Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

— Сегодня потеплело, — сообщил Кадзи Рёдзи, тихо закрывая за собой входную дверь. Он только что вернулся с покупками. — Я притащил что поесть! И… я встретил такую симпатичную продавщицу — можно мне привести её сюда как-нибудь вечерком, а? Харли Уоррен не отозвался. Кадзи постоянно был настороже, потому на всякий случай потянулся к пистолету, одновременно он отставил сумки и запустил вторую руку в соседний карман, где покоился Старший Знак, призванный хранить от злых сил, по словам Харли он обычно нагревается и слегка вибрирует, когда эти самые силы рядом. Но сейчас предчувствие оказалось ложным. Кадзи заглянул в гостиную — его напарник пребывал в трансе, медитируя как тибетский йог. — «Общается с Картером», — подумал вошедший. Тогда Кадзи отошёл от оккультиста, занятого своими трансцендентными делами, и принялся разбирать сумки. — Где ты, киса? — позвал он, достав первым делом пакетик с кормом. Кот явился на зов, неся в зубах какую-то птицу. Положив труп на пол перед собой, он поднял голову, как только его взгляд попал на пакетик, он с презрением что-то прошипел, взял снова свою добычу и убежал с ней. — Ясно, предпочитаешь натуральную пищу, губишь жизнь, чтобы получить дополнительное удовольствие? — Кадзи флегматично отложил пакетик. — И куда мне это теперь девать? А впрочем… Он отнёс всё на кухню. Пока Уоррен пребывал в высших сферах — или же просто спал в такой необычной позе, а кот грыз несчастную бездыханную пташку — шпион прошёлся по другим комнатам дома. Он уже осматривал каждую много раз. Немного раньше кот хозяина следовал за ним по пятам, поэтому Кадзи делал вид, что ему не интересно, или же рассматривал не те места, что его интересовали по-настоящему. В конечном счёте животное стало относиться к нему как-то по-обыденному, его подозрительность пошла на спад и он перестал следовать за ним тенью. Изнутри дом Картера выглядел характерно — кроме пыльных томов с непонятными и жуткими обложками тут хранились всякие готические раритетные вещи, вроде небольших древних статуэток, гравюр с рожами его друзей-упырей, черепов каких-то животных, склянок с некими веществами — словом, тут оказалось предостаточно подобных атрибутов, сходу дававших понять всякому, что здесь проживает настоящий оккультист со стажем. Судя по скопившейся на них пыли, сам Рэндольф месяцами тут не появлялся. Кадзи бросил взгляд на картину, изображавшую какого-то исторического персонажа из рода Картера. Недалеко от этой картины возвышались декоративные рыцарские доспехи с задвинутым забралом и секирой. В разных частях дома можно было обнаружить оккультные символы — на потолке у старинной люстры на гостей взирал масонский глаз, у окна красовался пожирающий свой хвост змей Уроборос, где-то ещё можно было разглядеть непонятные письмена. На корешках книг почти везде были отмечены разнообразные символы… Кадзи вытащил пару книг, на которых оказалось меньше всего пыли (т.е. ими относительно недавно пользовались). Он аккуратно их осмотрел, ища прежде всего тайники, вкладыши и пометки. Он уже сделал несколько фотографий в других книгах, которые он просмотрел в соседних комнатах — Кадзи мог найти издания этих трудов в сети, его более всего интересовали пометки Картера — тот их иногда делал, причём на неизвестном языке (т.е. явно не желал, чтобы их кто-то мог понять). Кадзи также в уме сравнивал почерк — сколь он мог судить, тут писал не только Картер. Как это всегда бывало, Кадзи не знал что ищет, но он искал и подбирал каждую крупицу информации — как и подобает профессиональному шпиону. Кадзи пролистал старый альбом с зарисовками — он узнал различных существ — некоторых инопланетян, вроде Предтечей-Старцев и Ми-Го, на отдельных страницах красовались Кайдзю. Однажды неизвестный художник (возможно, сам Картер) изобразил целую битву — Гамера, Мотра, Барагон и какой-то ещё четвёртый лопоухий гуманоид с рогом на лбу противостояли Королю Гидоре и тучам Гяосов на фоне извергающегося вулкана и вздымающихся из-за горизонта волн. Сверху дым и мрачные облака затмевали солнце, поражая землю громом. На самом нижнем плане в руинах лежали храмы, дворцы и амфитеатры, среди этих развалин у поваленных колонн лежали мертвецы и умирающие — богачи и рабы, жрицы и шлюхи, женщины, жмущие к себе детей, воины со сбитыми шлемами и изломанным оружием… И их пожирали с одеждой и костьми маленькие Гяосы, с ними же их добивали люди-ящеры, кто-то из оных заживо сдирал с убиваемых людей кожу. «Гибель Атлантиды» — гласила подпись, сделанная нарочито с наклоном и закорючками для пущей красоты, из-за чего Кадзи затруднился определить принадлежит ли она руке Картера или нет. Там же оказалось вложено старое письмо:       Дорогой Филлипс! Сообщаю тебе, что успешно разрешил наследственно-имущественный вопрос. Теперь всё моё имущество принадлежит «внезапно объявившемуся юному наследнику». Если тебя интересует, использовал ли я Напевы принуждения Он`хайлии, то отвечу, что мне пришлось это сделать. У моего дорогого Эспиноуолла не осталось никаких возражений!       Что касается моего состояния, не хочу показаться не скромным, но уверен, тебя оно интересует не меньше всего божественного и внеземного, то буду вынужден тебя скорее обрадовать и сообщу следующее. Моё тело ещё немного нестабильно, формула скрепления Рье-Ли вызывает слишком много эфирных колебаний, но слава всем богам, адаптивная формула К`ела отлично пока всё поддерживает и сводит на нет все проявляющиеся негативные последствия. В целом — состояние улучшается, я думаю где-то через месяц не будет никаких проблем. Поэтому не переживай более о моём здравии.       К слову мы можем использовать Мост мысли Тота вместо писем, так будет быстрее, но для начала моё сознание должно прижиться с новыми полушариями. Уверен, ты сможешь обучиться этому старому доброму мистическому приёму.       Что же касается твоего вопроса о судьбе Зкаубы, то он решил его сам — а именно он пропал с концами пять дней назад. Его мир мёртв как миллионы лет назад (которые куда быстрее прошли для меня, ибо я воспользовался эффектом реалитивистского замедления времени, когда возвращался на Землю), от его сородичей остался такой жалкий прах, истлевший в ничто, что даже формула Восходящего узла никого не подымет, посему я думаю, он откажется от своей сумасбродной затеи вернуться. Я предложил помочь ему возродить его род где-нибудь ещё, но он отказался, думаю, он мне больше не доверяет. Я бы на его месте повёл себя точно также. Меня также не утешает и то обстоятельство, что ему ведомы все мои знания, те самые, которые я получил во время всех своих странствий. С помощью них можно разобрать Млечный Путь на атомы и собрать заново. И не только. Если Зкауба попадёт в злые и умелые руки — ничего хорошего не случится. С другой стороны отсутствие этих самых умелых рук на всей Земле меня убеждает всё же оставить его в живых. Его знания будут бесполезны даже для этих доморощенных SEELE со всеми ложами масонов, орденами Абрасакса, сектами ктулухистов, идиотами Кроули и братствами Жёлтого Знака! (Сейчас, обладая столькими знаниями, я гляжу на них, как на бездарных школяров — понимаю, что страшно возгордился, но иначе не могу!). Не благородно мне лишать его жизни ради сокрытия своих дел.       По поводу твоего вопроса о моей дальнейшей деятельности, изволю сообщить — мне хочется ответить согласием на то письмо от Карла Эрнтса Крафта. Аненербе — ровно, как и вся политика Германии за последнее время — представляется мне весьма положительной… — «Эх, мистер Картер, это не то, однако, что я ожидал, но уже лучше. Будь вы политиком, я бы к херам погубил бы вашу карьеру!» — подумал на этом моменте Кадзи.       Ты в праве долго сомневаться в методах господина фюрера, но разве они не эффективны в борьбе с большевистскими варварами и пролетарской швалью? Знаю, возможно я резко перескакиваю с возвышенных тем на уровень копошения червей в грязи — но раз уж я решил обосноваться на родной Земле, то должен же я помочь человечеству? Аненербе и общество Туле собирают самых разумных белых людей ради построения самого светлого будущего, которое только возможно под этими звёздами! Тысячелетний Рейх — они смогут достичь былого расцвета Атлантиды — самой величайшей цивилизации людей! Я помогу им. Думаю, мой друг, моё начинание священно!       С уважением, ваш Рэндольф Картер! — «Здесь нет даты отправления, наверное он никому не отправил это письмо. Может потому, что того Филлипса убили?» — раздумывал Кадзи, потирая щетину. — «Или Картер передумал отчего-то отправлять это письмо? Нет, стиль не предполагает — Картер очень уверен в своих словах…» Кадзи отложил это письмо и взялся разбираться с другими бумагами. *** Николае расхаживал по кабинету в нервных размышлениях, отчего на свою сестру он произвёл тревожное впечатление. Обычно во время таких хождений он обдумывал свои далеко идущие планы. Большинство из них подпадали под действия уголовного кодекса, зачастую заканчиваясь нападениями, махинациями, отравлениями и поджогами. Хельга всегда беспокоилась, что брата смогут выследить полиция и спецслужбы, чего старалась не показывать ему, не желая, чтобы этот истинный ариец счёл её слабой. Обычно этот борец за процветание белой расы по приказу старших родственников расправлялся с журналистами и некоторыми случайными людьми, которые вредили их культу. Сама Хельга, впитавшая в себя часть знания и опыта человечества из свободных источников, отчётливо понимала, что они не более чем секта. Конечно она соглашалась с теми идеями из их учения, которые она полагала здравыми, но понимала, что оно, будучи провозглашённое абсолютной истинной, возводит себя в ранг слепой веры. Но она слишком сильно хотела выглядеть полезной и сильной в глазах брата, чтобы спорить и возражать. К тому же она была уверена — стоит ей попробовать встать в оппозицию или хотя бы сбежать от культа, как брат отыщет её хоть на другом конце Земли и безжалостно сотрёт в порошок. Так уже несколько раз случалось в истории их семьи. — Ты права, Хельга, — говорил ей как-то брат, когда они сидели вечером у камина в этом доме, — мы просто секта. Не более чем группа экстремистов с идеями! Каковы шансы, что нам удастся хоть на толику изменить положение в мире? — Ну, я верю… что у тебя… у нас получится, — как-то неуверенно проговорила Хельга. Этот вопрос застал девушку врасплох. Она боялась сказать, что у них ничего не получится, ведь тогда брат мог разозлиться. Но он и так рассердился и посмотрел на неё очень недовольно. — Но не может же это быть зря? Наша борьба?.. — продолжила неуверенно говорить Хельга. — Ты расстраиваешь меня, сестра, — отрезал Николае. — Тебя удручает мой недостаток веры в тебя? — спросила Хельга. — Нет! Вера тут не причём! Меня удручает, что ты меня не слушаешь! — выговорил брат. — Но это всё от недостатка мысли! Ты скудна в этом плане прямо как мещанское быдло! Я задал вопрос «каковы наши шансы?», ты же отвечаешь мне на вопрос «а веришь ли ты в наш успех?» — Прости… — Мне не нужно твоё «прости», Хельга, оно не нужно ни белой расе, никому! Мне нужно, чтобы ты понимала свои ошибки, анализировала их и приходила к верным выводам — цель которых, не повторить всё это в дальнейшем! Это начинается вот с таковых мелочей, — вещал юный диктатор. — Вернёмся как нашему вопросу. Я спросил про шансы. Чтобы ответить на него, необходимо обладать аналитическим умом. — Для Хельги это был сильный упрёк. — Конечно, ты женщина — твоя задача хранить домашний очаг и служить поддержкой мужчине. — А вот с этим она была готова согласиться. — Когда-нибудь я выдам тебя за достойного человека, но сейчас ты должна поддерживать меня. На этом моменте у Хельги возникло внутренне несогласие, она не хотела выходить за кого-то. Она хотела самого Ники именно в этом смысле. Но признаться в этом — означало подписать себе смертный приговор. Или, по меньшей мере, обречь себя на презрение. — Так вот, чтобы дать ответ на мой вопрос, каковы наши шансы, необходимо провести очень вдумчивый и глубокий анализ, — продолжал Николае. — Разумеется, наши шансы выглядят малыми на данный момент, но у нас есть неплохая перспектива. Как ты у меня видишь, левацкие ублюдки потихоньку вгоняют всё европейское общество в упадок. Вторая половина двадцатого века была веком псевдоинтеллектуалов, они были поставлены предикторатами после того, когда они в военном смысле победили наших дедов и прадедов, чтобы добить всякую живую мысль! Все люди — братья говорили они; но полно им, разве может человек быть братом обезьяны? Нет, у них есть родство — но оно есть и с крысами, и со свиньями, значит ли это, что мы должны себя принизить до их уровня и спать в грязи и есть помои вместе с ними? Нет! Идеология общечеловеков противоречит духовной и физической природе таких, как мы — истинных белых людей, Хельга! Наше моральное и духовное превосходство очевидно, оно исходит из логики, фактов и здравого смысла! — Я всё это знаю, брат, можешь мне это не говорить и поберечь свои силы, — остановила его Хельга. — Я ни на секунду не сомневаюсь, что нет зла больше социализма в том понимании, в котором его преподносят вырожденцы. — Да. Нам повезло, что предиктораты иудеев в силу своей вырожденческой натуры не могут создать ничего нормального, — продолжал юный борец за идеалы белой расы. — Поэтому их мир, основанный на гуманизме и уравниловке человека и скота — он обречён коллапсировать и погибать. Поэтому сейчас мы должны приветствовать даже животных с Востока, ибо они несут ему смерть, мы должны радоваться всему, что уничтожает порочную систему! Когда она рухнет — а она рухнет, ибо стоит поперёк самой природы вещей — мы должны будем ухватить бразды и тогда начать серьёзную игру! Всё, что я делаю — бью журналистов и собираю банды тупых скинов — это всё только разминка, причём элементарная и несложная! — высказал Николае. Хельга всячески делала вид, что поддерживает его. Она делала его и сейчас, хотя нервы давали о себе знать. Она уже заикалась про опасность, но брат с уверенностью истинного арийца отбрасывал подобные бабские сомнения. — Я понимаю, ты женщина, ты мыслишь иначе, чем мужчина, — говорил он ей так. — Ты боишься опасностей. Но я не должен их бояться, мой природный долг — хранить женщин и идти вперёд во благо цивилизации… Отказаться даже от семьи, если то потребуется. То есть, долг женщины — служить мужчине, долг мужчины — служить Человеку! Карл Эрнст Крафт явился со своей книгой средней толщины в тёмном кожаном переплёте. — Я изучил «Откровения» и испытал парочку формул, там есть много того, что я уже знал давно, чему меня научил Картер, — пояснил немецкий оккультист, присаживаясь за стол. — Мне не удалось ничего о нём узнать, пташки NERV про него молчат, — сказал Николае. — Не удивлюсь, если они и не знают ничего про птицу столь высокого полёта. — Уверен, это он научил Икари Синдзи этим фокусам, — ответил Карл. — Хотя они фигня по сравнению с Аянами Рей — её аура просто чудовищна! Мой астральный глаз чуть не ослеп, когда я попробовал соприкоснуться с её ор приме… — Это меня больше всего беспокоит. Получается, её победить мы не в силах? — прямо спросил Николае. — У нас нет ничего, чтобы повредить ей. Более того, полагаю этот их офицер Нагиса — аналогичное ей существо, — говорил Карл.  — Я боюсь того, чего не понимаю, не буду это отрицать, — сказал тогда Николае. — Я преклоняюсь перед силой природы, создавшей таковых монстров. Очевидно… очевидно, чтобы победить чудовище, нам нужно своё чудовище… Не так ли? Если ваш Картер смог контролировать их, то почему не сможем мы? — Мне неизвестны подробности, — сказал Крафт. — Но в этой книге есть способ вызывать тех… кого лучше не вызывать. — Но это крайняя мера, ведь так? — спросила Хельга. — Разумеется, — чуть улыбнулся ей Ники, желая казаться уверенным. — Но сперва нам нужно больше узнать. Думаю, нам необходимо лично поговорить с Нагисой и Икари. Карл, я хочу чтобы ты встретился с этим Картером, ты его уже знаешь… — Когда мы виделись последний раз, он был против нас… — проговорил Крафт. — Я не уверен… — Хорошо, сперва мы больше узнаем и продолжим распутывать этот клубок с наших… бой-лаверов, — рассудил Ники, поправив костюм. *** Пилоты Ев за партами внимали урок трансцендентной механики, который им давал глава оккультного отдела. — Таким образом, умножая средние альфа-колебания тёмной материи в сжатом море Дирака при пересечении с трёхмерной реальностью — образуемой, напомню, нашими длиной, высотой и шириной — на величину плотности концентрации эфирных частиц, разбросанных в среднем в пространстве Тиллингаста — мы можем вычислить среднюю скорость пролёта среднестатистического Ктулху в среднем вакууме, — Рэндольф Картер что-то там вывел на интерактивной доске среди огромного множества прочих формул и схем. — Это будет… Сами попробуйте посчитать. Каору Нагиса что-то набрал на калькуляторе и поднял руку: — Если округлить до целых, то это будет 1450 парсеков в секунду! — Правильно! Где-то столько и будет! — согласился Рэндольф, посмотрев в зал, откуда на него ответно взирали в основном ничего не понимающие лица, — вопросы есть? — Да! — Тодзи поднял руку. — Мне ни фига не понятно! — Мальчик мой, — усмехнулся Картер, — если бы лично тебе было бы всё понятно, то я бы вызвал тебе врача-психиатра… — Тогда зачем вы нам это втолковываете? — Для расширения твоего кругозора. Это укрепит твой рассудок и, даст бог, где-то там что-то отложится. — Быстро же он, сука, летает… — хмыкнула Аска. — Это всё очень увлекательно, капитан Картер, но теперь давайте вычислим, а сколько Ангелов может уместиться на кончике иглы, — с улыбкой предложил Синдзи. — Меня всегда интересовал этот вопрос. — Хорошая шутка, лейтенант Икари, — одобрил Рэндольф, — но мы не теологи-схоласты, мы серьёзные оккультисты и таким средневековым мракобесием не занимаемся. — Уж лучше тесты, — ворчал чуть позже Тодзи, когда ребята возвращались с занятий, — эти новые уроки какой-то там квантовой многомерности и неведомой ебучей хуйни пипец непонятные! — А, по-моему, Картер всё доступно разъясняет, — парировал Каору с безмятеженно улыбчивым видом. — Вот именно, что, блин, по-твоему! А вот я — не гений! — всплеснул руками Судзухара. — Да ты просто серая личность, — тут же упрекнула его Венсен. — Я получила первую докторскую по философии в четырнадцать… — Да хоть в два года и хоть по алхимии, блин! — перебил Тодзи. — Чего вы все тут такие умные?! Вы — философы, математики! Ты — Каору — понял что там за чушь про Ктулху в вакууме втирал этот Картер! — А вы, Рей? — спокойно обратился Каору к обеим Аянами. — Я поняла. — Я тоже. — Тодзи, а ты никогда не хотел изучать магию и оккультизм? — спросил Кенске. — В «Гарри Поттере» это казалось проще, — ответил тот. — Картер прав, просто нужно саморазвиваться, — сказала Мари, — чтобы не быть серым и глупым. — А если не понимаешь — то делать вид, что понимаешь — за умного сойдёшь, — посоветовала Аска. — Главное — потом списать экзамены. — Так вот как ты закончила колледж в двенадцать и юнкерскую школу в шестнадцать! — нарочито провокационно бросила Мария. — Толсто, — парировала Аска. — Будь тоньше, блондинушка! — Прости-прости, не буду провоцировать конфликт! — Мария подняла руки. — Кстати, Синдзи, вчера, забыла сказать, когда я была с Ники, он пригласил тебя в гости. — В гости? Меня? Он же гомофоб, — удивился Синдзи. — Ты просто не акцентируй внимание на этом, — посоветовала Аска. — Николае сказал мне, ты общественно полезен и он очень заинтригован твоей персоной, — сказала Мария. Синдзи призадумался, он захотел отказаться, но тут заговорил Каору: — Давай примем это приглашение, Синдзи-кун, это прекрасный повод выбраться с одного места и сходить куда-нибудь. А то мне неприятно сидеть на одном месте — ведь на этой планете существует много занимательных вещиц! И людской жизни не хватит, чтобы перевидать их все! — Как скажешь, — Синдзи пожал плечами. — Аска, — обернулся он к подруге, — как тебе этот Ники? — Ничего, только уж очень самоуверен, но во многом он толковый парень и знает как себя подать. Я проверила его по базе данных — за ним вроде бы нет грехов. Хотя он проходил свидетелем по некоторым уголовным делам, — сообщила Ленгли. — Но в любом случае он ни чем тебе не угрожает. И даже если будет угрожать — то его сотрут с лица Земли по щелчку пальцев. — Ну, можно и сходить. Мария, ты к нему в третий раз когда поедешь? — В будущие выходные, считай через неделю. — Угу… —  И ты не думай, что Ники какой-то нацист — он сказал мне, что презирает их, — заявила Венсен. — Правда? А мне он показался каким-то нациком, — сказала Аска. — Ну, слегка. — У тебя неверное представление, — покачала головою собеседница. —  К тому же он очень культурный человек, такой никогда не оскорбит женщину. Не то, блин, что некоторые! Последняя фраза камнем полетела в огород Синдзи. — Мария, я уже просил прощения, меня иногда заносит, — напомнил на это юноша. — Извини меня, ещё раз. — Это уже десятое «извини» за десять дней, ты говоришь ровно в день по такому слову, — заметила Мария. —  Может быть, просто я всегда считал нужным просить прощения, — сказал Синдзи. — Ты говоришь это на автомате, значит —  твои слова неискренние, — возразила обиженная девушка. — А если бы они были искренними, то ты бы всё равно сердилась не меньше, — вновь парировал Синдзи. — А коль так, к чему тут вообще искренность? — Ну ты… — Мария снова надула губы. — Блин, да забыли уже все про это! — заговорил Тодзи. — Я вот без вас даже бы не вспомнил, что Кенске и Синдзи целовались взасос! — Но ты вспомнил, — обиженно констатировал Айда. — А кто-то ещё меня кличет извращенкой, — вставила Мари. — Но тебя-то заслуженно, — тут же парировала Аска. — Это просто бытовая ерунда, да, Мария? — Мана приобняла свою подругу. — Давай забудем эти тёрки, мы же вместе стоим перед лицом вселенского врага, к чему нам такие пустяки? Нам предстало быть выше этого! — Я просто обратила внимание на неискренность извинений Синдзи, только и всего, — напомнила Мария. — Я более ни на что не претендую. — Да, Синдзи, ты подчас много извиняешься, — согласилась Аска. — Будь выше этого. — Для меня лучше сказать одно доброе слово, чем не сказать, — ответил юноша. — Даже без особой искренности. Мы, люди, вообще ведь много чего делаем неискренне. Ещё родители и школа приучают нас с малых лет к вежливости, чтобы мы говорили уродам, что они не так уж уродливы; идиотам, что они не так сильно глупы… Политики вещают массам, что они заботятся о народе… — Ну ты опять загнул в глобальность… — закатил глаза Асари. — А как лицемерит церковь? — продолжал Синдзи. — Нет больших лицемеров, чем жрецы. И для чего всё это? Для того, друзья, чтобы наш дурацкий социум мог существовать и функционировать. Таким образом искренность — это один из врагов нашей цивилизации. Пока люди будут лицемерить и лгать, делать по-другому, чем думают, то до тех пор будет стоять человечество. Ведь вы помните, к какому хаосу привела моя искренность? — аргументировал юноша.  — Это были просто необдуманные слова, — сказала Мана. — Какая разница сколько они там раз обдуманы! — пилоты дошли до своих апартаментов. — Главное я был искренним! Вот почему ложь и неправда помогают нам. Признаться, я их сам ненавижу, но я хочу уменьшить хаос вокруг, чтобы люди меньше страдали. Короче — упрекать меня в неискренности, это как желать мне и себе вреда. — Давайте есть, — предложил Мусаши. — Согласен, тем паче я сегодня утром заказал кое-что особенное, — переключился на другую тему Синдзи, понимая, что друзья уже прекрасно знают его позицию и подустали от его речей. — Я заказал торо с мацутакэ и сыр из молока лося [1]. Для незнающих поясню, что это деликатесные продукты в моей стране, но мой дядя получал уйму денег за моё содержание от отца, поэтому я даже мог попрактиковаться в их готовке. Но думаю, у профессионалов получше чем у меня это всё вышло. — Синдзи, знаю я ваши японские деликатесы — рыбы Фугу и квадратные арбузы, — сказала Мария. — Я никогда не ел рыбу Фугу и считаю это рискованной глупостью, но вот квадратные арбузы я ел — на вкус как обычные, я больше люблю черные арбузы [2], они куда слаще, — высказал Синдзи. — Денсуке? Я их тоже пробовала, до сих пор не могу забыть вкус! — облизала губы Мана. — Я бы их заказал, но негде — Кайдзю же с пришельцами всю Японию погромили, — напомнил Синдзи. — Что ж, давайте не будем о грустном — давайте не будем портить аппетит, — сказал Мусаши. — Точно, давайте кушать, — проголодался Тодзи и начал набирать номер телефона, чтобы сотрудники NERV накрыли им стол… — Северная Корея скрывает неизвестное число Кайдзю, классифицированных как «Таумиэль»! Эта новость потрясает информационное пространство, когда сутки назад в сеть было выложило признание якобы бывшего агента безопасности этой страны! — говорили по телевизору, покуда пилоты в компании с приглашённым к столу Леоном лакомились азиатскими деликатесами. — Как думаете, это правда? — спросил Леон у друзей, говоря на английском, который он хорошо знал, который также знала и большая часть ребят. — Много чего про эту Корею говорят, я не удивлена, — отозвалась Мари. — Бог его разберёт. — NERV неизвестны никакие Таумиэль-Кайдзю на территории их страны, — сухо ответила Аска. — Поэтому ещё придётся разбираться, так сказала Мисато-сан. — Эй, ты вываливаешь левому человеку секретные данные! — сразу же упрекнула Мария. — А ещё меня сама за жопу щипала, когда я не то сказала Нику! — Кхм-кхм! Тогда ущипни меня сама за задницу! — парировала Сорью. — Да, давай, сделай это, — с оживлённым интересом поддержала Мари. — Да не буду я! — отмахнулась Венсен. — И в этом нет нужды, что я буду рассказывать секретные данные? Да я под пытками их не выдам! — заверил Леон. — Если я уж отдавал за вас жизнь, то я скорее умру. Дайте мне капсулу с ядом — я раскушу её, если меня схватят для допроса какие-нибудь враги рода человеческого. — Под пытками может и не выдашь, а так — в случайном разговоре… — привёл пример Мусаши. — Ты знаменитость. Ты попал на всякие там видосы, к тебе точно потянутся журналюги, — серьёзно предупредил Асари. — Надеюсь отдел по связям тебя проконсультирует, как вести себя с ними. — Вы не для того меня воскрешали, чтобы я вредил вам, поэтому я буду молчать даже отцу и матери о том, что видел и слышал на вашей базе, — пообещал Леон. Во время трапезы юноша с интересом рассматривал пилотов, среди которых отсутствовали только Рей I и Рэндольф, немного даже не веря, что оказался с такими важными персонами за одним столом. Впрочем, он уже понял, что они на самом деле обычные ребята. Это его даже как-то удивило. — Мне очень жаль вас… — сказал он, отойдя от своих размышлений. — Вот жалость ты, блин, оставь при себе, Леон. Мы просто делаем свою работу и не хотим, чтобы по нам горестно вздыхали, — проговорила в ответ Аска. — Я горестно не вздыхаю. Просто я не уверен, вынес ли бы я такую ответственность, не свихнулся бы? — спрашивал парень. — Ты кинулся под пули, конечно бы вынес, — сказал Асари. — Это был один мужественный шаг. У меня не оставалось времени думать об этом. А вот постоянно рисковать собою…— Леон чуть покачал головою. — Быть может, я не кинулся бы под пули ради вас, будь у меня больше времени подумать… — Может быть, ребята, мы уже все сошли с ума? — Мари развела руками. — Я например не уверена в своей адекватности. В этом вообще никогда нельзя быть уверенной, что самое паршивое. — Конечно, ты неадекватная и наглая извращенка, — ответила ей Аска. — С чего ты её так называешь? — удивился Леон, подмигнув Мари. — Она очень горячая киска! — Она лесбиянка, готовая трахаться с любой девушкой, она пыталась совратить меня и Рей в душе при первой возможности, — поделилась Аска, наливая себе сакэ. — Не буду отрицать, Леон, — улыбнулась ему Мари, — что её слова — чистая правда. Я поклялась не заводить романы с сотрудниками NERV, но принцесса Асочка одним своим нагим видом сводит меня с ума. — Значит, Каору и Синдзи, теперь Мари… Да у вас тут все ЛГБТ! — наигранно спохватился Леон. — Хорошо, что Тодзи и Кенске тебя толком не понимают! Они бы возмутились! — сказала Мария. — Да, и мы с Мусаши тоже не в восторге от того, что нас записали в геи, — настойчиво возразил Асари. — Простите-простите, ребята! — с улыбкой заизвинялся Леон. — Я вас по-дружески подкалываю! — Будь осторожен с обобщениями, — добавил следом Мусаши. — Я люблю только мужчин и не понимаю, как можно любить свой пол… Ну, в этом смысле, — поделилась Мария. — У меня это в голове не очень укладывается. — У меня иногда бывает с девушками, честно сказать, но я люблю парней, я не лесбиянка и сама их обычно не одобряю, — говорила Аска, бросив взгляд на Мари. — Я, Мусаши и вон Тодзи и Кенске — они любят девочек, а Мана — мальчиков, — в доказательство перечислил Асари. — Поэтому не думай, что мы тут все ЛГБТ. — Знаете, я не уверена про Кенске, я видела как он взасос целовался с Синдзи, — вставила Мария. — Это просто глупая шутка Синдзи, не более того, — пояснила Мана. — Ты говорила, пробовала с девушками? — спросила Мария у Аски. — Я не знала, что ты бисексуалка. — Есть немного, но к чему мне считать это зашкваром? Рей — Первая — вон тоже би, — Аска махнула рукою в сторону Рей ll, — эта не знаю. Просто такие вещи зависят от нашего взгляда. — Просто я тогда не понимаю, почему ты клеймишь Мари извращенкой, сама занимаясь такими вещами? — спросила Мария. — Просто у красавицы принцессы ко мне особое отношение, — пояснила сама Макинами. — Она отчасти ответила на вопрос. Дело в нашем отношении, — разъяснила друзьям Аска. — Вещи и поступки сами по себе никакие, мы делаем их какими-то. А раз так, то нет ничего такого в лицемерии и двойных стандартах. Ты можешь подробнее поговорить об этом с Синдзи, он лучше умеет говорить о таких вещах. — Блин, подруга, да тебя по ходу укусил философский Синдзи! — заметила Мари. — Говоришь прямо как он. — Просто он меня трахает, — пожала плечами Аска. — Сложно не заразиться идеями любовника, когда он мне излагает по полочкам то, что я поняла уже в детстве. — Стоп, так Синдзи би? — уточнил Леон. — Да, — кивнула Аска. — Синдзи не только би, он ярый сторонник полигамии и настоящий герой-любовник, хотя обычно он ведёт себя достаточно скромно и в это не просто поверить, — взялась излагать тему Ману. — Как ты мог заметить — он очень красив. Поэтому он без труда располагает девушек к себе. Или даже можно сказать, они сами к нему располагаются. Синдзи спал с Аянами Рей и с Ямагиси Маюми — но ты её не знаешь, она погибла во время битвы. К сожалению, когда появился Нагиса Каору, я не могла принять такое положение дел, потому решила остаться с Синдзи просто подругой. Просто это успокоило моё чувство ревности. — Но сейчас он с Каору, да? — уточнил Леон. — Да, его он любит больше всех, — ответила Мана. — С ним он не мог бы так сильно любить меня, так что… — А я вот никого не ревную, — с гордостью заявила Аска, продолжая пить сакэ. — Потому что ты никого по-настоящему не любишь, — сказала Мана. — Тебе что Синдзи, что Тодзи, что кто-то ещё… Думаю, для того, чтобы любить, просто нужно доброе сердце. — Не буду отрицать, что я порочна в общем понимании этого слова, — честно признала Аска, допивая сакэ и наливая себе ещё. — Такое бывает, когда человек с детства воспитывался жить только для себя — что поделаешь? Это тоже путь, по которому я иду и вот не жалуюсь. — А чего ты такого совершила? — спросил Леон. — Уж не убила ли ты кого-нибудь? — попала в точку Мария. — Я слышала, ты сделала несколько абортов. Ещё попадала в пьяные компании. У тебя не очень хорошая репутация для героя-защитника человечества. — По части аборта — знаешь, я сама вправе делать всё что угодно с производными своего тела. — Ты так рассуждаешь потому, что ты атеист, — упрекнула Мария. — Верно, — согласилась Аска, — что касается всего остального — моих дебошев и прочего — то я же приношу гораздо больше пользы человечеству, чем вреда, это компенсирует все мои недостатки. Я могу даже убить одного-двух человек, и это должно быть списано мне с рук пока я спасаю миллиарды. — Очень странная логика, — возмутился Леон. — Это звучит дико… — сказал Мусаши. — Но спорить не буду, всё равно тебя не переубедить. — Всё от недостатка доброты, — добавила Мана. — Вот как начинает думать человек, когда он живёт только для себя. — Это просто моя точка зрения, — осталась на своём Аска. — Вы можете что угодно обо мне думать, меня это не беспокоит. — Ты действительно такая независимая или просто хочешь такой казаться? — напрямую спросила Мари. — Я надеюсь, что ты только хочешь произвести такое впечатление. — Говорю, ты вправе думать всё, что захочешь, красавица, мне — пох! — ответила Аска, продолжая пить сакэ. Алкоголь уже проявил своё воздействие на девушку, поэтому ребята особо не удивились, что она хорохорится. — Кхм, Каору-кун, — параллельно этому разговору Синдзи шёпотом на ухо обратился к своему возлюбленному, — как тебе Леон? Нравится? — Нравится, — прямо ответил Нагиса. — Тогда как тебе идея привлечь его к нашим забавам, ум? — следом поинтересовался юный либертин. — Я только за, хм, если это сделает тебя веселее! — ожидаемо одобрил Нагиса. — Эй, о чём вы там шепчетесь? — сразу заподозрил неладное Тодзи. — Небось опять что-то такое затевают… — угадал Кенске. На это Каору и Синдзи тихо засмеялись. — Прости, чувак, но это пока наш секрет! — ответил Икари. — Наш план в разработке! — Знать не хочу, — демонстративно фыркнул Тодзи. — Надеюсь ваш план не задействует нас с Тодзи? — сказал Кенске. — Нет, — покачал головой Синдзи, — никто из вас в мои планы не входит… Пока что. После десерта Синдзи отвёл Аску в свою комнату и с глазу на глаз поделился задумкой. — Не дурная затея… — задумчиво одобрила Ленгли. — У меня как раз закончились «эти дни», поэтому это может быть недурное начало. — Так ты согласна? — Да… наверное. — Представь, нам будет немного неудобно делать это при постороннем человеке! Я сам всегда испытываю неловкость при первом сексе, но потом, Аска, когда я лучше узнаю этого человека, это чувство проходит и сменяется влюблённостью. Я хочу намеренно испытать именно первое чувство — то есть неловкость, — говорил Синдзи. — Вот как… — Да, Аска, я исследователь и прежде всего исследую свои чувства. Сейчас я хочу… чтобы всё произошло максимально неловко и неудобно! Поэтому я вас «застукаю»! — раскрыл свой план этот молодой поклонник свободной любви во всех её формах. — Что ж, за это ты мне и нравишься, Икари Синдзи, — с такими словами Аска бойко прильнула к любовнику и их языки сплелись. — Ну ты меня знаешь… — высказал Синдзи после поцелуя, да покрепче обнимая Аску. — Я поначалу сочла тебя хлюпиком, но теперь я угараю от того, как ты руководишь своей постелью! — Аска сделала паузу, о чём-то подумав. — Блин, как же хорошо, что от нас отстала эта пассия Мана! Она тебе не подходила! — Вообще-то подходила… Просто её чувства… — В этом-то и дело! — Ты чего так разозлилась на Ману? Уж не ревнуешь ли ты? — спросил Синдзи, глядя в глаза Аски, она немного приударила с выпивкой за трапезой и Синдзи решил попытать юную пьяницу на предмет той самой искренности. — Признайся честно, моя сладкая, я уважаю чувства других. Я понимаю, наши чувства порой проходят в голову без нашего желания и внутреннего согласия с ними. Поэтому я считаю важным их исследовать. Мне ты можешь и должна их доверить. — Да, я ревную тебя из-за Маны! Взревновала и разозлилась! — чистосердечно призналась Аска. — Точнее меня взбесило, что Мана сама, блин, ревнует! Обвиняет меня в том и сём! Да — я не самый лучший человек! В моральном плане… Знаю, это слово бессмысленно, но как есть! Но я не делаю зла вам! А она на меня наезжает! Разумеется из ревности! — Угу, но если ты ревнуешь, стало быть, тебе неприятно, что я сплю и с Каору, — рассудил тогда Синдзи. — Тем паче ему я больше уделяю внимания в этом плане… — Нет-нет, к Каору я тебя не ревную, — покачала головой Аска. — Он на меня не наезжает, тем паче он парень — он как друг для тебя. А то, что вы разрабатываете задницу — значит ли это что-то? Я тоже трахалась с Маюми, Маной и с Рей с твоей подачи! Но это же ничего не значит? — Эм, что-то я тебя не понимаю. Ты говоришь, влюблённость не связывает меня и Каору по-настоящему? Но это не так! Я любою его больше всех! — Наверное «любовь» не то слово здесь… Я не это имела в виду, — стала уточнять пьяная любовница. — Просто когда парень и девушка — или парень с парнем, девушка с девушкой — это всё эм… как сказать? Это сношение, страсть… — Это не любовь к личности? — Точно! — А тебе нравится моя личность? — Да. В какой-то степени. — А мне нравится личность Каору. Ему нравится моя личность. А сексуальное влечение для нас только очень приятное дополнение, но оно чисто бонус, потому что мы бисексуалы и красивые парни, — расставил всё на свои места Синдзи. — Что касается тебя, Аска, мне очень нравится твоё тело, ну, и личность твоя… она мне… по душе мне, короче. У тебя есть сильные стороны, каких нет у меня. — Меня привлекает твоя личность, Син-тян… — Аска не стала уточнять почему. — И твоё тело тоже. — Но ты ревновала Ману к моему телу, потому что она тоже женщина? — И поэтому тоже — но скорее больше потому, что она наезжала на меня! — Аска засмеялась. — Видишь, дурачишка Мана в итоге осталась без парня! — Хорошо, Аска, тогда скажи мне, тебя не задевает, что я больше уделяю времени Каору? — задал следующий вопрос Синдзи, чтобы уж точно удостовериться в решении всех потенциально проблемных моментах. — По части секса и ласк? — Да… — Нет, не задевает, мы же всё время крутимся друг с другом. К тому же вы парни, вам физически нужно больше секса, — рассудила Аска. — Что до меня, то я могу в это время переспать с кем-нибудь ещё — с Рей или с Тодзи, например, мне больше нравятся их тела, чем личности, но что в этом такого? Это ради нашего общего наслаждения. — Как я рад — у нас всё обстоит так разумно, — порадовался Синдзи. — А вот в дурацких любовных романах люди ссорятся и без конца выясняют отношения вконец по-тупому! Или выбирают между Бетти и Вероникой [3] без конца — хотя любому разумному человеку ясно, что надо брать обоих. И заставить их совокупляться перед собой, ведь ни что так не сближает людей, как самая обычная групповуха! — Вот видишь, какой ты умный… — Аска приобняла Синдзи. — Всё от того, что я философ! — с такими словами юноша присел на кровать и посидел так с Аской немного, отмечая про себя, как по-разному она себя ведёт с разными людьми и в разных ситуациях. — «Женщины — они такие», — заключил Синдзи. — «Потому разумно отдавать предпочтение своему полу…» Тем же вечером Аска по плану Синдзи подкатила к Леону. — Ты сегодня проведёшь ночь в больничной палате? — кокетливо поинтересовалась она, встав перед молодым парнем в очень облегающем и открытом наряде, в который юная соблазнительница вырядилась специально. — Эм… ну да, а у меня есть выбор? — развёл руками немец. — Конечно есть! — Аска нарочито вгляделась в его овальное лицо с небольшим гладким подбородком. — Спрошу прямо — мы же взрослые люди — можешь уделить мне внимание? — Э, в каком смысле? — парень как-то неудобно отвёл взгляд и почесал свой светлый коротко стриженый затылок. — А ты не понимаешь? — Аска чуть облизала губы. — Да нет, понимаю-понимаю — не тупой же! — теперь Леон уже нормально поглядел в её глаза с некоторым раздумьем. — Просто… вот так сразу? Между нами не было ничего такого… — Но мы же взрослые и разумные люди, — Аска опустила руки к своей коротенькой юбочке, акцентируя мужское внимание на своих прелестях. Она отлично заметила, как забегал взгляд Леона — вот он пал на оголённый пупок, потом на разрез у грудей, потом на шею и на лицо. В такие моменты Аску постигали смешанные чувства — с одной стороны ей нравилось производить впечатление, с другой её невольно рассматривали как просто привлекательную вещь. Всё же Аска не верила в возможность любви к личности без участия здесь каких-то дополнительных катализаторов вроде тела. — «Как хорошо, что я родилась красивой, если бы я была уродливой — кто бы на меня посмотрел даже? Ещё с моим-то характером!» — думала она про себя. — Хорошо, — после пробежки взгляд Леона остановился на её лице — юноша улыбнулся. — Я буду с тобой нежен… — А у тебя уже была девушка? — поинтересовалась Аска, беря будущего любовника за крепкую руку. Он всё ещё немного пребывал в растерянности из-за столь фривольного и быстрого предложения вступить в интимную связь. — Ну, была в старшей школе. Даже две. Сейчас в универе у меня есть одна, но… Я не могу назвать это серьёзными отношениями, — пояснил Леон, ступая следом. Аску похоже это не волновало. Они прошли в её комнату мимо Каору и Синдзи, сделавших вид, что они увлечены ласками и поцелуями, и оттого не видят их. — Блин, ты извини меня, но вы военная организация, а между тем вы как какие-то студенты… Непорядочные студенты, — высказал Леон, когда они вошли в комнату Ленгли. — А что в этом такого? — спросила Аска. — Да нет, ничего, наверное даже близкие отношения в какой-то степени скрепляют команду, — признал Леон. — Однако я не ожидал такого. Вы ей-богу — обычные парни и девки. Только Каору и близняшки Рей выглядет специфично — как неформалы-косплееры, — сказал юноша. — И ещё у вас все девушки красивы, прямо как в меха-аниме. Я не представлял вас так, хотя… Я тогда не знаю, как бы вы могли выглядеть. Но я точно знал, вы герои! — У героического человека всё хорошо — и внешность и ум, — высказала на это Сорью, стоя у своей кровати. — И в сексе он всегда хочет! — Знаю-знаю, — Леон чуть наклонился — он был почти на голову выше Аски — и поцеловал её в губы, они засосались. После этого поцелуя Аска раскрыла застёжки на одежде и оголилась грудями. — Вау! — Леон присвистнул и наклонился ещё ниже, чтобы вблизи рассмотреть эти прелести. — Они не маленькие? — спросила Аска. — Достаточные, хотя признаться честно — меня сильно заводят большегрудые, но ты тоже очень красива, — с такими словами парень взялся увлечённо поглаживать голый девичий торс. Аска опустила взгляд на джинсы парня — его член уже не находил там себе места. — «Вот так всегда с этими мужиками!» — между делом подумала Сорью. Она надавила руками на выступ меж ног. — Я хочу увидеть твою прелесть. — Да, давай, — Леон выпрямился во весь свой немалый рост и расстегнул джинсы. — Думаю тебя моя прелесть не оставит равнодушной… Аска наблюдала как он приспускает штаны и даёт волю своему достоинству впечатляющих размеров. — Он почти двадцать сантиметров, — пояснил молодой человек, его половой орган пока ещё только возводился к бою, но даже так он выглядел мощно. Его бордовая головка едва выглядывала из плена плотной кожицы, сам толстый ствол набухал. — Моей первой требовалась смазка. — У меня от Каору и Синдзи достаточно лубриканта, — заверила Аска, касаясь пальцами этого исполина. Леон положил руки на плечи Аски и чуть нагнул её: — Я хочу тебя сперва в ротик для разогрева, уверен, ты не откажешься ни от чего, — предположил Леон. — Конечно, я чё — недотрога?! Хуй сосать не умею? — Аска подхватила себя на мысли, что она самоутверждается от секса. Пусть так — ведь у героя всё должно быть героическим — и сердце, и сила, и половой аппетит! Аска плотно обхватила губами разбухавшую головку и проглотила огромный член, он занял всё место у неё во рту и выпустил капельку предсемени прямо в глотку. — Давай ты шире раскроешь рот, а я буду быстро наяривать твоими губами моего большого, ум? Вот так… — предложил Леон. — Угу, — Сорью согласилась, тогда парень крепко взял её за голову и стал ею пользоваться как мастурбатором с губкой, проблему составляли только зубы, об которые Леон рисковал напороть свою нежную голову, но Аска старалась, чтобы его член не попал под них. После двадцати секунд подобного акта, Аска устала находится в одной позе, и пальцем несколько раз потрогала Леона за кисть. — Да? — тот вытащил свой член, весь почти полностью пришедший в боевую готовность — с него активно капала слюна и предсеменная слизь. Аска в этот момент обратила внимание на его здоровые яички. — Пошли на постель, — выпрямилась она. — Надеюсь ты сделаешь мне куни? — С удовольствием! Пара заняла любовное ложе — Леон сбросил с себя джинсы и растянулся на спине, Аска оголила свой лобок и попку, затем заманчиво повертела этими достоинствами перед лицом кавалера — и расположилась так, чтобы он мог лобзать её гениталии, а она — сосать ему в ответ член. Взаимный орально-генитальный контакт продлился около полуминуты в таком положении, потом пара переместилась на бок, чтобы удобнее лобзать свои прелести… Покуда парень и девушка во всю развлекались, Синдзи ввёл себя в транс парой недавно разученных формул и создал свою астральную проекцию, чтобы наблюдать за ними прямо через стенку. Его член что на астральном, что на физическом плане встал столбом. Поэтому Каору приспустил штаны его физическому телу и взялся сперва пальцами, а потом и ртом ласкать член. Все эти телесные ощущения Синдзи испытал и на астральном плане, потому остался очень доволен. После предварительных ласок, Леон и Аска решили перейти к основному действу. Девушка без стеснений разделась перед кавалером на кровати, тот очень довольно и внимательно изучил её всю без одежды, после чего в ответ оголил свой привлекательный торс. — Надеюсь, ты ни чем не болен? — на всякий случай уточнила Аска, заглатывая таблетку. — Нет, — уверено ответил Леон, — а ты? — Я здорова — и я люблю когда меня потрахивают без гандона, — Аска раздвинула ноги. — Хорошо… — Леон ввёл в неё свой приличных размеров инструмент, горячий и крепкий, он растянул её, кажется заняв всё свободное место. Леон осторожничал, давая любовнице время привыкнуть к своему фаллосу. За это время они раз обменялись поцелуями, потом Аска откинулась назад, обхватывая плечи парня, Леон же уткнулся своими руками в кровать и взялся её иметь, постепенно набирая темп. — Ты любишь чтоб в тебя кончали? — спросил он. — Да… Но ты обязательно скажи, когда захочешь кончить, обязательно предупреди! — Как скажешь! — Леон ближе наклонился к её лицу, чтобы засосаться с Аской рот в рот. После этого он уже на полном темпе ритмично владел ею. Приятные ощущения захлестнули прижатую к постели любовницу, она принимала на себя натиск этого члена, чувствуя, он точно завершиться её оргазмом. — Прошу, я хочу кончить раньше! Чуть сбавь обороты! — Да, как скажешь… — Леон оказался очень пунктуальным и учтивым любовником, прямо как Синдзи. Он, к слову, в незримом виде не отрываясь наблюдал за их актом. От этого юный оккультист в конечном счёте так возбудился, что был вынужден попросить Каору перестал его ласкать — иначе он бы извергся куда раньше, чем планировал изначально. — Я уже скоро… — сообщил Леон. — Будешь кончать? — Да… — Подожди… Скажи, что я шлюха! — Ты — шлюха! Шлюха и потаскуха! — Скажи что-нибудь ещё в таком духе, пожалуйста… — Аска сговорилась с Синдзи, что это будет кодовым словом, но ей и самой стало приятно от того, как её называли сейчас в разгар жаркого совокупления. Её захлестнули ощущения сладострастного оргазма, пошедшие от таза. В это момент в комнату ворвался Синдзи и закричал ругательства на японском. — Аска! Ах, ты продажная девка! Блядь и шлюха! Как ты могла лечь под него?! Я же твой парень! — с наигранной яростью Синдзи подбежал кровати, где на полностью нагой девушке лежал раздетый парень в одних носках. Позади «взбешённого ревнивца» в комнату не спеша вошёл Каору с типичным для него улыбчивым выражением на лице. — Чего?! Синдзи?! — Леон с негодованием поглядел на вошедших. Синдзи продолжал ругаться на Аску, не стесняясь в выражениях. — Потаскуха! Пользованная сотней мужиков блядь! — Он шлёпнул Леона по его в меру волосатой заднице. — Леон, как ты мог! Аска моя девушка! — обвинил он на немецком (эту фразу он заучил, предварительно узнав у Каору, как она будет звучать). Леон начал оправдываться, отпрянув от Аски. Синдзи хорошо увидел его член — весь торчащий до предела и украшенный большими и плотно сжатыми яйцами под ним. Впрочем, по доброму виду Каору, и Аски, которая вся раскрасневшаяся лежала очень довольной и ни капли не взволнованной, Леон догадался почти сразу, что это подстава. — Эй, Аска, Каору, это же вы несерьёзно? — спросил он. — Это прикол такой? — Типа того, — выдохнула Аска, — это Синдзи всё придумал. — Синдзи? — Леон поглядел на парня. — Да, это он всё задумал, чтобы вас сблизить и доставить нам взаимное удовольствие, — пояснил Каору. — Синдзи прётся от таких штук… Надеюсь ты не против? — спросила недавно кончившая Аска. — Я? Х! — Леон усмехнулся. — Скажите Синдзи, что всё нормально. Мне чертовски понравилась Аска и этот его подход к свободной любви. Каору всё передал и Синдзи тепло со смущением заулыбался Леону. На то парни кивнули друг другу. — Спросите у Лена, можем ли мы продолжить, только уже при нашем участии вчетвером? — поинтересовался Синдзи и получил положительный ответ. — Да, скажите ему, что я совсем не против так попробовать, можно было мне это сразу предложить — я бы не отказался, — с такими словами Леон погладил своей член, успевший опасть во время разговора. — Что именно хочет Синдзи? Аска задала этот вопрос — и её парень ответил. — Леон, он хочет чтобы мы трахнули его и его любовника, — с такими словами Аска встала с постели и достала из стоящей рядом тумбочки тончайшие стринги с искусственным членом. — Мы справимся? — Ну, раз такое дело, — развёл руками Леон, — то почему бы как эксперимент не попробовать? Я сейчас очень возбуждён и готов на всё! — Отлично! — Аска грубо схватила стоящего рядом Каору и поцеловала его. — Тогда я возьмусь за этого няшку ради разнообразия — Синдзи я уже в попу имела и не раз! Ребята взялись за это любовное дело — Синдзи на всякий случай закрыл за собой дверь комнаты на замок. Потом он начал раздеваться, а Леон мастурбировал, наблюдая за тем, как раздевается Каору и обменивается ласками с Аской. Следом она с очень деловитым видом повернула Каору к кровати, наклонила его вперёд, смазала палец лубрикантом и вставила в анус любовника, чтобы растянуть его. Другой рукой властная и активная любовница ущипнула парня за яйца. Леон с интересом наблюдал за этим, его член снова выпрямился. Синдзи же полностью оголился и тогда Леон обратил на него внимание. Икари мог похвастаться развитой мускулатурой, которой он обзавёлся после воссоздания тела из LCL Первой, но всё равно он обладал астенической фигурой, что выделялась в суженых плечах и узковатой грудной клетке, меж тем, этот симпатичный азиат обладал неплохими бёдрами и попой, прямо как у девочки. Словом, он показался Леону даже соблазнительным, потому он первым привлёк к себе своего друга. Синдзи прильнул к нему и они немного неуверенно поцеловались. От вида этого любовного действа член Каору уткнулся в пупок, Аска крепко сжала его набухшую головку и стала водить рукою от её конца до ствола. Синдзи испытал то, чего хотел — неловкость, Леон был ему относительно мало знаком, тем более они даже не могли общаться непосредственно, несмотря на то, что они виделись постоянно больше недели на базе NERV и этот парень проявил себя очень достойно. Синдзи решил усилить чувство неловкости — ему вспомнился первый секс с Каору, тогда поначалу ему пришлось очень неловко и нервно, но приятно, прямо как сейчас — Каору соблазнил его и ему стало всё очень приятно, он испытал неожиданную уверенность, когда сам отдался в попу своему возлюбленному. Для этого ему требовалось сильное доверие к человеку, чтобы подпустить его к себе настолько близко. В этот момент у Синдзи не осталось времени всё это вдумчиво изучать, ему требовалось получить новые ощущения. Икари решил продлить неловкость и отвел взгляд от лица Леона, он опустился до его члена и ещё ниже — он стянул носки с Леона и начал облизывать его босые ноги, быстро обсосал все пальцы и немного пощекотал языком пятки. Ступни Леона оказались немного потными, что даже Синдзи пришлось по вкусу во время этого краткого акта гомосексуального футфетиша. После него, он обхватил рукою головку его члена и обсосал, стараясь не глядеть в глаза для поддержания большей интимности момента. В продолжение этой оргии Аска воткнула свой искусственный фаллос в зад Каору. Леон взял Синдзи за голову и, стоя на коленях на кровати, принялся приближать и отстранять её от себя, покуда губы Синдзи плотно сжимали ему член. Потом, чувствуя, что он вот-вот кончит, Леон, снова сдержался, как попросил его Каору — по их с Синдзи планам, немецкий любовник должен был извергнуться своему азиатскому партнёру в другое место. — В чём сильны женщины, так это в любовной энергии, — говорил по ходу дела Каору, принимая достаточно жёсткую любовь Аски. — Если нам нужно отдыхать, то их сил неиссякаемы. — Это уж точно! — согласилась Аска, наслаждаясь своей доминирующей ролью. — Я так снова возбудилась, что готова ещё раз кончить! — Раз у нас такие дела, я хочу попробовать то, что раньше не пробовал… Я уже кончал в рот девкам, не думаю, что кончать в рот парню — это много отлично, — с такими словами Леон вытащил своё не малое достоинство из рта Синдзи, чьи щёки очень миловидно налились краской. После этого немец проявил ласку по отношению к своему азиатскому любовнику и спасителю, прямо как к девушке, чем очень сильно расположил того к себе. Молодые люди ближе прижались, Леон учтиво погладил гениталии Синдзи и жестом указал на свой член, а потом потрогал его ягодицы. — Хорошо… — Синдзи взял смазку, выдавил её на палец и начал растягивать себе задний проход. — Вижу тебе пришёлся по душе Син-тян, — заметила Аска, продолжая иметь покорно сидящего Каору. — Я люблю женщин, но раз в год — и палка стреляет. Тем паче Синдзи очень даже хорош… — отозвался Леон, после чего обменялся поцелуем с Аской. Член Синдзи в это время возбудился сильнее — необычность ситуации и волнение сбивали юношу с полного сосредоточения на страстных моментах. — Как тебе, Синдзи? — поинтересовался Каору, занятый мастурбацией, судя по полной эрекции его крепкого фаллоса, у него получалась куда лучше проникнуться интимной ситуацией. Наверняка на его месте он был бы безмятежен и легко принял бы в себя достоинство их нового любовника. Синдзи нанёс смазку на член Леона и приподнялся на коленях, развернувшись к нему спиной. Он сел задом на этот кол, хозяин сего мощного инструмента в ответ придержал парнишку руками. Синдзи собрался с духом и стал опускаться — член Леона сперва сильно надавил ему на сфинктер, Синдзи первые секунды забеспокоился, что ему не удасться вобрать в себя этот член, но потом его головка всё же наполовину проникла куда надо. Затем протиснулся весь большой набалдашник, и следом верным ходом член до середины ствола вошёл в юношескую задницу, Леон к тому же потёр рукой достоинство самого Синдзи, чтобы привести его в полную готовность. — Как ты, Синдзи? — снова поинтересовался Каору, в этот момент он перестал мастурбировать, чтобы не кончить раньше времени — он полагал, что его боеспособность ещё потребуется. — Меня распирает больше обычного, — проговорил в ответ возлюбленный, подробно прислушиваясь к своим ощущениями внутри и снаружи. Помимо кола, на который он сам себя насадил, он чувствовал низом спины тепло от груди Леона, его обжимали руки любовника, подле Аска разбиралась с Каору, что также усиливало возбуждение… После краткого анализа, Синдзи следом продолжил насаживать себя на член, наконец, он дошёл до предела, из его зада виднелся только корешок. — Аска, ты не могла пока оставить Каору и приласкать Леона, — попросил юноша. — Мне нужно время… — Хорошо. Аска и Каору немного переменили положение, так они оказались совсем рядом к Леону и Синдзи. Аска и её немецкий любовник взялись сосать языки друг у друга, Леон одной рукой ухватил её за ягодицы, а другой пока сбавленным темпом мастурбировал Синдзи. Каору поддерживал своего парня, нежно взяв его за руку и давая понять, что он с ним. Другой рукой он гладил ему мошонку. Когда Синдзи смог увереннее со всем справиться, он начал подниматься и опускаться на члене. Аска по его просьбе добавила ещё смазки на ствол. — Спросите у Леона, как ему всё это? — Очень узко, очень сдавливает, я уже давно на пределе… Мне очень нравится, я могу кончить в любой момент… — ответил парень. — Тогда пусть он меня наконец трахнет ей-богу! — после этого Синдзи начал менять положение, занимая позу раком, Леон придержал его руками и занял более удобную позицию. Аска отвлекалась от Каору, чтобы обнимать и целовать активного партнёра. — Как же горячо и тесно! Чёрт, это правда ничем не хуже пизды! — проговорил молодой человек, приступая к движениям. Из-за сильного желания кончить Леон сразу набрал быстрый темп, заставляя Синдзи рефлекторно сжиматься, из-за чего пассивный партнёр оказался вынужден полностью сосредоточиться на том, чтобы держать анус расслабленным. — «С Каору по-другому…» Это не позволило ему уделить должное внимание своему члену, чтобы довести себя до оргазма. Но в любом случае, Синдзи очень понравилось давление Леона на его простату. Этот недавний немецкий знакомый держался на пределе, анус его молодого и симпатичного спасителя уж очень сильно давил на член в любом случае, чтобы парень мог сдержаться даже желай он того — и Леон разрядился очередью сладострастных сокращений члена, ни с чем не сравнимых по части того удовольствия, что они ему доставили. Синдзи хорошо прочувствовал как горячее семя друга устремилось по его потрохам. Он выстрелил как из пушки — сперва мощно, потом послабее, но эта пальба продолжалась — немец испускал и испускал сперму, продолжая двигать членом, который Синдзи то пропускал, то сжимал в течение восьми секунд. — Вух! — Леон выдохнул и с некоторым облегчением поцеловал Аску. Он показал большой палец. — Лучше, чем в пизду! — Я рада, что тебе понравилось, — похлопала его по плечу и по заднице Аска. — Но Синдзи ещё не закончил, — забеспокоился Каору. — Синдзи, ты… — Скажи Леону, чтобы вытаскивал член… — следом по ходу дела Синдзи поднялся с кола, и тот, высвобождённый из его норки, упал весь в смазке и слизи с вытекающей каплей семени. Следом из ануса Синдзи также капнула сперма, у него там внутри её ещё осталось немало — там всё горело, Синдзи чувствовал самый настоящий сладостный огонь, вот такими ощущениями его одарила как следует разогретая простата, из его собственного члена на руку вытекло много предсемени. Поглядев на эту слизь, Синдзи уверенно подставил свой только что пользованный зад под возлюбленного. — Каору — в бой, вставь в меня своего малого и быстро кончи. И пусть тебя ебёт шлюха Аска. Я потом сброшу семя в эту блядь. — Как скажешь, — Каору сам с искусственным членом в анусе начал пристраиваться позади вставшего на четвереньки Синдзи. — Будет исполнено, мистер сраный пидор! — Аска отвлекалась от вышедшего из игры Леона, который только что с толком отработал свой патрон и теперь просто наблюдал со стороны за новой сладострастной сценой. Аска имела Каору, он взялся иметь Синдзи — прошло совсем немного времени, меньше пятнадцати секунд — и Нагиса извергся от души. После этого он вытащил свой член, весь обильно покрытый своим и чужим семенем. Аска извлекла из его зада свой искусственный инструмент. Затем она перевела дух, высморкалась, вытерла сопли об Синдзи, да и отстегнула имитатор с себя вместе со стрингами. Каору присоединился к Леону в качестве наблюдателя. Аска и Синдзи обнялись, поцеловались, он пару раз провёл языком по её влагалищу, после чего подставил ей свою задницу — Сорью воткнула в неё имитатор, после этого славного дела парень развернулся к ней, занял позу лицо к лицу. Во время последовавшего за этим сношения они ругались — Синдзи обзывал Аску блядью и хуесоской, она же, со всем соглашаясь, в ответ кляла любовника пидарасом и пиздолизом, что тот тоже признавал. И вот после этих ругательств, брошенных в порыве сладострастия, и нескольких быстрых толчков с торчащим из задницы искусственным членом Синдзи произвёл долгожданную разрядку в мокрое влагалище Аски. — Всё — моя жопа отработана по полной, как и твоя пизда… — Синдзи освободил своё заднее место и поцеловался с каждым — сперва с Аской, потом с Каору и Леоном, с последним вышло как-то неуверенно, и Синдзи настойчиво склонил парня к тому, что они глубоко засосались рот в рот. — У меня такое чувство, словно у меня в жопе стоял целый Токио, — поделился после этого Синдзи. — И там сперва всё разрушил ёбаный Годзилла и потом Силы Самообороны сбросили на него водородную бомбу… Аска засмеялась, продолжая ковыряться пальцами у себя в мокром влагалище. На таких словах все четверо расположились кому как было удобно на одной постели и стали отдыхать после бурной сексуальной гимнастики. *** Через несколько дней Леона отпустили. Синдзи, Каору и Аска на радостях попрощались с ним, обнялись и поцеловались по-всякому, пообещав когда-нибудь встретиться снова, на что Леон радушно дал слово пригласить их в гости в самое ближайшее время. После они проводили его к выходу из базы, где люди в чёрном сели с ним в машину и повезли парня домой. На улице в этот раз стояла очень солнечная погода, в лица ребятам дул тёплый ветер. От снега не осталось и следа, на деревьях вокруг базы уже во всю распускалась листва. — Ну и ну, — Аска вышла в тапочках одетой только в футболку с домашними штанами. — Даже мне ничуть не холодно! Синдзи как астеник оделся потеплее и зря, теперь он парился. — Правда, как глобальное потепление какое-то, — пожаловался парень, снимая толстенный свитер без которого он ещё вчера замерзал. — Мы же только недавно играли в снежки! Каору умиротворённо глядел вслед уезжающему автомобилю, никак не реагируя на перемены температуры. — Да, что-то природа ставит над вами опыты, — произнёс он. — Но разве не о тепле ты мечтал, Синдзи-кун? — Вообще да, но будем надеяться, солнце нас не сожжёт, — сказал Синдзи, поглядев на ясный свод небес. Неожиданно на нос ему попала капля воды. Следом быстро налетел слепой дождик при ясном солнце без туч. Ребята ушли с открытого неба и пронаблюдали это природное явление. От дождя везде скопились лужи, и над деревьями взошла радуга. — Красиво, — вдохновенно оценил Синдзи. — Как по мне обычное природное явление, только странно, правда, что в это время года, — скептически отнеслась к этому всему Аска. — По-моему счастлив тот, кто умеет видеть красоту в обычных вещах, — поделился своими мыслями Каору. — Как банально, так и знала, Нагиса, такой эстетствующий пидарас как ты, обязательно скажешь что-то такое! — сказала Аска. Возлюбленные проигнорировали такие слова, даже бровью не поведя. — Каору, — улыбнулся Синдзи и прижался к любовнику, — только от тебя я могу воспринимать всерьёз такие романтизированные слова. Аска права по этой части. — Да-да, эти сопли в сахаре только украсят торт вашего гомосекса! — вставила Аска, но парни ничуть не расстроились и только с улыбками поглядели на неё, после чего поцеловались. Синдзи приобнял Каору за талию и с улыбкой протянул другую руку Ленгли: — Ты не капризничай, Аска, давай, присоединяйся к нам в нашей сладкой любви! Ты же знаешь, я горячо приветствую групповую любовь на троих! — Знаю! — Аска поглядела на радугу. Всё же она оценила красочную игру сил природы. — Ты пойдёшь к Николае? — поинтересовался она же, когда троица направилась в обратный путь по коридору базы. Синдзи шагал посредине, держась за руки с Аской и Каору. — Наверное, а чего сидеть здесь-то? — Он похоже больше хочет узнать о твоих способностях, — сказала Аска. — Он говорил, у него древний прадед умирает. Может быть на предмет того, смог бы ты его воскресить? — Нет, я так не умею. Восходящий узел возвращает только что умершего человека в его изначальное состояние до смерти. То есть те, кто умер от возраста воскреснут старыми, чтобы потом опять помирать… С другой стороны в теории есть ряд способов обойти это, но подобное мне долго будет не по силам, — ответил Синдзи. — Или Николае просто хочет больше узнать ту ситуацию с нападением на нас? — предположил Каору. — Может быть… Хм, если бы не Леон и эти новые знакомые Марии, то мне как-то даже всё это забылось бы, — произнёс Синдзи. Он проводил долгие часы мира яви и Мире Снов за тренировками, это отвлекало его от общественной шумихи. Синдзи вспомнил, о чём сегодня говорили по телевизору, который он по обыкновения слушал во время завтрака. По «ящику» вещали то же, что и обычно — ведущие говорили про различные аспекты бушевавшего кризиса, про бесконечные волнения, столкновения, протесты, про злодеяния диктаторов, сектантов и террористов, про новые вспышки болезней от последствий катастроф; немного было новостей о достижении успехов в каких-то областях, например, напоминание о том, что Гамера и Мотра весомо понизили уровень заражения в вымершем Иерусалиме после разрыва кобальтовой бомбы. Что-то непонятное химичили северокорейцы. По всей планете росла температура из-за того, что солнце начало выделять больше тепла, чем обычно. В южной части Тихого океана продолжались подводные сотрясения. Вместе с этим про недавний инцидент, в котором ему довелось принять главное участие, говорили всё меньше. Однако Кенске показывал сообщения в Интернете и видео — они удалились цензурой — но в них говорилось именно о нём. Кто-то ожидаемо полагал его божественным спасителем, но таковых оказалось меньшинство, ибо он сам в первой своей речи спозиционировал себя в свете уставшего от всего этого кошмара несчастного человека. С одной стороны этот образ был далёк от образа героя-спасителя мира, но зато оказался попаданием в правду, как думал о самом себе Синдзи. Он не считал себя достойным такового звания, хотя он имел и божественную силу и именно такое место под солнцем отвела ему судьба, он мог бы стать таковым героем… Или нет? Или он сознательно принижает себя? Может ли он взять на себя таковую ответственность? — Блин, Син-тян опять ушёл в себя, опять призадумался! — затолкала юношу Аска, когда они шли по коридору, тем самым возвращая его в реальность. — Спускайся на Землю, хватит Нирвану искать! — Не мешай Синдзи-куну уходить в себя, это его право, — вмешался Каору, придержав сварливую подружку за руку. — Она права, Каору-кун, — помотал головой юноша. — Блин, вот хватит мне рефлексировать! Пусть я спаситель для одних и антихрист для других, но для себя и для вас я просто я сам — пилот Евангелиона-01 и начинающий оккультист Икари Синдзи! — Молодец, — хлопнула его по плечу Аска, — отлично звучит! Прямо как девиз! — Ошибаешься, — усмехнулся Синдзи, потягивая за руку Каору, — наш девиз звучит так: «Настоящее мужское слияние, ведомое порывом духа — это не разовый перепих, который можно забыть — это сила нашей вечной и всесокрушающей любви!» Парни озвучили это в один голос и скрепили сказанное очередным поцелуем. — Вам не надоело целоваться? — спросила Аска. — Вы только и делаете, что целуетесь, обмениваетесь взглядами и держитесь за ручки! — А ты не любишь сентиментальные моменты? — спросил Синдзи. — А ты тоже хочешь? — одновременно поинтересовался Каору. Парни засмеялись, Аска их толкнула. — Да вот сдались мне ваши сопли! — показала она кулак. — Я не против секса и товарищества — но тюти-пути оставьте для нюнь! Я люблю горячую любовь и жёсткий секс! Каору заулыбался шире некуда. — Ну ты и сказанула! Ну и сказанула! — Синдзи захохотал в полный голос. Он погладил Аску по плечу. — Только ты как могла сказать! *** В воскресенье Каору, Синдзи, Аска и Мария по плану готовились выехать в гости к господину Альтберг-Эренштейну. — Синдзи, я переговорил с Леоном, он скучает по тебе, — сообщил Нагиса, поправляя свой костюм, он очень прилично вырядился с инициативы Маны. — Он приглашает. Может к нему заедем на обратном пути? — Сегодня? — Да. — Скажи ему нет, мы же не знаем сколько мы пробудем в этих гостях? Я не люблю назначать сразу несколько встреч на один день, — отказался Синдзи. Он был не прочь ещё раз встретиться с этим приятным во всех отношениях немцем, но Синдзи действительно не любил нагружать себя общением, тем паче он предчувствовал некоторую словесную дуэль с Николае. Это Синдзи чуть-чуть напрягало, не говоря уже о том, что у него завелась устойчивая паранойя и он уже на всё смотрел как на потенциальную ловушку. — «Я настолько важная фигура, что не могу просто пройти сам по улице. Те братья-террористы просто проходили — мне «повезло» с ними сойтись. Но на меня могут охотиться недобитые SEELE, Ми-Го в людском облике и ктулухисты. Везде много опасностей». Застегнув возле зеркала приличный костюм, Синдзи поглядел на Каору. — «Ты моя главная надежда, Нагиса…» — Да, вы замечательно выглядите, мальчики! — сказала Мана, удовлетворившись тем, что она подобрала из гардероба. — Да, недурно, — согласилась Мари. — Правда, может немного пижонисто? — Поверь, геям и бисексуалам немного пижонства к лицу, как раз к таким красивым! — парировала та. — Им сойдёт, — Мария подошла к зеркалу в новом наряде. Она чуть подкрасила губы, надела серёжки в виде серебряных крестиков и прочие украшения, стремясь произвести впечатление на красавца-мужчину. — Как я вам? — обратилась она следом к ребятам. — Красиво, — похвалил Синдзи. — Очень. — Мою точку зрения вы знаете — вы что так бабы, что так! — снова высказал Тодзи. — Единственно, что будет различно — это… это если вы оденетесь, как стриптизёрши — то есть вконец откровенно или не оденетесь вообще! — Иди на хуй, Тодзи! — выругалась Мария. — Просто иди туда со своим мнением! — Но ты сама хотела его услышать, — напомнил Судзухара. — Тодзи, перестань так себя вести, — неожиданно заступился за Марию Синдзи, — чтобы сказала Хикари? Упоминание последней заставило Тодзи сразу кивнуть с омрачённым лицом. — Да, ты прав… Простите за грубость. — И потом, Тодзи, представь если бы тебя позвала королева Англии, — привела умозрительный пример Мана. — Неужели ты явился бы к ней, как сейчас, сидишь — босой, нечёсаный, в помятом футболке и трусах? — Ну, к ней-то я бы заявился… в униформе NERV, например — вполне себе парадная одежда, тем паче, мы в неё, по-моему, только один раз одевались, ну, когда Синдзи проговорил свою эпическую речь, — так ответил на это Судзухара. — И не нужно нам встречаться с королевой Англии, — вступил в разговор Кенске, отрывая взор от своего планшета. — Вы знаете, сколько ей лет? Тут пишут, что она древний рептилоид! Я не стал бы этому верить раньше, но я изучил большинство теорий заговора, и как оказалось — все они были в чём-то верны! Просто если Иисус может быть сыном Йог-Сотота, если Ктулху и Кайдзю существуют, если миром может править группа бессмертных сионских мудрецов [6], то почему тогда королева Англии не может быть рептилоидом? Тем паче, Синдзи, ты говорил они жили в эпоху Атлантиды. — Они вымерли, — ответил Синдзи, — ну вроде… Будем надеяться. — Ладно-ладно, давайте собираться, — поторопила друзей Аска. — Потом обсудим эти жидомасонские заговоры! На том четверо ребят отправились в путь. Водитель вёз их к месту назначения, на улицах ребята до сих пор видели усиленные посты полиции, кое-где даже стояли машины военных. — Уже столько времени прошло, до сих пор беспорядки не улеглись, — произнёс Синдзи, наблюдая за тем, как рабочие меняют витрины магазинов, недавно ставших жертвами каких-то негодяев. — Можно сказать, они тут периодически стабильно вспыхивают, — сказала Аска. — Я в Интернете читала, что есть закрытые общества провокаторов, они специально троллят нацистов, мигрантов и простых людей, чтобы во время беспорядков грабить магазины под шумок, — сказала Мария. — Вот какие люди-то бывают. — Умные люди, — как всегда с нарочитым цинизмом заявила Аска. — Ведь если можно пировать посреди хаоса, то почему бы так не делать? — В потенциале это разрушает общественный строй, — возразил Синдзи. — Чем больше анархии, тем меньше гарантий собственной же безопасности. Впрочем, я могу понять таких людей, им просто плевать на своё и чужое будущее. Они живут настоящим и думают только о себе, может быть, это даже делает их счастливее тех, кто смотрит в будущее и ужасается его неопределённости. В скором времени автомобиль остановился возле большого и роскошного дома семьи Альтберг-Эренштейн. Водитель остался их ожидать, четверо ребят позвонили у ворот и их впустил дворецкий. Хельга и Николае спустились встретить их прямо на первом этаже за входом. Они обменялись приветствиями. Синдзи и Каору пожали руки с Николае. — Для вас вдвойне добро пожаловать! — обратился он на японском этим гостям. — Вы внесли очень большой вклад в спасение цивилизации, я вам признателен! Стараясь произвести нужное впечатление, Николае даже чуть поклонился двум своим новым знакомым из числа защитников человечества, чем поначалу вызвал доверие и симпатию у Синдзи. На тот момент он как-то запамятовал, что Гитлер тоже был пунктуален и интеллигентен. — У вас очень красивый дом, — с изящной улыбкой эстета оценил Каору. — Я с вами солидарен, офицер Нагиса, — одобрительно заулыбался в ответ Николае. — Классическое искусство — лучшее искусство. «Потому что оно сделано белыми людьми», — мысленно добавил он про себя. Впрочем, тут же ему стало неприятно из-за сложившейся иронии — ведь офицер Нагиса при азиатском происхождении и гомосексуальной ориентации по своей бледности мог легко дать фору любому истинному арийцу, сошедшему со старых плакатов. — Прошу, пройдёмте к столу, — Николае протянул руку Марии. Ему требовалось теперь оказать ей повышенное внимание, чтобы крепче привязать эту девушку к себе для дальнейшего использования. Пока он перешёл на разговор с ней, хваля девушку за красоту и всячески демонстрируя свою галантность. Вскоре гости и хозяева оказались за одним пышно накрытым столом с европейскими блюдами, национальными немецкими и румынскими деликатесами, уточнёнными ликёрами и изысканными винами, с большим числом столовых приборов самых разных видов, разложенных в особом порядке. Севшая рядом со своим арийским бой-френдом Мария с самодовольным видом начала пояснять Каору и Синдзи, как ими пользоваться. Выслушав подругу, Нагиса своими изящными, но сильными пальцами, начал уверенными движениями орудовать всеми этими приспособлениями. Икари проявил же большую озадаченность и нерешительность — и надменные советы Марии тут не помогли. — А вот если бы мы пригласили сюда варвара Тодзи — как бы он возмущался! — посетовала Мария. — Потому лучше всего обойтись небольшой компанией, — сказала Аска, она знала как себя подать в высшем свете и потому разбиралась в подобных столовых приборах. — Ещё раз, спасибо за это большое, господин Николае, но, по-моему, вы слишком много для нас приготовили, — сказал Синдзи. — Мы обычно съедаем в разы меньше. — Сегодня «не обычно», Синдзи, мы в гостях, посему съешь больше, имей уважение к людям! — сказала Мария. — Ешьте сколько хотите, я не буду же вас закармливать до смерти? — усмехнулся Николае, чтобы показать себя с мирной и доброй стороны. — Не беспокойся, я за тебя всё доем Синдзи-кун, — сказал Каору, пока аккуратно и понемногу употребляя пищу. Синдзи уже знал, что в нормальном состоянии Каору не испытывает ни голода, ни жажды, и не нуждается в пище, но при её употреблении в нём пробуждается сильный аппетит, поэтому Синдзи решил, что невежливыми они уж точно не уйдут. Из-за астении и диареи Синдзи в подростковом возрасте всегда ел понемногу, потому ему было неприятно, когда в гостях или в школе ему требовалось съедать всё, что наложили в порцию — не оставлять же недоеденную еду? Это невежливо и нецелесообразно, он всегда берёг пищу даже при общем достатке. Пока Синдзи вспоминал в голове эти свои тонкости и привычки, ребята продолжали разговор: — Как дела у Леона? — поинтересовалась Хельга. — Я из-за сессии в университете не смогла даже встретиться с друзьями на неделе. — С ним всё нормально, — отозвалась Аска. — Может быть мы его даже навестим в самом скором времени. Он очень услужливый и хорошо… сдружился с Каору и Синдзи. Последние слова нарочно содержали тонкий намёк, что вызвало внутреннее неодобрение у Синдзи. — «Сама же советовала не акцентировать на этом разговор!» — подумал он. — Господин Николае, — обратился к нему Каору, называя его так чисто из добродушной вежливости, — я могу после этой трапезы осмотреть ваш дом? Чувствую, здесь будет много чего интересного. — Разумеется, я же для людей украшаю весь этот дом — не только себя же. Я продолжаю традицию моего рода — ведь умение создавать красивые вещи, это одна из отличительных черт настоящего человека, — проговорил молодой наследник рода Альтберг-Эренштейнов. В это момент в дверях появился Карл Эрнст Крафт, на сей раз он сменил свой старый фрак на более просторную одежду, не привычную для него. — Приветствую всех, прекрасного вам аппетита! — пожелал этот галантный господин. — Очень рад воочию увидеть защитников человечества. Я Сигрун Илу Оршич [6], верный друг семьи Альтберг-Эренштейн, — представился Карл своим псевдонимом после выслушивания ответных приветствий от четвёрки гостей-пилотов. — Да, Карл… то есть Сигрун, — перепутала псевдоним и настоящее имя Хельга. — Вы можете… — Вы можете также звать господина Оршича Карлом, мы его так привыкли назвать в кругу семьи, — соврал Николае, чтобы не вызвать подозрения из-за промаха сестры. — Вы можете сесть с нами… Карл, — завершила свою мысль Хельга. — Нет, спасибо, я же на диете! Ну, если только… десерт! — Сигрун Илу Оршич потёр руки.  — Да, вы действительно что-то потолстели, — заметил Николае, вглядевшись в фигуру старого друга, та действительно располнилась и он как-то только сейчас обратил на это внимание. — Это всё из-за того, что я нарушаю диету! — с виновной улыбкой пояснил Карл-Сигрун, всё же присаживаясь за стол с краю. Его большие кисти рук с длинными пальцами почему-то судорожно задрожали и покрылись потом. Синдзи обратил на это внимание за поеданием горячей квашенной капусты зауэркраут — парню показалось как кожа слабо вибрирует, один раз Карл-Сигрун быстро сжал и разжал правую ладонь. Вдруг их с Синдзи взгляды пересеклись, господин Крафт быстро перехватил взор юноши, проследил его и с улыбкой показал ему раскрытую ладонь. — Лейтенант Икари, хотите покажу фокус? — вдруг предложил он на японском. Его интонация, взгляд, выражение — показались Синдзи какими-то безумными. — Давайте, — согласился юноша, проглатывая зауэркраут. Карл взял черешенку из стоявшей неподалёку чаши, положил её к себе на ладонь так, чтобы все это отчётливо видели, вытянул руку к середине стола, сжал, через три секунды снова раскрыл её. Ягода пропала.  — Как вы это сделали? — заинтересовалась Аска. — Это фокус на внимание, я понимаю, он вы точно не делали никаких движений рукой, ягоде просто было некуда деться. — Настоящий волшебник не выдаёт своих секретов, юная леди! — весьма кокетливо заулыбался ей Карл-Сигрун. — Вы, надеюсь, не живёте одна без мужчины? — Нет, господин Оршич, но я предпочитаю молодых мужчин, для меня вы слишком взрослый, — сходу отрезала Ленгли. — Да, Сигрун, что это на тебя нашло? — неодобрительно поглядел на друга Николае. — Ты сперва дурачишь нас какими-то фокусами, прямо как цыган с базара какой-то, а теперь столь бесцеремонно пристаёшь к девушке? — Прошу прощения, ради Бога, я только чуть-то позволил себе не деловой стиль поведения! — добродушно парировал Карл. В это время у Каору проснулся аппетит, он проглотил первое блюдо и приступил ко второму. Он также не забывал пить — постоянно подливая в бокал новое вино. Он начал с бургундского. А на очереди ещё стояло элитное немецкое пиво. — «Надеюсь он всё же не напьётся», — подумал Синдзи. Разговор за столом продолжался. Прислуга по приказу Николае подала Карлу десерт и то сразу на него набросился. — «Вот так он и растолстел, тоже мне — бессмертный оккультист хренов!» — принебрежительно подумал Николае. — «Помрёт от холестерина и диабета! Даже больше двух веков не протянет!» — Господин Николае, — Синдзи обратился во время беседы к хозяину, — разрешите спросить, просто Николае — это же румынское имя, у вас румынские корни? — Да-да, я родился в Румынии, в очень уютном местечке близ Карпатских гор, — поведал господин фон Альтберг-Эренштейн, — это был древний замок, поговаривали именно в нём король Артур сохранил чашу Грааля — ну, ту самую, куда якобы капала кровь Иисуса. И потом за ней охотился Влад Цепеш «Дракула»! Все засмеялись. — А вы в это верите? — в шутку спросил Синдзи. — Нет, это просто глупые байки, но в чём-то они символичны, — так ответил на этот образованный идеал арийской расы. — А почему вы переехали в Германию? — спросила Мария, когда бой-френд выпивал бокал шампанского. — Мне очень интересно узнать историю вашей семьи. Я же… — девушка с улыбкой нарочно запнулась. — Я же планирую стать её частью в будущем. — В этом замке скрывались мои прадед с дедом и бабушкой, бежавшие из Германии ввиду политических репрессий [6], — обмолвился Николае. — Мои отец и мать по происхождению — румыны, но с немецкими корнями, именно от них нам с Хельгой досталась фамилия. После этого Николае ловко переключился на иную тему для разговора. Нагиса первым съел второе блюдом и Николае повелел несколько раньше подать десерт. — Что-то мне не хочется, — сказал Синдзи, немного откушав от второго блюда. — Тогда я доем за тебя, — успокоил Каору, — дай мне. — Вообще-то мы не у себя дома! — сразу же упрекнула ребят Мария. — Да ладно тебе, не создавай сложности, — заступилась Аска. — Они же не бегают без штанов. — Пусть едят, моя золотая, как считают нужным, — изволил Николае. — И оставлять объедки было бы тоже некультурно, — заметил Синдзи, аккуратно вытирая рот. Покуда Каору доедал за него, он решил маленькими глотками попробовать душистый чай. — Тем паче я чувствую, — Аска рыгнула, — я не осилю второе блюдо, хоть в Освенцим меня посадите, но в меня не влезет больше ни ложки. Плюс я слежу за фигурой — а то уже набрала немного лишнего веса. — Я тоже, достойный человек должен обладать идеальной фигурой, — сказала Хельга. — А мне большие понравилось упоминание Освенцима в этом контексте — вижу, ты презираешь этот раздутый миф, — подметил Николае. — Какой миф? — стала уточнять Аска. — Миф о якобы массовом геноциде нацистами евреев и прочих, — пояснил Николае, заговорив на японском, который понимали всё собравшиеся. — Конечно репрессии были, но их значительно преувеличили те, кто победили. И как показала история победили не самые лучшие люди — что они создали? ООН? Эта организация в главе с Комитетом напустила Кайдзю на нас, разве нет? Ведь я прав, Икари Синдзи? — Ну… типа того, — ответил тот, ожидая, что Николае об этом спросит. Он мог очень быстро и — даже можно сказать — изящно менять темы во время разговора. — Вообще-то это секретная информация… — спохватилась было Мария, Ники её легонько приобнял: — Ты не права, моя золотая, — молвил он, — что это за секретная информация о которой объявили официально по обычному телевизору? Потом сказали, что пилот Евы был безумен, что он что-то не понял, но это не так — кому как не ему мне верить? — Господин Николае, я тогда дал слабину, — сказал на это Синдзи, — мне неприятно об этом вспоминать. Если уж вы всё поняли, то прошу не развивать эту тему. Я не скажу вам ничего нового… — Меня это в данном случае не интересует, — покачал головой Николае. — Просто это подтверждает мои слова. ООН недавно был распущен и это прекрасно — новое Мировое Сообщество мне нравится больше, ибо его костяк — США и Европа. К тому же, поговаривают, Израиль и арабские страны окончательно передрались и уничтожили друг друга из-за интриг Белого дома и Совета Европы — вы, случайно, ничего не знаете про это? Все пилоты знали, что последний арабо-израильской конфликт принёс огонь Армагеддона на святую землю Авраама и Моисея именно из-за неудачной попытки NERV разрешить ситуацию. Конечно же, они ничего не сказали. — Нет, — покачала головой Аска, — это всё пустые враки и журналистские слухи. — Понимаю, присяга секретности вынуждает вас скрывать от меня правду, — провокационно заулыбался Альтберг-Эренштейн. — Но ничего, я вас за это не виню. — Вы кажется хотите бросить вызов этому хаосу? — спросил Каору. — Конечно же, мне очень жаль, что моё влияние, влияние всей нашей семьи такое мизерное, — высказал Николае. — Говоря по правде я хочу спасти мир. Очень хочу — ведь тогда столько будет потеряно если цивилизация падёт? — И за счёт нас вы хотите взойти на некий политический или военный Олимп? — угадал Синдзи. — Это было бы здорово, хотя я ещё не знаю, чем конкретно вы мне в этом поможете, — сказал Николае. — Мы просто несчастные люди, оказавшиеся в это втянуты. Армагеддон — это не способ взобраться на какой-то верх, это бесконечный кошмар, как пожар, где сгорает всё, куда попадёт искра, — наконец заговорил Синдзи как он умел. — Мы вам ничем не поможем, чтобы вы о нас не думали. Нам бы самим кто помог. — Я и желаю помочь вам. Хотя на роль спасителя и мессии я не претендую, я же не могу воскрешать мёртвых, — ответил на это Николае. — Способность воскрешать мёртвых ещё не делает из вас спасителя, — продолжал диалог Синдзи. — Этим миром правит хаос, он непредсказуем и выше любого героя и полубога. — Ты ошибаешься, у этой природы есть законы — всё, что живёт сообразно им — выживает, остальное же… остальное погибает. И это хорошо — больные ветки должно отсекать и бросать в огонь. Я уверен, все погибшие в войне расстались с жизнями не зря — кто-то погиб, чтобы приблизить нашу победу, кто-то погиб, чтобы не мешать нам побеждать. Это как пожар, который очищает сорняк и заросли, чтобы потом мог вырасти новый лес. — У вас странный оптимизм, но я ему завидую, — сказал Синдзи как-то снисходительно. Он посчитал Николае самоуверенным глупцом — что можно было ему и простить, он же не переживал всего, через что прошёл он — Синдзи. — Я не оптимист, я креативист, я не рассчитываю на то, что само что-то там где-то образуется, я полагаю, что люди — достойные и сильные — смогут добиться этого, — высказал Николае. Синдзи развёл руками. — Ваш воля так считать… После этого он сделал вид, что потерял всякий интерес к этой теме. — С чем это ваш чай? Мне он очень нравится… — Всё нежизнеспособное в свою очередь, то что стоит на пути у достойных людей, то упадёт в бездну, исчезнет, — подытожил Николае, внутренне возмутившись, что Синдзи, похоже не интересовался узнать его точку зрения и похоже даже не воспринимает его всерьёз. Тогда он решил продолжить разговор с ним с глазу на глаз. Через некоторое время, после того, как Синдзи выведал рецепт чая и все поели, Николае поднялся из-за стола, выслушал благодарности гостей за щедрую трапезу и на том сказал: — Поели — пора пройтись да размяться. Вы, офицер Нагиса, хотели осмотреть мой дом. — Так точно. — Давайте-ка я проведу экскурсию этому достопочтенному молодом человеку, — вызвался Карл-Сигрун. Николае одобрительно кивнул, понимая, ничего лишнего господин Крафт не покажет для сторонних глаз. — Давайте прогуляемся в окрестностях, здесь есть на что посмотреть, что вы не видели раньше, — предложила Хельга. — Да, Мария и Аска, сходите с Хельгой, а мы с лейтенантом Икари вас догоним, я хотел бы перекинуться с ним парой слов с глазу на глаз, — изволил Николае. — Как скажете, мне после столь сытного кушанья необходима спортивная пробежка, а то я точно так разжирею, — погладила себя по животу Аска. — У нас есть спортивный зал, если хочешь, — предложила Хельга. — Нет, что-то сразу после еды мне западло бегать, — отказалась Аска. — Но вот просто походить не мешало бы. Все, кроме Синдзи и Николае направились к выходу. — Если что зови, Синдзи-кун, у меня хороший слух, — напомнил Каору. — Да, Каору-кун, — кивнул Синдзи своему другу, уходящему с господином Оршичем. Он сам подошёл к Николае, мимо них прошла прислуга, призванная убрать со стола грязную посуду. — Давай пройдёмся, — Николае не спеша направился по другому коридору. — Что вы мне хотели сказать? — спросил Синдзи, попутно выглядывая из ближайшего окна на беседку у дома. Ему подумалось, что Николае будет просить оживить кого-то из своих близких. — Просто я хотел продолжить наш разговор поодаль от прочих ушей, — пояснил Николае. — Я хочу быть более откровенен с тобой, надеюсь ты мне это позволишь? — Ваше право говорить чего изволите, — ответил на это Синдзи. — Только не ожидайте от меня такого же — я не расскажу вам ничего, что стоит в NERV под грифом секретно. Уж простите. — Я не о том. Я хочу поговорить о более глобальных вещах. Ты — я так понимаю — пессимист? — Да. — Ты не поменял свои взгляды после той речи? — Нет… — Тебе за неё стыдно? — Да, стыдно. — Ты не смог сдержать тревогу в сердце и излил всё, что накопилось на душе? — К сожалению… — Ты слабый человек, как я и ожидал, — сделал вывод Николае. — Да, вы правы, — омрачённо согласился Синдзи, хотя эти слова ему не понравились. — И на мой взгляд ты усохшая ветвь, — продолжал Николае с довольной интонацией в голосе. — Так было на протяжении всей истории — разве не гибли погрязшие в пороках цивилизации? Сегодняшний мир был создан европейской цивилизацией по большей части — она же развилась с кучки феодальных княжеств, разбросанных среди лесов и полей, кто в пятом веке мог представить небоскрёбы и самолёты? Но люди добились этого, в первую очередь потому, что они оказались сильным, умными, смелыми — проще говоря — достойными. — И я не отношусь к числу достойных, — сказал Синдзи то ли утвердительно, то ли вопросительно. — Нет, не относишься, — Николае остановился возле поворота коридора, где висело несколько репродукций картин Рериха. Синдзи обратил взор на картину «Небесный бой» [7], где известный художник изобразил густые грозные облака над землёй — они занимали больший план, создавая контраст с куда меньшей землёй с её горами и водоёмами. По сравнению с небесным то, что пролегало на земле, казалось ничтожным и малым, не имевшим особого смысла. — Знаете… — Синдзи отвёл взгляд от картины и поглядел на лицо своего собеседника. Красивое и мужественное, оно выражало торжествующую надменность. Раньше Синдзи бы покорно отвёл взгляд, посчитав себя побеждённым. Но не сейчас — после всего, что он узнал и пережил сам, чёрт возьми, Николае показался ему жалким в своём мнимом торжестве! — Что знаю? — спросил арийский сверхчеловек покуда Синдзи думал во время паузы после первого озвученного слова. — Знаете, я раньше думал, что люди делятся на недостойное быдло — соматиков, ну, и достойных духовных интеллектуалов — пневматиков [8]. Первые живут обычной жизнью, пьют и едят, спариваются и испражняются, их более ничего не волнует, им больше ничего не надо. Я себя к ним не относил, потому что по их меркам я был неудачником. У меня не было ни девушки, ни работы. Я всё слишком близко воспринимал к сердцу, жестокая и тяжёлая жизнь меня пугала. Кем бы я стал? Я ничего не хотел, я бежал от жизни, бежал и ненавидел её. Я был настолько боязлив, что у меня не хватило духу даже на суицид. Чтобы хотя как-то повысить своё ЧСВ, я начал позиционировать себя в своих глазах интеллектуалом, мол, зато я читаю много книг, думаю о смысле жизни, могу каждому верующему объяснить почему его религия — это глупость, могу каждому растолковать почему его жизнь бессмысленна… Так вот, потом я понял, что всё на самом деле бессмысленно. И всё равно, единственное — я мог бы сам придать смысл чему-то. Эта бытовуха, простое житьё-бытьё движет человеком и позволяет ему не обращать внимания на космические проблемы — она тоже хороша, такая прожитая жизнь, ничем не хуже любой другой. Поэтому делить людей на две группы — это чушь собачья, просто потому, что это бессмысленно. Николае очень вдумчиво слушал Синдзи, не перебивал его покуда он закончил, ибо ему важно было понять образ мысли этого человека. И точно так же, как Синдзи посчитал своего собеседника самонадеянным глупцом, сам Николае ещё сильнее воспарял духом над юным и ранимым эскапистом. — Ты слаб, то, что ты назвал всё бессмысленным лишь делает тебя даже слабее. Ты родился неспособным ни на что — как личность. И вообразил, что все другие ничего не могут, что всё вокруг бессмысленно, — сказал Николае. — Все люди на самом деле слабы, — парировал Икари, немного повышая тон. — Все они лишь жертвы природы и своей судьбы. Всё, что им остаётся — это самоутверждаться над себе подобными… — Ложь, — отверг Альтберг-Эренштейн, — ты это выдумал. Да, мы бессильны перед природой, но мы получим многое, если будем жить в согласии с ней. Слушай меня, Икари Синдзи, наша жестокая праматерь породила сильных и слабых людей. Сильные — это те, кто жестоки, кто обладает духом и волей, энергией, чтобы превозмогать обстоятельства, чтобы держать свою судьбу в своих руках, и ещё они обладают острым и находчивым умом, чтобы создавать новое и двигать себе подобных вперёд. Слабые — те, кто глупы, сострадательны, нервозны, пассивны, страдают половыми девиациями, и так далее. Удел сильных это созидательный креативизм, удел слабых — бесконечное нытьё, что всё вокруг бессмысленно и что они ничего не могут изменить. И это так, потому что нужно иметь силу, чтобы что-то менять. Слабые люди не могут сами по себе ничего такого, им остаётся только подчиниться воли сильного! И если потребуется — тупо умереть, чтобы не занимать жизненное пространство. Синдзи также внимательно выслушал речь своего оппонента и ответил: — Вы всё это выдумали, чтобы не осознавать свою слабость. Точнее нет, вы просто так подбираете факты, чтобы всё было угодно вам. Я согласен, что сильный, коварный и безжалостный негодяй, может быть, будет эффективнее добиваться комфорта в жизни, пока сострадательные невротики будут рефлексировать в стороне. Но успех зависит от судьбы, в некоторых случаях добро и сострадание могут помочь… — Вздор, — перебил немец. — Добро слабых и сострадание к слабым — это выдумка ничтожеств, чтобы обязать сильных тащить себя на своих плечах. Это мнения нахлебников, как говорил великий Ницше — «то что падает, должно толкнуть» [9]. В природе выживает сильнейший, сильнейший становится в своей творческой, моральной и физической силе самым настоящим богом-творцом, креативистом. В противном случае — да, всё бессмысленно, прямо как ты говоришь. Но знаешь… — Николае усмехнулся, — да, знаешь, я знаю почему ты так думаешь. Потому что ты слаб, ты сам мне в этом признался, — Николае ткнул палец в лицо Синдзи. — Такие, как ты — порождают декаданс, по тебе видно, что в тебе много нарушений… И яркий признак таких нарушений — твои половые девиации. — Я ждал, что вы про это скажете, — Синдзи начал раздражаться, это придало ему сил в споре. — Но знаете что… мне наплевать на то, что вы думаете про мою ориентацию. Почему я вообще должен хоть как-то интересоваться вашим мнением? Я не спрашиваю, а могу ли я любить человека одного со мной пола, я просто люблю его. У меня своя мораль и мне плевать на мораль общества и мораль тех, кто думает, что это типа зашквар. И потом, — Синдзи надоело принимать упрёки про его слабости — он пошёл в наступление, — вы, господин фон Альтберг-Эренштейн, считаете себя сильным только лишь потому, что вы самоуверенный гетеросексуал, но кто из нас двоих неоднократно спасал человечество? Кто ветеран настоящей войны? Кто невзирая на недостатки до сих пор жив и имеет кучу убитых тварей на личном счету, включая полубогов и сверхразвитых инопланетян? А кто тыловая крыса? — Хороший вопрос! — Николае оставался всё также уверен. — Он меня беспокоит. Знаешь, моё имя означает «победа людей», твоё — «смерть», а фамилия — «якорь», если я не ошибаюсь. Символично, да? Ты — Шиндже — «владыка смерти» по-тибетски, нехорошее имя для защитника человечества, не так ли? — Что в имени тебе моём? Пока я люблю Каору — он мой Шинджешеда [10], — усмехнулся Синдзи. — А ещё я в сети постоянно вижу, как религиозные фанатики вычисляют в моём имени, в фамилии, в дате моего рождения — и в номере моей школы — во всём, что связано со мною — и три шестёрки, и три девятки и ещё чёрт знает что. Поэтому, полно вам, сударь, искать в имени моём смысл — хватит тянуть кота за яйца, говорите, что вам от меня надобно, — потребовал Синдзи. — Ведь эти разговоры вы к чему-то ведёте? — Да, точно — довольно пустых слов, — с немного досадным видом согласился Николае, словно желая перейти к главной теме, но опасаясь её или не зная, как её сформулировать. Синдзи показалось, его собеседник пытался сломать его психологически, если так, то он выше победителем — молодой фон Альтберг-Эренштейн его даже не пошатнул, только вызвал раздражение свой самоуверенностью. — Хорошо, Икари Синдзи, прости меня за грубость, — лживо изменился Николае. — Я немного перегнул палку… Прости. Видишь ли, я хочу стать пилотом Евангелиона. Карл привёл Каору в обширную библиотеку, где на полках здоровых шкафов, сколоченных из дорогого красного кедра, красовалось огромное множество толстых томов. Среди них на глаза попадались многословные и вычурные работы Ницше, Шеллинга, Гегеля, Фихте и прочих философов. Вместе с ними при желании можно было отыскать все запрещённые труды нацистов, в том числе «Мою войну», трактаты по евгенике и расовым различиям, в том числе, диссертацию «Расовые различия структуры нижней челюсти» известного немецкого врача Йозефа Менгеля. Вместе с ними на полках хранились произведения немецких оккультистов, в том числе Ганса Гербигера [11], создавшего известную абсурдную доктрину о противостоянии вечных льда и огня. — Это одно из самых старинных и красивых помещений, простая прислуга сюда не заходит, только два доверенных человека раз в две недели прочищают тут от пыли, — рассказывал Карл-Сигрун с харизмой настоящего экскурсовода. Каору с большим удовольствием его слушал, внимательно изучая каждую деталь убранства. Нагиса обернулся, задержался у дверей, чуть толкнул их, чтобы лучше рассмотреть их орнамент. На них красовались коричневые львы, стоящие на дыбах, над ними раскрывал крылья златопёрый орёл, выше его гордо воспрятой головы сияло солнце со знаком свастики, его лучи нисходили на могучих геральдовых животных. — Господин Оршич, я правда редко был в столь богато украшенных домах, — сказал Табрис, медленно отворачиваясь от дверей и не спеша следуя за своим экскурсоводом вглубь библиотеки, — это правда нечто вдохновляющее душу! — Разумеется, офицер Нагиса, мы креативисты очень ценим эстетику, ибо она — есть мать этики, она возводит наши души, — пояснял Карл, становясь у ближайшего шкафа и доставая с него книгу, которую он заблаговременно туда поставил — чтобы вот сейчас как бы случайно её взять и показать гостю. — Это «Откровения Глааки», том 12, — протянул он гостью гримуар. — Я только недавно его получил от одного очень интересного человека. Думаю, вам стоит ознакомиться… Каору принял книгу в руки и по изящному жесту Карла сел на ближайший стул, установленный возле длинного стола для желающих придаться чтению. На это место в достатке падал солнечный свет из большого окна, украшенного дорогими шелковыми шторами, обшитыми серебром и позолотой. Каору раскрывал первые страницы: — О чём эта книга? — О запретных тайнах. Она была написана на берегу озера Севан, что в США, говорят, автором овладела некая паранормальная сила, которую он назвал «Глааки», — рассказывал Крафт, положив руки на плечи Каору. Он ими начал часто ёрзать, то сжимая, то расслабляя пальцы. — Самый последний экспонат в этой коллекции. Я думаю, вы его оцените… Он говорил это на ухо юноши, возможно, ожидая произвести какой-то волнительный и впечатляющий эффект, но Нагиса остался невозмутим. Он быстро листал страницы и похоже написанное его не особо заинтересовало. Тут он наткнулся на лежавшую меж листов закладку с антропоморфными улыбающимися осьминогами — и вчитался…       Нет никого извращённее Осквернителя, образ действий и злой ум его подобны Ньярлатхотепу, Безликому Богу с Тысячью Лиц, но он гораздо больше извращён. Ибо даже приспешники Ктулху не смеют называть имя И’голонака; однако ж наступит время, когда И’голонак придёт из бездны вечности и вновь объявится меж людей. Осязаемый сосуд его подобен тучному мужу без головы — с чьих десниц злословят его нечестивые уста. Силой своею он войдёт в развращённую плоть тех, кто ублажал её срамными радостями, кто шёл против естества ради наслаждения. И души их попадут во власть его… Покуда Каору водил взглядом алых глаз по грязно напечатанным строчкам, Карл убрал руки с его плеч и поднял их на уровень пепельной головы юноши.       За провалом в подземной ночи туннель выводит к стене из массивного кирпича, а за стеной пробуждается И’голонак — и служат ему истрёпанные и безглазые призраки тьмы. Долго проспал он за стеною, и те, что переползают через кирпичи, резвятся на его теле, не ведая, что это И’голонак… Правая кисть Карла завибрировала, и посреди ладони проявилась тонкая щель. …но когда имя его будет произнесено, либо прочитано, он восстанет — дабы ему поклонялись, и утолит голод, и примет обличье и душу тех, кем питается. Ибо которые читают о зле и взыскуют образа его в мыслях своих, они призывают зло, и так сможет И’голонак вернуться, и ходить среди людей, и ждать того часа, когда очистится Земля, и Ктулху восстанет из своей гробницы среди водорослей, и Глааки распахнёт хрустальную потайную дверь, и племя Эйхорта будет рождено в свете солнца, и Шуб-Ниггурат воспрянет и разобьёт вдребезги лунные линзы, и Биатис вырвется из своей темницы, и Даолот развеет иллюзию и явит сокрытую за ней реальность! Щель источила немного слизи и быстро раскрылась, явив влажный рот, с торчащими из него молочно-белыми зубами…