессам сознания, однако, как ты должно быть уже догадался, у этих устройств нет никакого реального сознания. Они — философские зомби для Евы, призванные её обмануть, чтобы она управлялась автономно. — И у вас получилось создать подобную технологию до конца? — прямо спросил Синдзи. — До конца? Увы, пока нет, иначе нужда в живых пилотах отпала бы, — Фуюцуки ещё подумал. — Но, Фуюцуки-сан, — обратил внимание Синдзи, — не факт что, они будут справляться лучше живых пилотов сам по себе. — Не факт — да, — согласился Фуюцуки, — ещё нужны испытания. В какой-то момент Фуюцуки обратился к своему собеседнику с такой просьбой: — Синдзи, мне известно о твоих отношениях с Кацураги и Акаги. Это конечно ваше личное дело, но я могу попросить тебя кое о чём личном? Помня, чем закончился подобный диалог с Рицуко, Синдзи испытал некоторые смешанные чувства, после чего таки сказал: — Хорошо, можете, Фуюцуки-сан. — Не сочти это грубостью… просто, — Фуюцуки, у которого ранее не было проблем с изложением своих мыслей, сейчас испытал с этим проблему, — Синдзи я был влюблён в твою мать. Разумеется, я никогда не стоял на пути её отношений с твоим отцом, потому как я понимал, что я стар для твоей матери. Он посмеялся. — Хорошо, Фуюцуки-сан, — Синдзи тоже обнажил улыбочку. — Так вот, Синдзи, ты очень похож на твою мать. Я хотел бы попросить тебя облачиться в лабораторную одежду, которую носят наши сотрудницы. Я готов тебе заплатить. Ты должен только облачиться и всё. Я посмотрю на тебя и больше ты не будешь мне нужен. Синдзи подумал: — Хорошо, Фуюцуки-сан. И нет, я не возьму с вас денег. Старик всё же решил уточнить: — Ты на это согласился — тебе это не кажется каким-то извращением? Синдзи пожал плечами: — Я понимаю ваши желания, я сам человек с развитым либидо, потому понимаю вас, Фуюцуки-сан. Вскоре Синдзи вышел к Фуюцуки, одетым в лабораторный халат, под ним — фиолетовая ткань, он — в туфлях на босую ногу. Короче, Синдзи выглядел сейчас так, как Юй, и даже постарался зачесать волосы так, чтобы они казались приглаженными и прилизанными как на фотографии. Синдзи стал именно такой Юй, какой Фуюцуки её запомнил на рабочем месте. — Очень, хорошо, ты прямо вылетая мать, Синдзи! — старый Фуюцуки очень обрадовался. — Да, Юй-кун, это я — Фуюцуки-сенсей! Синдзи становился то с одного бока, то с другого. В эти секунды сам мальчик настолько почувствовал себя девочкой, что у него, казалось, пропали гениталии и появилась небольшая грудь под одеждой. — Фуюцуки-сенсей — я ваша ученица, Юй-кун, и я люблю Гендо… Они оба громко расхохотались. В этот момент сюда заглянула Мари — Фуюцуки предупредил Синдзи, что ей тоже будет интересно. Синдзи уже видел Мари на одной из фотографий, потому понял, что они тоже знакомы — то что Мари выглядела так молодо, не удивило Синдзи, потому как он накануне услышал о том, что мировая элита и их родственники практикуют тайные технологии продления жизни. — Очень хорошо! Очень хорошо! — Мари прямо захлопала в ладоши. — Отлично! — и Фуюцуки тоже был очень доволен таким ходом дела. — Пожалуйста. Вижу, моя мать была очень популярной женщиной, раз в неё влюблено такое количество человек. В этот момент сюда заглянул Гендо. — Да, похоже, Фуюцуки, ты прав. Синдзи слегка налился краской, после чего продолжил позировать. — Икари-кун, по-моему, это абсолютное совпадение! — обратилась к нему Мари. — Тебе так не кажется?! — Я взял за правило не смотреть на фотографии Юй, но, насколько я помню, очень похоже, — Гендо сделал пару шагов к своему сына и даже поправил очки. Синдзи в этот момент… совершенно точно почувствовал себя женщиной. — «Как я вжился в роль». Гендо поблагодарил Синдзи за то, что он позволил ему увидеть Юй «в живую»: — Фотографии — это всё же просто картинки, а так я вижу перед собой человека, которому жизнь дала сама Юй, а не искусственного клона, — Гендо тут бросил взгляд в сторону Рей, которая заглянула к ним. Гендо после этого поспешил куда-то уйти, говорят, что ему нужно работать, и с собой он прихватил Рей. — Может, мне одеться во что-то ещё? — Синдзи решил, что раз Фуюцуки не способен более на интимную жизнь, ему стоит оказать последнюю услугу подобного рода. Кроме того, Синдзи настолько понравилась пребывать в женской роль, что он захотел ещё в ней побыть. — У меня есть одна идея, — предложила Мари. Вскоре Синдзи лежал на кровати в чёрно-белом костюме горничной — ткань тёмного цвета скрывала большую часть тела, части бёдер, колени и голени обнажены, ниже — белые носки, руки оголены — на запястьях отдельные элементы белой ткани, словно окончания застёгнутых рукавов, отрезанные от основной рубахи; на голове белый чепчик; белый фартук с аналогичными краями, как на чепчике. Вот таким предстал теперь Синдзи. Что Фуюцуки, что Мари — оба получили от этого удовольствие, даже сам командующий постоял в дверях, созерцая это непотребство! — Вы можете сделать фотографии, — подсказал им Синдзи. Его пребывание в женском образе показалось ему настолько естественным и приятным, что не возникло даже мысли о том, что это некое извращение может быть постыдно. — С-спасибо… Чувствовалось, что Фуюцуки сам весь не свой. Мари аж прямо дрожала от энергии — именно она начала фотографировать. Короче, когда фотосессия закончилась, грудастая лесбиянка в очках и с косичками, в прикиде кокетливой школьницы подбежала к Синдзи, начала оказывать ему самые энергичные и интимные знаки внимания. — Я, пожалуй, вас на том оставлю — вы дальше как хотите, — и Фуюцуки удалился с весьма смущённым видом. Синдзи остался один на один с Мари. Не стоит останавливаться подробно на том, как развивались дальнейшие события, стоит лишь поведать о том, каков был итог. Синдзи уже было привычно сосаться с незнакомой ранее девушкой, потому никаких проблем у него не возникло. Член налился эрекцией на новую женскую плоть. Мари поначалу обнимала его, требовала говорить о себе исключительно в женском роде, вообще называла его только по имени матери, озвучивала всевозможные пошлости, ссылаясь на некие события прошлого, о которых Синдзи не знал, и вот он снял костюм горничной с себя только после того, как они закончили прелюдию. Мари очень понравилось, что Синдзи облизывал ей гениталии и локал её влагу. Голая Мари очутилась под голым Синдзи, её груди, больше таковых у Сорью, жаркие губы, похотливые глаза — всё это было отдано во власть рук Синдзи. Мальчик лапал, целовал и сосал. Он брал её лицом к лицу, потом сзади, когда она кончила. Синдзи извергся Мари во влагалище, когда она скакала на нём наездницей. Сама Мари пережила порядком два неплохих оргазма и ещё сейчас рукой довела себя до третьего перед тем, как рухнуть спать без сил. Синдзи тоже решил выспаться. Новое женское тело доставило ему такое возбуждение, что через два часа сна, Синдзи снова навалися на Мари, на этот раз он попросил овладеть задним отверстием. Мари не отказалась, если Синдзи не откажется облизать ей зад. Синдзи с удовольствием осуществил эту просьбу, и втолкал своего малого в анальное отверстие любовницы. Синдзи драл туда эту лесбиянку, чья жопа была выше всяких похвал, и с какой-то болью мальчик смог выстрелить порцией спермы ей в прямую шишку. Мари он так взял успешно, когда она вытягивалась перед ним — Синдзи неоднократно протягивал руки к её переду, чтобы хвататься за мячики грудей во время мощных толчков, совершаемых в анус. Сразу после этого он почувствовал боль в гениталиях. — О, как я перенапрягся… Мари посмеялась. — Так вам, мужикам, надо!.. Синдзи не почувствовал себя мужиком: — Мари, хочешь верь, хочешь нет, но я сейчас ощущал себя полноценной женщиной и даже до сих пор ощущаю вроде. Я уверен, что ебал тебя клитором. Просто очень большим. Серьёзно. Они оба громко рассмеялись. — У тебя такое раньше было? — поинтересовалась Мари. — Ну… я никогда не обращал внимание на… на то, чувствую я себя мужиком или нет, — Синдзи посмеялся. — Возможно, Синдзи, ты — трансгендер, такой у которого плавает идентичность, — Мари встала, взяла очки. — Так, ну, ладно, в любом случае, — стала одеваться она, — для меня ты — мужчина, а значит, ничего серьёзного у нас быть не может. Я вообще обычно испытываю к вам, к мужчинам, отвращение, и только твоё чудесное сходство с Юй-кун, побудило во мне это желание. — Понятно, ты — лесбиянка. На следующий день, когда его уже отпустили, Синдзи поднимался с нижних комплексов NERV, будучи в своих мыслях. Прямо перед ним появилась — она. — «Аянами!..» — Синдзи сразу понял, что она его ждёт. Рей до этого не могла так просто поговорить с Синдзи — как она наблюдала, мальчика постоянно кто-то окружал, либо Тодзи и Кенске, либо Аска, а ещё — Мисато или даже Рицуко с Мари. Они бы не дали Рей высказать что-то такое из сферы чувств. Но вот она уловила момент — во всяком случае решила, что тянуть с этим больше нельзя. Она почувствовала мощное хотение быть рядом с ним на тех же началах, на каких с ним околачиваются все остальные его женщины. — Икари, — после тренировок Рей обратилась к Синдзи. Она удачно встретила его в коридоре одного. — Э… Аянами, да? — Синдзи вынул наушники. — Ты… — Рей много думала о том, с чего начать, но всё равно вот так вот осеклась. Она не знала, как это сказать. Он вызывал эмоции — много очень сильных эмоций. Что-то светлое и тёплое было там, в «том разе». — Я… — Что? — моргнул Синдзи. Он подумал, что это нечто личное. — Я… Повисла пауза. Он увидел намёки на слёзы и растерянность. — «Наверное, её контузило или что-то вроде», — логично подумал юноша. — Ты… у тебя шок? — немного подумав, спросил он. — Может сходить к врачу? Психиатру? — Я… нет, у меня нет шока. Я… мне… — Тебе… что-то надо сказать, да? — Да, — закивала Рей. — И что? Если бы Синдзи имел дело ни с Рей, а с обычным человек, он решил бы, что у девушки что-то не то с головой. Но с Рей, вероятно, всё не так просто. — Ты… вызываешь у меня… чувства, — ответила Рей, подбирая слова. — Ты… кажется, плачешь из-за меня? Рей кивнула. — Ты… кажется, много значил для меня. — Я? — Синдзи сильно удивился. Он не знал, что и думать. — Прости, Аянами, мы с тобой все эти месяцы даже не говорили… вот так вот… Я не знаю, я тебя увидел впервые тогда и… — Синдзи не знал, что ещё сказать. Рей стояла перед ним и смотрела. — Эмоции, ты вызываешь эмоции. Есть ведь хорошие эмоции, радость, любовь… Растерянность в её необычайно красных глазах подкупила его. — Я… даже не знаю, что сказать… Я никогда не думал… — Синдзи почесал затылок. — Эм… Аянами, может, сходишь ко мне в гости? — предложил-таки парень. Он знал, как это выглядит со стороны, но — видит Бог — как сексуальный объект Рей его не интересовала. — К тебе домой? — Да… Рей кивнула. — Давай. — Хорошо, — Синдзи улыбнулся. Рей улыбнулась в ответ. — Пошли, я не против попить с тобой чаю. Я сейчас как раз иду домой. Только ты не боишься, что я могу быть заражён Кайдзю? — Я не чувствую, чтобы ты был им заражён. Синдзи подумал, Аска может начать ворчать или едко комментировать — ну и ладно. Он был совсем не прочь познакомиться с Рей. Это могло ему помочь разобраться во всех этих тайнах. Тем более она приходилась кем-то вроде сестры Каору. Синдзи уже больше двух месяцев не подстригал волосы. Вообще это началось сразу после переезда дяди в освободившуюся токийскую квартиру. Волосы лежали несколько не аккуратно и достигали конца шеи. Иногда он сам подстригал чёлку, чтобы в глаза не лезла. Синдзи так нравилось. Сейчас юноше пришла в мысль заплести волосы в косичку, как это делал Рёдзи Кадзи. Рей Аянами расположилась позади на диване, куда он ей сказал сесть. Синдзи наблюдал за гостьей через зеркало, попутно заплетая свои волосы. Точнее пытаясь это сделать по-быстрому. — «Ладно, потом сделаю», — Синдзи просто причесал волосы расчёской. Ему хотелось выглядеть поприличней перед девушкой, даже если той было всё равно. Синдзи пододвинул стеклянный столик. На кухне запищал чайник. — Одну минуту, Аянами! Рей уже не плакала. Она успокоилась почти как только Синдзи согласился пригласить её в гости. Внешне она снова выглядела невозмутимой. Её чувства куда-то отступили, однако лёгкое тепло на душе оставалось. Иногда она украдкой поглядывала на Синдзи. Тот прибежал с кухни и заботливо поставил на столик чашки с чаем. Он также принёс коробочку с шоколадным печеньем. — Это… кофе? — вгляделась в чашку Рей. — Нет, я же говорю — это чай. — Чай? — Ты никогда не видела чай? Рей покачала головой. — Доктор Акаги регулярно пьёт кофе. Я подумала… неважно — я обозналась, — Рей протянула руку к чашке. Она коснулась её пальцами и отдёрнула. — Осторожно, горячее же! — Прости… Повисла тишина. Рей и Синдзи глядели друг на друга пока принесённый чай остывал. Юноша переборол стеснение и прямо посмотрел Рей в красные глаза. Он её не смущался. Она на него совсем не давила. Отчасти Рей напоминала ему большого ребёнка, забота о котором доставляла ему своего рода удовольствие. И ещё она была очень красива. Конечно, они только что-то по сути познакомились как друзья и ничем сексуальным пока не пахло. Вот Каору сразу взволновал его именно в таком плане, а Рей — нет, он наслаждался её красотой пока чисто платонически. Почти — ибо искры плотского влечения, на самом деле лежавшие, в том числе, и в любви Платона, понемногу стали разогреваться… — Мда… — Синдзи оторвался от размышлений, понимая, что чего-то надо всё-таки сказать. — Ты странная Аянами. Ты стоишь своего брата Каору. «Впрочем, учитывая ваше происхождение — ничего удивительного». Его собеседница столько раз слышала это слово как свою характеристику, что перестала на него реагировать. Зато упоминание своего брата навело её на мысль кое-чем поделиться: — Он тебя любит. — Да, Аянами, я знаю… — Синдзи немного смутился. Рей одна знала об их связи — но ничего, она вряд ли кому-то об этом скажет. — Послушай, я так понимаю, вас там, в Нижней Догме вырастили, да? — Меня — да. Его — нет. Я не знаю, где создали Нагису. Я узнала о его существовании два месяца назад или около того. Но мне кажется, я знала его раньше. — Рей о чём-то глубоко задумалась. Синдзи уже не удивился её парадоксальным словам. — В прошлой жизни, типа? — В «прошлой жизни»? — удивилась Рей. — Это… жизнь до жизни, да? — Что-то вроде. Есть люди, которые считают, что мы живём несколько раз. Или бесконечность раз. Мол, когда мы умираем, мы рождаемся заново, — рассказал Синдзи. — Только вот мы не помним о прошлых жизнях. И так до бесконечности. Рей задумалась над его словами. Она очень внимательного его слушала. — «Так вот что ей интересно. Кенске просто не нашёл подхода», — подумал Синдзи. Он мог ещё много чего такого рассказать. Конечно, он не собирался посвящать Рей в свои похождения по Миру Снов и в то, что он знает больше, чем надо было от Каору, и в своё знакомство с Харли Уорреном… — Ты веришь в это? — спросила Рей. — В реинкарнацию? — Во что? — То есть в перерождение после смерти, оно называется реинкарнация. Нет, я не верю… Хотя чёрт знает. Я однажды… умирал, если так можно было сказать… — признался Синдзи. — Это было, когда я с Кацураги ехал в NERV, ну, когда Кайдзю напали. Я попал под обломки. Она — тоже. Это было странное ощущение. Я осознавал себя, но ничего не видел и не слышал и вообще ничего не чувствовал своим телом. Как будто от меня осталось только сознание. Жутко — если подумать. Потом я увидел какого-то парня — смуглого, красивого как бог. Или может это был ангел… или синигами — не знаю. Он сказал, мол, у меня судьба особая и моё время ещё не пришло. Потом я очнулся. Я был уверен, что меня раздавили обломками. Но я был полностью невредим. Я выжил чудом. И Мисато-сан тоже. Рей задумчиво моргнула. Она посмотрела на чай. — Кстати, надо попробовать — может остыл. Юноша взял чашку за ручку и попробовал. — Пить можно, — сказал он Рей, — только осторожно. — Хорошо. — И можешь закусывать печеньем. — Поняла. Рей попробовала печенье. — Вкусно. — Ага… Синдзи макнул своё печенье в чай. Рей повторила его действие. Вышло у неё не аккуратно, и расплавленный шоколад капнул на стол. — Ничего страшного, — Синдзи отпил чаю, — я вытру. — Прости. Синдзи отпил ещё несколько глотков чая. Этот напиток кажется, пришёлся Рей по вкусу. — «О чём бы её ещё таком спросить?» — задался вопросом Синдзи. — «А, да…» Так ты, Аянами, своего брата Каору считай, не знаешь? — Я… — Рей помедлила с ответом. — Я мало знаю о нём. Командующий запретил мне с ним общаться, он сам ко мне подходил. — Командующий? В смысле, мой отец? — Да, командующий Икари Гендо. Он запретил… Когда я первый раз увидела Нагису, он сказал, что… он из другого времени. Синдзи чуть не поперхнулся. — Что, прости? — Это звучит странно… — Я понимаю, — юноша оставил выпитую наполовину чашку. На его лице появилась лёгкая усмешка — да, если Рей считает что-то странным, то это в конец звучит как бред. Впрочем, Мир Снов и Кайдзю с киборгами-мехами тоже походили на бред. Поэтому Синдзи отнёсся к словам Рей с полной серьёзностью. — Расскажи, — просил он. — Мне Нагиса такого не рассказывал. И Рей пересказала слова своего брата. Синдзи поначалу не сообразил. Потом, когда Рей упомянула про Ангелов, он вспомнил свой сон… -«Чёрт возьми!» — юноша схватился за голову. У него в мозгах всё перемешалось. — Я думаю, Вселенная может изменить своё… свойство, если посмотреть на неё извне… — сказала Аянами. — Да, да… — Синдзи убрал руки от головы. — Слушай, давай пока поговорим о чём-нибудь другом. Это интересно, конечно, но у меня уже голова кругом идёт… — У тебя головокружение? — обеспокоилась Рей. — Вызвать врача? Синдзи усмехнулся. — Нет, Аянами, нет, просто я образно… — Образно… — Рей пространно посмотрела в окно. Повисла тишина. Синдзи подумал, что Рей опять вошла в «режим рыбы». Однако через полминуты она спросила: — Икари, ты когда-нибудь видел сны? — Конечно, — Синдзи допил чай и оставил пустую чашку. Рей, заметив это, стала быстро допивать свой чай. — Мне снилось… что я собиралась выйти за шестое небо. — Какое небо? — Шестое. Первое — потолок Нижней Догмы, второе — свод Геофронта, третье — атмосфера, четвёртое — космос, пятое — край нашей Вселенной. Он как мембрана, тонкий, его можно порвать прямо руками… — Тебе это снилось? — Да… Я открыла завесу. Там были… сферы. Они и есть другие Вселенные. Я попыталась скользнуть туда, но человек — Серый человек остановил меня. Я потом поняла, что там меня ждала бы смерть. — Всякое может присниться, — пожал плечами Икари. — У меня тоже иногда бывают богатые сны. — Какие? Расскажи, — просила Рей. — Ну… сейчас припомню… Синдзи описал ей несколько своих снов. Разумеется, он умолчал про то, что Мир Снов больше чем просто его воображение. Рей очень заинтересовалась. Она протянула руку и вдруг слегка коснулась пальцами лба Синдзи. — Я хочу посмотреть на твои сны, — немного подумав, сказала она. Синдзи испытал особо сильное тепло от касания. Он сразу вспомнил, как до него дотрагивался Харли Уоррен, чтобы потом попасть в его сон. Выходит, Рей тоже сновидец? — Э… не знаю, Рей, мне иногда снять кошмары, — захотел было отговорить её Синдзи. — Очень страшные кошмары. Лунные твари там, Младые Тьмы, всякая хрень… — Мне тоже иногда сняться кошмары, — внезапно на её лице появилась лёгкая, едва заметная улыбка. — Мне приснился… ураган с тысячью лиц. Вдвоём, я думаю, легче справить с кошмаром, Икари. — Э… — Синдзи снова смотрел прямо в кроваво-красные глаза. Такие как у Каору. Только те выражали теплоту и любовь, а эти… а эти, впрочем, тоже что-то похожее. Только в них не было столько страсти. Рей влюбилась в него? Или это что-то иное? Нечто недоступное его пониманию… Вдруг раздался звонок в дверь, тем самым прервав размышления юноши и саму сцену. Рей инстинктивно обернулась к двери. — Я открою, Аянами! — встал с дивана Синдзи. — Это, небось, Аска пришла! Он спешно проследовал к двери. Звонок повторился раза два, пока он бежал. Это либо Мисато-сан с вестью об ещё одном Кайдзю, либо… Он оказался прав. За отъехавшей дверью стояла его рыжеволосая знакомая. К его удивлению в тапочках и куртке, скрывавшее её до начала бёдер. Её ноги почему-то были оголены. — Ну, чё смотришь? — усмехнулась она. — Дай пройти. — А, давай, проходи… — отошёл в сторону Синдзи — Угу, — Сорью перешагнула через порог и нажатием кнопки закрыла за собой дверь. — Ты почему куда-то смылся? — спросила она, расстегивая куртку. — Звонил мне, обещал, что тебя отпустят ещё в… — Меня задержали. И у меня Аянами, — хлопнув удивлёнными глазами, предупредил Синдзи. — Я пригласил её в гости. — Рей? — напряглась Аска, прекращая снимать куртку. Под ней ничего не оказалась. Она только сверкнула своими тёмным сосками. — Это потому, что она… опять снова плакала? — Э… она… Я решил так, Аска, — Синдзи озадачился. — Это моя квартира и я могу пригласить сюда кого хочу. Так ты пришла за… — А зачем мне ещё к тебе идти? — Э… Синдзи сейчас по этой части был весь выжат. — Ну затем, чтобы пожрать ещё, — Аска решила тогда рассмотреть пищевой вопрос. — Подожди, я разогрею что-нибудь. Думаю, Аянами будет не против. Только ты пере… оденься, — попросил Синдзт. — Ясень пень теперь, — Аска вышла из квартиры Синдзи. — Я мигом. *** Гендо Икари сидел в своём кабинете, просматривая документы. — Финансирование урезали, — озвучил он неприятную новость, когда Козо Фуюцуки появился в дверях. — Я знаю. Старики посчитали наше ведение боя малоэффективным. По их мнению, мы плохо справились с Оргай. Козо сел за стол. — Они думают, это так просто. — Если говорить о расточительстве, это им стоит приберечь средства, пущенные на ненужные альтернативные проекты, — Гендо поднял взгляд на Фуюцуки. — Ничего не случилось? — Ничего такого страшного. Я пришёл сказать, что Рей не вернулась домой. Она пошла в гости к Синдзи. — С чего бы это? — Ей никто не приказывал. Твой сын позвал её к себе. — Не знаю… — Гендо задумался. — Но ничего страшного. — Я тоже так думаю — просто сообщаю. — Да, конечно, я должен всё знать о Рей. На ней вся моя надежда. — Разумеется. И ещё кое-что. Второй отдел докладывает, им удалось выйти на след корпорации, которой принадлежал грузовик с взрывчаткой. Это «DAGON Corporation», она же «DAGON Co.» Слышал когда-нибудь? — Кажется, это одна из ячеек Комитета. Американская. — Да — они занимаются добычей нефти в Тихом океане, часть дохода сдают старикам. Интересно, что директор японского филиала недавно был найден мёртвым у себя дома. Сам же филиал был разрушен во время атаки на Токио. Концы в воду, короче. Возможно, они не причастны. Грузовик могли просто похитить. — А взрывчатку, откуда они достали? — Экспертиза пока идёт. — Угу… — Икари сложил перед собой руки в раздумьях. — DAGON Сo… название не наводит ни на какие мысли? — Я не думаю, что наши CCD тут причём. Тем более, это подчинённые SEELE. Они следят за своими. — Они и за нами следят, — чуть усмехнулся Икари. — Но в Обетованный день их это не спасёт. — Не будь столь самонадеян, Икари, — предостерёг Козо. — В любом случае, SEELE не дадут нам копать под DAGON Сo. — Тут можно долго во всё разбираться. Я только хочу предупредить прямую угрозу, — размышлял Гендо. — Мне нет другого дела до этих маргиналов и их адовых выползней. — Тем более борьба с CCD входит в интересы Комитета. Может, не стоит париться, пусть они решают эту проблему? — А я и о чём, Фуюцуки? Меня только вот одно волнует особо, — поделился Гендо. — Ты знаешь, как они любят искать людских последователей. Если CCD завербуют кого-то из SEELE? — Мы не можем это проверить, — пожал плечами заместитель. — Знаю. Поэтому в который раз придётся верить в лучшее и готовиться к худшему. — Мы всегда к нему готовимся, — вздохнул Фуюцуки. — Вечная проблема узнать, откуда оно явиться… *** Рей и Аска молча сидели в комнате у столика. Пока Синдзи хозяйничал на кухне, Сорью мучилась от скуки. Оперившись на локоть, она косо сидела рядом на диване и взирала на свою коллегу. Чужая душа — потёмки, особенно у существа по имени «Рей Аянами». Что могло крутиться в голове у неё, Аска не могла и представить. Но о чём-то «синевласка» размышляла. — «Зачем Синдзи связался с ней?» — спрашивала себя Сорью. — «Она просто робот. Из-за слёз? Или она ему понравилась? Но тогда бы он прямо там насадил её на свой хер — к чему тащить этого робота в дом? Если он знает, что здесь — он мой!» Но всё же последний вариант, стукнувший ей в голову, показался наиболее логичным. — «Точно!» В глазах Сорью блеснуло злорадство. Она и никогда не сомневалась, какой кобель Синдзи, какой он извращенец. Всё мужчины такие — всё люди на Земле думают только о себе. Это просто. С Рей ведь можно делать всё что угодно. Аска выпрямилась и с ухмылкой обратилась к ней: — Аянами. — Да? — обернулась та. — Скажи-ка, рыбушка наша молчаливая, а ты почему напросилась к Синдзи в гости? — Он сам меня пригласил, — ответила Рей. — С чего бы это? Вот так просто? — Я сказала ему… что… что… — Рей сосредоточилась, пытаясь сформулировать речь. — Я сказала Икари, что он вызывает во мне чувства… хорошо ощущаемые чувства. Аска приподняла бровь. — Ну, надо же. Не думала, что у тебя вообще есть чувства. Рыжая нахалка пробовала раскачиваться на стуле. Тут в комнату вошёл Синдзи с подносом в руках. На нём стояли три порции какого-то японского супа с лапшой. — О, ты щедр Синдзи, — рыжая подруга взглянула на хозяина. — Спасибо. Что надо сказать, Рей? — Спасибо. — Пожалуйста, — парень поставил поднос на столик. — Аянами, тебе ложки или палочки? — Ложки. — Угу, сейчас сбегаю… — Постой, — ухватила парня за фартук Аска. — Чего? — повернулся к ней Синдзи. — Тут новости с пометкой «молния». Ты в курсе, что Рей в тебя влюблена? — Чего? — не понял Синдзи. — Как чего? Дурак что ли? Она мне тут призналась, — Аска положила руку на плечо Рей, — что питает к тебе чувства. — Да, было что-то такое… — И ты пригласил её? — Она плакала… — Опять? — Аска взглянула в лицо Рей. — Ты слезами умоляла его… — Я не знаю что это. Я испытываю чувства. Чувства это то, ради чего стоит жить, — спокойным тоном пояснила обладательница синих волос. — О! Так тебе ничего не объяснили?! — Аска обрадовалась и хлопнула в ладоши. Синдзи сложил руки и скептически посмотрел на неё. — Слышишь, она в тебя втюрилась? Я прямо не понимаю, чего она в тебе нашла! — Я тоже. Я с ней раньше никогда не общался, — заметил Синдзи. — Мы общались в прошлой жизни, — напомнила Рей. — Чего? Не думала, что ты буддистка! — удивилась Аска. — Аянами, давай не будем говорить об этом с Аской, — предложил Синдзи. — Она мало понимает в этих тонких вещах. — Хорошо, Икари, — согласилась Рей. — Я пойду за ложкой… — Ну, а всё-таки, — заговорила Сорью, когда Синдзи принёс ложку и пододвинул стул. — Ты же собираешься отвечать на её чувства? — Аска послушай, я не думаю, что ты это правильно поняла, — сел Синдзи. — А как я это ещё должна понимать? Ты влюблена в Синдзи, Рей, или нет? — продолжила развивать тему Аска. Похоже, такие вещи вызывали в ней интерес. Либо она просто хотела развлечь себя. — Я… может быть, — неуверенно ответила Рей. Синдзи удивлённо взглянул на неё. — Неужели? «Ко мне все девки липнут, я точно главный герой какого-то гарема». — Прости, Икари, но я скажу Ленгли об этих… «тонких вещах» как ты это называл, — попросила прощения Рей. — Чего скажешь? — ещё больше заинтересовалась Аска. — Нагиса говорил, я любила Синдзи в прошлой жизни, — призналась Рей. — Нагиса тоже буддист? — А ещё он сказал, что любит Икари, — продолжила рассказывать Аянами. — А ну да, он из этих… — закатила глаза Аска. — Как Мари, извращенцев… — Ничего не извращенцев, Аска, каждый имеет права выбирать, с кем ему лучше спать. Он ничего не извращает, — заступился Синдзи, отрываясь от супа. — А ты бы, Аянами, не высказывала бы Ленгли такого. Если Каору признался тебе в чём-то личном, то об этом нельзя говорить, кому попало. — И… я вспомнила, что правда любила Икари. Прости, Икари, я больше не буду, — извинилась Рей. Его это очень умилило. Рей вообще вот сейчас постоянно умиляла его своим поведением. — Ладно. И хватит, Аянами, давай без прошлых жизней, мы живём в этой… А ты, Аска, лучше ешь да помалкивай, — настоятельно посоветовал Синдзи. — Хорошо-хорошо, — взялась за лапшу Аска. Через некоторое время, пока они ели, Аска начала снова: — Ты только скажи, Синдзи, что ты собираешься с этим делать? — С чем? — С Рей. Отвергнешь её или как? Уверена, с твоими манерами, ты просто обязан усадить её на одно место. Синдзи посмотрел на Рей. Она проглотила лапшу и посмотрела на него. Эта тема её интересовала. И, правда, как ему теперь быть? — У меня есть варианты? — перевёл он взгляд на Аску. — Какие? Синдзи вздохнул. Вариант стоило выбирать рациональный — чтобы никого не обидеть. Каору научил его этому. — А ты не против, если я с ней и с тобой? — в открытую спросил Синдзи. — Как мы?.. Аска заулыбалась, а потом засмеялась. Рей никак не отреагировала. — Ну, ты точняк кобель! Я знаю, что у тебя на уме только это. — Я пока только просто спросил. Если Аянами я нравлюсь, то это достаточно серьёзные отношения, а не как вот то, что у нас было с кем-то ещё — да и с тобой тоже… Ты сама начала эту тему. — Синдзи опустил взгляд на тарелку и взял палочками лапшу. — Если не хочешь говорить, давай оставим это. — Не-а, погоди. Я просто, — Аска обернулась к Рей, — хочу ещё узнать её мнение, а? — О чём? — не поняла та. — О сексе, — уточнила Аска, — о сексе между тобой и Синдзи. — Сексе… — Рей взглянула на Синдзи. Её взгляд показался тому несколько озадаченным, словно та не знала, что это такое. — Тебе, надеюсь, объяснили значение этого слова? — сузила глаза Аска. — Я знаю. Я только … я не знаю, любовь, она подразумевает желание быть с объектом любви, — рассудила Рей. — То есть… — Да, Рей — спать с ним, заниматься сексом, трахаться, жахаться, жариться — много как это можно назвать. Ты ведь просто робот Рей, тебя создали, чтобы ты управляла Евой, была готова пожертвовать собой и всё такое — как ты вот сделала тогда в бою с Оргай, — напомнила Аска. — Ты, небось, никогда не шликала, да? — Боже, — Синдзи отложил палочки, — у меня пропал аппетит, Аска! Тебя не учили приличию? У Синдзи не было никаких проблем с обсуждением тем мастурбации и секса, он сам любил это, но Аска прямо нападала. Возможно, подумал Синдзи, её бесит, что он проводит время не только с ней, Аской, но и с другими женщинами. — Ой, да ладно! Если б я не знала тебя в постели, я б, может быть, и поверила в твоё ханжество! — парировала Аска. — Ты так уламывал меня на анал. — Аска, но не при людях же! — возмутился Синдзи. — Ну, я и не при людях. Рей же биоробот, выращенный из той хрени на кресте, да, Рей? — напомнила Аска. — Из Адама, — поправила та. — Из Адама, да. Ей-то всё равно то, как ты просил меня нассать тебе на лицо. Синдзи вздохнул, набираясь сил. Аска разгорячилась на нездоровой теме. Может, это потому, что она чувствовала себя подавленной после битв, и потому хотела себя отвлечь — быть может, она так сбрасывала стресс? Либо, что даже более вероятно, думал Синдзи, Аска просто ревнует, однако, не хочет в этом признаваться, постоянно говоря, что их отношения с Синдзи — это ничего серьезного. — Ты ведь хочешь, её, да? Иначе, зачем ты притащил к себе Рей? — Мы просто друзья, Аска, ты опошляешь всё как всегда! — возразил ей Синдзи. — Но Рей любит тебя, неужели ты отвергнешь её? Она, чёрт возьми, скрывала от тебя эти чувства всё время, раз она с Каору поделилась — я так это поняла. Втёр дичь про прошлую жизнь… А когда Каору умотал? Давно! И вот не столь давно, она едва не погибла, да, Рей? И потом-то ты пришла к выводу, что надо признаться, да? Я верно говорю? Рей немного подумала над ответом. Она не могла рассекретить данные, поэтому пошла на дезинформацию. — Да, — подтвердила она. — Всё как ты сказала. — Вот видишь! — хлопнула в ладоши Аска. — Рей сохнет по тебе. — Э… это правда, Аянами? — спросил Синдзи. — Да… — не стала противоречить себе та. Да и, впрочем, раз Синдзи вызывал в ней чувства, не всё ли равно когда они появились? — Вот мы всё и выяснили, — Аска положила руку на плечо Рей. — Ты у нас героиня дня, Синдзи тоже герой. Вы имеете право на… — То есть ты не против, если я буду спать с тобой и с ней? — уточнил Синдзи.— Только постоянно, а не в качестве мелких интрижек на стороне, как с Мисато и… — Только одно условие, — пошла на него Аска. — Я буду смотреть за этим. Ты не будешь оставаться с ней наедине без меня. Пойдёт? — Ладно, — выдохнул Синдзи, и предупредил. — Не бойся, Аянами, я не буду к тебе приставать из-за этой… лицемерки. — И в чём же я лицемерю? — показала язык Аска. — Ты сам хочешь этого. — Может. Вот только после того, что я услышал от тебя, Мари — сама непорочная дева Мария по сравнению с тобой. Его злило то, как Аска агрессивно ворвалась в душу. — Всё — заканчиваем эти разговоры! — повысил голос Синдзи. — Давайте будем нормальными людьми, дальше поедим спокойно!