— Мухаммад.
Пузырь его космоса бурлил среди прочих. Океан пузырей — сфер-вселенных. Раньше Синдзи считал его чем-то беспорядочным, где всё возникает без цели и смысла. Но продолжая вглядываться в его пену, бурлящую за небесным куполом, усеянным звёздами и перечерченным невиданными геометрическими линиями и фигурами, ему начало казаться, что это не совсем так. Почему-то предвечный Хаос начинал казаться ему размеренным и неизменным. Если всё в нём протекает только таким образом, то настолько ли он беспорядочен? — «Океан непредсказуем. Рождение пузырей невозможно предсказать ни внешнему, ни внутреннему наблюдателю — этот процесс подчиняется Принципу Неопределённости», — подумал юноша. В этот момент ему показалось, мысли не принадлежат его голове. Радужный мост вёл к неописуемым конструкциям. Синдзи находился вне этого места, но мог по желанию увидеть зал с колонами, уходящими в свет, где также располагались пьедесталы с восседавшими на них Властителями Древности. Заключённые в сон даже здесь, они не обращали на него никакого внимания. Только Проводник в вуали приветствовал его. — «Ты говоришь мне это», — Синдзи мысленно обратился к своему знакомому. Как-то в одном из снов Снгак поведал ему, что за Вратами Серебряного Ключа сон Властителей Древности охраняет Первый среди них — этот самый Проводник, «Продлевающий Сущестование», Тавил Ат-Умр. — «Наверное — о том, о чём нельзя помыслить, лучше не пробовать мыслить — всё равно неверно получиться», — заключил Синдзи. — «Нет, а что если я просто воспоминаю то, что забыл? Что если я уже знаю это? Есть ли разница между мной и тобой?» — Синдзи в изумлении поглядел на Проводника. Он испугался этих мыслей, это вопросы, которые он сам задал себе заставили его вздрогнуть и заподозрить что-то неладное… Не то чтобы опасное или грозящее ему. Скорее это было подозрение неандертальца, уверенного, что он живёт на острове посреди мелких огней, который бы вдруг осознал, что Вселенная простирается ещё дальше. И что каждый из огоньков суть есть иное солнце, вокруг которого вращаются иные земли. Синдзи непременно продолжил бы размышлять в этом направлении, если не отвлёкся на присутствие ещё кого-то. — Я был здесь, когда последовал за Валтиэлем, — молвил этот третий и Синдзи сходу узнал в нём своего любовника и друга. — Каору? — в голосе Синдзи прозвучало удивление. Точнее не прозвучало — в этом месте или состоянии ни у одного из них не было голоса в привычном понимании, хотя они между собой общались предложениями, сформированными из слов, они оба могли понимать друг друга и без их помощи. — Синдзи, — Каору подумал о себе и о нём, вспомнил их человеческую жизнь и приобрёл антропоморфные черты. Белый, худой и вытянутый, он точно обладал лицом и волосами — серебряными как солнечные короны дальних звёзд. — Ты «Икари Синдзи». Я ограничен тобой. — Хм! — Синдзи обратил внимание на схожие преображения со своей стороны. Он отвлёкся от Проводника. — Рад это слышать… Похоже здесь мы зависим от мыслей. Но это не Мир Снов, там всё ограниченней. Что это за место? — Помню, Валтиэль говорил, что это обитель Повелителя Причинностей, «место — лежащее во вне». — Во вне чего? Во вне Вселенной? Во вне судьбы? — Наверное, раз я смог пройти через Врата Серебряного Ключа и переменить причинность, — решил Каору. Он сделал паузу. — Мы очутились здесь через сон. — Сон? Мы спим? Точно! — Синдзи уже привык к разному рода трансцендентным состояниям, поэтому поначалу он даже забыл такую мелкую деталь и свою земною жизнь. Был ли он той сущностью, ограниченной Икари Синдзи — или же, он был сущностью, изначально ею бывшей — и просто скованной в какой-то одной из своих жалких смертных жизней? Как бы там ни было, в голову Синдзи хлынули образы и воспоминания из земной жизни и он спрыгнул с радужного моста, оставив за собой сверкающей серебряный дворец с залом дремлющих Властителей Древности и их Проводника. Синдзи проснулся, разлепив глаза. Он лежал голый и мокрый от пота возле Каору. От сего парень испытал порыв душевной радости — положив руки под щёки, Каору лежал напротив него в таком же положении и виде. Его глаза были мягко закрыты, на лице застыла лёгкая улыбка. — «Каору особенно прекрасен во сне», — подумал Синдзи, полусонно улыбаясь. Он чуть сменил позу, тело затекло от долгого лежания в одной позе. Потом парень лениво перевернулся, поглядел на часы и прикинул, сколько примерно проспал. — «Уже скоро обед», — подумал Синдзи, посасывая нижнюю губу. В этот момент он ощутил шевеление за собой. Прежде, чем он успел обернуться, тёплые руки заключили его в объятья. — Ты проснулся, Синдзи? — прошептал Нагиса, касаясь губами его уха. Синдзи очень нравилось с какой интонацией друг всегда произносил его имя. Ни одни другие уста не могли называть его с такой влюблённостью и теплотой. — Уже скоро обед, — произнёс Синдзи, вспоминая как они вчера долго лежали и беседовали на постели после секса прежде, чем заснули. — Мне всё равно, главное я с тобой. Нагиса мягко взял его за руку и нежно поцеловал за ушком. Синдзи с тихим вздохом перевернулся и с улыбкой поглядел в счастливое лицо Каору. — Ты такой красивый, когда спишь, — сказал он после поцелуя. — Ты тоже. Юноши снова заключили друг друга в крепкие объятия. Их до пояса накрывало одно одеяло. — Тебе тоже… это снилось? — спросил Синдзи, вспоминая ночное странствие по запредельным сферам. — Проводник… океан хаоса? — Я следовал за тобой к той стороне, — ответил Каору. — И где находится «та сторона»? — Знаешь, Синдзи-кун, я думаю, реальность в разной степени объективна по отношению к одушевленному субъекту, — предположил Каору, занимая другое положение. Он лёг на спину и вытянул ноги, Синдзи прижался ближе к его горячей груди. — Скажем, есть две точки «объективность» и «субъективность». Между ними можно провести черту. В точке «объективность» находится наш материальный мир и населяющие его бездушные существа, которые суть есть его части. Они следуют своей судьбе чисто механически, как движутся шестерёнки в часах, как планеты вокруг звёзд. У них нет свободы воли, как нет воли у планеты сойти с орбиты. И есть те, у кого есть душа. Её свет, который люди именуют АТ-полем, ведёт к противоположной точке. Чем выше мы поднимаемся, тем сильнее гнётся объективный мир под воздействием наших желаний. «Та сторона» — это точка, противоположная нашему ограниченному месту нахождения. — А что такое душа? — следом спросил Синдзи. — Это что-то многомерное? — Да, это скорее как червяк, чья головка опущена в землю, а остальная часть поднята к небу. Мы видим только то, что под землёй. Мы можем даже умереть, не узнав, что мы есть нечто большее, нежели что-то заключённое под землёй. Мы можем никогда не увидеть настоящего солнца, Синдзи. — Ты переиначил притчу Платона о пещере… — Это только форма выражения моей мысли с определённым содержанием. Содержание можно обрядить в любую форму, лишь бы ты через неё понял это самое содержание, под стать которому существует форма, Синдзи-кун. Я уже убедился, язык и логика Лилим не может этого выразить и объяснить в полной мере. Многозначно моргнув, Каору повернулся к Синдзи и снова тепло улыбнулся. — Но тебя я люблю и могу это выразить словами и делами, пожалуй, для мне это главное. — Как заезжено и банально, — фыркнул Синдзи чисто из цинизма, сам он прекрасно видел любовь Каору к себе в его словах, взглядах, жестах и прикосновения, пожалуй — такую, какая действительно заключалась в его душе. Синдзи в очередной раз прильнул к губам Каору, юноши страстно засосались рот в рот. Их члены бойко затвердели и вытянули поутру. Синдзи почувствовал, как тянет в яйцах, сперма ещё не настоялась со вчерашнего любовного акта. Ему требовалось ещё передохнуть для нового. — Частые и простые слова тем и удобны для выражения чувств речью, — ответил Каору, разорвав поцелуй. Его рука уверенно скользнула к члену Синдзи. Тот перекрёстно сделал то же самое. Продолжая мастурбацию, парни снова поцеловались, затем их мягкие и горячие губы снова разъединились, между ними на пару секунд протянулась блестящая слюнка. Сердце Синдзи сильно заколотилось, пробудившаяся страсть скинула останки сна — член вытянулся ещё больше до самого предела. Аналогичная реакция произошла с членом Каору. — Давай не сейчас… — отказался Синдзи, дотронувшись до своих сжатых и прохладных яичек. — Но немного приятно мы же можем себе сделать, а? — развратно улыбнулся Каору, собирая с члена любовника обильно вытекшее предсемя. — Ты прав, — согласился Синдзи и потрогал мошонку Каору. Яички внутри показались средней температуры, плотными и крепкими. После этой процедуры Нагиса приблизил к губам Икари свои пальцы, коими он ласкал его, на них блестел его сок. Синдзи без возражений слизал предсемя до капли. Каору ещё немного поласкал себя и встав с постели. Парни взялись одеваться. Синдзи натянул штанишки и застегнул рубашку. Каору просто накинул фиолетовый халат и аккуратно его повязал. — У нас после вчерашнего грязноватые попки. Сперма засохла. Надо бы помыться, — предложил Синдзи. — Как скажешь. Синдзи обул тапки и они вышли. В общей комнате за видеоприставками расположились Кенске и Рей II. Мари читала какую-то книжку на диване. — С добрым утром! — обернулся к ним Кенске, отоварившись от игры. Рей сосредоточенно нанесла по нему удар. — С добрым утром, Кенске-кун, — добродушно ответил Каору. — Тебе того же! — ответил Синдзи, оглядываясь, нет ли ещё кого в общей комнате. — Утро доброе, — ответила Мари. Каору и Синдзи поприветствовали и её. — Блин! — Кенске сразу вернулся к игре. — Простите, ребята! Но что-то доброта этого утра изменяет мне! — Остальные уже поели? — вяло поинтересовался Синдзи у Мари. — Да-а, Мана и ко в спортзале. Куда делась красавица — не знаю. — Тогда я пойду в душ. — А где Тодзи? — спросил Каору. — Как пить дать в спортзале или гуляет на свежем воздухе… ну, на территории базы, — ответила Макинами. — Угу, — Синдзи со своим бой-френдом отправился к душевой, Каору ухватил его за руку, чем смутил Синдзи. — Эй, мы мужчины… — Ну и что? — Меня это напрягает… не на чужих глазах. Каору немного возмущённо поглядел на Синдзи — он не выпустил руку. — Почему это так тебя волнует? — Неважно, — Синдзи вытащил руку и убрал её в карман. — Понимаешь, одно дело думать свободно, другое жить свободно… Я думаю, это привлечёт ненужное мне внимание. Синдзи вспомнил об усмешках и перешёптываниях за спиной Мари. Конечно, из-за наступающего Апокалипсиса, в основном говорили не об этом, но Синдзи стало бы очень неприятно, если бы так перетирались о нём. Он не мог это объяснить Каору, тот любил свободу и плевал на чужое мнение от самого рождения. — «Я слаб на твоём фоне», — подумал Синдзи, рассматривая раздевающегося перед душем Каору. — Раз такое дело, я буду чаще смущать тебя, Синдзи, и целовать на виду у всех, чтобы ты привык, — засмеялся Нагиса. — Нет, даже не думай!.. — Давай помоемся вместе, — предложил Нагиса, повесив халат на вешалку. Член парня снова приподнялся. — С удовольствием, — Синдзи следом сам разделся и вместе с любовником встал под душ. — Иди к мне, — Каору взял его за руку, облизывая зубы.— Я потру спинку. — Хорошо, а я тебе… Парни обменялись поцелуями и натёрлись приятно пахнущим гелем. — Всё не перестаю поражаться, какая у тебя красивая кожа, — сказал Синдзи. — Не думаю, что у тебя хуже. Хватит, давай-ка я тебе потру. Юноши закончили мыться, вышли из-под душа и вытерлись приятными полотенцами. Синдзи по-простецки обернулся в него, Каору снова облачился в халат и они вышли из душевой. Там они сели за стол и приступили к завтраку. — Вы только сейчас встали? — поинтересовалась вернувшаяся Мана. Синдзи не почувствовал в её голосе неприязни. — Да, мы с Каору вчера поздно легли. Долго занимались… делами. — Какая у тебя богатая личная жизнь, — заметила Мари, меняя положение на диване. — Мне же лучше. — Я завидую. — Ни чем помочь не могу… Даже странно, что мы это обсуждаем накануне Конца Света, — заметил Синдзи. — Ну не говорить же нам только о плохом! — Вы были на улице? Он там к слову ещё не настал? — поинтересовался Синдзи. — Я была — погода хорошая, — ответила Мана. Она оценивающе поглядела на Каору и снова перевела спокойный взгляд на Синдзи. — Я надеюсь… ты будешь счастлив. — Я тоже, Мана. — Ай, блин! — вскричал Кенске. — Как ты так быстро?! Он встал с места и размял затёкшие пальцы. — Я действую в соответствии с алгоритмом, — пояснила Рей. — Для успешной практики здесь нужно отдавать приоритет реакции. — Но надо наловчиться-то! — Кенске зевнул и отложил игровую приставку. Он подошёл к друзьям. — Рей очень быстро всему учиться. Она меня обыгрывает, стоит ей только понять правила игры. Она очень быстро соображает. Как суперкомпьютер. — Чего тут удивляться? Её для этих целей вывели, — напомнила Мана. — Синдзи, ты когда жил с Рей под одной крышей, не замечал за ней такого? — спросил Кенске, присаживаясь за стол к друзьям. — Спроси об этом Аску, они обычно вместе играли в игры, — вспомнил Синдзи. — Где она, кстати? — поинтересовался Каору. — Вроде бы ушла повидаться с отцом, — припомнила Мана. — Угу… — Каору о чём-то немного подумал и сказал: — Раз я здесь, мне тоже стоит повидаться со своим отцом. — Отцом? — удивился Синдзи, прожёвывая хлеб. — Я впервые слышу, что у тебя есть отец. — Приёмный — господин Сэберо. — Нагиса Сэберо? Он? — уточнила Мана. — Да. — Ты его знаешь? — спросил Синдзи. — Он важное должностное лицо в корпорации «Кирью», — ответила Мана. — О, я тоже их знаю! Они конструируют крутое оружие! Мазеры, позитронки и прочее, они же делали броню для Ев и Мехагодзи, — перечислил Кенске. — Я их фанат. — Только, скажу тебе, они порой очень хреново подбирают персонал, — добавила Мана, вспоминая своего садиста-начальника. — Знал бы ты эту кухню изнутри — не фанател бы. — Да, ты ещё от NERV пофанатей, — добавил Синдзи. — Но после того, как мы очистили руководство от SEELE, мы теперь сила добра? Как-никак мы боремся с монстрами — разве мы не хорошие парни? — рассудил Кенске. — Мы хорошие — но только нам для наших хороших целей приходится действовать нехорошими методами, — добавила Мари, откладывая книгу и меняя положение на диване. — Твоё представление о «хороших парнях», дорогой Кенске, называется идеализм. Это когда мы считаем, что вещи в мире развиваются так, как мы хотим. И тогда в розовых очках мы, увы, не видим, какие они на самом деле. — Верно сказано, Мари, — похвалил Синдзи. Желая подискутировать и высказать свои мысли, которые накипели у него на душе, он обратился к Кенске: — Слушай, а с чего ты взял, что мы делаем хорошее дело? Мы спасаем миллиарды жизней, но с чего ты взял, что это хорошо? — Вот это вопрос… — сказала Мари. Рей II села рядом с ними. Кенске понял, что её заинтересовал вопрос и нужно изложить что-то связанное в ответ на откровенно асоциальные идеи. — Ну… это же здравый смысл, — для начала ответил он. — И в чём он заключается? Вот смотри, жизни миллиардов людей зависят от нас. Все они когда-нибудь умрут. И их потомки умрут, а ещё солнце погаснет и так далее. Зачем защищать то, что и без того развалится? — Странные рассуждения! Мы все умрём, зачем тогда жить? — развёл руками Кенске. — Не отвечай вопросом на вопрос, Кенске. Зачем я сражаюсь? Зачем мне сражаться? Где смысл? Если ты говоришь, ради человечества, то нужно это обосновать. Защита человечества ради защиты человечества — это абсурд. В моём понимании процветание цивилизации не стоит мною затраченных физических и нервных сил. К тому же, ты должно быть забыл, что люди истребляли друг друга миллионами до появления Кайдзю. Тебе не кажется, чтобы гибель нашей цивилизации пошла бы нам на благо? — Чур тебя за такие рассуждения!.. — возмутился Кенске. — Для начала — ты сам человек. Земля — твоя родина. — И то, что Земля — моя родина, достаточный повод, чтобы её защищать? — спросил тогда Синдзи. — Почему — нет? — повысил тон Кенске. — Даже если тебе нет дела до Земли в целом, ты родился в Японии и это твоя родная земля. Родина — иначе говоря. То есть, если бы Кайдзю послали китайцы или русские, то было бы смысл сражаться с ними. — Ради Японии? Потому, что это моя родина? — Да. Синдзи хмыкнул. — Кенске, давай рассмотрим это понятие «родина». Родина это страна, в которой ты родился, верно? А из чего состоит страна? — Синдзи начал загибать пальцы. — Страна состоит из территории, населения и правительства. Согласен? — Айда молча согласился. — Так вот, смотри, Кенске: давай подумаем, почему я должен защищать эти три составных элемента? Территория — это просто безличная поверхность со всем, что на ней: реками, озёрами, горами и тому подобным. Она безразлична ко мне, если я что-то от неё получаю, то получаю своим кропотливым трудом без её отдачи. Если я сею посевы, то это только мой тяжкий труд, природа может легко заморозить посевы и убить меня голодом. Только дикари, обделённые научным знанием, и идиоты могут уважать и почитать природу. И так, как природа равнодушна — ей плевать, кто ей владеет. На той земле, на которой я живу, миллионы лет жили динозавры, а тысячи — мамонты и неандертальцы. Как видишь, природе пофигу на их печальную судьбу. Теперь к населению и вообще к людям. Я лично не знаю большинства людей, живущих на Земле — вообще и в моей стране — в частности. Поэтому мне они безразличны по умолчанию. Какую-то малую часть я люблю, какую-то часть я ненавижу. Не буду говорить о последних, скажу о первых — да, допустим, их я готов защищать, но только пока я их люблю. Если эти люди меняются, если меняется их отношение ко мне, я прекращаю их любить. Мне больше нет до них дела. К тому же, если я кого-то люблю, что-то делаю ради предмета моей любви, то я делаю это ради себя на самом деле — ведь это мне чувство любви приносит наслаждение… Это к вопросу о населении и людях. Теперь к вопросу о правительстве. Что такое правительство? Это группа людей, которые управляют остальными людьми и друг другом, в рамках своей иерархии, просто потому, что большинство признают за ними такое право. Обычно именно эти люди говорят о том, что нужно любить и защищать родину, имея в виду свои интересы, конечно же. Но это не значит, что я должен их слушать. У меня тоже есть свои интересы, основанные на личном эгоизме. Я вам уже объяснял и доказывал, почему интересы всех людей проистекают из их эгоизма. Итого, «родина» — это просто очередная идеологическая химера, под служением которой обычно имеют в виду защиту интересов кучки людей из правительства. Синдзи прервал свой монолог на то, чтобы выпить воды и дать передохнуть горлу. — Ну, ты прав, если смотреть на вещи таким образом, — согласился Кенске, пытаясь придумать контраргументы. Синдзи очень понравилось, что его слушают. Он оставил бутылку с водой и вернулся к завтраку. — Все виды патриотизма и религии нужны для превращения людей в скот, — продолжил Икари, желая ради самоутверждения изложить свои мысли. — Они губительны для личности. Если в религиях жрецы вещают толпам от имени неведомых богов, то в случае патриотизма генералы и правители вещают от имени некой абстрактной родины. В обоих случаях они руководствуются собственным эгоизмом, даже если верят в некое высшее добро. Верующие и патриоты поклоняются химерам, чтобы потешить собственное самолюбие. «Я умру за родину», «я умру за бога», «я умру за всех наших» — эти слепые бараны даже не понимают, что их используют! А если и понимают, то им всё равно, пока они молятся химерам, они довольны. Эти люди — не личности, они биороботы в системе. — Синдзи, ты умный и начитанный парень. Ты во многом прав, я с тобой согласна насчёт злоупотреблений властью, насчёт фанатизма и манипуляций. Но всё же, — продолжила дискуссию Мана, — ты забываешь, что ты часть общества. Какими бы порой не были свихнувшимися правители, ты всего добился, что имеешь за счёт общества. Тебя научили говорить, тебя одели, ты слушаешь музыку, которую тебе написали. — Твои предки сражались за то, чтобы ты жил, — добавил Кенске. Синдзи закусил бифштекс хлебом и салатом. — Во-первых, мои предки делали всё это для себя. Они понятия не имели, что Икари Синдзи родится через сто или сколько-то там лет потом. Они ничего не делали для меня, раз так, я им ни чем не обязан. Во-вторых, я плачу за всё это деньги или что-то там ещё делаю за это. Никто мне бесплатно ничего не даст. Я сейчас сижу и ем за работу. — Но так и надо, — возразила Мана. — Разве можно иначе? Тогда будет хаос. Ты работаешь — ты ешь. — Это по справедливости, — добавил Кенске. Доев бифштекс, Синдзи вытер губы. — Вы, ребята, забываете, что справедливость — не более чем химера, аморфная мысленная абстракция. — Синдзи пододвинул чай и десерт — кусок сливового торта с вишенкой. — Вот сами посудите, есть народы, где считается, что если человек изнасиловал чужую дочь, то в наказание его дочь нужно тоже изнасиловать. Это называется принцип Талиона — «око за око, зуб за зуб». По вашему это справедливо? Насиловать детей за проступки отцов? — Синдзи сам ответил. — Полагаю, вы сочтёте, что — нет. Однако — по мнению сторонников принципа Талиона — это справедливо. То же самое касается права сильного и коллективной ответственности. Если я сильнее, если я могу нарушить любые законы и мне ничего не будет, то могу ли я убивать и грабить? Помню, как отлично писал французский философ маркиз де Сад: «сильнейший всегда находит справедливым то, что слабый считает несправедливым». А справедливо ли за грехи одного человека наказывать всю его общину? Короче — нет никакой справедливости, есть просто разные измышления. — Ты отрицаешь мораль, закон и справедливость, — перечислила Мана с претензией в тоне, — выходит… ты отрицаешь саму человечность? Ведь это только мораль и нравственность отличают нас от прочих животных, с этим то ты спорить, я надеюсь, не будешь, ум? — Человечность? — Синдзи демонстративно рассмеялся, отвлекаясь от чая и торта. — Напротив, Мана, я признаю только человечность в человеке. Мораль, закон, справедливость — левые выдумки. В любом обществе человек — есть человек; мораль, законы, религии, справедливость и прочая — это местные выдумки, местные традиции — не более. Человек — это животное, от животного у него эгоизм и эмоции, именно они им движут. Всё остальное — только способы манипуляции человеком в обществе. — Но в каждом обществе есть какие-то вещи… эм… ну, не знаю, общие для всех людей. Общечеловеческие вещи! В любом обществе, например, нельзя убивать своих, даже среди бандитов, — обратил внимание Кенске. — И это только говорит о нашем эгоизме, — парировал Синдзи. — Знаешь, почему люди придумали такие законы — «не убий», «не укради» про своих? Из страха. Даже когда ты силён, ты можешь избить слабого и отнять у него кусок хлеба. Но тебе нужно спать. Когда ты ложишься спать, тебе нужна хоть какая-то гарантия, чтобы избитый тобою слабак не перерезал тебе глотку, когда ты во сне слабее него. — С таким подходом тебя не переубедить, — признала Мана. — А мне не переубедить вас, потому, что вы мыслите теми химерами, которые в вас вбило ваше общество. Если бы вы родились в другом обществе — вы мыслили бы их химерами и бреднями. Если бы вы родились среди ацтеков, вы бы одобряли человеческие жертвоприношения и каннибальские культы. Ни кто бы не смог убедить вас, что это плохо. А вот если бы вы родились в нацистской Германии, то вы бы поддерживали холокост. Ведь вас учили, что мочить жидов и гомиков — это sehr gut. Аналогично, если бы вы родились среди мусульман, вы одобряли бы убийства неверных и сами взорвались где-нибудь. Это всё общественные ценности, которые стоит презирать и отрицать всякому умному человеку, просто потому, что они «общественные». — И что ты предлагаешь? Пустоту нигилизма? — Да, Мана, если ничего нельзя найти объективного — то уж лучше пустота, чем брехня, которой вами манипулируют как животными. — По-твоему тогда можно всё что угодно? Предавать своих, грабить и убивать? — строго спросил Кенске. — Отбросить все запреты? Стать по ту сторону добра и зла? — Да, вот именно! Нам всё можно! Не надо смотреть на меня как на злодея, не я придумал этот мир и его правила, я только констатирую всё это. Поверьте, я больше вас ненавижу этот мир за жестокость и безумие. Если б я только мог добраться до того бога, который его создал, то поверьте, он бы от меня не уполз! Я бы удушил подонка его потрохами! — Послушай, Синдзи, я согласна с тобой по поводу мира и гипотетического бога, — вмешалась в разговор Мари. — Я только скажу тебе, Синдзи, что если бы люди жили так, как ты говоришь — всё было бы гораздо хуже, всё бы развалилось. Поэтому мораль и общественные ценности приносят нам благо, — аргументировала Макинами. — Даже если вселенная к нам равнодушна, они скрашивают наше существование. Даже несмотря на все тоталитаризмы и прочее дерьмо, ты должен признать, что было бы страшнее, если бы люди начали грабить и убивать на том основании, что раз бога нет, то им это позволено. — Ну… отрицать мораль не у всех получается, — сказал Синдзи, понимая, что ему не чем ответить. — Во-первых, чтобы отрицать внушённые ценности, нужно быть или конченным социопатом, какими, наверное, люди бываю только от матери-природы, или мыслить критически. Для 95% любого общества — это не посильно… Ради чего я нужен обществу? Ради того, чтобы спасать их задницы. Для чего ещё? — Но люди тебе благодарны. Они же хорошо относятся к тебе, Мисато, например, да и я тоже, — напомнила Мана. — Не спорю, — Синдзи вытер рот салфеткой, оставив пустую чашку и тарелку. — Я слишком совестлив. Иначе бы меня здесь не было. — Это всё было чрезвычайно увлекательно, — заговорил Каору, до того на пару с Рей слушая весь разговор. — Твои рассуждения о людской природе звучат очень последовательно и логично. — Мне неприятно, но я вынуждена с тобой во многом согласиться, — сказала Мари. Он встал. — Поел, пойду отдохну, — кивнул Синдзи. — Сообщите, если начнётся Конец Света — я выйду поглядеть. *** Рэндольф Картер снял с полки пачку с хлопьями. — «Шоколадные звёздочки Марса», — прочёл он на обложке, сел за стол и насыпал себе и Рей в тарелки. — Не видел я таких на Марсе. А ты? — он взял пакет с молоком. — Шоколадных звёзд не существует, — ответила Рей, вдумчиво наблюдая за разливанием молока. — Но я думаю, если бы в космосе существовали объекты такого размера, их можно было бы разогреть до температуры звёзд… разогретым до температуры плазмы молоком. — Угу, — Рэндольф согласно кивнул, отставив пакет и перемешивая завтрак. — Но как ты стабильно уместишь их на орбите Марса? — Если учесть каков будет предел Роша, Марс разорвёт гравитацией. — Рей поглядела в глаза Рэндольфу, сложив руки перед собой и перебирая тонкими изящными пальцами. — Марса не будет. Это решение. — Ну, если нет Марса, вокруг которого нужно размещать звёзды — значит, нет и проблемы, — рассудил он. — Это решение марсианского вопроса. — Это нелепо, — сказала Рей. — Что именно? — Эта дискуссия абсурдная. В этом суть юмора? — Как я тебе объяснял — это должно тебя смешить. Не смешит? Абсурдность тебя не забавляет? — Я… я понимаю, что это невозможно. Это бессмысленно. Но если говорить об этом… У меня такое ощущение, как будто я решаю не абсурдную задачу. Но отдавая себе отчёт о её абсурдности, я не ощущаю риска провала. Мне легко. Это… похоже на не абсурдную задачу… — Рей серьёзно задумалась, часто заморгав. — В чём разница? — наконец спросила она, поглядев пряма в глаза Рэндольфу. — Между абсурдом и не абсурдом? — В невозможности первого… нет, в том, что тот, кто говорит абсурдные вещи, сам так считает, — рассудила Рей. — Если два человека понимают абсурд сказанного, им смешно от невозможности предложенного и в этом заключается юмор. Я права? — Да, но юмор сводится не только к этому. Юмор необходим, чтобы люди могли пережить. Как я тебе уж говорил, с позиции голой логики нельзя определить юмор. Он целиком и полностью зависит от контекста, поэтому он чрезвычайно разнообразен. Шутка — содержание, шутливое предложение — форма. — Я потом попробую ещё пошутить… — сказала Рей, пробуя завтрак. *** Минуло несколько дней. — «Око Метатрона» ловит сигнал! — всполошился дежурный оператор в командном центре. На голографическом экране появились меняющиеся координаты и цель, красной точкой идущая через акваторию. Достаточно было взглянуть на координаты и не требовалось более объяснять все последствия грядущий катастрофы. Мисато Кацураги явилась вместе с прочими высокопоставленными служащими NERV и представителями США и Совета Европы. — Кайдзю движется от Бермуд к Род-Айленду! — Когда он доберётся таким темпом? — спросила Мисато. — При такой скорости через час и десять минут… Мы ещё проводим изучение цели всеми доступными функциями. — Структура сигнала как у обычного Кайдзю… — добавила Майя. — В любом случае он радиоактивен! — испугался представитель США. — Вы можете уничтожить его, не загрязняя среду? — Попробуем, — с напряжённой задумчивостью Мисато взяла телефон. — Тех., отдел! Парни, у вас такая работа — подготовить Первую и Шестую! Передайте армии США, — повелела она затем своим лейтенантам, — нам нужно визуальное изображение этой дряни — пусть вышлют дроны! — MAGI производит вычисление… похоже объект идёт по самому дну, — сообщила Майя. — Нам нужно дать Синдзи картинку, куда приземляться, — сказала Мисато. Красная точка исчезла. — Что за фигня? — Сигнал слабый, ничего не обычного, — пояснил Макото. — Нам нужно переменить орбиту, — сообщил Шигеру. — Так рекомендует MAGI. — Меняйте, — приказала Мисато, сложив руки на груди и поглядев на представителей США, которые показались ей растерянными. — Весь Нью-Йорк вы понятное дело не эвакуируйте, имеет смысл эвакуировать жителей тех районов, где оно, скорее всего, вылезет, если мы вдруг не остановим гада на подходе. Пилоты прибыли в штаб и их ввели в курс дела. — Если он всего один, то это не большая проблема, — сказал Рэндольф. — Вообще да, сейчас нужно только его вовремя визуально засечь, — согласилась Мисато. — Синдзи, сейчас ты нас очень выручишь. Каору с тобой. Я думаю, проблем у вас не будет. — Да, Синдзи-кун, — Нагиса ни чуть не волновался, — заодно мы можем побывать в Нью-Йорке. — Может быть, после операции, — Мисато развернулась к терминалу, подошла к Макото и чуть склонилась за его спиной. — Почему ещё не засекли? — Помехи… слишком много помех, — ответил Макото. — Это странно, как будто их кто-то создаёт, — заметил Шигеру. — Может Кайдзю? — предположил представитель США. — Или он приманка для нас и помехи создают те, кто хотят заманить нас в ловушку. Странно, что Кайдзю объявился там, — предположила Кацураги. — Удачи вам, — Мана приобняла Синдзи и поцеловала его в лоб. — Да, — Икари внешне демонстрировал полное хладнокровие. Он перекинулся взглядом с отцом. — Я не из таких передряг выкручивался. Я порой сам удивляюсь своей крутости. Юноши облачились в контактные комбинезоны, которые изящно легли на их красивые фигуры, мягки пепельные волосы Каору элегантно спадали за плечи. — Как думаешь, это ловушка или один Кайдзю просто случайно забрёл к америкосам? — спросил Синдзи у любовника. В ответ Каору с поддержкой в глазах протянул ладонь. Парни взялись за руки и кивнули друг другу. Они обошлись без слов — какой смысл задавать вопрос, на который пока нет ответа, главное, что они вместе. — Я умру за тебя, — пообещал Нагиса. — И я за тебя, — ответил тогда Икари. — Я люблю тебя больше кого угодно на свете. — Я тоже. Возлюбленные соединились в объятьях. Время шло — минута за минутой тянулись в ожидании схватки. — Если всё пойдёт «так» — бой будет длиться секунды, — говорила Мисато. — Сигнал получен! Точка оказалась ближе к суше — Кайдзю переменил направление. — Он движется в два раза быстрее к бухте Лоуэр-Бей! — Он планирует напасть на Нью-Йорк! — всполошился представитель США. — Могу предположить, он изучал тактику по фильмам-катастрофам, он считает уничтожение Статуи Свободы приоритетной целью, — хмыкнула Мисато со слабой улыбкой. — Нечего их в Голливуде делать… — Теперь мы можем яснее вычислить сигнатуру, — сказала Рицуко. — Да, — согласилась с ней Майя, приступая к делу. — Он ни чем не отличается от обычных Кайдзю. Прошло ещё немного времени. С камер дронов командование в центре и Каору с Синдзи в Евах просматривали акваторию Лоуэр-Бей — под пасмурными облаками дул сильный ветер, образуя заметную рябь в холодной и серой воде. — Кодовое имя «Кловер»! [1] — наименовала цель Рицуко. — Чую, это было первое вменяемое имя, — сказала Аска. — Всяко лучше, чем «китогорилла» [2], — ответил Тодзи. — Я хочу, чтобы он подобрался ближе к городу, — приказала Мисато, после обсуждения плана действий с Каору и Синдзи. — Синдзи будет проще управиться с «дамокловым мечом» на суше. — Но город рискует пострадать! — возразил представитель США. — Наши города тоже рисковали — в этом нет ничего странного. К тому же, если что-то пойдёт не так с «дамокловым мечом», всё может обойтись ещё дороже, — ответила ему Мисато. — Мы появимся там в самый последний момент, чтобы застать гада врасплох. — Объект незначительно меняет курс к югу… Если он будет двигаться в том же направлении, попадёт в Аппер-Нью-Йорк-Бей и… — Нападёт на статую Свободы, — подвела итог Мисато. Знаменитая колоссальная скульптура в стиле неоклассицизма возвышалась на острове Свободы с факелом в руке. Военные занимали позиции, над зданиями перелетали вертолёты, полицейские, спасатели и солдаты ставили карданные ограждения и помогали людям покинуть место. После всех последних событий паника разожглась быстро. — И вышел Иоанн на берег! И видел Иоанн Зверя! — возопил одинокий фанатик с неряшливой бородой на огороженной набережной. За ним выбежал морпех и уволок с собой. После этого танки заняли это место. Ветер с акватории усилился. Моросил лёгкий дождь со снегом. Сотни ног бежали по слякоти, автомобили застыли в пробках на улицах, заключённых меж высотных зданий. Люди пихались, ругались и даже дрались. Кто-то — пользуясь моментом — бросился грабить магазины. — Кловеру осталось пятьсот метров… три сто, — говорил Макото. — Сейчас появится… Серая гладь разошлась, высвобождая из пучин серый горб. — Синдзи, раскрывай проход! — приказала Мисато. — Есть! — не спуская взгляда с острова Свободы, Синдзи вытянул руки Евы, и просунул пальцы через ткань сущего. Затем он растянул её, и заколыхавшейся воздух порвался как ткань и разошёлся как занавески. — Отлично, Синдзи-кун! — улыбнулся Каору, поднимая Копьё Кассия. — Проходи! — Синдзи раскрыл разлом ещё больше. С порывами ветра морское чудище восстало напротив статуи — поразительно уродливое, серое, походящее на амфибию. Оно перемешалось на четырёх конечностях — его передние конечности с тремя пальцами по длине сравнялись с его ростом в сто с лишним метров. Они заканчивались двумя длинными и мощными пальцами с когтями, с противоположной стороны окончания руки болталась меньшая по размерам пара пальцев. Посреди широченных плеч громоздилась голова со сглаженным черепом и мощной челюстью, пара клыков торчали снизу, выше рта зияли две пары чёрных глаз — два больших и два мелких над ними ближе к вискам. По бокам головы ближе к верху черепа над уровнем вторых глаз раздувались красноватые мешочки. При детальном рассмотрении можно было заметить отверстия, затянутые мембраной. Вниз от середины костлявой выпирающей груди, казавшейся треугольной, шёл остальной сужающейся тор со впалым животом и парой дополнительных конечностей, похожих формой на руки — они были куда меньше по размеру и, согнутые, свисали вниз без дела. От выпирающего вперёд громоздкого таза отходили мощные ноги, более короткие, нежели руки. Ниже согнутых колен, они обладали ещё одними суставами, гнущимися в другую сторону. Позади дополнением тянулся хвост. — Ну и хрень! — произнесла Аска. — А чего ты ожидала увидеть? — спросил Тодзи. — Не знаю, что-нибудь… эстетическое. — Это не конкурс красоты. — Знаю, Тодзи, но вот Радон и Ангирус мне, например, по дизайну нравятся, — ответила ему Аска. — Хотя не буду спорить, что хороший Кайдзю — мёртвый Кайдзю. — Да, вот только даже мёртвые Кайдзю источают радиоактивную дрянь, — напомнил Мусаши. — А какого бы ты Кайдзю хотела увидеть ещё?.. В виде человека?.. — спросил Кенске. — Это уже как в «Атаке титанов»? — вступил в разговор Кейта. — Ой, это б такой мерзости не хватало… — сказала Аска. — Как насчёт «Атаки 50-футовой женщины»? — предложила Мари. — Фу! Ну ты и извращенка! — Я извращенка, красавица? Это фильм такой был! — возмутилась Мари. — Не я его снимала! — А ещё было кино «Дорогая, я увеличил детей», — вспомнил Кенске. — Вы бы вот смогли избить Евой огромного ребёнка? — Легко, — заявила Аска. — Всегда терпеть не могла маленьких детей! — Почему ты такая злая, красавица? — спросила Мари. — О того, что ты меня бесишь, извращенка… — Не так важно как он выглядит, ребята, главное с чего он там появился — какой ему смысл атаковать город? — подняла вопрос Мана. — Сейчас это станет известно, — сказала Рей. Воспрявший над волнами Кловер оглядывался. Его тело, причудливо сочетавшие в себе худобу и тонкость, массивность и громоздкость очень резво перемещалось. Осмотревшись как следует, он побрёл вдоль берега. Вскоре он устремился к статуе Свободы, возможно, посчитав её равным противником. Освещая огнём сопл пасмурное побережье, с самолётов и дронов ему навстречу понеслись управляемые ракеты. Их дымовые следы расчертили небо и поразили монстра — взрывы накрыли его, он рассвирепел, взревев среди вспышек и пара, и только быстрее направился к берегу. — Цель невредима! Повторяю: цель невредима! — закричал по линии связи военный, когда Кловер пробежал далеко внизу под вертолётом. Кловер точно наметил статую Свободы как цель — он бежал на четырёх конечностях, подпрыгивая при этом. Статуя пошатнулась от донёсшихся ударных вол, которые выбросили много воды на побережье острова Свободы. Чудище добежало до цели и нанесло мощный удар правой рукой — в последний миг он наткнулся на защитный барьер, развернувшейся многогранником у каменной девы с факелом. Недалеко от статуи с неба спустились пара гигантов — стройных, покрытых бронёй и очень мрачных. Один из них сжимал в руке красное копьё с изумрудным кристаллом у основания двойного треугольного наконечника. — Нельзя ломать культурные ценности Лилим, — заявил Каору, любезно защитивший символ свободы и демократии. Кловер с недовольным рыком убрал кулак от статуи, переметнувшись на трёх конечностях, он полностью развернулся к Евам со всей воинственностью. — Евы прибыли! — объявил командующий обороной США. — Все подразделениям занять оборонительные позиции! Никому не атаковать без приказа! — Синдзи, Каору, помните план! — обратилась к пилотам Мисато. — Конечно, Мисато-сан! — уверенно отозвался Синдзи, снова вытягивая руки Евы и создавая новый разлом. — Каору?! — Не беспокойся, Синдзи-кун, я займусь им, делай свою работу! — отозвался Нагиса и быстро послал воздушный поцелуй, чем смутил парня при всех. — Я люблю тебя! Кловер чуть помотал своей уродской мордой, раздул красные полусферы по бокам головы — и сорвался с места. Евангелион-06 выступил вперёд, Каору шёл в бой с уверенным выражением лица. — «Он ни капли не сомневается в себе!» — отметила про себя Аска, вместе с остальными пилотами глядя, как гиганты сближаются. Наблюдатели даже не сразу заметили, что Евангелион-06 шёл по водной глади и не проваливался. — Блин, у Каору Ева как Иисус! А наши так могут? — Да, — ответила первая Рей. — Мы с мистером Картером всё сделали, чтобы ваши Евы раскрыли свой потенциал. Кловер перед столкновением оттолкнулся ногами, взлетел на серой водой, выбрасывая руками вперёд с согнутыми пальцами. Евангелион-06, изящно ступая по воде и затем по воздуху, отклонился в сторону — и Кловер с рёвом пролетел мимо. Подняв много грязной воды и камней в воздух, он врезался в дно. Каору столь же молниеносно развернул Еву и придавил чудище ко дну. — Ничего себе, так ловко! — поразился Кейта. — Он словно играючи это сделал! В это время неподалёку Евангелион-01 раскрыл разлом, через который все увидели черное космическое пространство с мелкими горящими звёздами. — У меня всё готово, Каору! — передал Синдзи. — У меня тоже! — Табрис ударом ноги Евы прибил ко дну начавшегося было вырваться Кловера. Потом он взял его за руку длинные руки, с хрустом сломал их, убрал ногу и подбросил вопящего Кайдзю над своей Евой. Размахивая конечностями и истошно ревя, Кловер ударился об развёрнутое над водой АТ-поле. — Я забиваю гол, Синдзи-кун! После этого Каору снова вскинул уродливое морское чудище и отбросил это страшилище серией возникших барьеров АТ-поля прямо к порталу. Синдзи до того сделал его действующим — не только свет, но и вода с воздухом начали проваливаться через него в космического пространства. Кловер за секунды пролетел через него. — В яблочко! — обрадовался Синдзи. —Теперь добей его! Чего он будет один вечность вращаться в космосе?! Ещё нападёт на какую-нибудь планету — неудобно будет! — Как скажешь, Синдзи-кун, — и следом за ним Каору метнул Копьё Кассия. Пролетев через разлом алой молнией, оно легко пронзило чудовище, беспомощно барахтающееся в космосе вместе с облаками пара и сгустками воды. После этого Каору притянул это оружие Старших Богов обратно, чёрная кровь под давлением вырвалась из пронзённого Кайдзю, начавшего вращаться вокруг своей оси. Струи крови образовали за ним спирали. — Закрывай! — приказала Мисато Синдзи, когда притянутое Копьё Кассия вернулась в руку Евангелиона-06. — Есть… — Синдзи убрал руку Евы от края разлома и он быстро схлопнулся. Потоки воды сошли с острова свободы и даже облака чуть расступились, попустив лучи зимнего солнца. Они пали на статую Свободы — несломленную и гордо державшую факел, символизировавший нерушимость демократии, законности и порядка. Аска опустила руки с некоторым разочарованием. — Это было быстро. — Ага, быстрее, чем если бы ты сражалась там, — сказала Мана. — Может Каору и суперпидор, но я боец не хуже, — отозвалась Аска. Каору и Синдзи оглядели местность после боя. Она почти не пострадала. Потом на лице Икари появилась улыбка. — Мы победили! Все начали аплодировать. — Радиационный фон практически не изменился. Операция завершена, — с радостью объявила Мисато. — Вы справились просто на отлично! — Примите поздравления от всей Америке, мальчики! — захлопал в ладоши представитель США. Только Гендо, Фуюцуки, Рэндольф и обе Рей остались бесстрастными к данной победе. — С их силами победить такого Кайдзю — пустяк, — сказал Гендо. — Похоже он и правда случайно забрёл туда, — добавил Фуюцуки. Евангелион-06 помахал рукою в сторону города — множество солдат и гражданских разразились ликованием и замахали им в ответ. Люди падали на колени, осеняя себя крестными знамениями и благодаря своего бога, кто-то заливался слезами радости, множество смартфонов и камер снимали зрелище. Синдзи жестом Евы послал воздушный поцелуй, после чего Евы приблизились и взялись за руки. — Ты прекрасно справился, — похвалил Каору. — Я-то что?! Я просто сделал два простых действия! Это ты виртуозно поборол эту злобную хрень, — сказал Синдзи. — Конечно, я сделал это ради любви к тебе. — Эм… они геи? — уточнил представитель США. — Типа того, — ответила Мисато. — Они как Геракл и Иолай, — добавила Мари. — Ну, вы же читали эти мифы в оригинале? — Где инцест, детоубийства и гомосятина? — уточнил Тодзи. — Ну да… — закивала Макинами. — Слыхали, Мари, — ответила Мисато. — Помню там ещё бог Зевс в облике лебедя кого-то трахнул — какую-то царевну. — Гм… Про амазонок-лесбиянок там ничего не было? — спросил Кенске. — Или это выдумка Marvel? — Вот сядь, блин, и почитай, я на такую чернуху времени не трачу, — сказал Мусаши. — Глупо думать, что в этих мифах есть что-то умное и поучительно, даже если их так и распиарили. Литература с того времени значительно развилась — как и всё остальное. — Хм… из этого может выйти не плохое шоу, — задумался посол самой демократичной и свободной страны на земном шаре. В эти минуты страстного ликования, никто не заметил как в девяти местах над водой и над землёй на фоне небес по воздуху пробежала рябь… Две Евы, статуя Свободы, Манхэттен и окрестности отображались на экранах среди громоздкого оборудования, натянутых проводов, где на потолке красовалось древо жизни с иными оккультными символами. Несколько человек с напряженными лицами в одинаковой униформе цвета морской волны стояли в ожидании. Неподалёку от них в громоздких креслах перед терминалами сидели люди в чёрных униформах, к чьим выбритым головам были подключены провода. — Сэр Ротшильд, все девять Юнитов готовы к атаке, — монотонно произнёс оператор, слитый воедино с системой управления. — Слишком поспешно, мы не предполагали появление Армиллиуса [3], — прозвучал самый старый из людей, его физиономия напряглась как у дряхлого льва под жарким солнцем. — MAGI не может ничего просчитать. Нужно наблюдать, — монотонно ответил оператор с частично оголёнными мозгом, который скрывала какая-то плёнка. — В другой раз, сэр Готфрид, — звучал один из господ в униформе цвета морской волны — лысый, низкий и тощий. — Да, нельзя рисковать, — одобрил старец с редкими седыми волосами, его лицо частично скрывала металлическая маска. После этого экраны перестали показывать изображения — на них появились знаки SEELE… *** Мисато, Гендо и начальники службы безопасности NERV беседовали с представителями США и Совета Европы. — Это очень показательная операция. Она может отвлечь общественность и стабилизировать ситуацию, — сказал посол США. — Господи президент с нами согласен. — Её величество придерживается того же мнения, — добавил представитель Англии. — Хорошо, — немного подумав, решила Мисато. — Но сперва мы обсудим это с Нагисой и Икари. Они появились вскоре, всё ещё облачённые в контактные комбинезоны с полотенцами на плечах, приведённые людьми в чёрном. — Мальчики, — Мисато поцеловала одного и второго. — Вы отлично справились… но для нас есть ещё одна работа. Позади к ним подошла остальные пилоты. — Какая? — спросил Синдзи. — Мы должны сыграть на публику, — сказала она. — Иными словами, показать ваши лица миру. — Чего?.. Вы хотите, чтобы он нас узнали? — настороженно уточнил Синдзи. — Отлично! — одобрила Аска. — Давно пора нас рассекретить! Пусть люди знаю, кто их спасает! — Да! — добавил Кенске. — Люто поддерживаю! — Ну, не знаю… — Мусаши скептически сложил руки на груди. Рей II было всё равно. — Это опасно, но с другой стороны пришельцы и так о нас знают, — аргументировала Мана. — Мы же хотим получить славу? — добавил Кейта. — Мне по барабану, — сказал Тодзи. — Как хотите… — Мари чуть улыбнулась. — Но если подумать, это не такая уж хреновая мысль! — Точно, — Мисато поглядела на Синдзи, — ты герой дня. Так что… — Я не хочу, — Синдзи чуть нахмурил тонкие брови. — Я ничего не делаю для этих людей, я делаю это для себя… В этот момент Каору взъерошил ему мокрые от LCL волосы. — Синдзи-кун, ради своего самолюбия тебе стоит это сделать! — предложил он. Синдзи поглядел на его улыбающееся лицо, расслабил лоб, немного подумал, после чего выдохнул: — Ладно, я согласен. Только при условии, что мне не надо будет ничего говорить… — Нет, что-нибудь ты должен будешь сказать… Или… — Мисато повернулась к Аске. — Впрочем, думаю, это лучше сделать тебе, Аска. — Хорошо, Мисато-сан, вы можете на меня положиться! — бойко ответила та. Синдзи создал Серебряным Мечом разлом, через который он, пилоты, командование, охрана и все прочие прибыли к месту назначения. Они оказались неподалёку от места недавнего боя за статую Свободы — прямо в её короне. Открывающиеся с высоты акватории как прежде выглядели беспокойно, но не так мрачно и холодно. Солнце продолжало проглядываться через облака. Все вышли при параде — Мана, Кейта и Мусаши одели тёмно-зелёную форму Сил Самообороны со всеми обозначениями, остальные предстали в штатной одежде NERE. Синдзи никогда прежде не носил униформу, нехотя поправляя фуражку, он отошёл к балкону и поглядел вниз. — Мы будем в эфире через пять минут, — предупредила Мисато, становясь подле пилотов, покуда всё готовилось. — Аска, ты выучила текст? Сорью спрятала бумажку. — Тезисно — да, но я буду импровизировать. — Я тоже, — Мисато ещё раз убедилась что одета хорошо. — Я помню, как мы готовили стишки к школьному концерту. А я забыла… я обычно ответственный человек и проблем с памятью у меня нет, но я провела ночь накануне с третьим бой-френдом и бутылкой саке, потому… короче, пришлось выдумывать текст самой. — И как вы справились? — Ну, скажем — бывает и хуже… Синдзи с хмурой задумчивостью на лице вынашивал свои планы. — Каору-кун, — сказал он любовнику, — если уж дают шанс выговориться — думаешь, я зря его упускаю? — Конечно, Синдзи-кун, раскрой своё сердце Лилим, — одобрил Каору. Синдзи коротко закивал ему в ответ и крепко сжал его руку. По команде все заняли свои места. Начался прямой эфир. Вводную часть сказала Мисато, ещё раз объявив, что бравые защитники человечества впервые откроют этому самому человечеству свои лица. — Привет, человечество! — обратилась рыжая немка на отличном английском — вид и тон у неё был самый торжественный. — Я Второе Дитя — Аска Сорью Ленгли, пилот боевого Евангелиона-02, старший лейтенант NERV… — И самая няшная красавица! — в голос добавила Мари. Аска незаметно для камеры сзади показала средний палец. — Это импровизация, — пояснил Фуюцуки представителю США. — От лица всех пилотов хочу заявить, что мы с полной уверенностью в нашей победе исполняем наш долг перед всем миром, — продолжала говорить Аска. У Синдзи едва не заложило уши от фальши и лицемерия, когда по одному из экранов пробежала строка перевода на японский. Он-то знал, что Аска думает на самом деле! — Ей даже слава не нужна, — шептал он на ухо Каору, — ей просто нужно делать хоть что-то, чтобы жить… она пилотирует только для себя. — Угу, — кивнул Нагиса. — Я надеюсь ты сделаешь свой ход… — Да, — Синдзи уверенно поглядел в камеру. — Несомненно, понесённые потери ужасны — но мы не должны сдаваться! За кровь наших детей, отцов, жён и дочерей мы должны воздать врагу! Синдзи закатил глаза и с нетерпением стал дожидаться своей очереди, покуда Аска говорила и говорила. — Мы несли потери в почти каждой битве, но в каждой битве мы побеждали! Мы лили кровь и пот за человечество — мы сражались за каждого, вне зависимости от половой, расовой национальности, этнической, гражданской принадлежности, от жизненных воззрений и вероисповедания, от секс…суальной ориентации и… гендерной идентичности, — Аска немного запнулась, но справилась, сохранив прежний пыл. Она ещё много чего наговорила, после чего по запланированному сценарию протянула микрофон Мисато, но неожиданно Синдзи вышел на шаг вперёд. — У меня есть немного слов для родного человечества, если вы позволите, лейтенант Сорью, — обратился Синдзи с наигранной вежливостью. Мисато почувствовала что-то неладное в излишнем сарказме, но решила обойтись без лишней возни на камеру и позволить парню высказаться: — Конечно, ты сам представишься, — довольная собой Аска подала микрофон Синдзи, тот в последний раз глянул на Каору, тот выразил одобрение улыбкой и поднятым большим пальцем, Икари снова поглядел в камеру. — Меня зовут Икари Синдзи — я пилот Евы-01. Той, что фиолетовая с рогом, мы тут недавно сражались неподалёку… Я был зачислен в проект прямо в Чёрный понедельник. Я был в Токио и видел весь ужас. Я попал под ноги Кайдзю, и погиб… но Высшие силы вернули меня к жизни. Прошу не думать, что я сумасшедший и выслушать меня до конца. Я смог добраться до Токио, моя судьба — быть пилотом, мне сказали, я избранный. Я отказался и тогда мой отец — командующий NERV, пригрозить пристрелить меня. Мне пришлось спасать мир против моей воли. Я хотел убежать из трусости и эгоизма. Меня заставили. Но я не пришёл жаловаться вам на это, люди Земли… Все внимательно слушали речь Синдзи, так как это была чисто импровизация, никто не знал что этот задумчивый и переменный парень скажет. — Я хочу высказать своё мнение про всё это. Чистое и… лишённое и грамма лицемерия, фальши, как вы слушали сейчас… — Аска зло погрозила ему рукой из вне поля зрения камеры, но Синдзи лишь усмехнулся в её сторону, и продолжил. — Сейчас я «не стал лучше», я не герой. Я… я хотел счастья лишь для себя, я был зол на судьбу за то, что она втянула меня в это. Потом я узнал, что могу получить Рай, сделать сущее пустотой, а несуществующее сущим. Евангелионы — это оккультная технология, созданная из плоти Старших Богов. С её помощью можно менять реальность… — Это уже слишком… — заметил Козо, хмуро щурясь на Синдзи. — Ничего, пусть пока говорит, это ещё терпимо, — ответила Мисато, в ожидании царапая ногтем подушечку большого пальца. — Мир людей очень мал… я был в таких далях, где не ступал прежде ни один из людей. Я смог познать природу Вселенной и природу людей до самого конца… Я знаю ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого… — Синдзи сардонически улыбнулся. — И это не «сорок два», всё куда хуже… — Теперь мы уж точно должны дать ему договорить, — сказал Макото. — Великий Азатот — слепой безумный истинный Бог — в припадке безумия создал все миры, наваленные друг на друга как его идиотский сон. То что написано в «Некрономиконе» — чистая правда! — провозгласил Синдзи. — Всё сущее сотворено из хаоса, чтобы пасть в хаос — в нашей жизни нет ни капли смысла! Все слушавшие Синдзи, кроме улыбающегося Каору, спокойных Рей, хладнокровного Гендо и оживившегося Рэндольфа — неодобрительно зашептались. — Синдзи! — зло процедила Мисато, выслушав жалобы, — какого х-я ты?.. Икари проигнорировал своего командира — Но знаете что? Это не такая главная проблема, как вам кажется! Не только Вселенная ужасна и пуста на смысл и надежду. Не только она лишена Рая, где нам можно было бы успокоиться после того, как мы испустим дух на смертном одре и нас сожрут черви и бактерии!.. Самая страшная правда в том, что вы люди — вы отражение этой бездны! Мы такая же тьма этого мира! Мы все на самом деле эгоисты! И я тоже, ведь я человек! Вы всё хорошее и плохое делаете лишь ради своего собственного эмоционального комфорта! Даже когда вы подаёте монетку нищему, вы просто удовлетворяет собственную жалость, думаете: «ум, как хорошо я поступил!» Поэтому нет никакой разницы между серийным убийцей и праведником, спасающим бездомных котиков! Между правым и либералом! Между верующим и атеистом! Делаем ли мы что-то ради ненависти или ради сострадания — неважно, мы делаем это ради своих чувств и ощущений! Нами всеми движет в ядре наш эгоизм! Все наши поступки в корне корыстны! — Надо отключить его! Потом скажем, что он обезумел, — сказал кто-то из присутствовавших. Каору подошёл к ним и обратился: — Даже не думайте, — он заранее осмотрел аппаратуру и тут вокруг неё появилось слабое свечение АТ-поле. — Икари-кун всё скажет, что хочет. Реакция Каору стала ещё большей неожиданность. — У людей есть душа, но это просто побочный продукт деятельности Предтечей. Всемогущий Посланник Азатота — бог зла Ньярлатхотеп раскрыл мне… как миллионы лет назад Предтечи — пришельцы, населявшие землю, вели войну с Великим Ктулху и его родом. Они одухотворили примитивную жизнь — отброс их военной промышленности. С её помощью они создали Кайдзю, с которыми мы сейчас воюем. Душа обречена после смерти тела, так что… загробного мира нет. Мы живём одни раз в этой ублюдской Вселенной… — у Синдзи пересохло горло и он взял бутылку воды из рук оператора. — Извините… — он сделал глоток и продолжил, зная, что Каору не позволит мешать ему. — Так на чём я остановился? Ах, Бог есть, но он безумен; Вселенная ужасна и бессмысленна; мы все эгоисты… Чего бы ещё такого сказать? Хм! Придумал!.. Вы знаете, как появился NERV и Евы?.. На этом моменте особенно напряглись все, кроме Рей, Каору и Рэндольфа. — Давным-давно, бог зла Ньярлатхотеп уничтожил Атлантиду, о чём в Библии сохранились сведения в мифе о потопе. Он же уничтожил первенцев земли Египетской. Все те злодеяния, которые совершили ветхозаветный бог и библейский дьявол исполнил Ньярлатхотеп. Наши страдания его забавляют. Ваши религии придуманы им, чтобы стравливать вас, глупых людей… Безумная секта в древней иудеи молилась на Ньярлатхотепа. Они получили ребёнка, которому поклонялись — Иисуса из Назарета, чьим отцом был то ли Ньярлатхотеп, то ли Йог-Сотот, то ли ещё кто-то из них… — Это богохульство! — вскричал кто-то присутствовавших с американской стороны. — Это нельзя слушать! — Это сведёт с ума массы! — прокричал кто-то ещё. — Нет, Икари-кун должен всё сказать, — настоял Каору. — Пусть всё скажет, — настоял Рэндольф. — Верно, Лилит? — Да, — сказала Аянами. — Интересно, какая будет реакция… — Они верили, что этот ребёнок уничтожит мир, который они считали порочным, людей, которых они считали порочными и неверующими в то, что они считали истиной, и приведёт их к Небесам после Апокалипсиса. Но… — Синдзи запнулся. — Но… Ньярлатхотеп обманул их! Нет никаких Небес, никакого Рая, ничего — я видел истинное Царство Божье — это чистый Хаос, всратый ад безумного Азатота! Нет больше зла, чем религия, ибо она обманывает человека, обещающая ему то, чего нет! Она лжёт человеку о нём самом! Религия обещает небеса, тому, кто в неё поверит, и грозит адом тому, кто в неё не поверит. Что может быть ещё более очевидным, как не такая манипуляция нашим эгоизмом?! Именно так поступил Ньярлатхотеп, чтобы ввергнуть наш мир в хаос! Эти сектанты назвались SEELE в раннем средневековье. Используя технологии Предтечей и оккультные знания, которые они сочли за божественное откровение, они решили устроить Апокалипсис! Они высвободили Кайдзю, чтобы у правительства всех стран мира был повод дать им деньги на создание Ев! — И какого же дьявола я тебя за язык тянула, — процедила Мисато, ещё активней перетирая пальцы. — Именно Евы должны были стать орудием конца света! Евангелионами могут управлять только те, чьи матери были принесены им в жертву! Это машины конца света, а вовсе не защитники человечества! SEELE во главе с Иисусом пытались уничтожить Землю и человечества с верой в то, что Бог создаст им новый прекрасный Рай! Но нам удалось помешать им. Я убил Иисуса. Он сильно изменился за лето и отрастил жуткие щупальца… Но он мёртв на сей раз окончательно, SEELE побеждены, а мы воюем дальше с Кайдзю, с Ньярлатхотепом и с прочей неведомой ёбаной хуйнёй со щупальцами. И я делаю это не ради вас люди, не нужно благодарить меня. Лишь моя совесть и мои чувства… — в этот момент на глазах Синдзи появились слёзы, он спешено утёр их. — Я запутался… после всего пережитого!.. Я устал и я напуган!.. Я человек, я слишком слаб, чтобы сражаться с самим Богом!.. Я не герой и никогда им не был! В этот момент к нему подошёл Каору и расплакавшейся Синдзи упал в его объятья. — Если бы не этот человек, любящий меня, я бы сошёл с ума и покончил с собой!.. — пояснил он на камеру. — Тише, Синдзи, — Каору прижал юношу к себе и они поцеловались в прямом эфире, «добив» зрителей. — Чистая правда, безбожие и содомия, хм… — молвил Картер и процитировал «Некрономикон»: — «И в странные эоны люди обретут свободу, встанут по ту сторону добра и зла, как Великие Древние…» Вот что имелось в виду. Не думал, что это будет выглядеть так. — Нет добра и зла, это всё пустые химеры и выдумки, которыми мы как фиговым листком прикрываем наш эгоизм, наш страх и нашу единственную ужасную реальность! — сказал Синдзи на камеру после поцелуя с Каору. Он взял себя в руки и продолжил свою связанную речь. — Ещё раз, я не пророк и не мессия. Это Ньярлатхотеп вернул меня к жизни, когда я погиб в Чёрный понедельник. Он хотел, чтобы я впал в отчаяние и обрушил Армагеддон! Потому, что так ему забавней! Поэтому, раз я планировался как марионетка сил зла, я не буду учить вас ничему, я только сказал вам правду, чтобы вы знали её, сам я устал от лжи! Я же просто человек! Синдзи уткнулся лицом в плечо Каору. — Всё… — прошептал он сквозь слёзы. — У нас всё, — Каору убирал АТ-поле, крепко прижимая любимого. Настала неловкая пауза… — Эй, почему всё внимание на них?! — вскричала Мари, резво сбрасывая с себя часть одежды. Она быстро обнажила грудь, чем смутила даже обоих Рей. — Я лесбиянка! И у меня тоже крах идеалов! Не справедливо, что только Каору и Синдзи получат всё внимание! — Да ты в конец выжила из ума, извращенка! — огрела её по спине Аска. — Ай, не дерись! — она развернулась и впилась в неё поцелуем. Они вместе повалились на пол и пропали из кадра. — Бля, такой момент испортила! — возмутился стоявшей за ними Кейта. — Но зато мы уж точно войдём в историю, — сказал Кенске. — Ёбаный стыд… — Фуюцуки закрыл лицо руками. — Впервые в жизни сквернословью, прости господи, но это стоит того! Ладно если бы они разгласили все секретные данные, но это!.. — Выключите запись! — потребовала Мисато, увидев, что свечение вокруг аппаратуры исчезло. Операторы выполн или её приказ. — Блядь, я даже не буду это комментировать! Ладно, у Синдзи накипело — но Мари, ты-то куда?! — У меня тоже накипело, командир Кацураги! — ответила та, скрывая свою грудь. — Им-то что! — Вас это не удивляет? — спросил Гендо у Рэндольфа. — Нет, просто у нас странные эоны же… — Тогда нет вопросов… — Это… шутка? Здесь есть шутка? — с интересом спросила Рей-Лилит. — Ну, если тебя это смешит — считай, что есть. Речь Синдзи поначалу существовала в оригинальном японском и в англоязычном машинном переводе. Потом её перевели на многие иные языки мира, дабы все народы Земли смогли услышать откровения пилота Евангелиона об истинном положении вещей в Мироздании, о тайных делах NERV и узнать правдивую историю рождения, жизни и смерти всем известного пророка из Назарета. Эта запись сразу получила броское название — «Евангелие от Икари Синдзи». — Весь мир обсуждает обращение лица, утверждавшего, что он пилот Юнита Евангелиона-01, — нейтрально говорил ведущий программы новостей. — Только оказавшись в сети, оно вызвало мощнейший резонанс. Это уже очевидно, хотя прошло всего несколько часов. Все заголовки мировых новостных служб говорили об этом. В сети, на форумах, в обычной жизни — дома и на работе, в дешёвых пабах и в дорогих ресторанах, на кухнях и на улицах — словом, везде жители Земли обсуждали «Евангелие от Икари Синдзи». Они говорили об этом в Лондоне, в Москве, в Мумбаи, в Берлине, в сотнях и сотнях прочих города и сёлах. Через мировую сеть информация прошлась через весь земной шар. Даже в отсталых странах Африки и Австралии знали об этом обращении. — К сожалению, пилот Первого Юнита отчасти помутился рассудком, не выдержал нервного напряжения, — заявила Мисато Кацураги — накрашенная, в дорогом костюме, ловя вспышки десятков фотокамер. — Он всегда увлекался эзотерикой, у него было сложное детство. Отец слишком был занят работой. Из-за нервного напряжения он выдал свои фантазии за действительность. Лейтенант NERV Икари Синдзи временно отстранён от управления Евангелионом. — Вопрос, командующая Кацураги! — раздался голос журналиста, пробравшегося к её трибуне ближе прочих. — Получается, у вас сумасшедший управлял таким оружием?! — Икари Синдзи не сумасшедший, — повышая тон, ответила Мисато. — Он перенапрягся — он пережил столько всего, сражаясь каждый раз с Кайдзю, уничтожившими его страну и его близких! Мы сделали всё необходимое — Юнит Евангелион-01 уже находится под управлением другого пилота… — Почему вы не остановили его выступление?! — следом задал вопрос кто-то из присутствующих. — Он долго говорил, смущая людей! В безумии своём он клеветал на Христа — Спасителя нашего! — Э… у нас вышли проблемы со сценарием. Это конфуз за который мы просим прощения у всех верующих, у представителей всех конфессий и у нерелигиозных людей! — ответила Мисато. — Какие ещё есть вопросы? — Почему пилоты так молоды?! Им на вид не старше двадцати! — Всё дело в необходимых генах, только люди с генной модификацией способны управлять Евангелионами, — быстро проговорила ответ Мисато. — Мы модифицировали пилотов в начале проекта и с пелёнок их тренировали, поэтому они так молоды. — Генетические опыты с людьми?! Насколько это законно?! — Это полностью законно в условиях сложившейся ситуации! — А что на счёт матерей пилотов? Это правда, что они были убиты, чтобы их дети могли пилотировать Евангелионы? — Нет, это параноидальный вымысел лично Икари Синдзи. — Но он же на чём-то должен быть основан? Что с родителями пилотов? — Это закрытая информация, — ответила Кацураги. — Кто тот парень, с которым целовался Икари Синдзи? — спросила молодая журналистка. — «Как будто это так важно!» — подумала про себя Мисато. — Это Пятое Дитя — старший офицер Нагиса Каору. Он мой сын. Они с Икари в отношениях, это правда. Деталь родства Мисато добавила, чтобы не дать аудитории поводу обсуждать состояние матерей пилотов. — «Они решат, что раз я жива, то копать хоть в этом направлении меньше будут». — Вы его мать? Вы и он так молоды, в каком возрасте вы его родили? — Какое это имеет отношение к делу? — следом спросила Кацураги. — У нас в Японии возраст согласия — четырнадцать лет, так что не волнуйтесь, это было по закону. «Тем более в Антарктиде. Если не учесть, что при этом погиб персонал целой базы и это едва не обернулось катастрофой планетарного масштаба!» — мысленно добавила она и чуть усмехнулась этому. — Надо полагать, над вами проводили эксперименты? И почему у Нагисы Каору волосы такого цвета? — Да, я в пятнадцать лет добровольно участвовала в закрытой программе генной модификации, проводимой с целью выведения подходящего типа людей для управления Евангелионами. Я хотела внести свой вклад в защиту человечества. Что до внешности Нагисы, то она побочный генетический эффект от модификации — мой сын абсолютный альбинос. Что до законности всех этих экспериментов — я вам уже сказала: когда на кону судьба человечества, всё это абсолютно законно. Это особый случай. Ведь задача у законов такова, что они должны обеспечить нашу жизнь и служить общему благу. Спорить будете? — Кем была та девушка, показавшая грудь? Она тоже ненормальная? — задал вопрос кто-то от местной христианской партии консерваторов. — Это была младший лейтенант Мари Илластриес Макинами — по её словам, она решила перевести всё в шутку, чтобы вы не восприняли всерьёз безумие Икари. Признаю, что её выдумка тоже оказалась плохой затеей… — У вас два неадекватных пилота! И вы позволяете им управлять Евангелионами?! — возмутился он же. — Все пилоты регулярно проверяются у профессиональных психотерапевтов, обещаю: мы их расстреляем и заменим на новых, если это успокоит достопочтенную мировую общественность, — не удержалась Мисато и начала язвить. Это вызвало смешок в зале и заставило её улыбнуться. — Конечно, мы их только уволим. Учитывая нарастающую панику и случившиеся катастрофы — мы все на нервах. Даже психологи не справляются. Но мы должны бороться с врагами человечества. Независимо от нашей веры или от нашего неверия в Бога или Богов, Кайдзю — враги всего человечества, они не различают национальностей, вероисповеданий, политических воззрений и сексуальных ориентаций — они убивают вас всех, не заморачивая себя уточнениями этих тонкостей. Мы — сотрудники NERV — при поддержки ООН и национальных армий дорогой ценой разбили основные наземные силы Кайдзю, вывели из строя их орбитальное оружие; мы научились уничтожать их без проблем. Скоро мы одержим окончательную победу, когда все Кайдзю будут уничтожены или захвачены. А потом, используя все знания Предтечей, мы сделаем всё, чтобы восстановить все пострадавшие регионы. Но это произойдёт только в случае, если, позабыв былые обиды, мы сплотимся плечом к плечу! Знаю, это звучит банально, но без единства никак! Только если мы вместе вложимся в наше будущее, нас будет ждать процветание — во всяком случае, я в это искренне верю и делаю всё, чтобы приблизить этот миг… — свою речь Мисато высоко оценила. — Следующие вопросы? — Это сильное высказывание! — одобрил журналист. — Однако скажите, командующая Кацураги, это правда, что человечество создали Предтечи? — Нам это достоверно неизвестно, — ответила Кацураги. — Хотя у нас есть основания полагать, что именно они занесли привычную нам жизнь на Землю. Наша планета действительно могла быть чем-то вроде их полигона. Сами они давно исчезли, но оставленные системы защиты — те, что уцелели за долгие эоны — активизировались из-за ядерных испытаний и начали уничтожать нас, сочтя нас угрозой чисто автоматически. Но мы обезвредили почти все их орбитальные установки и победили большинство Кайдзю — как я уже говорила. — То есть вы отрицаете, что человек есть образ и подобие Господа Бога нашего, как говорит Библия?! — спросил представитель какой-то очередной местной христианской партии консервативного толка. — Я… вопросы религии не в моей компетенции, спросите об это Папу Римского или Ричарда Докинза, если вам нужен плюрализм мнений, — ответила Мисато. Прозвучал следующий вопрос: — Название «Евангелионы» очевидно несёт некий смысл? — Да, оно посходит от греческого «благая весть», в этом нет ничего сакрального — уверяю вас. — Вы носите крестик, — не унимался христианский журналист, — значит ли это, что вы хотите показать нам, что будто бы вы христианка?! — Я агностик. Мой крест — память об отце, вот он был богобоязненным христианином, — ответила Мисато. — Я ношу его всегда, дресс-код код NERV это позволяет. В сети на нашем официальном сайте уже опубликован пакет недавно рассекреченных документов, где вы можете видеть мои фотографии, сделанные в разные периоды — я всегда ношу этот крест как память об отце. Мой отец — Кацураги Хидеаки — погиб, спасая меня от чудовищ Кайдзю много лет назад. Я жива только благодаря его жертве… Подомная драматическая информация немного снизила накал публики, но не сильно… — Это была отличная речь! — поздравил Макото Мисато немногим позже, когда она села в машину вместе со своим новым любовником и верным подчинённым. — Я старалась, — ответила она и недобро нахмурилась. — Вы так фотогеничны! Просто класс! — говорил Хьюга. — Жаль, только этим не окупишь выходку Синдзи… Что там отдел по изучению информационного пространства? Что о нас говорят? Ничего доброго? — Ну, — Макото достал свой смартфон. — Я ещё не получал полного отчёта, но — как вы понимаете — бомба оказалась сильной… Он показал несколько роликов… Люцефериане бросали Библии в огонь. — Это всё от сил зла! От злого Бога Ветхого Завета, от Ньярлатхотепа! — провозглашал один из них на камеру. — Теперь мы знаем правду! — Икари Синдзи, мы с тобой! Пусть Звезда Люцифер осветит твой путь! — закричала в камеру девушка-готка с побеленым лицом. — Вместе мы низвергнем демиурга Ньярлатхотепа с небес! — Мы проверяем данное заявление, — ответил папа Франциск, принимая интервью под потолком Сикстинской капеллы в Ватикане, что был в своё время расписан гением Микеланджело. — Я — как и всякий христианин — всем сердцем верю в Господа нашего Иисуса Христа, но если выясниться — не приведи Бог — что сказанное Третьим Дитя правда… мы отлучим Христа от нашей Церкви! В христианской церкви звучала истошная проповедь пастора на фоне распятого основателя их культа. — Братья и сестры во Христе! В этот день наши худшие подозрения подтвердились! Но мы не дадим дьяволу одурачить нас! Дьявол разыграл это шоу, дабы смутить сердца всех христиан веры евангельской! Помещение церкви было плотно забито прихожанами. — Если антихрист пришёл, почему не произошло Восхищение Церкви?! [4] — испуганно спросил кто-то из прихожан. — Может ли это означать, что наша вера не верна?! — Нет!!! — выкрикнул проповедник. — Отец Небесный испытывает нас! Не забывайте, что дьявол и антихрист посланы нам во искушение, как Иову! Послушайте! — надрывая горло, вестник Слова Божьего достал Писание и потряс им: — Всё очевидно! Он раскрыл книгу на одной из много численных закладок: — «И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено. Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? И какой признак Твоего пришествия и кончины века? Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; всё же это — начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется!» Матфей — глава 24! — Мы должны претерпеть до конца! — прокричали христиане. В другой церкви иной деноминации шла другая проповедь: — Это всё уловки дьявола! — также вещал чернокожий проповедник, также харизматично и пафосно извергая слюни на аудиторию с Библией в руке. — Это очевидно любому, у кого есть хоть капля веры! Но нас не услышат впавшие во власть дьявола и прельстившиеся его нечестивыми речами! Дьявол — обезьяна Бога! Он — извращенец добра! Он несёт зло! Дьявол принял облик человека, он говорит: «если бы не моя любовь к этому мужчине, я бы сошёл с ума!» Но мы знаем, что содомия, что срам между мужчинами — это не любовь, это противоестественная похоть и мерзость! Бог создал мужчину и женщину для любви, для плотского и духовного союза, дабы они становились одной плотью и зарождали новую жизнь! Дьявол же воспротивился порядку Создателя и извратил его, толкая во искушение нас, дабы мы отпали от Бога и Его Любви — и разделили с дьяволом вечность в геенне огненной, что уготована ему и ангелам его от сотворения мира! — Сатана устами этого бесноватого Икари Синдзи искушает нас! Он пародирует Евангелие! — вещала проповедница-китаянка своей пастве в другой точке планеты. — Само слова «Евангелионы» проходит от «Евангелие» — что значит «благая весть» о Господе нашем Иисусе Христе! Назвать их так — значит глумиться над всеми христианами! Какие ещё нужны доказательства бесовской природы этих машин?! — Мировое правительство сатанистов-иудомасонов помогает антихристу! — возопил православный священник в далёкой России, где за окном церкви бушевал буран. В их обители было полно оружия и последователи активно его разбирали. Над священником среди икон находились изображения Сталина и Гитлера, рядом же была раскрыта нацистская свастика. — Кайдзю — это демоны, падшие духи, принявшие такой телесный облик, вот почему ни одно материальное оружие не может их повредить! Евангелионы созданы дьявольской силой, о чём антихрист прямо сказал, указав, что это «оккультная технология», то есть «война» NERV и Кайдзю — это борьба нанайских мальчиков! [5] Есть лишь одна война, идущая от начала мира — война Света и Тьмы: святая война Господа Бога нашего Саваофа, единого во Святой Троице, наших истинно-православных святых и верных Истине ангельских духов; и падшего ангела Люцифера, главного бесовского князя, и верных ему нечистых духов и сатанистов-оккультистов! Мы, истинные православные христиане, не будем сидеть сложа руки и убьём сколько сможем приспешников диавола! — Батюшка побрызгал святой водой на ножи, кинжалы, дробовики, ружья, винтовки, бутылки с коктейлем Молотова и автоматами Калашникова, рисуя в воздухе кресты и свастики. — Святая Русь — есть Третий Рим, мы будем стоять до самого Второго Пришествия Господа Бога нашего Иисуса Христа, единородного Сына Божьего! Аминь! — Это всё правда, — говорил мужчина лупоглазого вида на домашнюю камеру. Подле него стояла жена, частично покрытая чешуёй с раскрывающими жабрами. Ещё рядом стоял негр в балахоне с ритуальными татуировками на лице. У всей троицы висели медальоны со знаком крылатого осьминога. — Слепой султан демонов Азатот — есть Великий Творец Слепого Невежества, вечный Перводвигатель и прародитель Мироздания! Великий Ктулху — наш Господь, Царь и Спаситель. Как гласит пророчество пресвятой матери Гидры, в конце времён, когда Йог-Сотот отворит Врата; когда падёт Хрустальная Тюрьма, сдерживающая предвечный Хаос Азатота; тогда Сон и Явь сольются как прежде, а древний Повелитель Великой Бездны — Охотник Ноденс будет сражён Всемогущим Посланником Ньярлатохепом; в эти странные эоны Господь наш — Великий Ктулху восстанет из затерянного Р’льеха, и спасёт верных ему, даст верным великие дары. Остальные же сгинут в хаосе, что принесли эти отродья, созданные врагами Великого Ктулху, братья шогготов, которых вы называете «Кайдзю». На очередном видеообращении высокий мужчина с длинными волосами и бородой занёс копьё с ритуальными рунами. Позади него стояли мужчины и женщины сурового вида. — Икари Синдзи, мы гончие псы величайшего Охотника — косматого Ноденса! Древний Ноденс — хозяин Керауноса, «Серебряного Копья» — сильнейшего оружия Старших Богов, которым он поверг Ползучего Хаоса на заре времён и воздвиг Хрустальную Тюрьму! Мы с тобой в твоей войне с Ползучим Хаосом и его демонами! Будь сильным, вместе с Повелителем Великой Бездны Ноденсом — мы сокрушим его! — Согласно официальному заявлению командующей NERV Мисато Кацураги, пилот перенапрягся и был не в себе. Защита человечества очень важная работа. И напряжённая, скажу я вам. Мы должны понять его и унять себя, если даже наши чувства были задеты им чисто случайно, — говорил президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин под щелчки фотокамер. Две девушки и двое молодых парней обратились на камеру. — Мы любим вас, Икари Синдзи и Нагиса Каору, мы желаем вам успехов в вашей любви! — заявили парни, и поцеловались друг с другом. — Мы любим вас, Аска Сорью Ленгли и Мари Илластриес Макинами, мы желаем вам успехов в вашей любви! — сказали девушки, и поцеловались друг с другом. Потом они раскрыли радужный флаг секс-меньшинств… На форумах велось активное обсуждение. Пользователь Zealord: «Лол. Поглядел запись этого Синдзи. Тоже мне, блядь, евангелие! Это такая пропаганда однополой любви?» Пользователь Kekiiss отвечает: «Идиот. Бедный парень не в себе!» Граф666: «Бля, куда дошли! Гомиков везде и под всё показывают. Они биомусор, не могут иметь детей — в печи их!» pooohfhg66mj: «А вы не обратили внимание на тех кисок? На Кацураги Мисато, Асуку Сорью Ленгли и ту лесбочку-няшку, которая её целовала? Они же звёзды! Ум, как я хочу заняться любовью с одной из них, чтобы две другие занимались этим же у меня на глазах!» Ффтом1224: «Вы не то обсуждаете! Прав парень или нет?!» Пользователь Граф666: «Хуй знает. Гомиков везде пропагандируют». Kekiiss: «Граф666 сам ты гомик — раз о них говоришь так! Латентный!» Zealord: «БЛЯДЬ, на хуй иди! 11» Kekiiss: «сам член соси!» pooohfhg66mj: «Я бы у Аски пососал между ног…*краснеющий смайлик*» Аккао15: «А я у Рей — Рей круче.» pooohfhg66mj: «Аска круче!» Аккао15: «Слышь, анон, я твою мамку в рот ебал. Рей — круче и точка, а ты сам — иди в жопу все богов ради!» Голос Иеговы: ПОКАЙТЕСЬ ГРЕШНИКИ, ИБО НЕТ ГОСПОДА БОГА КРОМЕ ИИСУСА ХРИСТА, КОНЕЦ ГРЯДЁТ!!! Покайтесь в блудодеяниях и всех мерзостях, вами совершённых! pooohfhg66mj: «Аккао15, сам туда идти, Рей лучше!» Ффтом1224: «Вы не то обсуждаете! Какая разница кому какая девушка нравится, это всё субъективно. Важно обсуждать другое, что это всё значит?..» Голос Иеговы: «ПОКАЙСЯ И ПРИСОЕДИНИСЬ К ОБЩЕСТВУ СВИДЕТЕЛЕЙ ИЕГОВЫ, ИБО ЭТО ПОСЛЕДНИЙ ШАНС СПАСТИСЬ!!!» Георгий Массадов (отвечает на последний пост Ффтом1224): «Поддерживаю. Разговоры о том, кто лучше, Аска или Рей бессмысленны, покуда не отобраны критерии их сравнения. А вообще нет смысла обсуждать такие и иные важные мировые проблемы на специальных олимпиадах, где сидят в основном горлопаны, софисты и идиоты, не способные не только аргументировать свою позицию, но вменяемо изъясняться. Что такие никудышные потомки обезьян могут понимать в социологии и политике, когда они даже в собственных бездарных жизнях не могут разобраться?» Ффтом1224 (отвечает на пост Георгия Массадова): «+1». *** Пилоты Евангелионов находились в общей комнате со своим командиром. Работал телевизор, сообщая о вспыхнувших волнах беспорядков и терактов. Всевозможные безумцы и фанатики, бандиты и экстремисты боролись везде и всюду, сжигались магазины и поджигались церкви и прочие культовые сооружения. — Сразу пять филиалов NERV в разных частях света были атакованы группировками радикальных христиан после выступления лейтенанта NERV Икари Синдзи, — сообщил ведущий. Синдзи Икари с озлобленно-угрюмым видом взирал на это с дивана, нервно сжимая и разжимая правую руку. Всё ещё накрашенная и строго одетая после выступления, Мисато отключила телевизор, где были показаны наиболее катастрофические последствия выходки Синдзи — массовые бунты христианских общин в Африке и Индии, закончившиеся массовыми убийствами всех попавших под руку разгневанным фанатикам — яростные обращения от верующих в адрес лично Икари Синдзи, NERV, даже в адрес национальных лидеров Европы и США — и иные свидетельства общественного гнева и негодования. Набравшись злобы, Мисато спросила, словно выплёвывая яд, заключённый в словах: — Ты доволен, идиот Икари Синдзи?! Хаос, что ты устроил невозможно подсчитать! — Я хотел сказать правду! — выпалил парень в ответ. За яростной интонацией он скрывал душевную боль — всё же он был эмоциональным человеком и хорошо чувствовал всю злобу через экран. Мисато замахнулась на него в гневе, Синдзи инстинктивно приготовился к удару, закрыв лицо руками, но Кацураги сдержала себя в последний момент. — Синдзи, ты умный парень, не глупый, я ведь знаю! Мы для чего всё это устроили, а?! Чтобы успокоить общественность! Больше шестисот миллионов погибло с Чёрного понедельника. Это повод впасть в панику. Мы должны были хоть что-то сделать, чтобы охладить этот реактор, но из-за тебя он ещё сильнее раскалился! — говорила Мисато. Синдзи прижал руки к груди и опустил голову ещё ниже. — Можете казнить меня, — проговорил он, роняя слезу. Как бы он не старался, эмоции оказались сильнее и парень прискорбно заплакал. — Идиот! Я добра-то тебе желаю и ничего кроме добра! И добра я желаю человечеству! Но из-за тебя всё вот так получилось! — Мисато всплеснула руками, остывая от ярости. Она демонстративно развернулась к Синдзи спиной и отошла в сторону. — Теперь все наши попытки оправдаться сочтут за попытку замолчать правду, — высказала Мана. — И это так, — угрюмо согласился с ней Тодзи. — Наша репутация раздавлена. — Мисато-сан, я читаю на форумах и везде, — Кенске смотрел планшет, — у нас есть не только ненавистники, но и сторонники. — Особенно среди ЛГБТ, — с безрадостной ухмылкой добавил Кейта, просматривая компьютер. — Это только углубило раскол общества! — сказала Мисато. — В обществе всегда есть разные мнения, мнения на то, откуда взялась вселенная, в чём смысл жизни, правильно ли заниматься однополым сексом и так далее. Если поддержать одно мнение, то ответят противники, так вспыхнет вражда! Мы сейчас только подлили масла в огонь! — И это значит, Мисато-сан, что я должен уважать веру и мнение тупых и злобных людей, которые живут во лжи и молятся химерам? — гневно спросил тогда Синдзи. — Если общество такое злобное и тупое, если в нём везде затихшая вражда, то пусть оно горит огнём этой злобы! Пусть люди истребят друг друга! Пусть они утонут в своём дерьме, раз они столько его насрали! Может быть, тогда мир станет чище! — Синдзи, я хочу добра людям, а не зла! — развернулась Мисато. — Вся наша борьба за человечество окажется напрасна, если люди перережут друг друга, выясняя, чьи взгляды на жизнь правильней! — Тогда нам с вами не по пути, Мисато-сан! И, простите, но я никогда не сражался за человечество! Оно мне омерзительно до глубин души! — ответил Синдзи. — Но ты сам человек! — И что с того?! Это софизм, Мисато-сан, если бы я был насильником, это значило, что я должен любить насильников? — возразил Икари. — Угр! — Мисато сжала кулаки. — Как же с тобой сложно! Какой ты проблемный ребёнок! После этого Кацураги обратилась к Каору, стоящему за диваном, где расположился Синдзи, и опускавшему руки на плечи своему бой-френду. — А ты, Каору, почему ты помешал нам вовремя остановить Синдзи? — Я хотел, чтобы Икари-кун раскрыл своё сердцем людям. — Он раскрыл. И ты увидел к чему это привело? К страданиям. Ты хочешь, чтобы люди страдали? — Нет, Мисато-сан, — Каору покачал головой, — мне это неприятно. — Тогда почему ты допустил это действие? Если бы Синдзи не сболтнул лишнего, всё было бы ничего. Люди бы стали счастливее. Было бы меньше боли, меньше вражды. Ты это допустил и это на твоей совести, — разъяснила Мисато. Она пристально смотрела в глаза своего сына и нашла там некоторую растерянность. Это её удивило, потому, что Нагиса обычно выглядел безмятежным или уверенным. — Я… я не хотел, чтобы так случилось, — виновно заморгал Каору. — Слушай, я хочу, чтобы ты впредь такого не делал! — потребовала Мисато. Она обратилась ко всем пилотам. — Так, мы попробуем всё уладить как можем. Аска выступила хорошо, поэтому впредь будем брать её. Так, у меня дела! Нужно перекусить… — она поглядела на часы. — Блин, некогда! С этими словами Мисато нервно покинула комнату. — Что вышло, то вышло, — развёл руками Кейта. — Я довольна мнением публики обо мне. Правда, Синдзи с Каору почти всё внимание забрали на себя! — пожаловалась Аска, отходя от экрана компьютера. — А ещё из-за этой четырёхглазой извращенки меня стали считать лесбухой! — Ну прости, я же пыталась снять напряжение! — оправдалась Мари, нервно крутясь на стуле. — Ты же трахалась с Рей и Маюми, чего Мари то смущает тебя? — спросил Синдзи. — Правда? — удивилась Мари, как и все остальные. — Я занималась сексом с тобой в теле Маюми, поэтому это не считается. Рей — полено, она не человек, биоробот, ни женщина и ни мужчина, кукла, с ней можно, — пояснила Аска. — И вообще мне можно, если я так решила! Но Мари мне не нравится! Тодзи надул жвачку. — Блин, вы можете хотя бы из-за этой хуиты не собачиться? — спросил парень, после того, как жевательная резинка лопнула и он её слизнул. — Да, ребят, сейчас нам надо уладить свои распри, — поддержала Мана. — И не говори, — покачал головой Мусаши и подошёл к Синдзи. — Знаешь, я не буду обсуждать твои взгляды на людей и веру, но из-за тебя погибнет куча народу и… — Мне плевать, Мусаши. Это всё из-за людей. Я сказал, но выводы сделали они, верно? Мисато-сан верно говорила, среди людей всегда есть боль и вражда, пусть же они страдают! Почему меня должно это заботить? — спросил Синдзи. С этими словами он взял руку Каору и любовник в ответ погладил бой-френда по лицу. — Все люди эгоисты, не думайте, что вы лучше меня. — Синдзи, прекрати! Твоя философия тут неуместна! Нам сейчас нужно прекратить распри, мы же в одной лодке! — вскричала Мана. — И нам тесно… — Синдзи глумливо усмехнулся. — Потому, что каждый хочет своего. У кого-то эмоции, у кого-то ярость… — У Рей II ничего такого нет, — возразил Кенске, указав на Аянами, которая сидела молча и внимательно слушала разговоры свои коллег. Аска зло рассмеялась: — Как-будто дрова умеют выражать своё мнение! — Хватит, давайте сейчас разойдёмся по углам, займёмся любимым делом — спортом, сексом, играми; нам нужно успокоиться и на здравую голову поговорить, — предложил Асари. — Точно, Кейта, дело говоришь, — поддержал Кенске. — Пойдём, Рей, я скачаю что-нибудь новое из сети. — Да, — Аянами последовала за Айдой и они скрылись за дверью. — Я пойду прополощу горло, — встала Мари и покинула комнату. — Я тоже куда-нибудь схожу… на свежий воздух, — Мана потянулась и вышла из комнаты, захватив тёплую одежду. — Пойдём померяемся силами, а? — предложил Тодзи Мусаши. — Угу, — кивнул загорелый парень. — Я сниму напряжение… Кейта, а ты чем займёшься? — Я пойду поваляюсь. Ты же знаешь, я когда нервничаю — всегда хочу спать от чего-то… — Асари зевнув, захлопнул двери своих личных апартаментов. — А ты, Каору-кун, останешься с Синдзи, да? — уходя, уточнил Судзухара. — Да, Тодзи-кун, он нуждается во мне, — ответил Нагиса, присаживаясь рядом со своим проблемным бой-френдом и крепко обнимая его. С любовной парочкой осталась только Аска. Она продолжила изучать, что о ней говорят в сети. Синдзи и Каору нежно и быстро поцеловались, после чего голова Икари заняла своё место на коленях ласкового любовника. Нагиса начал бережно и с любовью разглаживать волосы на голове юноши и массировать ему висок. — Хм! — Аска с довольным видом разместилась в кресле, поставив ноги на стол. — Вот что пишут из твоего бывшего класса: «Я Мики Микимура из Ситная, я училась с Икари Синдзи в одном классе. Могу сказать, что он был нелюдим и ни с кем не общался. У него не было друзей. Говорили, он принимал наркотики, ещё говорили, его родной отец-учёный, работавший на правительство, из-за неких опытов убил его мать. Но что хочу сказать, Икари Синдзи никогда не хулиганил и не грубил, он любил ухаживать за животными, всегда был вежлив, много извинялся и по первому слову давал списывать и делился завтраками. По ряду предметов он даже был отличником. Помню вот ещё что, раз нам задали сочинение на тему — «какой смысл мы видим в жизни». Синдзи тогда написал только одно предложение: «Извините, в моей жизни нет смысла» — учитель его тогда отругал, но Синдзи так и не переписал работу. Он сказал — «извините, учитель, я считаю, врать учителю не хорошо, в моей жизни действительно нет никакого смысла». Вот таким он был школьником…». — Да, Аска, это всё честная правда обо мне до единого слова, — безразлично отозвался Синдзи. — О моих школьных годах говорят больше! Какие-то дебилы даже распускают слухи обо мне! Будто бы я трахалась с учителем за оценки! — Аска встала с места. — Но мне плевать! Обо мне говорят больше хорошего и мне это нравится! — Если тебе нет дела до мнения других людей, почему ты радуешься их мнению в случае, если оно положительное? Здесь есть противоречие, — заметил Нагиса. — Нет, его нет, мальчик-гей, — Аска села рядом с ними, заставив Синдзи подвинуться и сесть ровно. — Поясни, — попросил Нагиса. — Видишь ли, я однажды совершила поступок, который считается аморальным. Не хочу пояснять, чего я сделала, скажу, что я о многом задумалась. Ты, Синдзи, говорил, мол, нет никакого добра и зла, просто эти ярлыки вешаются людьми на нейтральные вещи ради своего комфорта. К примеру — солдат, убивший другого солдата на войне — герой; маньяк, убивший женщину — злодей. Но они совершили одинаковый поступок — лишили жизни человека ради своих целей, но на них наклеили разные ярлыки. Короче, если людям надо убить кого-то, они оправдывают себя или не оправдывают, хотя это не меняет сути их действия, согласен? Поэтому нет разницы, что о тебе думают другие. Всё равно то, что они о тебе говорят и думают всегда отлично от того, что есть. Это как два мира, один из них иллюзия, сделанная из ярлыков, другой — настоящий. Поэтому — если исходить с позиции чистого разума — не нужно серьёзно относиться к мнению других и к тому, что они могут подумать о твоих действиях. Но я не прочь насладиться ярлыками, если они мне нравятся. Если мне говорят приятные лично для меня вещи, я говорю себе — «да, пожалуй, разумно радоваться этому». Если мне говорят плохое, я говорю себе — «я не должна слушать этих идиотов», — так рассудила Аска. — То есть, ты полностью со мной во всём согласна? — спросил Синдзи. — Да. — Но ты понимаешь, люди не выбирают, что им чувствовать. Если я убью невинного ребёнка — допустим — мне будет ужасно на душе. И я не буду выбирать, буду ли я мучиться от совести или нет, — рассудил Синдзи. — Да, но ты забываешь про власть нашего разума над эмоциями. Я где-то читала, что это зависит от лобных долей мозга. У женщин они в среднем меньше, чем у мужчин. Поэтому, я так думаю, женщины менее склонны к состраданию. По крайне мере, жалость вредит человеку. Вот упал, умер кто-то — а мне неприятно, разве это не ужасное чувство? — рассуждала Аска. — Конечно, это не значит, что я буду обижать и пинать каждого. Но как здравый человек готова даже убить того, кто мешает мне — в зависимости о того, насколько сильно мне мешает этот человек. — А если тебе станет жалко этого человека? — спросил Синдзи. — Значит, я — как рационалистка — должна усилием своего разума перебороть жалость, как я перебарываю другие чувства, мешающие мне — такие, как, например, страх, — ответила Сорью. — Вы же понимаете, человек не живёт одними эмоциями. У него есть волевые центры в мозгах. — Аска указала пальцем на свою голову и поправила волосы. — Я думал женщины эмоциональней мужчин за счёт гормонов, — сказал Синдзи. — Гормоны — да, делают дело. Поэтому я считаю, что любая уважающая себя женщина должна знать нейрофизиологию на базовом уровне, чтобы не быть игрушкой гормонального фона, — сказала Аска. — В детстве я была иногда очень эмоциональной. Я даже как-то втюрилась в того придурка Кадзи. Но я сообразила, в конце концов, что да к чему. Женщина хочет самца. К этому её подталкивает физиология. Но я разумное существо — я поняла, что могу верховодить этим делом ради своего удовольствия. Поэтому я стала наслаждаться сексом без прочей ерунды. — Понятно, мы это уже обсуждали… — Синдзи поник лицом. — Сравнивая тебя с Тодзи, Синдзи, я могу сказать, что ты мне больше нравишься, — призналась Аска. — Можно сказать — я люблю тебя. Эти слова немного озадачили Синдзи, они значительно расходились с тем, что Аска говорила ему обычно. — Правда? — Если из нескольких людей тебе один нравится больше прочих — разве это не любовь? Это гормоны, физиология, но раз это приносит наслаждение, то какая разница как это работает? Такие слова почему-то взбодрили Синдзи. — «Интересно, до какой степени она меня любит?» — подумал Синдзи. — Каору-кун, ты не принесёшь мне чаю? — Я тоже буду, — добавила Аска. — Хорошо, Ленгли, — Нагиса отправился включать чайник. Синдзи удобнее расположился на диване ввиду освободившегося места. — Каков Тодзи в постели? — поинтересовался Синдзи. — Жаль, он только по девочкам. Он бы не плохо разнообразил наши с Каору отношения… — Ха! Нормально ебёт, но больше ничего не вызывает. Я с ними так — мимоходом, парень он ничего. Просто ты был занят со своей Маной. Она ревновала тебя. Поэтому, чтобы она меня не доставала, я переключилась на Тодзи, — пояснила Аска. — Угу. Но я всё ещё тебе нравлюсь? Я тебе по душе больше, чем другие? — Да, говорю же. — Аска поглядела вслед ушедшему Каору. Она облизала губы. — Знаешь, а Нагиса только по мальчикам? — Наверное девочки ему тоже сойдут если дело только в сексе. — Мне от него большего не нужно. Хотя он не человек, но какая разница? — развела руками Аска. Звук электрического чайника заглох, Каору вернулся с тремя чашками чая на подносе и сладким. — А как тебе Мари? — поинтересовался Синдзи, покуда Каору придвигал столик. — Ты к ней так отрицательно относишься, просто странно. У вас же общие цели — удовлетворить себя. — Мари меня раздражает назойливостью. Не злит, а вот именно раздражает своим поведением. Я иррациональна в этом плане. — Аска потянулась к сладкому, смочила шоколадное печение в чашке горячего чая и начала поглощать сладости с большим аппетитом. — Ты говорила, что ты разумный человек, — заметил Синдзи, беря чашку чая и остужая напиток. — Но выходит, иррациональность тебе не чужда? — Да, Синдзи, есть иррациональные вещи и во мне и в вас, — сказала Аска. — Не стоит с этим бороться. Рациональная жизнь — если подумать как следует — чертовски скучна. — Я соглашусь с вами, — молвил Каору, сразу выпивая горячий чай без всяких проблем. — Без чувств и эмоций — жизнь просто бессмысленная обуза. Если подумать, тогда уж самый разумный поступок — покончить с собой. — Это точно, Каору, только эмоции и чувства дают нам повод жить, чисто рациональная жизнь — скучная серость, — подвёл итог Синдзи. По пути в паб Мари столкнулась с профессором Фуюцуки. — Трудные пошли деньки, да? — немного утомлённо спросил он свою бывшую ученицу. — И не говорите, семпай, — покачала головой Мари. — Вам наверное неудобно за мой лесбийско-феминистический конфуз. Фуюцуки усмехнулся: — Признаться, меня пожилого и старого постоянно всё вытрясает. Но я ещё и не такое вынесу. — Просто я решила, что раз пошла такая пьянка, то стоило принести в жертву последний огурец. — Теперь на нас смотрят как на скопище ненормальных… — А разве это не так? Разве культ SEELE не возглавлял проект с самого начала? Разве Икари Юй — при всей моей любви к ней — сильно отличалась от них, профессор Фуюцуки? — начала рассуждать Мари. — Да и судьи кто? Погрязшие в ненависти и предрассудках «цивилизованные люди»! Если подумать, мы ни чуть ни лучше и ни хуже них. — Что ж, ты права… Если подумать, «нормальный человек» — это мысленная химера, — согласился Козо. — Это не просто химера, это продукт самомнения. Когда человек старается всех судить по себе, считая, что он прав, он клеймит грешниками прочих людей за то, что они просто живут иначе. Поэтому никогда не нужно стесняться своей «ненормальности», во всяком случае, до тех пор, пока это непосредственно не несёт вреда другим людям. Поэтому мне плевать на то, что думают обо мне другие. Это единственный способ жить по-достоинству, — высказала Макинами. — Я не думаю, что вид мои красивых сисек нанёс кому-то такие душевные травмы, что он помер. — Да, но множество людей уже сейчас из-за ваших выходок погибли из-за беспорядков, учинённых фанатиками и безумцами, — заметил Козо. — А что потом-то будет?.. Но — если так рассуждать — это уже не твоя вина. Ты просто показала грудь и рассказала… о своих предпочтениях в интимной сфере. В последнее время это не редкость. Голые женщины не редко выбегали к политикам и прочим деятелям. Это — я так понимаю — такая форма протеста… Но то, что высказал Икари-младший нанесло огромный вред обществу — это нельзя отрицать. — А он считает, люди должны знать правду. Ведь это они виноваты, что придумали свои идеалы. Он считает, что если это пойдёт им во вред, то вина на них, — сказала Мари. — Люди очень эмоциональны, часто делают ошибочные выводы и думают так, как им комфортно, они часто не желают видеть правду. Если подумать, благо человечества в комфортном невежестве. — Неведение — блаженство, короче говоря. — Да, Мари, в любом случае, президенты и политики всех мастей в ярости. Особенно христиане. Они не верят Икари, они считают, что он чуть ли не одержим дьяволом, раз говорит такие вещи. Как бы нам не прошлось публично обливать его святой водой, чтобы снять эти подозрения… — хмыкнул Козо и погладил себя по руке. — Ну, я пойду, устал что-то… старый стал. — Вас проводить? — Нет-нет, не настолько, чтобы мне нужна была сиделка, — улыбнулся Козо. Аска, Синдзи и Каору выпили чай и развеселились за разговорами после всего случившегося. — Мне абсолютно не жалко тех людей которые погибнут из-за твоей речи, — сказала Ленгли. — Эти люди сами идиоты. А с чего мы должны отвечать за них? — Это точно, Аска, человечество так уж изначально по-идиотски сделано, что, как по мне, будет лучше, если оно задохнётся от собственного яда, — согласился с ней Синдзи. — Тогда почему ты противостоял SEELE? — спросил Каору. — Не ради жизни человечества такой, какая она есть? — Нет, Каору. Я боролся с SEELE и их Агнцем потому, что они угрожали лично тебе и мне. Я не считаю себя частью этого «человечества». Все люди разные и все они эгоисты, для меня некое единое человечество — это сферическая химера в вакууме. Я если за что и сражаюсь, то за себя. Я не герой комиксов или аниме, я с самого начала признался в этом в первую очередь себе, — ответил Синдзи, откладывая пустую чашку. — Может что ещё выпьем? — О, я знаю, мне мама дала сладкий портвейн от 1939 года! — Аска встала и принесла из комнаты оный напиток. — Говорят его хотел выпить сам фюрер, но не судьба. Ты говорил, Синдзи, сладкий алкоголь тебе приятен? — Я не против выпить, Аска, но давай чуть попозже. На ужин. А сейчас пусть рассосётся чай, — отказался Синдзи. В этот момент без стука в общую комнату вошёл тот, кого тут не ждали — бывший командующий NERV — сам Гендо Икари. Троица пилотов сразу обернулась к нему. — Отец? — Синдзи напрягся, ожидая, что папа будет им недовольствовать. Впрочем, во взгляде Гендо не оказалось злобы и напряжённости — каковые он видел в глазах Мисато. Отец выглядел скорее задумчиво-отстранённым. — Я не помешал? — спросил Гендо утвердительным тоном. — Нет, сэр, — поправив рыжие локоны, Аска резво вскочила с места и пододвинула стул. Она по годами отработанной привычке пыталась произвести хорошее, соблазнительное впечатление на начальство — пусть даже и бывшее. — Присаживайтесь. С чем пожаловали? — Благодарю, Ленгли, — Гендо занял место на стуле напротив Синдзи, который оттого принял менее расслабленную позу. Гендо и Каору обменялся кивками в молчаливом приветствии. Видя волнение Синдзи, Каору незамедлительно приложил свою руку к его ладони. Икари в ответ взял любовника за другую руку, и продолжил глядеть на отца. — Ты по поводу моей речи? — спросил Синдзи. — «Так тебе плевать на меня — зачем тебе ещё приходить?» — мысленно добавил он. — Не только, — возразил отец. Аска раскрыла бутылку алкоголя и наполнила стакан. — Вы будете, сэр? — предложила она Гендо. — Да, спасибо, лейтенант Ленгли, — Икари-старший взял стакан, и сделал глоток. Аска налила себе. — Точно не будешь, Синдзи? — уточнила она с неожиданной заботливостью. — «Вот как она ведёт себя при других», — подумал Синдзи. — Нет, спасибо. — А мне налей, я хочу попробовать, — затребовал Каору. — Так о чём ты пришёл потолковать, отец? — спросил Синдзи, он поначалу привычке напрягся при разговоре с Гендо — но сейчас его отпустило, в первую очередь благодаря Каору. — О жизни… — как Синдзи показалось, на лице отца появилась слабая ухмылка. — Точнее о том, что я наговорил на камеру? Я погрузил все нации в бардак, — Синдзи повысил тон. Когда яркие эмоции после ссоры с Мисато прошли, он начал понимать, что сделал — и в его сердце начали постепенно проникать муки совести, от коих его поначалу отвлекла компания Аски и Каору. — Будь я командующим NERV, я был бы недоволен тобой. Однако, коль это не моя должность, — Гендо допил стакан и жестом повелел Аски налить ещё, — это не моё дело. Ты меня знаешь. Я был готов принести всех этих людей в жертву своей одержимости. Честно говоря, ответственность и моральные принципы более не значат для меня ровным счётом ничего. — И для меня они тоже ничего не значат, — добавил Синдзи, — в конце концов — они пусты: нет добра и зла, ни один поступок с точки зрения морали на самом деле «не лучше» и «не хуже» любого дорого. Нет объективной разницы — перевести бабушку через дорогу или пнуть её под машину. Верно, отец? — Да, Синдзи, ты совершенно прав. — Я с вами согласна, сэр, если смотреть на добро и зло с позиции рационализма, то выходит, что их нет в природе, — внесла свои пять копеек в разговор Аска, опустошая второй стакан. — Это не более чем социальные условности. — А раз так, то любой рационально мыслящий человек ради своей личной выгоды сделает всё: убьют хоть миллионы, передушит хоть тысячи младенцев и передавит миллиарды котиков, ведь такие вещи как стыд и совесть — это такие же ничего не значащие эмоции, как страх, которые нужно перебороть ради цели силой разума. Как солдат, подавляет страх и робость, идя в атаку. Я прав? — изложил свою позицию Синдзи. — Абсолютно, — Гендо взялся опустошать второй стакан, в то время как Аска взялась уже за третий, Каору ещё маленькими глотками опустошал первый, он очень тщательно изучал вкус напитка. — Дойдя до моего состояния, Синдзи, тебя не будет сильно терзать совесть за то, что ты сделал сейчас. Ведь ты же только озвучил правду, не так ли? Люди сами начали сеять хаос. — Верно, я только сказал слова. Налей мне. — Синдзи не удержался и решил попробовать портвейн. — Однако иногда, когда ты почувствуешь себя опустошённым и брошенным, совесть проснётся и твоя рука потянется к пистолету, — вдруг сказал Гендо. — Ты думал о суициде, отец? — Много раз. — Ум… я тоже думал. Ведь у жизни нет цели. Раз так — то самое рациональное решение из всей рациональных решений — это пустить пулю в лоб, — рассудил Синдзи, пробуя портвейн, он пришёлся по вкусу. — Так подумать, единственное что нас удерживает, кроме страха смерти, это намеченная нами цель. Ты был одержим моей матерью, да, отец? — Верно, Синдзи, ради неё я был готов на всё… А до этого, я хотел сделать мир лучше, привести его к богу — в которого я верил, — сказал Гендо. — Я меня есть Каору, — сказал Синдзи, приближая руку к лицу любовника, который разместил голову у него на плече. Нагиса нежно взял его за пальцы и поцеловал их. — Плюс мои прочие друзья и небезразличные мне люди. — Мои представления о любви были более традиционными, — заметил Гендо. — Я лично никогда не считал педерастию нормой, на мой пол меня не тянуло, однако о вкусах не спорят. В конце концов, главное, что чувствуешь. — Отец, знаешь, мне кажется мы с тобой одинаковы, — заключил Синдзи. — Возможно… — И если так… нам не о чем говорить. Какой смысл, если мы всё и так знаем и понимаем, думаем одинаково? Разве что я могу спросить у тебя, когда ты в жизни совершал ошибки? — спросил Синдзи. — Я никогда в жизни не ошибался, — заявил Гендо, ставя на стол пустой стакан и жестом останавливая Аску, которая решила налить ему ещё. — Спасибо, лейтенант Ленгли. Что такое ошибка, Синдзи? Ошибка, это когда что-то идёт не так на пути к цели. Цель ставишь ты сам или ты принимаешь её от кого-то. Ошибки не бывает без цели. Я ставил себе в начале цель, которая была гадкой химерой. Я хотел сделать мир лучше, ради этого я помогал Комитету. Но что значит «сделать мир лучше»? Это значит перестроить его в соответствии с тобою выбранными принципами, как лично тебе в нём будет хорошо без учёта иного мнения. «Высшее благо», Синдзи — это очередная пустая химера, бредовая идея, которой прикрываются все безумцы и тираны. — Я понимаю, отец, «высшее благо» или «общее благо» — это просто фиговый листок личного эгоизма тех, кто трубит об этой бредятине, — завершил мысль отца Синдзи, попивая портвейн. За разговором и алкоголем совесть утихла. Размышляя, он напрягал разум, а когда человек работает мозгами, сердце отдыхает — иррациональные вещи, вроде совести, позорно отступают. — Но меня больше интересует Юй. После того, как ты разочаровался в высшем благе и ложном боге, ты ведь посвятил свою жизнь тому, чтобы вернуть её? Но я рассказал тебе, что это невозможно. Или точнее… — Что Юй использовала меня? Что она знала о моей реакции? Что она всегда могла выбраться из Евы или хотя бы дать мне оттуда весточку? — задавая эти уточняющие мысль вопросы, Гендо повысил тон. — Да, Синдзи, это так. Я разочаровался в той, кто любила меня. Но я готов стоять здесь и смотреть, что будет дальше. Мне интересно, чем это всё закончится — только и всего… К тому же, может я чего ещё надумаю. — Я же люблю Каору и у меня есть друзья, — сказал Синдзи. — Банально, но они меня пока не отпускают. — Я знаю. Ты втаскивал в разврат всех женщин — и не только — с которыми имел дело, — одобрил Гендо. — Ленгли, Аянами, Киришима, даже Мессия SEELE… Кого ты ещё соблазнил? — Ямагиси… и можно сказать, Айду — когда был в её теле, — Синдзи сделал последний глоток портвейна, после чего оставил стакан. — Эх. Не надо больше, Аска, спасибо. — Синдзи слабо, но тепло улыбнулся. — Я слишком стар для разврата. Но знаешь, я соблазнил не только твою мать. Я спал с доктором Акаги и её мамой. И ещё с кое-кем, — иронично похвастался Гендо. — Надеюсь не с господином Фуюцуки? — улыбнулся Синдзи. Все усмехнулись. — Нет, я же говорил, что предпочитаю исключительно женщин, — напомнил отец. — Подумать только, — Синдзи хихикнул. — Мы говорим с тобой об этом… — Господин Икари, — спросила немного захмелевшая, но всё ещё неплохо соображающая Аска. — Вы говорили, что если человек… если он совершит много преступлений, то совесть доведёт его до самоубийства? — Да, я так сказал… — Как это понимать? Выходит есть рациональные… разумные причины, чтобы не убивать и не совершать прочих преступлений? — вернулась к этой теме Сорью. — Всё зависит от цели. Ты можешь убить сотни, но когда ты достигнешь цели, что потом?.. Если она не удовлетворит тебя и новой не будет — что тогда? — рассуждал Гендо. — Выходит Лилим видят жизни как путь к цели? Путь к цели, важнее её самой? — спросил Каору, начиная пить распробованный портвейн уже из горла бутылки. — Сказать это, значит — кривить душой. Если человек понимает, что ему не добежать до цели, то он начинает её ненавидеть, объявляет свою жизнь пустой и кончает с собой. Или просто идёт искать новую цель. Если он её добивается, то назначает новую цель, — рассудительно ответил Синдзи. — Давайте всё же вернёмся к совести и эмоциям, — предложила Аска. — Вы сказали, что человек чувствует муки совести, да? Но может же быть такое, что он не почувствует? Даже если он убьёт миллионы? — Да, разумеется, — ответил Гендо. — Ввиду разницы в уровне гормонов, развитости долей головного мозга и прочих физических параметров, сила чувств различна меж людьми. Поэтому кто-то плачет из-за того, что усох цветок, а кто-то насилует и режет глотки женщинам и детям — и не испытывает никаких мук совести и жалости. Есть люди у которых — как говорят — «каменное сердце». Которые могут убить миллионы и пойти спокойно поспать. Таким людям всё побоку. — То есть такие люди полностью рациональны? Они готовы на всё ради получения удовольствия? — уточнила Аска. — Или для удовлетворения прочих целей… — Да, даже если у таких людей вся вселенная будет в руках корчиться в муках, им будет на это плевать. Даже нормы самых жестоких сообществ они готовы легко нарушить, даже в их рамках они не могут уместить всю свою жестокость. Таких людей, возможно, не очень много… Обычно их называют чудовищами. — «Как мой отец», — подумала Аска, вспоминая Питера Ленгли — полностью рационального человека, чей разум лишён эмоциональных порывов, иррациональных глупостей и пустых морально-этических предрассудков. Он не пожалел её мать — свою жену — ради разумной цели. Он прекрасно понял её, когда она убила Анну. С детства Питер Ленгли служил ей примером умного и успешного человека. — Таких людей-монстров легко отличить от прочих, — продолжал говорить Гендо. — Они неспособны любить. Во всяком случае — лёгкая симпатия их предел. Если кажется, что такой человек испытает привязанность к кому-то, то на самом деле потеря этого объекта не станет для него никаким ударом. Напротив, если предмет симпатии надоест такой человеку, то он в два счёта избавится от него — скорее всего, по частям… — Получается, чем сильнее человек можем любить другого, то тем он добрее? Тем лучше для общества? Хм! — Аска покачала головой. — Что-то у вас получается морализаторская блевотина, сэр… — Ты меня не поняла. И человек способный на пылкую любовь и монстр с каменным сердцем — оба они могут совершить ужасные преступления. Просто первый с большой вероятностью сам придёт в ужас и наложит на себя руки, когда осознает пустоту цели. А второй же — спокойно пойдёт пить чай. Когда Гендо ушёл, Синдзи, Каору и Аска продолжили распивать алкоголь. Портвейн пошёл им очень хорошо — и Аска оправилась в свою комнату на поиски ещё чего-нибудь, чем можно было бы прополоскать горло. Она вернулась сразу с несколькими бутылками изысканного спиртного — также тайком пронесённого из родительского дома на базу NERV. К услугам трёх пилотов была предоставлена бутылочка красного греческого вина, сосуд изысканного французского ликёра, баночка с саке и бутылка со светлым элем. Они попробовали всё — и стали пить кому что понравился. Попутно они продолжали философствовать и обсуждать эпизоды из жизни. Про религиозных фанатиков, древнее зло со щупальцами, Годзиллу и конец света они решительно позабыли за смехом и хмелем. Синдзи обычно никогда не тянуло на спиртное и он сейчас не мало удивился, когда в целом опустошил с бутылку. Он значительно опьянел. И потому, как эмоциональный и чувствительный человек, он дал волю своим страстям как в речи, так и в поведении. — Знаете… в этой вселенной и в другой… во всех вселенных нет никакого смысла. Вся мораль и все цели пусты. Но я знаю ради чего стоит жить! — возвестил Синдзи, опуская руку к паху. — Ну-ка-ну-ка, расскажи, до чего ты додумался, Сократ ты наш! — засмеялась Аска. После полученной дозы алкоголя она в основном только смеялась над тем, что несли Синдзи и Каору. Последний пил без остановки и, как прежде, страстно и тепло улыбался. Сложно было сказать, как алкоголь влиял на ангельский организм, но Каору поочерёдно вливал в себя напитки, даже не думая останавливаться. Не исключено, что для его тела требовалась большая доза выпивки, чтобы ощутить хоть какой-то эффект от хмеля. — Давай-давай, расскажи к каким мыслям ты пришёл после всего сказанного… — произнёс Каору, обсосав горло бутылки. — Э… — Синдзи сделал паузу, собираясь с мыслями в захмелевшем мозгу. — Это надо писать… целое Евангелие! Целую библию! — Евангелие от Икари Синдзи, — закивала Аска, попутно выпивая светлый эль прямо из горла. Все принесённые ею закуски они уже проглотили, оставив лишь крошки. — Звучит не плохо… — И какая там будет первая заповедь? — спросил Каору. — Первая и главная моя заповедь… в этой вселенной есть лишь один предмет, которому стоит служить и поклоняться, который стоит возлюбить как самого себя, — Синдзи встал с места, расстегнул штаны и извлёк свой член. — Вот что есть истинный бог! На этом я вертел всех богов всех вер и чувства этих верующих! Ведь истинный бог — это любовь, а в чём заключается любовь, как не в инструменте её совершения? После этого Синдзи взял бутылку с недопитым портвейном — где на донышке оставалось сосем немного — и заполнил сей сосуд эманация истинного божества — говоря простым языком — справил малую нужду. — Я думаю, — Синдзи оставил бутылку, — Каору, Аска, вы оба жаждете прикоснуться к всевышнему? — О, да, Синдзи, — Нагиса незамедлительно повернул юношу к себе, да и с охотой просунул новоявленное божество через зубы и заключил его в горячем рту, где подверг ласкам своего языка. — Синдзи-Синдзи! У твоей концепции… есть слабое место, — в шутку завозражала Аска, — что если тебя хватит импотенция?.. Что тогда делать всей вселенной без дееспособного бога богов? — Тогда… — проговорил Синдзи, наслаждаясь минетом, — тогда вселенной нет смысла вращаться. Тогда жизнь пуста… снова!.. Каору с причмокиванием выпустил член, обильно смоченный слюнями, и облизал его от ствола до головки. Орган в миг налился кровью и вытянулся с высвобождённой от крайней плоти головкой, словно взаправду бросая вызов всем божествам и культам. — Следуя твоей концепции, — рассудил Каору свободным ртом, — отверстия, куда ты вводишь этот предмет тоже святы? — Да, ты прав, Каору… особенно задница. Верить в бога-пениса и богиню-задницу — вот в какую самую истинную религию, самую верную веру я завещаю верить вселенной, — посмеиваясь, продолжал вещать Синдзи. Каору вернулся к сосанию самого святого в мироздании предмета. — Все рождаются с члена… и всех нас в конце жизни ждёт… полная жопа! Да, член и жопа — это Альфа и Омега, Начало и Конец, Свет и Тьма, Дух и Материя, Инь и Янь, единство противоположностей!.. [И пусть только дорогой читатель осмелится не согласится с тем, что высказанные Синдзи мысли столь же абсурдны как-то, чему учат все религии, метафизические философские системы и диалектика Гегеля, прим. автора] Аска завалилась со смехом, опрокидываясь на диван и с хмеля дрыгая ногами. Она частично скинула со стола посуду и та побилась вдребезги. — Вот нашёлся мессия, блядь! — Я — Христос, господь… и спаситель ваш! — давясь от смеха, Синдзи продолжал. — Слушайте все меня, вас назовут извращенцами и вы будете гонимы за имя моё! Но вы одни спасётесь… Короче, Аска — некогда объяснять — сиськи, покажи сиськи! Я мессия, спаситель, господь и бог твой, я повелеваю тебе! А не то — трах-тебе-дох — обращу в соленой столб! Трах-теби-дох, Аска! — О, так всё ж тебе нравятся не только парни! Я и забыла! Слушаю и повинуюсь, о мой бог богов, поимевший всех богинь! — с этими словами Аска сорвала с себя свитер и задрала блузку. Её очаровательные груди предстали взору Синдзи — заставив яички страстно сжаться. Под напором ласк Каору и ввиду созерцания грудей, он оказался полностью готов к семяизвержению за очень короткое время, но новоиспечённому богу всех богов помешали извергнуть очередную эманацию. В этот момент на шум проповеди новоявленного Христа и звон бьющейся посуды заявился сонный Кейта. — Блин! — с парня сразу спал остаток сна. — Что за ёбаное блядство и разврат вы устроили?! — Ой, бля!.. Шухер, пацаны! Нас спалили! — сказала Аска, прикрывая груди. Каору член не отпустил. — Э… хватит! — Синдзи вытащил этот орган из его рта и спрятал в штанах. — Мы просто… перебрали! — Ага! Ещё б Мисато-сан пришла и застала вас за бухлом и этим кутежом! Она бы вам головы открутила! — возмущался Кейта Асари. — Вы… вы хотя бы подумали о приличии и ушли бы себе в комнату трахаться! А не здесь бы начинали! — Тогда… тогда мы уберёмся в мою комнату, — сказал Синдзи, приобнимая выпрямившегося Каору и вставшую с места Аску. — А ты — будь другом — прибери за нас, — попросила Сорью, пододвигая в сторону парня раскрытую полную бутылку из-под портвейна. — Вот, я дарю тебе за это… это… это пытался пить Гитлер! Но мы не пили! Только раскрыли… — Аска давилась от смеха. — Ладно, я сделаю всё, если дашь попробовать… Я то сам давно ничего в рот не брал. Ни глотка! — Кейта попробовал портвейн. Аска, чтобы не выдать себя, развернулась и вприпрыжку убежала в другую комнату. — Хм… странный вкус. — Ты можешь присоединиться к нам, Кейта, — сказал Синдзи, подмигивая. — Мы будем заниматься настоящим либертинажом, который возможен только если набухаться хорошей выпивкой. — Не-а… — Асари немного смущённо покачал головой. — Вы уж без меня как-нибудь… — Ну и дурак ты! — показал язык Синдзи. — Нет ничего слаще разврата! С такими словами, непонятый сторонними, новый наш Христос и господь всех богов скрылся вместе с Аской и Каору за дверьми своей комнаты, оставив уборку на Кейту. Аска давилась от смеха. Сделанная мелкая гадость ввергла эту обворожительную мерзавку в неистовое веселье. — Какая же ты плохая! — ущипнул её за зад Синдзи. Он испытал к ней влечение, какое испытает гормонально нестабильная школьница к хулигану. Он засосался в рот с Ленгли. — Давно я не пробовал твои губы, Аска! — Ага, всё из-за этой потаскухи Маны! — Сорью оскорбила ту, кого он любил — но это почему-то ещё больше разогрело его влечение к ней. Всё равно Мана не услышит таких слов — и не обидится. В это время Каору снова высвободил его член и взялся сосать сей инструмент. Аска же открыла ему свои груди и Синдзи взялся их лобзать. Потом он склонил колени, и подождал пока Каору переменит позу — Нагиса расположился на полу: его длинная шея оказалась меж ног Синдзи. Аска же резво спустила колготки и Синдзи взялся сосать представший клитор — столь хорошо ему знакомый — окружённые рыжими зарослями. Каору взял в рот член бой-френда и извлёк из расстёгнутой ширинки своей — и взялся ласкать себя руками во время этого пикантного процесса. После данной разминки вся троица полностью обнажилась и переместилась на кровать. Здесь Аска сосала по очереди члены обоих парней, в то время как они целовались, сосали друг другу рты, языки, лобзали соски, облизывали подмышки и ласкали себя всяческими иными способами. — Так, Каору, Аска, — Синдзи собрался с мыслями, чтобы сделать всё как надо. Он поцеловал Аску и жестом повелел ей расположиться на спине. — Я хочу, чтобы Каору лучше рассмотрел тебя, и сказал, как ты ему… — Хорошая идея, давно хотела с ним потрахаться, — заложив руки за голову, Аска растянулась во всей своей бесстыдной наготе — демонстрируя и утончённые ключицы, и груди отличной формы с торчащими сосками, и белый животик. Аска шире раздвинула ноги, чтобы показать Каору чисто женские прелести. Нагиса внимательно изучил её тело. Синдзи следил за ангельским членом — но тот не стал выше. — Я никогда раньше не видел женщин Лилим в таком положении, — пояснил Каору, потирая свой гладкий острый подбородок. В его рубиновых глазах Синдзи прочитал некоторый ступор. — Без обид, пожалуйста, — извинился Ангел, — но тела мужчин Лилим мне кажутся более изящными. Аска скривила лицо, громко хмыкнув по-пяному: — Пидор! — Наверно это говорит только об уточнённых вкусах Каору! — заступился Синдзи. — Ещё Платон и Сократ писали, любовь между парнями стоит выше любви между парнями и девушками, потому что обусловлена высокими любовными чувствами, а не низменным инстинктом к размножению! — Возможно это действительно так, — согласился Каору. — Ведь сам посуди, Синдзи, когда парень Лилим ощущает страсть — ему очень хорошо в месте между фаллосом и анусом. Только мужчина может проникнуть в это место через анус своим фаллосом, чтобы сделать максимально приятно. — Короче, Аска, Каору у нас ангел, небесное создание, высшее существо! Любить он может только… ураническим-небесным образом! — заявил Синдзи. — Однако, может быть, я знаю как исправить эту ситуацию… Пусть Каору глянет на тебя сзади — быть может твоя несравненная задница возбудит его? Согласившись с эти умным предложением, Аска перевернулась, показав парням свою стройную спину и прекрасные ягодицы, с примыкавшими к ним роскошными бёдрами. Тогда член Каору не промедлил подняться — Беру свои слова назад, Синдзи, — Каору любовно улыбнулся, — Аска, всё же порой красота предмета зависит от точки зрения смотрящего! С этими словами Каору внимательно ощупал ягодицы Аски, раздвинул их и начал пальцем разминать анус. — Горячий и узкий… ради нашей взаимной страсти, чтобы доставить нам удовольствие — разумно будет воспользоваться этим местом. — А я воспользуюсь этим, — Синдзи просунул три пальца во влагалище ниже. Двумя свободными руками парни взялись мастурбировать друг другу. — Мы вместе трахнем Аску бутербродом. Есть возражения? — парни обменялись поцелуями. — Да, давно хотела так попробовать, — ответила Аска. Каору достал смазку, пока он готовил зад, Синдзи расположился напротив Аски и дал её сосать свой член. По завершению дела Синдзи лёг на спину и принял лёгшую сверху Аску в объятья. — Ты готова принять в себя нового бога? — уточнил новый мессия и спаситель рода человеческого с пародийной торжественностью. — Да… от его нового пророка, — языки Аски и Синдзи сплелись, в то время как член парня проник во влагалище. В это же время Каору вторгся в анус, прижался грудью к спине Сорью и ещё глубже протолкнул своё ангельское достоинство. Аска приглушённо промычала. — Если тебе будет больно — я сразу достану, — шепнул Каору ей на ухо. — Да, можешь не осторожничать — я не маленькая девочка. Моя попка привыкла… ко всякому!.. Но если порвёшь — убью! — пригрозила Аска. — Хм! — Каору усмехнулся. — Ну как скажешь, Лилим! Я сочту за великую честь иметь дело со столь деликатным местом! Эта работа для создания Небес! И Аска оказалась под двойным натиском, что разогрело её неимоверно. Она терпела напряжение, чтобы получить всё удовольствие от процесса двойного сношения — какое ещё более полное удовольствие может принять девушка от противоположного пола? [Этот способ я советую взять на заметку всем любезным читательницам, прим. автора]. — Глупец Кейта! Согласился бы он поучаствовать в божественном акте — получил бы этот милый ротик, который я сейчас целую! — проговорил Синдзи, чтобы отвлечь себя от дела — чтобы не извергнуть семя слишком рано — возбуждение его охватило самое мощное, что юноша возжелал любыми силами продлить предоргазменные ощущения. — Но разделил бы он твою веру? — в шутку спросил Каору. — Разделил бы! Увидел Аску голой — и разделил бы! Кто из женщин краше голой Аски? Только Рей! — отозвался Синдзи. Аска за это прикусила ему язык во время поцелуя. — Ай! — Поговори мне ещё про это полено! — Блин, ладно… Каору, я чувствую тебя! — сообщил Синдзи, быстро сношаясь с девушкой. — А я тебя! — отозвался Ангел, прочищая девичью попку. — Прямо через Аску! — Хватить уже болтать! — вмешалась та. — Сосредоточьтесь на деле! — Да — меньше разговоров — больше толчков для бога толчков — больше спермы к трону спермы! — провозгласил Синдзи. Сердца всех троих отбивали бешеный ритм. Наконец, после всех усилий — они поочерёдно кончили. Аску охватила блаженная оргазменная дрожь, Каору и Синдзи разрядились спермой. В момент извержения семени, Синдзи испытал такое наслаждение, что согласился всем сердцем с недавно придуманной философией, которую он в шутку противопоставил своему нигилизму и мальтеизму [6] — воистину, разве может быть более святой предмет для человека во всём сущем, чем его собственный член, доставляющий ему столь прекрасные ощущения при использовании?! Каору аналогично принял это учение, когда извергнулся семенем в горячую попку — что ещё больше достойно почитания, после члена — кроме этой великолепной узкой норки? Сорью и Икари обменялись последним поцелуем и замерли друг рядом с другом, приводя в порядок учащённое дыхание. Пьяны и выжатые, они более ничего не соображали, поэтому быстро провалились в сон…Глава 137. Евангелие от Икари Синдзи.
19 февраля 2018 г. в 20:58
«Говорите истину, хотя бы она была горька и неприятна для людей».
Примечания:
1. Кловер — чудище из фильма "Монстро" (англ. "Cloverfield", к чему отсылается заглавие), там он поломал статую Свободы. Сей фильм сделан не японцами и данный Кайдзю тут на правах камео. В фильме он намеренно чётко не показан, я видел его различные арты, но вот здесь наиболее сообразные — https://www.artstation.com/artwork/39EwD
2. "Китогорилла" — Тодзи отсылается к имени "Годзилла", которое посходит от слов «горилла» (яп. ゴリラ горира) и «кит» (яп. 鯨 кудзира).
3. Армиллиус (Армиллия, с иврита "губитель народов") — враг мессии в иудаизме, чудовищный плешивый гигант, порождённый от сексуального союза одержимой дьяволом статуей языческой богини и язычника. Лидеры SEELE стали так называть Каору Нагису после того, как он их предал.
4. Восхищение Церкви (англ. Rapture) — событие в христианской эсхатологии, вознесение Церкви на Небеса для её встречи с Иисусом Христом перед Его Вторым пришествием. В ряде церквей предполагается, что оно произойдёт перед началом апокалиптических событий.
5. Борьба нанайских мальчиков — номер исполненный на советской сцене в 1970-е гг. https://www.youtube.com/watch?v=7qJJOlfGJWA
6. Мальтеизм — религиозное представление, утверждающее, что бог или боги существуют, но недостойны поклонения.