Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

В палату Марии Венсен пришли Мусаши Ли Страсберг и Мисато Кацураги, помимо пришедшей в себя пострадавшей здесь присутствовали её лечащий врач и пара медбратьев. — Здравствуйте, командующая Кацураги, — обратился врач к начальнице. — Здравствуйте, док, как её состояние? — Мисато осмотрела пострадавшую подчинённую. Мария располагалась на кровати в полусидящем положении, поникнув головой — она только слабо подняла измученный взор на вошедших. Несчастная неестественно быстро моргала — раз в три секунды. Следом за Мусаши появились неравнодушие коллеги — Мана, Кейта, Тодзи, Кенске и пришедшая с последним Рей II. — Внешне она пришла в норму, но нам нужно будет провести все необходимые исследования мозга — тогда можно будет вынести окончательный вердикт. Что до её психического состояния, то она пережила сильнейший стресс. Лейтенант Венсен рассказывает, что видела кошмары — всевозможных чудовищ. Возможно, эта информация имеет ценность, она утверждает, будто бы видела события произошедшие миллионы и миллиарды лет назад, даже до рождения Вселенной, — рассказал врач. — Но да вам лучше с ней самой поговорить. Врач пододвинул стул и Мисато села возле кровати. Пилоты встали полукругом. — Мне было ужасно… — проговорила Венсен. — Я видела как чудовище сделало Вселенную… Оно есть Бог. — Не факт, что это правда, — сказала Мисато. — Ты могла не так понять то, что тебе показал Тиамат. Ты попала под его влияние, помнишь? — Я помню, как спешила на помощь к Рей, но потом… — Мария провела рукой по бледному лицу. — Я провалилась в кошмар. Я видела детей Тиамат. Видела всё, что когда-либо видел он. Я видела как пали цивилизации Предтечей. Если я закрою глаза, боюсь, я увижу эти картины… словно, я просыпаюсь и вижу реальность… — Мария в очередной раз быстро моргнула. — Я боюсь закрывать глаза больше, чем на мгновение. — Послушай, это просто безумные глюки, не дай им свести тебя с ума, — Мисато взяла её за руки, Мусаши из сострадания подошёл ближе, чуть склонился и положил руку на плечо Венсен. — Ты проснулась, мы теперь с тобой, — заверил он. Мария, немного поверив этим словам, перестала быстро моргать и плотно сомкнула веки. — Как? Видишь что-нибудь? — спросила Мисато. Мария открыла голубые глаза и покачала головой. — Теперь нет… — Вот и слава богам, — Мусаши приобнял свою девушку. Попутно он обменялся взглядами с товарищами. — Но это может вернуться. Я пережила кошмар, — сказала девушка. — Я бы молилась только о том, чтобы его не было больше… — Я тебя понимаю, — отозвался Тодзи, — я тоже пережил реальность, которую не отличить от ночного кошмара. Кошмар, явь — я уже, если честно, не различаю их. — Я хорошо вас понимаю, ребята, будучи даже младше вас, чёрт возьми, я пережила резню в Антарктиде, — добавила Мисато. — Слушай меня, Мария, чтобы тебе не показало то существо, мы победили и изгнали его туда, откуда оно пришло… — В бездну, где рождаются Вселенные? Откуда берут начало все процессы? — нервозно поговорила Венсен. — Выходит, это место всё-таки существует… то, что я видела — это правда! Эти ктулухисты были правы! — Не факт. Что до всей этой болтовни про первородный Хаос и Йог-Сотота, этому нельзя верить на слово. Там много чего понаписано, эти источники крайне туманны и противоречивы, конечно, они основаны на чём-то реальном, но писались они метафорическим и поэтичным языком. Причём написаны эти оккультные тексты людьми несведущими и безумными. Во многом, чтобы нагнать жути. Что до твоих видений, Мария, я не знаю, что ты видела. Я не хочу тебя даже расспрашивать, чтобы ты не вспоминала кошмары, ушедшие в прошлое, — говорила Мисато. — Хотя если ты видела что-то ещё, что-то важное, о чём мы ещё не наслышаны из всяких там книжек безумных арабов, то я всё-таки это бы послушала. Нам для победы над монстрами пригодится любая информация о них. — Я не могу сказать ничего конкретно полезного, наверное… — Мария задумчиво покачала головой, снова начиная часто моргать. — Я всё равно боюсь закрывать глаза и видеть темноту… Оно может прийти из темноты даже перед моими веками. Если меня туда снова закинет, я этого не переживу. — Ты уже пришла в себя, — напомнила Мана, — как такое может случится? — Не знаю, но если это случится… — Всё может случиться, — парировал Кенске. — Но если необоснованно ожидать что-то плохое, то можно окончательно съехать с катушек. — Он прав, моя сладкая, — произнёс Мусаши. — Мы тут с тобой — как бы банально это не звучало, — добавил Кейта. — Да, Мария, мы всё сделаем для тебя, мы же товарищи? — улыбнулась Мана. — Только ты тоже постарайся не раскисать, — сказал Страсберг. — Как сказал Кенске, не жди дурного необоснованно. — Я постараюсь сдержать себя в руках, — пообещала Мария, будучи слаба и растеряна, она пока вняла словам товарищей. Мисато же знала, что такое просто не забывается. Мария ещё будет мучиться от пережитого, как мучилась она. — «Ну, хотя бы она жива и, может быть, с ней ещё всё будет ничего», — подумала Кацураги. *** — Как прошла встреча? — позже этим вечером поинтересовалась Мана, когда Каору и Синдзи вернулись, и пилоты собрались в общей части апартаментов. — Отлично, — без сарказма ответил Икари, — я не ожидал, что у Каору-куна такой замечательный отец. Я всегда мечтал о таком. — Да, это правда, мой папа хорошо отнёсся к Синдзи-куну, — оптимистично подтвердил Каору. — То есть он положительно отнёсся к тому, что вы вместе? — уточнил Тодзи. — И к тому, что Каору — Ангел и путешественник во времени? — добавил Кейта. — У нас не возникло с этим проблем, — развёл руками Каору. — Да и какие с этим могут быть проблемы? Это просто констатация безобидных фактов. Вы, Лилим, слишком много проблем берёте из ничего. — Вообще Каору прав, — поддержал Кенске. — Если вспомнить, чёрт возьми, как мы себя тут вели с Аской, как она вела себя с нами, то мы, правда, высосали конфликт из ничего. — И не говори — мы даже друг с другом вести себя не умеем, — согласился Мусаши. — Ох, неужели наша киска так плохо поступила пока меня с вами не было? — вопросила Мари, хлопнув Аску по плечу. — Ага, бывает, я пошутила, — отозвалась та с наигранным безразличием. — Просто твоей киске не надо было поить нас ссаньём, — процедил Кейта. — Бяка! — Аска показала язык. — На обиженных воду возят. Как ты вообще определил содержимое портвейна? — Небесный посланец нас просвятил, — ответил пострадавший, покосившись на Каору. — Я только хотел предотвратить дальнейшую трагедию, — с виноватой улыбкой заверил Табрис. — Но как видите, я в этом не преуспел. С Лилим всё не просто! — Неважно, давайте забудем это, — сказал Синдзи. — У нас больше других проблем, чем неудачные шутки и гомосексуальные отношения. Как там Мария? Ему всё пересказали. — Будем надеяться, она пойдёт на поправку. Главное, чтоб не было серьёзных проблем с головой, — подвёл итог Страсберг. — Что ж, остаётся надеяться, что она поправится, — Синдзи опустил взгляд с задумчивым выражением. — Мы всегда надеемся на лучшее, но это ничего не даёт… — Надежда умирает последней, — напомнила Мана. — Ошибаешся, — поглядел ей в глаза бывший бой-френд. — Последними умираем мы сами. — Я где-то слышала выражение, «человек всё равно что мёртв без надежды», — сказала Макинами. — Может быть, — пожал плечами Синдзи. — Если всё точно безнадёжно, то разумному человеку остаётся сделать одно — перестать рыпаться. — Да бросьте вы, всё, конечно, не идеально, но не настолько плохо, — Кенске решил поддержать оптимизм. — Вот смотрите, Мария пришла в себя. Разве это не повод для хотя бы маленькой радости? Я понимаю, на войне неизбежны потери и жертвы, но если мы раскиснем и опустим руки, то они же окажутся напрасными! Мы должны мстить врагам за нашу боль и наши потери! — Не обижайтесь, ребята, но если смотреть на вещи объективно, все жертвы и потери изначально бессмысленны, — скрестил руки на груди Синдзи. — Жизнь бессмысленна, как я неоднократно вам говорил. Если почему-то мы ещё живём, то лишь потому, что нас двигает тупой инстинкт по жизненному пути, ну, и потому, что мы получаем удовольствие. Как я неоднократно говорил и доказывал, все люди живут для удовольствия, для приятных ощущений — иначе их жизнь становится скучной. Удовольствия компенсируют те страдания, что мы переносим на себе от жизни. Если мы теряем способность получать удовольствие, страдания превалируют над ними, тогда жизнь становится для нас обузой. Мы… — Мы знаем твою философию, — перебил Мусаши. — Не могу сказать, что она ни на чём не основана… Просто есть ещё вещи, как бы вшитые нам в душу. Такие, как долг и совесть. Мана и Кейта не дадут соврать — я никогда не был широкоглазым идеалистом, но даже я не настолько прожжённый циник, чтобы думать так, как думаешь ты, Синдзи. — Если бы ты родился с более слабой и чувствительной душою, прожил мою жизнь, ты бы не спорил, ты бы принял мою позицию, — проговорил Синдзи. — Но я на ней не настаиваю, я понимаю, что нигилизм ведёт в никуда. Я только хочу сказать, что нет ничего противнее той надежды, которую снова сменяет отчаяние, нет ничего гаже надежды, которая потом рушится у тебя на глазах — до того только порадовав светом в конце туннеля. — Говоришь поэтично, но многословно, — отметила Мари. — Но вот, мы опять ушли в психо-философские дебри, — почесал затылок Кенске. — Ты, Синдзи, как философский Моисей, ты вечно заводишь рассуждения куда-то в ненужную даль. — Человек с философским умом всегда смотрит в корень, Кенске, просто корень обычно глубоко зарыт, — метафорически ответил Синдзи. — Зарыт среди вороха костей и разбитых надежд, куда большинство не желает смотреть. — Я-то просто хотел сказать, что нам, ребята, грешно сдаваться. И неудобно. Одно дело — погибнуть в бою, другое наложить на себя руки, — рассудил Айда. — Мы тебя поняли, — сказал Синдзи. — Посмотрим, быть может, впереди нас будет ждать хотя бы мнимая победа — или мы узнаем что такое настоящее отчаяние... *** Вулканы извергались, обрушивая раскалённые камни и сгустки магмы на тёмно-зелёные заросли, янтарное небо почернело от пепла, что падал адским снегом на полыхающие окрестности. — Конец грядёт, — объявил верховный вождь. — Это было предсказано ещё до нашего рождения. Золотая молния разрезала омрачённый пеплом и гарью небосвод вдалеке — она поразила вулкан, мощным взрывом снесла добрую часть горного массива, обильно выпустив в небо чёрную пыль. На протяжении многих километров леса оказались засыпаны производным недр планеты, заживо оказались похоронены тысячи причудливых животных, порождение иной биосферы, похожих на рептилий с вертикальными пастями и гигантских насекомых. Далеко от этого места — как в этом своём сне смог осознать Синдзи — в относительной безопасности от искусственно вызванного извержения — располагался город высоких пирамид. Они были обнесены полупрозрачными, едва различимыми стенами — их вершины украшали высокие столбы, на каждом располагалось по яйцевидному кристаллу, испускавшему лёгкий свет. Внутри — как зародыш в яйце — была свёрнута колоссальная энергия. Жители города паниковали, обнаружив чёрное облако на горизонте. Несколько прямых золотых молний ударили из верхних слоёв атмосферы прямо по пустоши неподалёку от города. Вместе с горящими камнями, комьями и золотыми искрами в воздух поднялись грибовидные облака. В местах попадания остались два глубоких кратера. Это были гравитационные лучи — Синдзи узнал это оружие Предтечей. Они воспламеняли газ, испаряли жидкость и изнутри взрывали облучённые твёрдые объекты. Жители города представляли собой высоченных зелёных гуманоидов, обладавших антропоморфной фигурой, но меж тем очень отличных от людей. Их вытянутые головы отчасти напоминали головы акул-молотов и рептилий, при этом рты у них раскрывались вертикально. Другим разительным отличием служили отростки, исходящие из области груди. Синдзи верно подумал, что они использовались для общения и содержали в себе дополнительные органы чувств помимо пяти известных. Но как бы причудливо не было устроенно их телосложение с точки зрения жителей третий планеты от Солнца, они оказались жертвами другой войны и их постигло забвение. Синдзи был одним из них и говорил в этом сне, используя совмещённые импульсы нагрудных конечностей и жестикуляции руками. По смыслу он говорил следующее своим сородичам: — Это битва может стать концом времён для нас. О нас забудут и мы исчезнем… Произнося это, он одновременно активировал формулу, призывая к себе потоки энергии из всех кристаллов, расположенных в городе. Они служили объектом страстного поклонения — на них возлагались все надежды. Согласно древним легендам сами творцы их рода, сеятели семян жизни во Вселенной, принесли эти малые звёзды с небес. Они содержали крупицы той силы, что сотворила упорядоченное мироздание, возведя грани Хрустальной Тюрьмы, куда был сокрыт изначальный Хаос-Вседержитель. Пророчество гласило, что когда великий король ужаса придёт с омрачённых небес, только малые звёзды творцов всего живого спасут их... — Дальние звёзды суть есть иные солнца, окружённые мирами вроде нашего, которые тоже населены жизнью, пущенной в расход великим роком. Только мы сами с силой звёздных семян можем отразить его… Имея в виду громовые камни, Синдзи-нечеловек притянул их к себе и окружил ими себя, обмениваясь энергией, камни завращались по своим орбитам. Они образовали очень сложную фигуру. — Если мы погибнем ничего не останется, если мы выживем, то проживём остаток наших жизней, прежде, чем рок падёт на нас снова и навсегда. Возможно эти слова служили местным вдохновляющим призывам. Просто своеобразным. Взяв контроль над кристаллами, Синдзи-нечеловек взлетел в серые небеса, он вознёсся выше облаков ярко-синей звездой. Со стороны извергавшихся вулканов приближалась золотая точка, похожая на миниатюрное солнце. Настоящее же Солнце — по видимости превосходящее по размерам то, что освещало Землю — висело позади него, бросая свои лучи сквозь частично задымлённый участок небосвода на город из пирамид и невидимых стен. Синдзи всмотрелся вдаль, он мог осознавать большее, чем мог почувствовать человек. В данном сне это казалось само собой разумеющимся. Золотой дракон о трёх головах — кровожадный Король Гидора, сильнейший из Кайдзю, нёсся прямо на него. Его устремлённые вперёд рогатые головы венчали золотые нимбы, его чешуя испускала соответственный ей свет, который более всего концентрировался в головах. Дракон раскрыл одну из пастей, извергнув раскалённый поток воздуха, в центре которого шёл гравитационный луч. Он за секунду достиг цели через десятки километров, однако священные кристаллиты творцов остановили его — защитный барьер визуально отобразился в виде сложной фигуры, да и разбил единый поток на множество золотых молний, и вместе с громыхающими разрядами от кристаллов они разошлись во все стороны. Что-то угодило в город, порушив пирамиды и сокрушив невидимые стены. Чтобы увести поодаль Гидору от этого места, Синдзи-нечеловек синей кометой устремился прочь, попутно выпустив несколько неоновых разрядов золотому дракону в ответ. У него не оказалось времени оценить, сколько эффективна прошла эта контратака. Как средство отвлечения она сработала — взмахнув крыльями, Гидора устремился в погоню за ним. Синдзи вилял из стороны в сторону, чтобы по нему было сложнее попасть. Преследователь раскрыл боковые пасти — разряды гравитационных лучей расчертили небо, пронзив горизонт впереди. Враг поначалу промахнулся, следом он попробовал навести их на цель, отчего Синдзи взял выше. Он снова атаковал Гидору, покуда тот испускал свои губительные лучи. С их помощью он крест-накрест разрезал целую равнину далеко внизу, поросшую мелким лесом неземных растений. Разряды из кристаллов поразили Гидору во все его головы, нимбы ещё ярче замерцали, дракон взревел, его глас пересилил грохот молний. Никакого значимого вреда он не получил. Тогда Синдзи-нечеловек понял, что есть только один способ уничтожить это чудовище, что разрушило за собой не одну цивилизацию. Он взлетел ещё выше. Благодаря особой физиологии, он мог до пяти минут задерживать дыхание без всяких проблем. Но вот во время боя он не мог вздохнуть, иначе его бы сгубил густо пропитанный гарью воздух, да и для этого пришлось бы убирать защиту малых звёзд. В верхних же слоях атмосферы, куда он устремился, у него не было возможности нормально дышать. Он ускорился, попутно выпуская раскаляющие атмосферу разряды. Он уподобился метеору, несущемуся с земли в космос. Король Гидора исправно его преследовал, более того он ускорился и легко сумел поравняться со своим противником. Дракон вытянул голову и попробовал проглотить неприятеля. Золотой нимб вокруг его головы и неоновая сложная фигура вокруг Синдзи-нечеловека соприкоснулись, обрушив во все стороны шквал разноцветных огней. На многие километры небеса заполыхали. Дождь разноцветных искр и испепеляющих сгустков прошёлся по общинным землям, до сего момента не затронутых этой смертельной битвой. Наконец, в верхних слоях нежно-янтарной атмосферы планеты синяя и ярко-огненная точки поднялись достаточно высоко над вызванным огненным смерчем. Синдзи-нечеловеку требовался вдох, который он никак не мог здесь совершить. Воин-маг из нечеловеческой расы взглянул на солнце в последний раз… Он пошёл на полное сближение с великим королём ужаса, сильнее и сильнее атакуя его разрядами. Дракон в ответ усилил защитный барьер, от него солнечной короной разошлись ярко-жёлтые языки, отражая молнии. Продавив барьер, Синдзи-нечеловек высвободил энергию кристаллов — и мощный взрыв в миг разбросал это причудливое тело на мельчайшие частицы. Тогда бесплотного Синдзи вполне человеческого вида выбросило из разросшегося ядерного взрыва, подобного второму солнцу. Юноша-сновидец воспарил высоко над планетой, похожей на Землю — но обладавшей атмосферой несколько оранжевого, а не голубоватого оттенка. На её поверхности тоже простирались океаны воды или схожей по виду жидкой субстанции. — Иные солнца… а это чьё солнце? — Синдзи заинтересовала светившая здесь звезда. В этот момент прямо перед ним откуда-то со стороны планеты прилетел Каору, на сей раз обладавший весьма человеческим видом. — Йо! Вот ты где, Синдзи-кун! — обрадовался друг. — А?.. Я был тем, кто сражался с Гидорой, — пояснил Синдзи. — Мне уже снились такие сны, где я сражался с кем-то… Ха! Мне такие сны даже в Мире Снов снились! — Звучит парадоксально. Я проследовал за тобой. Это не похоже на только лишь твой сон, — заметил Табрис. — Да, это то состояние, когда я обычно выхожу из тела и брожу по земному миру или летаю через космос. Мы могли бы даже достигнуть края нашей Вселенной… Правда, там опасно, Рей и Рэндольф говорили, там может околачиваться всякая… — Меня больше интересует иное, Синдзи-кун… — Каору взял собеседника за руку, в этот момент их тела объединились. — Ай! Ты не мог бы убрать руку… — Как скажешь. Рука Синдзи пришла в норму. — Похоже, Каору, мы можем объединиться в одно целое, — сказал Икари. — В таком состоянии это возможно. С Рей я уже так пробовал. — В таком случае возникает вопрос — что будет, если мы сольёмся полностью? — спросил Каору. — Тогда, наверное, мы можем потерять личность и стать чем-то новым, — предположил Синдзи. — Ладно, давай не будем так делать, ага? — Хорошо, Синдзи, я вначале о другом хотел сказать, — Каору указал на далёкий объект посреди космоса. — Это Земля. — Правда? Юноши перенеслись на орбиту родной голубой планеты. Они сходу увидели на её орбите привычную Луну. — Мы двигались от Солнца? — обернулся назад Синдзи. — Да, должно быть мы прилетели с Венеры, с "Утренней Звезды", — сориентировался Табрис. — Венеры? Точно! Гидора уничтожил жизнь на ней! — вспомнил Синдзи. — Самопожертвование того воина-мага оказалось напрасным, сука Гидора всё равно там всё разгромил! — Значит, мы сейчас видели события далёкого прошлого… Хм, как всё это устроено? — задумался Нагиса. — Я помню, Ньярлатхотеп мне кратко показывал сражения Кайдзю в Атлантиде, там был Гидора, — далее вспомнил Синдзи. — Должно быть после уничтожения населения Венеры он отправился на Землю. И в какой-то период времени после этого события он должен быть побеждён Стражами Земли, чтобы впасть в сон и пробудиться в тот день твоего рождения, ну, когда ты меня соблазнил... Каору пропустил это мимо ушей, его куда сильнее заинтересовала ситуация с соотношением причины и следствия. — Я не знаю, Синдзи, я помню, как проходил через Врата Повелителя Причинностей, я уже понял, что причинно-следственную связь можно менять, если вмешаться в неё из-за её пределов — то есть с Той Стороны. Но как такие перемены выглядели бы изнутри? — Может наблюдаемая Вселенная — которую мы меняем — раздваивается? — предположил Синдзи. — Раздваивается? Не думаю, — Каору покачал головой. — Смотри-ка, если бы наблюдаемая Вселенная двоилась при изменении причинности на два варианта, когда первый оставался таким, каким был, а второй менялся с момента внесения изменения — то ты был бы не ты. Иначе говоря, когда я отправился в прошлое, чтобы спасти тебя от боли и отчаяния, в которых я — в том числе — был виноват, то вот сейчас бы я спасал не тебя, а другого Синдзи… Но ты вспомнил те события! Я уверен, ты тот самый Икари Синдзи! Говоря это, Каору приблизился и коснулся Синдзи за обнажённые плечи руками. — Эй, не трогай меня! — отпрянул юноша. — Я правда люблю тебя, но эта хрень со слиянием меня напрягает! Что если мы намертво склеемся и не расцепимся?! — Хорошо, я понял, — Нагиса сложил руки на груди. — Так вот, давай проверим… Давай попробуем перенестись в то время, когда погибла Атлантида, я хочу освоить это умение полностью, — Синдзи вытянул руку и попробовал вызвать Серебряный Меч, но этого у него не получилось. — Не работает. Табрис осторожно протянул ему руку. — Всё равно хочу коснуться тебя. Я должен это сделать, чтобы отправиться куда-то с тобой… Синдзи пару секунд колебался, неуверенно поглядел на возлюбленного, но потом, повинуясь самым светлым чувствам, доверился ему и крепко взял бой-френда за руку. Их соединившиеся пальцы потеряли очертания, но ничего более не случилось. — Тогда, если Серебряный Меч не работает, я постараюсь сосредоточиться на воспоминаниях, — сказал Синдзи. На их глазах Луна сделала множество оборотов вокруг Земли за считанные секунды, точно также понеслись по земной поверхности облака. Юноши как перемотали время вперёд. Точнее они пронеслись в будущее. Неосознанно Каору и Синдзи прошли через атмосферу и приблизились к самой поверхности. Они увидели громадный клочок суши, соединённый с основным континентом перешейком, они наблюдали как он менял очертания, за секунды сменялись десятилетия. Перешеек утончался, древние животные пробежали по равнинам, равнины сменились холмами в следствии движения тектонических плит. Выросла даже целая гора, куда спустились множество Ми-Го. Они возвели там какое-то строение, потом в него заселилась спустившаяся с неба огромная мерзкая тварь, имеющая глаза спрута, щупальца и хобот, после чего Ми-Го убрались восвояси. Местность поросла экзотичными лесами, меж холмов протекли реки, кое-где образовались болота. — Вот оно как, мы как сами боги, для нас тысячелетия пролетают за секунды… — произнёс Синдзи. Затем появились первые примитивные человеческие строения. Когда пришла пора — «перемотка времени» остановилась, запись банального кино, по неведению его актёров называемого жизнью, пошла нормальной скоростью. Держась за руку с Каору, Синдзи опустился вместе с ними к земной поверхности. Когда они оказались над водой мирового океана, Синдзи отпустил любовника, обратив внимание, что его тело словно жидкое. — Знаешь, я дрочил в таком виде. Каору рассмеялся. — Только Лилим с их богатым воображением и пылкими страстями могут додуматься, чтобы дрочить, будучи по Ту Сторону! — сказал Ангел. — У меня неплохо получилось, — отметил Синдзи. — Ну да ладно, давай пронаблюдаем, что за события предшествовали гибели Атлантиды! Парни низко полетели над большим городом, чьи здания были возведены в стиле, совмещавшем в себе черты поздней античности и вавилонских зиккуратов. Так показалось Синдзи — в архитектуре он особо не разбирался. Понятное дело, трущобы, плотно стоящие друг к другу нищенские хибары располагались по окраинам этого доисторического мегаполиса. Они были возведены из кирпича-сырца или просто из дерева. Величественные дворцы и храмы располагались ближе к центру и были возведены с использованием мрамора и разнообразных экзотичных минералов. Высокие кирпичные башни стояли в строгом соответствии с некой схемой. Город с некоторых сторон защищал крепостной вал. Некоторые сооружения за ним по архитектуре больше походили на средневековые замки. Словом, тут присутствовал некий свой стиль, чертами схожий с тем, что люди изобрели позже. Первым на что обратили внимания ребята, были плотные ряды воинов в доспехах, похожих на доспехи раннего средневековья (сколь Каору и Синдзи могли судить). Они явно шли куда-то на войну, ведя с собой боевых слонов. Парни проследили за армией — через несколько дней, быстро миновавших для Каору и Синдзи — стройные легионы сошлись в битве с какими-то рептилоидами. Они ростом равнялись с людьми и напоминали какую-то смесь людей и змей. Они обладали большими змеиными глазами и похожими языками, которые они часто вытягивали из ротовых отверстий, похоже ориентируясь на вкус воздуха так же хорошо, как люди на слух. Обе армии имели снаряжение на уровне средних веков и сражались в общем-то на равных. — Ничего себе, неужели и ящерки тоже существуют! Откуда они тут взялись? — спросил Синдзи. — Слишком примитивны для пришельцев. — Это «homo-dinosaurier», — ответил Каору. — Дурацкое название. — Возможно. Они тоже Лилим, — стал разъяснять Табрис, — прежде чем люди эволюционировали из обезьян, естественный отбор породил разумных прямоходящих рептилий. Их популяция значительно уменьшилась из-за вулканической зимы, сам понимаешь, рептилии не могут поддерживать тепло. У людей, эволюционировавших из обезьян, появился шанс распространиться. Из Африки они направились в иные континенты, в данный момент ещё соединённые… — Выходит, блин, это последние homo-dinosaurier? — уточнил Синдзи, глядя как человеческие воины теснят своих чешуйчатых врагов в причудливых доспехах. Люди показались Синдзи яростней и злобнее хладнокровных высокоорганизованных рептилий. — Не знаю, последние ли эти, но в 21 веке живых особей экспедиции Комитета не обнаружили, несмотря на все поиски. — А кто-то в нашем времени полагает, что они тайно правят миром и имеют кровное родство с евреями… — Синдзи усмехнулся над опасениями глупых конспирологов-нацистов. — А вот если подумать, то сколько цивилизаций мы уже знаем? Старшие Боги, Старцы-Предтечи, Ми-Го, обитатели Йаддита, те ребята с Венеры… теперь эти. Хм, сколько цивилизаций уже вымерло и вымрет потом? — Теперь ты должен понять людей из Комитета, — вдруг сказал Каору. — Они предвидели кризис. Они знали о Чёрном пророчестве из «Некрономикона», опасаясь, что род человеческий падёт из-за возвращения Великих Древних как раз в век своего величия. Поэтому они вознамерились превратить людей в нечто богоподобное. Свитки Мёртвого моря, почитаемые сектой SEELE, послужили их спасительным шансом. Теперь ты должен понять этих людей, Синдзи, как понял их я. Как бы ты поступил на их месте? Синдзи не ожидал, что его любовник переведёт разговор в это русло. — Я… Каору, я не стал бы… А впрочем — фиг с ним. Допустим, я их понимаю, но что с того? — Не забывай, я был их другом и не стал бы их предавать, не узнай я столько всего, — сказал Табрис. — Мне неприятно, что обещая этим людям исполнить надежду Лилим, я не смог этого сделать… — Глупости! Ты даёшь надежду мне и этому жалкому человечеству! — настоял Синдзи. — Не думай, что ты делаешь что-то за зря! Ты не нарушал никаких обязательств! — Может быть, пусть будет так, — немного подумав, согласился Табрис, — ты в чём-то прав. Тем временем змеелюди оказались разгромлены, атланты вернулись с победой, неся с собой трофеи. Перед идолами своих богов они принесли в жертву захваченных пленников, срывая с них живьём ценную шкуру. — Чего-чего, а гуманизма атланты не изобрели, — сказал Синдзи. Он опустился ближе к толпе на мостовой, рассматривая лица здешних людей, чертами в какой-то степени походящие на статуи с острова Пасхи. Они также отличались тёмно-оливковой кожей, высоким ростом и скудной растительностью на лице среди мужчин. Словом, на истинных арийцев они не очень-то походили. — Если верить тем документам, что попали в руки Комитета, их общество строилось по правилам фашистской диктатуры, — пояснил Табрис. Прошло ещё какое-то время, минуты для Каору и Синдзи — и годы для атлантов. С балкона самого роскошного дворца явился король (или кто-то важный) — и начал что-то громко и торжественно провозглашать. Его сопровождали наголо бритые люди, державшие в руках жезлы с сияющими кристаллами. Они демонстративно воспламенили приготовленный ворох ярко-голубыми разрядами из этих оккультных инструментов — таков был обряд. Многочисленные простые жители, несметные легионеры, богато разодетая знать в одночасье обрели единение в ритуальном жесте. Их всех охватывал религиозный трепет при виде полубожественного правителя и его могущественной свиты. — Десятки тысяч лет прошли и ничего не поменялось, — сказал Синдзи. Тут он заметил за спинами бритых жезлоносцев двух симпатичных девушек в открытой одежде, их украшали золотые венцы, на грудях у них висели талисманы каплевидной формы. Они выглядели не только очень привлекательно, но и знакомо. — Смотри, Каору, это же Себидзин! Парни приблизились к этим жрицам, пройдя сквозь ряды рослых преторианцев и бритоголовых магов. Вид у девушек казался удручённым. Немного постояв рядом, подумав, Синдзи взял одну из них за руку и смелым рывком вселился. — Таким образом, — говорил король знати, воинам и простому народу, — мои восставшие братья должны исчезнуть ради моего величия! Я — единородный сын Шествующих среди Звёзд, ваш повелитель и ваша опора, столб, держащий небеса над всем К’наа! Лишь я заслуживаю права носить титул верховного властителя всех земель, небес и морей! Синдзи не мог ни на что повлиять даже так, но в чужих мозгах он теперь обрёл способность понимать о чём толкует местный фюрер в богато расшитом хитоне и позолоченных регалиях. — Каору, вселись во второю девушку и поймёшь их, — подсказал другу Синдзи. Табрис так и сделал. Время для них теперь пошло обычным ходом, ощущение сна улетучилось, они обрели все ощущения девушек, почуяли запах гари, духов и благовоний, испытали на себе их усталость. Синдзи отметил, когда он пребывал в теле венерианца, то чувствовал себя более отстранёно. — «Наверное потому, что его органы чувств и нервная система кардинально отличны от моих. Я просто физически не мог испытать его ощущений моим мозгом, который сейчас спит в 21 веке». Подобные рассуждения привели к новым вопросам о соотношении периодов времени, но Синдзи отложил их, предпочтя сосредоточиться на речи короля К’наа. — Сив-Тахе и Норгаш Второй плетут против меня заговоры, несмотря на нашу общую победу над детьми Йига, — продолжал пояснять народу мнимый полубог и король, его голос звучал очень громко, даже оглушительно, похоже он как-то его усиливал. — Сив-Тахе, как вы знаете, мои верные достопочтенные рабы («Странный этикет», — подумал Синдзи), поддерживает культ нечестивого Гхатанотхоа. Слухи оказались правы, десятилетия назад именно жрецы Обитателя Йаддитх-Гхо сговорились и подменили защитный свиток Т’юога, дарованный ему Матерью Тысяч. Вот почему он не вернулся с проклятого Йаддитх-Гхо, вот почему мы вынуждены до сих пор платить дань Гхатанотхоа. Народ разразился справедливым гневом. — Сам свиток заполучил первосвященник Гхатанотхоа. Он нужен им, чтобы в случае исполнения Чёрного пророчества самим сразиться с Гхатанотхоа. У них нет никакой договорённости с Владыкой всех вулканов! Народ продолжал гневаться, солдаты, стоящие впереди, по жесту военачальника ударили копьями о каменную кладку, заставив толпу немного притихнуть. Впрочем, только для того, чтобы эти люди через несколько секунд одобрительно возликовали: — Поэтому, властью, дарованной мне Звездорождёнными, я объявляю Сив-Тахе и Норгашу Второму войну! По жесту правителя вострубили рога и солдаты демонстративно двинулись. Народ ликовал. Король и его свита скрылись с балкона. Наследник Звездорождённых с преторианцами и магами прошествовал куда-то в другое место, две девушки-жрицы с почтением распрощались с ним и отошли в другое помещение — очень просторное. На стенах парни увидели изображения знакомых им Кайдзю и различные сцены с их участием. Выше всех располагались священные образа Гамеры, Мотры, Барагона и ещё одного Кайдзю гуманоидного облика — обладавшего мордой льва, рогом и большими причудливыми ушами. Их образа были выложены великолепной мозаикой. Гамера состояла из чёрного оникса, глаза обозначались красноватой яшмой. Мотра была выложена золотом, изумрудом, сапфиром и серебром, она, пожалуй, оставалась самой красивой среди всех. Барагон выглядел куда скромнее — его обозначали вырезанные из красного дерева овальные "чешуйки" вперемешку с сердоликом. Четвертого участника этого собрания святых монстров формировала кладка агата и кварца. Изображение каждого Стража соответствовало своему краю света. Ниже них имелось множество небольших сценок — бои между Кайдзю и некие ритуальные действия с их участием. Синдзи увидел Мегалона с характерными руками-бурами и головой жука, он шёл в бой против четвёртого из Кайдзю, имени которого Синдзи ещё не знал. Там же его ушастый противник с мордой льва на пару с Барагоном и Гамерой низвергали его в бездну. Ниже находилось изображение, где всё тот же ушастый гуманоид играл или свистел в некую трубочку. Ею он заклинал у горы некого ящера с рогом и хвостом, который заканчивался острым как игла шипом. На других изображениях Мотра боролась с чёрной Батрой и Гайганом. К сожалению, волнение жриц не позволяло Синдзи сосредоточиться на изучении интересных и великолепно исполненных орнаментов храма. Его помещение явно отводилось под большое число людей, но сейчас в нём находилось всего несколько женщин, вероятно таких же жриц. Судя по тому, что коллеги близняшек носили менее богатые одежды, они занимали меньшее положение внутри иерархи их культа. — Сисификс снова была у его величества, — сообщила им молодая девушка. — Подробности нам неизвестны, — добавила вторая. — Значит, они что-то замышляют, я уверена эти силы ввергнут всё в хаос, если их не уничтожить… — сказала девушка, в которой находился Каору. — Тихо, я уверена, нам нужен Ключ, чтобы усилить наш зов, иначе Мотра может нас не услышать, — тихим голосом проговорила носительница духа Синдзи. — Вы точно уверены, что не стоит больше никого привлекать? — волновалась младшая жрица. — Нет, — покачала головой та, в теле которой пребывал Каору, — у них могут быть везде глаза и уши. Мы не знаем, сколь вездесущ их заговор. — В любом случае, прежде чем вызвать Мотру, мы должны проверить всё ли так, как мы полагаем, — сказала одна из младших жриц. Синдзи и Каору понял, что бравые девушки затевают заговор против негодяев. Икари ощущал на себе всё их напряжение, не желая более терпеть эти эмоции, он покинул своё временное вместилище. — Каору, выходи. Юноши выбрались из тел-сосудов и воспарили бесплотными духами под сводом церкви святых монстров. — Давай-ка перемотаем в будущее… — предложил Икари. — Хорошо, я понимаю, ты не хочешь мучить себя их чувствами, — согласился Каору. На том юноши снова взялись за руки и нырнули в скоростной временной поток. Жрицы как в ускоренной перемотки готовились к неким решительным действиям, каким именно Синдзи не узнал, жалея свои нервы. Девушки облачились в одежды, скрывшие внешность, вооружились длинными и острыми кинжалами с изящными короткими рукоятями и утончёнными лезвиями, хорошо спрятали их, с собой они также взяли каменные звёзды-талисманы и некие бутылочки с жидкостью. Одна из двух главных жриц захватила уже хорошо знакомый Синдзи Серебряный Ключ. Заговорщицы покинули дворец, прошли через город, минуя отряды солдат и рабочих, везущих повозки с провизией для войны. Небо затянуло серые тучи, обрушив ливень на царственный город. Жрицы вышли в нищий район. Здесь на них налетели дети-оборванцы с камнями и увесистыми палками и намерением бесцеремонно ограбить или сделать что похуже. Однако в ответ они оказались сами тут же исколоты кинжалами, одному из них главная жрица плеснула содержимое склянки прямо в лицо и полностью сожгла его кислотой. Уцелевшие малолетние разбойники отступили, оставив исколотых напарников истекать кровью. Отважные же девушки покинули город, пройдя у конца насыпанного вала, где на пыточных конструкциях крепились гниющие трупы людей-преступников и освежёванных рептилоидов. Они прибыли в какое-то мрачное место, похожее на здание Пентагона. Как отметил Синдзи, в этом районе было подозрительно безлюдно. — Тут больше некуда идти, — заметил Синдзи. — Наверное они идут туда. — Скорее всего… Парни обогнали жриц, пройдя через ряды стен, они очутились прямо в центре мерзопакостного логова. Самым главным элементом здешнего антуража — достойного своего места на картинах Ганса Гигера или Здзислава Бексиньского — служила яма с располагающемся в ней гигантским органом. Ребята не сразу поняли, что это. Только ближайшее и подробное рассмотрение этого объекта позволило им установить, что это был шоггот — о чём свидетельствовал характерный омерзительный цвет органической массы и расположенные вперемешку глаза. Шоггот находился в постоянной форме раскрытого и полого внутри сфероида. Из него торчали трубки, сплетённые словно из гнилых кишок. В этой массе среди обычных червей и насекомых гнили фрагменты трупов людей, рептилоидов и животных. У основания этой конструкции, чью форму поддерживали также возведённые деревянные стенки, подпёртые камнями, располагались сосуды с чёрной дрянью. По краям помещения лежали громадные яйца. Они формировались в самом центре шоггота. Их извлекали с помощью специального крана, сделанного из брёвен и перетянутого цепями и канатами. Синдзи порадовался, что он не испытает запаха, и на данный момент не имеет желудка. Работу обслуживали какие-то люди, немногочисленные рептилоиды и ещё какие-то ни на кого не похожие уроды, перекошённого вида — на их телах виднелись швы, что навело Синдзи на мысль об искусственном происхождении этих рабочих. К слову, люди, тут трудившиеся, обладали бледно-желтоватым оттенком кожи и обильным волосяным покровом, их черты лица казались обезьяноподобными и чрезвычайно грубыми. Возможно они принадлежали к другому подвиду людей разумных, нежели атланты и современные люди. — Я уверен это шайка Ньярлатхотепа, — сказал Синдзи Каору, — он любит собирать всяких уродов и культистов, чтобы эти ёбаные хаоситы на него батрачили по части тёмных делишек. Я не знаю, каких сраных ксеноморфов они тут делают, но я страстно жалею, что не могу их уничтожить! К тревоге Синдзи, жрицы проникли в это помещение, оставив за собой труп чернокожего мордоворота дегенеративного вида, который несколько раз оказался исколот кинжалами. Жрицы пришли в ожидаемое отвращение и ужас от вида шоггота, но не растерялись — монстры и культисты сразу обратили внимание на неназванных гостей — и в них сразу же полетело несколько склянок. Разбившись об гадостные и перекошенные морды, они выпустили густой разноцветный дым, который жутко перепугал людей, от него они к тому же часто закашляли, монстры истошно взвыли, в то время как напавшие на них представительницы слабого пола закрывали лица тканью. Какой-то адский выползень, похожий на серого червя с плавниками по бокам, смело пробирался через дым. На нём восседал урод в балахоне с костлявым черепом вместо лица, который покрывал лишь тонкий эпителий, и дёргавшимися руками-кнутами. Но прежде, чем уродский червь успел что-то сделать, ему в рот попала ещё одна склянка — похоже с кислотой. Инфернальный урод взвился в агонии, сшибая с ног людей и нелюдей. В этот момент с наездника спал балахон и Синдзи увидел, что он вовсе не сидит на черве — эти существа одно целое — костлявое туловище выходило прямо из слизистой ткани червя-переростка. Одно крупное яйцо — только что вытянутое из шоггота с помощью крана, разбилось из-за того что рухнула вся конструкция — червяк очень удачно в неё врезался в своих муках. Пока ещё тонкая и свежая скорлупа, покрытая кровью и слизью, сразу проломилась от падения, содержимое вытекло на грязный пол. В тошнотворной грязно-желтоватой массе угадывались скелет и прозрачные ткани очередной мерзкой твари, походившей на птеродактиля. Синдзи и Каору узнали в ней Гяоса. — Вот как Ньярлатхотеп погубил эту страну! — понял Синдзи. — Наверняка он впарил этих гадов тому королю под видом чудо-оружия, которое непременно будет ему повиноваться! Жрицы произносили какие-то заклинания, доставая талисманы — среди которых Синдзи различил каменные звёзды — называемые Старшими Знаками. Один такой знак полетел в шоггота, то сразу переменил облик, погубив все растущие в нём яйца — он отпрянул от талисмана как амёба от частицы соли. Побег шоггота стал катастрофой — вся компактная фабрика по производству Гяосов разрушилась, шоггот разломил множество яиц, вдобавок со всей дури врезался в стену, она сотряслась и что-то ещё посыпалось с потолка. В это время жрицы начали убегать, кто-то из них погиб под ударами оружия культистов и нелюдей. Они устремились за вторженцами, будучи вне себя от ненависти. Ещё бы — Синдзи не сомневался в том, что их мерзопакостное начальство будет разгневано и, если на ковёр не предоставить непосредственного виновника, то адские боссы обрушат свою ужасную ярость на бестолковых шестёрок. — Чёрт, мы должны как-нибудь им помочь! — Синдзи не мог смотреть на всё это просто так. — Мне жаль, но мы ничего не можем сделать, эти события уже произошли, — напомнил Нагиса. — Мы должны хотя бы попробовать! — настоял Икари. — Сдаётся мне, это не просто запись прошлых событий, мы действительно в прошлом! Просто почему-то наша магия напрямую не работает! Возможно потому, что у нас нет тел в этом времени! У этой «магии» есть свои правила — думай, Каору, думай что можно сделать! Синдзи вспомнили те зверства, которые лунные твари, козлолюди и прочие шестёрки Ползучего Хаоса чинили над жертвами, от этого парень во что бы то ни стало решил помочь храбрым жрицам спастись! Единственный способ, который позволял ему хоть немного контактировать с действительностью того временного периода сводился к тому, что он мог вселиться в некоторых людей и испытать их ощущения. То есть, таким образом, он мог соприкасаться с миром в данный период его существования. Тогда стоило попробовать что-то ещё, исходя из этого. Синдзи понимал, что испытает страх и напряжение девушки, но ничего иного не оставалось делать. Он быстро обогнал бегущих жриц и их последователей. Учитывая что они скинули капюшоны, чтобы те не мешали им ориентироваться впопыхах, Синдзи узнал одну из жриц, в которую он уже раньше вселялся — или в которую вселялся Каору — и снова проделал это. Чувство безумного страха охватило его — девушка неслась без оглядки, слушая крики своих напарниц, позади гибнувших от рук врагов всего живого. Впрочем, девушка не утрачивала самообладания. Синдзи не знал, что делать дальше. Он поначалу снова безуспешно попробовал повлиять на движение тела своей носительницы, но ничего у него не вышло. Что теперь, черт возьми?! Что?!. Жрицы выбежали из-под сводов этого поганого притона культистов и монстров. — Давай, используй Ключ! — прокричала жрица своей напарнице, когда они оказались под открытым небом. Синдзи сходу понял о чём здесь идёт речь. Он увидел знакомый предмет в руках девушки — изящный Серебряный Ключ. Наверное, тот самый. Синдзи поменялся телами с напарницей и… он ощутил как вибрирует в руках Ключ, увидел его распространяющейся ореол. Они пытались усилить свои заклания призыва с его помощью Стражей... Синдзи решил применить его по-своему. Была ли это интуиция или неоправданная догадка, но он понял с чего вдруг не может напрямую использовать здесь свой собственный Ключ. — «Я ещё не родился, моего Ключа не существует, но есть этот! Я могу его использовать!» Синдзи совершил этот иррациональный рывок — и Ключ в руках жрицы обратился в Меч. — Битва — дело мужчин! Я уничтожу вас! Преследователи затрепетали и бросились пятиться при виде этого оружия. Примитивные люди-культисты вообще боялись любой магии, монстры же поняли, с чем имеют дело. В этот момент от Серебряного Меча во все стороны пошли странные разводы, словно круги на водной глади, в которую метнули камень. — Синдзи, ты как?! — подлетел взволновавшейся Каору. Синдзи не ответил, он сейчас переживал то, что происходило с ним в момент открытия Врат Серебряного Ключа в Иокогаме. Не было слов, чтобы точно это описать. Его «Я» абстрагировалось от детерминированной череды неуклонно сменяющих друг друга событий, перед глазами пронеслись хаотичные обрывки его жизни. Но потом он увидел нечто большее. Вроде бы иные жизни. Он просто заглянул дальше. Он раньше сталкивался с этим, когда его бросало из пузыря океана хаоса в другой пузырь, но не мог до конца понять этой тайны. Теперь Синдзи точно осознал, подчас он переживал во снах свои же собственные жизни! — Синдзи! — Каору продолжал беспокоиться за бой-френда. — Каору! — Икари таки обратил внимание на своего друга. — Каору, ты даже не представляешь, что я сейчас узнал! Я понял… я лишь ячейка чего-то большего! В этот момент на них обоих обрушилась титаническая невидимая рука. Воздействие внезапно обвившей их сторонней силы вышвырнуло парней из занимаемой ими позиции по отношению к течению времени. От того Синдзи вырвало из тела жрицы, Серебряный Меч исчез, став просто Ключом. Ход времени вокруг них ускорился. Земля отдалилась от Синдзи и Каору — с большой высоты они снова увидели, как быстро меняется расположение облаков и день с ночью. Потом начались первые битвы монстров — Гамера и Мотра боролись с Гяосами, они плотными стаями кружили над городами, очевидно с целью гастрономического употребления жителей… Потом появились остальные монстры — кого-то Синдзи знал, кого-то увидел впервые. Кто-то боролся друг с другом, кто-то истреблял Гяосов, всё впало в какой-то кромешный и бессмысленный хаос. Синдзи заинтересовало, кто их атаковал. Не успел он и слова молвить, как Враг открыто предстал перед ними, издевательски грозя пальчиком. — Но-но, причинность детям не игрушка, — третировал Ньярлатхотеп, приняв на сей раз очень грозный и сюрреалистичный облик, характерными чертами походящий на стереотипный ангельский. Его огромная голова составляла собой единое целое с твёрдым нимбом, примыкавшим к вытянутой черепной коробке в области ушей. Часть нимба была белой, часть чёрной, вверху на нём над теменем имелся знак в виде слепого раскрытого глаза. От него отходили алые линии, украшая нимб. У Ньярлатхотепа в этой форме наблюдаемые глаза отсутствовали, зато имелись занятые иным глазницы. Лицо выглядело как череп, обтянутый сухой кожей без намёка на мышцы, вместо носа красовалось отверстие, ниже имелся зубастый рот. Из-под его верхней губы выходила металлическая трубка и входила в отверстие на месте носа. Справа и слева от него из-под кожи выходила проволока и входила в глазницы, наполовину закрытые с каким-то даже умиротворённым видом. На чрезмерно широкой груди красовались всевозможные символы и украшения, руки и ноги выглядели металлическими. Мощную и высокую фигуру облачало нечто вроде фиолетового хитона с серебряными чешуйками и креплениями, входящими прямо в живую плоть. Ноги заканчивались серебряными копытами, руки — длинными заострёнными пальцами — и вокруг кистей и щиколоток левитировали золотые кольца. Из-за плеч вздымались чёрные крылья как у павлина, находящиеся в одном положении, видимо служившие для красоты — и к тому же усеянные множеством мелких глазок. Кроваво-красные с чёрными зрачками, они с безумным видом таращились на Каору и Синдзи. — Боже мой, какое же вы пугало! — вскрикнул Икари. — Если у вас есть тысячи обличий, выберите что-нибудь сообразней! Синдзи выкрикнул такие слова, пытаясь снять напряжение. Он снова встретился с главным врагом без оружия! Что теперь им делать!? — О, мальчик мой, видишь ли, тут всё дело в имидже, его надо поддерживать, — заметил Ползучий Хаос, моргнув множеством глаз на своих крыльях, — но да не будем мы отвлекаться на такие мелочи, не так ли? Вы пытались нарушить нужную мне причинность, так нельзя. — Значит, это ты нас ограничиваешь?! — спросил Синдзи. — Такое возможно?! — Как видишь, — молвил Ньярлатхотеп, его глазницы чуть прищурились. Они бы полностью закрылись, если бы им не мешала проволока. — Но что тогда произойдёт с реальностью в нашем времени? Если судьба Атлантиды переменится? — патетически спросил Каору. — И как такое возможно, чтобы прошедшее могло меняться? — Ах, как же тяжко изложить такие основополагающие вещи таким, как вы! — Ползучий Хаос демонстративно почесал край нимба заострёнными пальцами. — Это как излагать квантовую физику дикарю! Но знаете, вы и так должны были кое-что уяснить по ходу ваших приключений! — Мы уже поняли, что время не линейно, — напряжённо заговорил Синдзи. — Есть несколько плоскостей — обзовём их так, эти плоскости друг с другом как-то соотносятся. В этом есть некая упорядоченность. И я полагаю, вы хотите её разрушить? — Верно полагаешь, — подтвердил Ньярлатхотеп. — Но в данном случае я должен поддержать сей упорядоченный процесс, ведущий к ещё большему беспорядку. В конце концов — при полной беспорядочности ничего нельзя сообразить, даже того, что могло бы разрушить уже состоявшуюся систему! — Скорее меня интересует, зачем вам это нужно?! — спросил Синдзи. — Такова моя прихоть. Зачем нужно что-то ещё? Когда есть беспорядок, когда в нём всё сталкивается без заданных координат, в этом супе может уродится всё что угодно. Я сам и мои прихоти, в том числе. Мне остаётся намеренно закладывать бомбы в уже имеющиеся образования — это забавно, — ответил Ньярлатхотеп. Несмотря на видимое отсутствие мышц, на его лице странным образом проглядывалась мимика. — Проще говоря это борьба хаоса и порядка, — сказал Каору. — Да, это можно так кратко выразить на ваших примитивных словах, — согласился Ньярлатхотеп. — Различные мистические учения по разному интерпретировали это, однако в силу того, что их разрабатывали примитивнейшие умы, их идеи выливались в абсурдную пародию на истину… — Раз уж мы говорим об истине, ваше страхолюдие, могу я задать такой вопрос? — настойчиво попросил Икари, желая наконец разобраться с мучавшей его тайной. — Конечно, вопрошай чего душа изволит покуда я добрый, — разрешил Всемогущий Посланник. — Когда я сейчас заглядывал по Ту Сторону Врат Серебряного Ключа, мне показалось, я есть нечто больше, чем я считал себя раньше, чем все считали меня. Я теперь понимаю, что я не простой японский парень Икари Синдзи, я кто-то поважнее. Я боролся тогда с вами в Древнем Египте, я же сражался с Королём Гидорой, я же… я был и буду много кем ещё. Так вот, ваше коварное страхолюдие, что же я такое на самом деле? — Йог-Сотот, — ответил Ньярлатхотеп, его пустые глаза на голове широко раскрылись. — Правда? — этот ответ взволновал и удивил Синдзи. — Я — Иной Бог? — Если излагать так, чтобы ты всё понял, то начнём вот с чего: ты в возрасте одного года и ты сейчас — это одно и то же? — спросил Ньярлатхотеп, снова закрывая глаза. — Ну, между мною и мною малолетним есть разница… Конечно, это всё я, но важна разница, не так ли? — Правильно, для существа ограниченного формами, ты считаешь, что всегда важна разница, — заключил Ньярлатхотеп. — Теперь в чём разница между тобою человеком и тобою Иным Богом Йог-Сототом? — Я… — Чтобы ответить на этот вопрос, Икари Синдзи, ты должен отбросить условное понятие времени, — обратил внимание Ньярлатхотеп. — Ведь в чём разница между тобою малолетним и тобою взрослым, кроме формы? — Я малолетний и я взрослый занимаем разные точки на одном отрезке времени, — вдумчиво рассудил Синдзи, — выходит, если убрать линию времени, то пропадёт разница между точками… Тогда, если линии, обозначающие время, условны, то мы можем добавить их ещё сколько захотим! Образуется целая сложная фигура из бесконечного числа линей с точками, но если условные линии убрать к чёрту, тогда все точки сойдутся в одной! — Молодец, ты всё правильный рассудил. Ты одна из граней Йог-Сотота, отражение его прообраза, — сказал Ньярлатхотеп. — Я выбрал тебя заранее, я создал твой род, чтобы ты мог родиться в том веке, в котором нужно мне, чтобы послужить Ключом. Я видел и знал всё, что есть в линии-причинности, по которой ты двигался как цепочка точек. Ты, как подобает всем глупым людям и тому подобным ничтожествам, считал, что твоя жизнь и твоя судьба принадлежат тебе, но на самом деле ты находился в моём распоряжении! — «Значит, у меня не было свободы воли, когда я вызвал Третий Удар? Я ни в чём не виноват», — подумал Синдзи, выслушивая все эти поразительные откровения. — «На всё воля божья». — Синдзи ещё сильнее нахмурился, в ярости сжимая кулак. — Однако же, — продолжал Всемогущий Посланник Иных Богов, — ты — как сознающее себя «Я», как «Икари Синдзи» — будучи верхушкой айсберга, плыл по этой причинности, скрывая за собой то, что выходит за её рамки, — разъяснил Ньярлатхотеп. — Ты пребывал в обоих мирах — в том, который люди именуют посюсторонним, подчинённым предопределённости, и в том, который они же именуют потусторонним, лежащим вне обычной причинности. Конечно, ты сам видел себя как верхушку айсберга. И так осознавал себя, как червь, опущенный головой в землю, но хвостом точащий из почвы. В этом беда ничтожных тварей вроде тебя. Покуда они вели эту беседу, на Атлантиду продолжали обрушиваться беды. Поля и равнины усыпали трупы воинов, павших в междоусобных разборках; города и селения разграбляли мародёры и варвары; побитые рептилоиды собирались в отряды и шли мстить людям, они делали с людьми то, что те делали с ними — сдирали живьём кожу и делали из неё украшения. В разных частях субконтинента сходились и дубасили друг друга Кайдзю. От этих схваток на земле образовывались провалы и протяжённые разрыхления; выгорали лесные массивы; воздух, земля и вода отравлялись радиоактивными частицами. Гяосы быстро множились, они сожрали всю крупную живность, но этого оказалось недостаточно для набора веса. Всё казалось настолько ужасным, что хуже быть не могло — так бы подумал оптимист в такой ситуации, но вот небеса озарились светом золотой звезды, окружённый огнём и испуская золотые молнии, Король Гидора обрушился на многострадальную землю. — Ты можешь сколь угодно издеваться над людьми, но если бы ты родился не Богом, а человеком — посмотрел бы я на тебя! — процедил Синдзи. — Но я родился Богом. Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он? — похвастался Ньярлатхотеп, щёлкнул к этому острыми пальцами, высекая искры. — Хватит цитировать еврейские сказки! — перебил Синдзи. — Ты думаешь, цитирование Библии делает тебя крутым?! Меня уже тошнит от всей этой пафосной религиозной белиберды! — Твои претензии, Икари Синдзи, просто пусты, — Ньярлатхотеп демонстративно покачал тяжёлой уродской головой с нимбом. — Я делаю всё, что пожелаю, если для чего я и попускаю существовать Мирозданию, то лишь для того, чтобы оно служило мишенью моих прихотей. И это не я цитирую Библию — это Библия цитирует Меня. Синдзи трясло от злобы, но он постарался взять себя в руки, понимая, что всемогущего садиста и коварного обманщика лучше не провоцировать на новые злодеяния. — То, что вы мне говорите, про то, что я Йог-Сотот, об этом знал Рэндольф Картер? — задал вопрос Синдзи. — Само собой, тем паче он такой же, — ответил Ньярлатхотеп. — Как я? Он частица Йог-Сотота? — удивился Синдзи. — Да, этот ловкий прохиндей выпал из причинности, ему помогли Великие Древние с Той Стороны. Поэтому с помощью Серебряного Ключа он смог вселиться в тебя перед разборкой в Иокогаме, к слову, она предвещала быть увлекательной, поэтому я вмешался и убрал запущенные вами сдуру ракеты, иначе бы взорвавшийся Космозила запросто убил бы многих участников твоей драмы, что, согласись, непозволительно с точки зрения сценария! — добавил Ползучий Хаос. — И вы же отразили выстрел орбитальной пушки Тэтан? — уточнил Синдзи. — Да, я это сделал по тем же причинам, тебе стоит благодарить меня… — Всё равно вы сделали это ради себя! — И как радовался Господь, делая вам добро и умножая вас, так будет радоваться Господь, погубляя вас и истребляя вас, — снова процитировал Святое Писание Ньярлатхотеп (или наоборот?). — Валтиэль, я так понимаю, такова прихоть Йог-Сотота? — спросил Каору. — Он проживает бесконечные жизни в бесконечных мирах, рождаясь и умирая во плоти как часть своей единой и вечной жизни. Полагаю, так он решил парадокс своей сущности, ограниченной истинной бесконечностью и стремлением обрести ограничения, чтобы не потерять своё собственное «Я». Вам оставалось только воспользоваться им — то есть Синдзи-куном — для своих целей. — Как ты уразумел, Табрис, — подтвердил Ньярлатхотеп. — А моя мать знала об этом? — спросил тогда Синдзи. — Разумеется, эта прохиндейка по полной использовала тебя и твоего бестолкового отца, для неё ты был только волшебным ключиком, чтобы открыть дверцу на небеса и протянуть ноги среди богов. Желательно повыше, она прямо как тот Люцифер из поэтической белиберды Мильтона, — сообщил Ньярлатхотеп. — Подлец! Это же ты за всем стоял! — сжал кулаки Синдзи. — Если бы я имел доступ к этой полной силе, то сошёлся бы с тобой на равных! — Однако же ты так не можешь, я легко могу стереть тебя в порошок, ты ещё жив лишь покуда тому благоволит моя сиюминутная прихоть, — насмешливо заметил Ньярлатхотеп. — Но с другой стороны, ты бы мог чем-то меня удивить, только по этой причине я оставляю тебя в живых. В конце концов, я люблю непредсказуемость. Предсказуемость, полное подчинение всему и вся неизбежной причинности, полная упорядоченность мне отвратительна до глубины души. Она на корню губит всякое сознание и всякое стремление! Поэтому чем выше непредсказуемость, чем больше хаоса в системе — тем мне занятнее! — Пошли, Каору, — Синдзи взял своего парня за руку. — Я узнал всё, что требовалось. — Как скажешь, — согласился друг. — Идите и больше не грешите! — издевательски помахал им на прощание Ньярлатхотеп. — И не думайте, что в другой раз во время нашей встречи я окажусь столь снисходительным, как сейчас!